I
Ошеломляющей красоты женщина с непередаваемым шармом заполнила собой все пространство в комнате. На нее было нельзя не любоваться, она восседала в кресле словно на картине в Версальском музее. Пэнси никогда не видела ее прежде так близко, Паучиха казалась всегда такой недоступной. — Рада познакомиться с легендарной мисс Паркинсон! — протянула руку для приветствия неожиданно юная мать Блейза. Ненавязчивые духи отвлекли внимание от чего-то важного, гостья уловила странный диссонанс в мыслях. Раздор в мозгах не сразу позволил сфокусироваться на сказанных словах, и это видимо мгновенно отразилось на лице, так как хозяйка поспешила поправить положение. — Не обращайте внимание, просто о Вас ходит так много слухов, — совсем немного подняла она уголки губ и покосилась на сына. Итальяшка наклонил голову набок и мрачно, чуточку осуждающе посмотрел на мать в ответ, а потом распрощался с дамами. Паучья обитель выглядела странно и загадочно. Завешанные бархатными портьерами — вышедшими из моды лет сто назад — окна, добавляли некой интриги в полумрак. Поленья в камине приятно трещали, и даже языки пламени танцевали медленно и неторопливо. На фоне почти неразличимо звучала музыка, возможно что-то индонезийское. И повсюду причудливо клубился густой сладковатый дым. После короткого обмена любезностями было предложено присесть. Гермиона встала почти неживая позади диванчика. Синьорина Забини — так она просила себя называть — полностью игнорировала прислугу, лишь изредка останавливая на ней туманный взгляд. Вежливость — визитная карточка любой леди, и Пэнси старалась об этом не забывать, принимая чашечку чая из чарующе черного фарфора. Руки женщины оказались приятно теплыми, она проскользнула пальцами по камням на обручальном перстне гостьи. — Истинное предназначение женщины в замужестве. Вы согласны? — так приторно-сладко улыбнулась хозяйка, что по позвоночнику опустилася неприятная дрожь. Вдова ленно взмахнула палочкой, подзывая бокал вина. Уж точно не такого разговора ожидала Пэнси, когда воодушевлённо шагала по безбожно заросшему саду к удивительно огромному дому маленькой семьи Забини. Она пробурчала что-то дежурное в ответ, позапрошлым летом на уроках этикета их учили подобным вещам. Только тогда Паркинсон не шибко вслушивалась в бесполезный бубнеж наставницы, ведь за дверью ее ждал горячо любимый Драко. И опять хозяйка отследила настроение гостьи, снисходительно дергая губами в полуулыбке. От сладковатого дыма уже начинало немного мутить, а может от обстановки в целом. Синьорина Забини занимала слишком много пространства в комнате на этом огромном кресле и давила своим присутствием на гостей. Ее глаза стали задерживаться на грязнокровке чуть чаще. Паника Гермионы — через сжатые на спинке диванчика руки — плавно перетекала в Пэнси. Она стояла позади непривычно тихо, даже злобного сопения слышно не было. Страх сожрал ее и обезличил, делая не более чем сопровождающей. — Значит счастливец — Теодор Нотт?! — ненавязчиво вернула хозяйка внимание к гостье, пуская по коже всю ту же дрожь. Ладонь ненарочно заползла поверх увесистого перстня, прикрывая от чужих глаз клеймо позора. К несчастью, это не осталось незамеченным, Вдова проследила за дерганным движением и клацнула длиннющими ногтями по стеклу. — Говорят помолвка была просто чудесная, — бессовестно переврала она отвратительные слухи, летящие со всех щелей. — Да, говорят… — заставила себя прохрипеть Пэнси, и по щеке скатилась слеза, которую она тут же промокнула шелковым платочком. Все что угодно, но лицо ронять нельзя, только не перед человеком, которого она видит первый раз в жизни. — Прошу простить мою эмоциональность, я все еще не могу поверить, что все это произошло со мной, — тут же глотнула Паркинсон чай, пряча глаза в переливающемся тьмой фарфоре. Стоило в конце улыбнуться, но заставить себя она не смогла. Музыка стала немного громче, дым плотнее, а Паучиха мягче плела невидимую паутину. — Первый раз всегда волнительно, — почти жутковато засмеялась она, накаляя неловкость до максимума такой странной шуткой, понятной только ей. — Мы все живем ради мужчин и этого момента, разве не это высшее счастье? — опять опустила Вдова глаза на кричащий перстень, аккуратно обрамляющий безымянный палец. Пэнси попыталась укрыться от чужих глаз, усаживаясь на диванчике поудобнее, непроизвольно пряча руку. Мать Блейза как будто надсмехалась над ней или проверяла на прочность, точно как сыночек. Не так она представляла себе женщину, побывавшую семь раз замужем, которая еще и не постеснялась понести от неизвестного, произведя на свет бастарда, судя по всему в очень юном возрасте. То, что Блейз — безотцовщина, секретом ни для кого не было, но сама его матушка вызывала у всех дичайший интерес. Странные, в большинстве своем, неприятные вопросы заставили Пэнси скиснуть и приуныть. Если Паучиха собиралась пропагандировать чистоту и непорочность брака, то все это было не раз оговорено на занятиях у мадам Клери. Не о высшем счастье необходимо сейчас дискутировать, а о том как избавить себя от этого самого блага. Как вырваться из порочного круга… Как освободиться… Как избавить себя от Лукавого… Ведь Дьявол всегда рядом, выжидает за плечом, чтобы дожрать то, что осталось, если оно еще осталось… И не этой женщине учить юных леди таким утопичным вещам. — Не каждый мужчина желает брака, где будут счастливы оба, — пробурчала Пэнси себе под нос, но и это не ускользнуло от острого слуха хозяйки. Она ленно сменила положение, полностью заваливаясь на один бок, и осушила бокал до дна, ухмыляясь далеко в неизвестность. — Не бывает плохих мужей, моя дорогая… Бывают истеричные жены… — в очередной раз жутковато засмеялась хозяйка. И это окончательно обратило в пепел последнюю надежду не только в Паркинсон, но и в притихшей подружке за спиной. — Должно быть вы правы… — прошептала Пэнси, опуская в пол поплывшие глаза, пытаясь проглотить ком грязи, что застрял в горле. Паучиха цокнула языком, как будто еще сильнее придавив гостей, и сонно улыбнулась. Она долго разглядывала притихшую гостью, все время ухмыляясь каким-то своим мыслям. Теперь понятно откуда в итальяшке это необоснованное чувство превосходства — мамаша плохому не научит. Ее насмешливые глаза неправдоподобно тяжело смотрели на гостей, уже намного чаще задерживаясь на грязнокровке. Теперь она позволила себе изучить Гермиону лучше, отвлекаясь от основной гостьи. Они смотрели друг на друга в мрачной тишине, и это не могло не пугать. В полностью зеркальной стене напротив можно было увидеть, как Грейнджер вздернула голову и расправила плечи, скидывая с себя большую часть своего страха. Выглядело это как удивительной красоты перерождение, где-то в воображении Пэнси дорисовала ей огромные осторожно расправляющиеся вороньи крылья. Однако синьорине Забини такое по вкусу не пришлось — она почти беззвучно фыркнула, настолько неуловимо, что кроме Паркинсон этого никто и не заметил. — Прошу прощения, Госпожа, что лезу не в свое дело… — с осторожностью начала Гермиона, часто облизывая побелевшие губы, но была сразу же грубо отдернута. — Вот и не лезь, чтобы потом не просить прощения… Прислуга в наше время стала слишком дерзкой, — поддела хозяйка с недоброй улыбкой на лице и до безобразия тяжелыми нотками в голосе. Грейнджер крепче вцепилась в мягкую обивку диванчика, делая глубокий нервный вздох, напрягаясь до трясучки всем своим телом. Ее взгляд в отражении посмурнел и сделался таким же дурным, как у Вдовы, что вызвало в последней надменный гадкий смешок. — Нынешние девушки в целом такие раскрепощённые… Сами позволяют мальчиками творить с собой «такое», а потом строят жертв, обвиняя во всем кого угодно, кроме самих себя… — снисходительно обвела она глазами сначала Пэнси, а следом незнающую своего места грязнокровку. Фантомный монстр опустился рядом, по-хозяйски перехватил и так отмеченное синяками плечо. Острые невидимые пальцы впились в кожу Паркинсон, обездвиживая тело, впрыскивая в мозг нейролептик, не дающий шевельнуться. Где-то за спиной подружка озлобленно заскребла зубами, хватая за плечо, где только что лежали пальцы монстра. Призрак Нотта моментально отступил, прячась в темном углу, выжидая своего шанса. — «Такое»? «ТАКОЕ»? Какое «ТАКОЕ»? — взорвалась грязнокровка, опуская и вторую руку на плечо подруги. — В том пыльном классе… — запнулась Гермиона, с трудом глотая остаток фразы вместе с навернувшимися слезами, — скажите мне, как женщина, глядя в глаза, что я сама виновата! Наступила чудовищная тишина, рушимая только треском в камине. Паучиха качнулась, и дым вокруг нее завернулся причудливыми кольцами. В ее глазах замерцал пугающий интерес, а от улыбки не осталось и намека, женщина не спеша сменила положение и приготовилась пожрать маленьких мотыльков. — Жаждешь справедливости, грязнокровка? — слегка дернула хозяйка пустым бокалом в изящной бронзовой кисти. Она качнула его несколько раз за тонкую ножку и разжала пальцы. Обожжённое дыханием дракона стекло не разбилось, а очень звонко прокатилось по полу с характерным чистым звоном. — Не думаешь, что стоит смириться со своим положением? Уж тебе-то не привыкать ластиться к ногам, отличный карьерный рост: из дешевых куртизанок в любовницы, — хищно растянула рот Вдова должно быть в улыбке, но улыбкой это точно не было. Скорее зверь демонстрировал клыки, перед тем как вцепиться в глотку, предостерегая свою ничего непонимающую жертву. И Грейнджер намека не поняла, слишком тонко для нее, зато Пэнси чувствовала, как воздух в комнате наполнился темной магией. Синьорина Забини только кончиком пальца провела по палочке в своей руке, еще тяжелее таращась на незнающую своего места грязнокровку. — Твоя история могла завершиться куда хуже, так что будь благодарна за то, что еще имеешь возможность дышать, — бронзовые пальцы дрогнули на палочке, и кисть почти поднялась. — Я бы была признательна, если бы Вы не распускали руки на мою прислугу, — вмешалась Пэнси, и гнетущий взгляд Паучихи метнулся к ней. Она как будто удивилась тому, что гостья открыла рот, ухмыляясь в каком-то снисхождении и неверии. — Твоей грязнокровке, деточка, стоит знать свое место и не болтать длинным язычком понапрасну. Хотя… чему я удивляюсь, если ее хозяйка без разбора скачет по койкам и тоже не имеет никакого понятия о приличиях. Бесхребетная кукла и посредственная содержанка, поправьте меня, если я ошибаюсь, — Вдова уже открыто над ними надсмехалась, издевалась, унижала. Блейз по сравнению с ней являлся просто ангелом во плоти, а мамаша его — дьяволица в овечьей шкуре. Она важно восседала на своем троне, распространяя по комнате душный аромат смерти, такой безумно обворожительный и жутко ядовитый. — Чего только не сделаешь ради того, чтобы удачно выйти замуж… — пренебрежительно взглянула она на Паркинсон и неспеша перевела глаза на Гермиону, — или обзавестись влиятельным любовником… — Она не бесхребетная кукла! — прорычала Грейнджер так злобно, падая в бездну с головой, как будто уже не надеялась сделать новый вздох. — Он ее изна-си-ло-вал! Вы хоть представляете, что это значит? Пэнси не рвалась за него замуж! Не грезила о Нотте холодными ночами! Ублюдок просто пришел и взял что хотел, и мы обе знаем, что сделал он такое не впервые. И эта тварь продолжит творить «такое» с ней, а может с другими, пока все вокруг будут делать вид, что ничего страшного не произошло. Как жить в мире, где любой может совершить все что угодно и не получить за это никакого наказания? — запыхавшись закончила грязнокровка, крепче удерживая подругу в руках, бездумно защищая чужие интересы. В отражении на стене и в воспалённом сознании уже давно отравленном безумием монстра, Грейнджер представлялась ей необъятной и несокрушимой силой. Рядом с Гермионой было не страшно… На самом же деле за спиной Паркинсон стояла маленькая дрожащая девушка, мечущаяся сейчас на тончайшем льду. Пэнси и не поняла, в какой именно момент ее легкие очистились от аромата ромовых сигарет, и она смогла наконец-то глубоко вдохнуть полный жизни кислород. — Ваши грехи утащат Вас в Ад, — напоследок непонятно для чего выплюнула дерзкая грязнокровка, словно у нее были какие-то личные счеты с Паучихой. Не умела все же это бестолковая вовремя остановиться, не чувствовала она края. — Мои грехи? — качнулась вперед хозяйка, опасно сощуривая глаза, и неприятный холодок обдал тело Пэнси, а Грейнджер и не заметила всех этих предостережений, продолжая идти вперед. — Да! Как родителя! Как воспитателя! Как матери! И в первую очередь как женщины, — закончила она, вздергивая конопатую морду. Паркинсон могла бы заметить, как дрожат руки, как блестят глаза, если бы не была поражена этой безрассудной смелостью. Была на лице матери Блейза рябь понимания, как круги на воде, что медленно растекались далекими волнами. И все же ее свежая кожа отвлекала внимание от траурной печали, глубоко укоренившейся в этой женщине, а глаза продолжали надсмехаться над недостойными. Нужно было увести Гермиону подальше, пока хозяйке не взбрело в голову проучить дерзкую грязнокровку. — Благодарю за гостеприимство и встречу, — поднялась с диванчика Паркинсон и подошла к подружке, ровняясь с ней. — Передайте от нас «привет» отцу Блейза, — невзначай уколола она синьорину Забини всего одной простой фразой. Пэнси не нужно было орать как Грейнджер, чтобы показать людям их место. Сдержанность и лаконичность — лучшие компаньоны настоящей леди. Вдова выпрямилась, на мгновение замерла, а после громко рассмеялась. Грязнокровка как всегда ничего не поняла, хмурясь своей мордашкой, если она продолжит в том же духе, то к тридцати у нее появятся глубокие морщины. За распахнутой Гермионой дверью стоял Блейз, как всегда со своей скучающей мордой. Хозяйка хранила молчание пока девочки практически не вышли из комнаты, но все же решила оставить последнее слово за собой. — Могу ли я попросить мисс Паркинсон задержаться? — ее голос прозвучал мягко, почти ласково. Черная Вдова больше не лежала, развалившись на кресле, она сидела ровно, и лицо ее казалось удивительно серьезным. Прежде чем итальяшка бессовестно впихнул Пэнси обратно в комнату, она успела заметить легкую улыбку на его губах.***
Как только Блейз оставил их у ворот школы и тут же испарился по своим делам, не удосужившись не то чтобы проводить, а даже попрощаться, Грейнджер резво зашагала к башне старост. Взбудоражена беседой она была однозначно, бурча себе под нос еще кучу проклятий в адрес синьорины Забини. А вот Пэнси пока еще не разобралась в себе, ведь в словах Вдовы прощупывался здравый смысл за кучей раздражающей шелухи. После того, что выкинула на всю голову чокнутая Грейнджер… После того, как она встала Паучихе поперек горла… После того, как они, не сговариваясь, объединились против одного врага… Под ногами снова появилась твердая почва, а над головой просияло небо. Веры мужчинам больше не было! Слабые, самодовольные, берущие… Одним словом — недостойные ползучие гады. Другое дело — Гермиона, ничего не требующая взамен. Идти за ней было чем-то само собой разумеющимся, ведь она как будто знала, куда направляется, и это не о комнате Малфоя велось отрешенное разглагольствование в неспокойной голове будущей миссис Нотт. Внутри башни стояла умиротворяющая тишина, и Паркинсон решила, что никого нет. Как только грязнокровка поднялась по лестнице до спальни, громкость возмущений моментально понизилась до минимума. Принц все еще оставался в плену Морфея, не смотря на то, что время близилось к обеду. Драко завертелся, когда они тихонечко зашли, и разлепил свои покрасневшие глаза. — Сколько времени? — хрипло пробурчал он в подушку, пытаясь нащупать часы. — Где ты опять шаталась? Уже почти полдень… — проскрипел этот представитель рода мужского, словно ему было не все равно, как он говорил неоднократно ранее. Все его вопросы улетели в неизвестность и остались без ответа. Гермиона зашуршала рядом, пытаясь что-то найти в тумбочке, полностью игнорируя хозяина. Он не обратил внимание, что они не одни. Принц какое-то время молча таращился на пыхтящую рядом девицу, но стоило ей опустить самую красивую часть на холодные половицы, его рука дернулась. — Опять заболеешь, Грейнджер! — в один рывок закинул он грязнокровку на кровать, укладывая к стене под одеяло. Она возмущенно завертелась, пытаясь выбраться, и кажется ее мельтешения только забавляли этого склизкого гада. Ему нужен был повод, чтобы распустить свои проворные щупальца. Угрозы о том, что она его покусает, вызвали бурный гадкий смех и очень пошлые рекомендации, где именно ей стоит укусить. Он уже начал забираться на нее, громко облизывая кожу и игнорируя сопротивление, совсем не обращая внимания на чужие желания. Тело Пэнси по-обычному одеревенело, аромат ромовых сигарет разъел носовые пазухи, пока она наблюдала за этим кошмаром. Пальцы сами собой обхватили кубок со стола, внушительный вес металла привел ее в чувство, и Пэнси почти решилась занести его над светлой головой, чтобы спасти свою подружку из лап очередного монстра. Рука вдруг стала такой тяжелой, как и весь организм, а вечно стоящий за спиной призрак Тео почти оброс плотью. — Драко! — твердо рявкнула грязнокровка, а потом неожиданно громко вздохнула, когда он что-то сделал под одеялом, опускаясь поцелуями уже к обнаженной груди. Она злобно треснула его по плечу и все же укусила за шею, но, вероятно, не сильно, так как принц только тихо зашипел и улыбнулся шире. — Драко! — опять рявкнула она уже громче и на его вопросительное «ммм» указала на распахнутую дверь и гостью. Малфой наконец соизволил заметить, что они не одни. Пэнси стояла у изголовья кровати, и никто не мог видеть в ее трясущейся ладони прошлогодний серебряный кубок за первый полуфинал сезона. — Доброе утро! — проворчал гаденыш, скрывающийся за ангельской внешностью, глядя проснувшимся глазом на Паркинсон. — Не могла бы ты оставить нас минут на пятнадцать? — уже с усмешкой выдал он и в очередной раз получил хороший шлепок по плечу, но это не помешало ему продолжить гаденько посмеиваться. Это был первый раз, когда он заговорил с Пэнси после их скандала в доме бабушки. Удостоил своим вниманием, снизошел… Перестал делать вид, что ее не существует… Малфой нехотя слез со своей жертвы, она беспомощно пыталась застегнуть крючки за спиной и стеснительно прикрыть наготу. Он просто отпустил ее, и даже ничего не стребовал, Пэнси не знала, что так бывает. У него точно имелся злобный план и, вероятнее всего, он исполнит его позже. Гаденыш что-то шепнул напоследок, пока Грейнджер пыхтя перелазила через него, и это нечто заставило грязнокровку улыбнуться, но тут же опять шлепнуть по плечу и очень неодобрительно зыркнуть на Хозяина. — Хочешь наказать меня за сквернословие, дорогая? Есть пара идей как… — протянул он руку, хватая за бедро, больше для того, чтобы она взбесилась и отбросила его ладонь, нежели действительно хотел удержать. Пэнси усмотрела в этом всем недобрую игру и лицемерную заботу. Прилюдно он так себя не вел, он даже парой слов с Гермионой не обменивался, все только через своих ползучих прихвостней. Там, за стенами башни, Драко Малфой был хорошим сыном и примерным гражданином, человеком, на которого стоит ровняться. А стоит ли? Во всех его движениях было что-то скользкое, даже в том, как он лениво улизнул в ванную, дергая Гермиону между делом за пушистый хвост. Ему нельзя было доверять, никому из них, они все — Монстры. Начищенная поверхность кубка исказила отражение Пэнси, как в кривом зеркале, а влажная ладонь, в которой он лежал, нестерпимо зачесалась. Этот дискомфорт стоил возможности защитить подружку, если это действительно будет необходимо. Гермиона продолжала переворачивать комнату в поисках вчерашнего дня. Она заглянула даже под подушку и порылась под кроватью. Несколько раз призвала вещь с помощью заклинания, но и это не помогло. В проеме показался хозяин апартаментов с маленькой записной книжечкой в руке и до отвращения довольной рожей. Его расхлябанное положение тела поддержал косяк двери. Он несколько раз махнул перед ней искомым предметом и не позволил забрать, шуточно торгуясь. Переговоры потеряли игривый характер, как только Гермиона шагнула к противоположному углу комнаты. — Не трогай метлу! — по-настоящему злобно зарычал Малфой, хотя грязнокровка еще даже не успела ее отыскать под спортивной формой. Рука Пэнси непроизвольно сжалась сильнее на тонкой ножке прошлогодней награды, как только Драко распушил невидимые перья и готов был броситься на провокаторшу, словно бойцовский петух. — Эту? — невинно рванула пальчиками Грейнджер на себя деревянный черенок. Драко испуганно вздрогнул, а когда его обожаемая вещь с грохотом упала, несколько раз безбожно ударившись о твердый пол, так и вовсе чуть не разрыдался. Книжечка выпала из побледневших пальцев, хотя казалось, бледнее уже быть не может. И это окончательно разорвало у Пэнси понимание происходящего на бесформенные лоскуты. — Психованная! Это же… — Нимбус 3000 лимитированного издания с неклассическим серебряным сечением на рукояти и… — на выдохе протараторила Грейнджер, ловко забирая брошенный ежедневник и несколько раз стукнула им себя по голове. — Что я могла забыть? Точно! С которой ты спишь, — звонко засмеялась грязнокровка. — Я не сплю с метлой, — поспешил заверить Паркинсон слизеринский принц. — Она лежала рядом с кроватью! — бурчал немного покрасневший гаденыш себе под нос. — Он держал ее так нежно в своей руке всю ночь, когда получил на прошлой неделе, — улыбнулась Гермиона гостье, проходя мимо него к столу, легко мазнув пальцами по светлым волосам. Так непривычно ласково, словно это было чем-то допустимым и обычным. Ни один из действующих героев комедии не придал этому значения, словно ничего и не произошло. Грязнокровка так невзначай отступила, даже прогнулась, преподнося на блюде все свои идеалы и желания к ногам хозяина. Пэнси не могла принять такую их реальность, она была грязная, пошлая и неправильная. Грейнджер должна быть бойцом, она не имела права так себя вести. А как же все ее разглагольствования о бесполезности простых женщин, думающих только о своих недалёких мужьях?! Белобрысый мерзавец отравлял чистоту мысли, хитрый змей искушал ее добродетель. И все же он так много позволял, рядом с ним грязнокровка могла дышать в любом выбранном ей ритме. Гермиона уже пропустила подругу на лестницу и хотела прикрыть за ними дверь, когда злобное «Грейнджер!» ударило по перепонкам. Пэнси замутило и она пожалела, что оставила кубок на столе. В углу комнаты стоял длинный узкий шкаф специально для метлы, с темным рубленными стеклами. Когда принц распахнул дверцу, из него вывалились учебники. — Смею предположить, что это все те же вредители, — невозмутимости, с которой грязнокровка вещала, можно смело обзавидоваться, хотя мгновение назад она позволила себе немыслимое — порочную близость с человеком, что посадил ее на цепь. И это отнюдь были не единоличные мысли Пэнси, грязнокровка сама же вложила подобные метафоры в ее голову. Малфой тем временем продолжал источать чистейшую скверну, почти вибрируя от злости. — Это которые отправили в стирку твой красный комплект белья с моими белыми рубашками? Или те, что сменили замок? А может те, что вечно лягаются среди ночи? — взревел он в конце бравады и вышвырнул все до одной книги из шкафа, с трепетной осторожностью располагая на подставке свою метлу. — Ты тоже это заметил? Я уж думала у меня паранойя, — и голос Грейнджер дрогнул в конце, когда она непростительно нежно ему улыбнулась. Еще мгновение назад гаденыш весь кипел, трещал и беспомощно трясся, желая распустить свои гадкие щупальца. А теперь они молча таращились друг на друга, пока он не рванул к ней. И опять она сдала позиции, позволив склизко чмокнуть себя. Малфой, как и положено лицемерному джентльмену, лишнего при посторонних не демонстрировал. — Ты можешь завалить своими вещами всю комнату, но этот шкаф и эта метла неприкосновенны, — прошептал он грязнокровке на ухо и как будто случайно мазнул губами по шее. Только после этого она оттолкнула его, возвращаясь из мира иллюзий, где он отравил ее мозги. Драко попытался ухватить запястье, но она наконец пришла в себя и пресекла эти попытки. Пэнси точно знала, что подруга говорить «Нет» умела, в отличии от нее самой. Принц остался стоять на лестнице у двери, провожая их помрачневшими глазами. Он до последнего удрученно таращился на спину так ни разу и не оглянувшейся Гермионы.II
— …Надеюсь, он навернется со своей обожаемой метлы, — долетел до ушей Теренса до невозможности знакомый писклявый голосок. Малышка Грейнджер в присущей только ей манере пыхтела по немноголюдному коридору школы. Кто-то знатно подогрел этот чайничек, ведь кипел он добротно. Рядом с ней тащилась еще неокольцованная и пока еще не миссис Нотт. Вдали от женишка мадмуазель выглядела вполне прилично и не шарахалась от каждого движения со стороны. Чистокровные богатые сучки редко бывают красивыми, но эта входила в ряд приятных исключений. Леди также умела не терять лицо, но ярость в глазах очень трудно скрыть, тут даже укоренившаяся английская чопорность и сдержанность бессильны. Они завернули к библиотеке и затерялись между стеллажей. Теренс бы и не пошел за ними, если мисс Паркинсон тихо не обронила, что желает отомстить и что-то о том, что его мать права. Кому именно она желает мстить и чья мать права, упомянуто не было. Тихие перешептывания и обрывки фраз, даже слов, обрисовали нерадужное будущее для неизвестного. Не сложно догадаться, для кого именно… Чертенята в этом тихом омуте явно планировали зажарить грешника до золотистой корочки. У очаровательной леди хорошо так поднакопилось дерьма на душе. Малышка Гермиона только хмурилась на излияния подружки, и Хиггс уже подумал, что она соскочит. Видно было, идея с наказанием изначально принадлежала Грейнджер, но не в таком исполнении. Подружка ее оказалась неожиданно жестокой и очень изворотливой, далеко не глупой, но это Теренс заметил еще летом за кофе. Если зайка была неуправляемой бомбой, то мисс Паркинсон искусной манипуляторшей. Ужимки, фразы, невинно закатывающиеся глазки… Мадам просто не повезло нарваться на Нотта. — Нужно подумать… — отрезала малышка Гермиона, решительно отбиваясь от включенного на полную очарования принцессы. Но мадмуазель сдаваться не собиралась, тихо закидывая аргументами. Пока наконец не вступила на усеянную минами территорию, где каждое неосторожное слово могло подорвать дерзкий нрав бывшей бухгалтерши. — Драко… он мог бы помочь, — неумолимо налегала подружка, у малышки даже книга выпала из рук. Она быстро ее подняла и отвернулась к полкам. Теренс лишился удовольствия лицезреть милое личико в этот момент. Очень жаль между прочим, ведь изо дня в день белобрысый ушлепок становился все спокойнее, а жизнь Хиггса — сложнее. Его высочество будущий Лорд Малфой сумел выкроить время, чтобы пару раз знатно напакостить. И было бы неплохо, если бы дамы взяли говнюка в оборот. Мисс Паркинсон выдержала драматическую паузу, так и не дождавшись ответа, и опять осторожными шажочками двинулась вперед. — Без лишних подробностей, естественно. Не думаю, что его стоит посвящать во все это… — искоса поглядывала она на Грейнджер, что все еще стояла спиной к стеллажам, за которыми притаился Теренс. Он до сих пор помнил, какие у нее теплые пальчики, которыми она сейчас слишком быстро перебирала книги. Душная тоска расползлась по груди, когда аккуратный розовый ноготок так знакомо потер потрепанный корешок. Она продолжала хранить молчание, а когда-то ей всегда было что сказать. Похоже, ни чему малышку Гермиону жизнь не научила, она слишком привязалась к пацану. Чересчур долго он крутился вокруг, замыливая ее ясные горящие глазки, создавая свое амплуа непорочности. Как недавно случайно выяснил Хиггс, паршивец нагло соврал тогда в клубе. Святым девственником староста мальчиков не был, как минимум одна богатенькая мадмуазель побывала в его кровати до Гермионы. И только Дьявол знает, сколько еще секретов хранил пацан. — Да он ест из твоих рук и сделает все, что ты захочешь! — не сдержалась подружка, а вот с этим утверждением Теренс бы поспорил: мелкий паршивец что-то сделает, только если ему будет это выгодно. Леди мгновенно взяла себя в руки, как и подобает благородной маленькой сучке. — В пределах разумного, — ухмыльнулась принцесса, намотав на пальчик вьющийся локон у самого лица Гермионы. Спящая красавица вышла из своего летаргического сна и была во всеоружии. Крайне интересная смена настроения у мадмуазель Паркинсон, ведь еще вчера она бесцельно таращилась на стол в клубе, тихо помалкивая. — Нет! — категорично отрезала Гермиона и дернулась к выходу, обходя подружку. Очень даже зря, стоило прислушаться к мадам, дельце она предлагала верное. Девчонка вцепилась в Грейнджер, не натурально, только образно конечно, но всеми своими конечностями. Мисс Паркинсон держалась за подружку, слишком уж переоценивая ее дерзкий нрав. Такая тепличная леди совсем не знала жизни и еще не понимала, что ей не спрятаться в чужой тени от мира. Малышка остановилась, вот она-то как раз этой жизнью наелась досыта, и тихо прошептала, — Теодор заслуживает наказания, но без вовлечения посторонних лиц. — Да брось, разве не ты говорила, что ненавидишь Драко? Презираешь его за… как там было? — За то, что он обесценил мое существование больше, чем было за всю мою жизнь… — и пылающие глазки заблестели. Весы в ее черепушке видимо замерли. Помиловать пацана не позволяла гордость, но и отказаться от него полностью она была не в состоянии. Так и металась малышка ни тут и ни там, изводя себя. Теренс понимал ее как никто, судьба-злодейка всегда подсовывает свинью. Она поспешила прочь, и вдруг в мозгу завертелась шальная мысль ее остановить, но он ничего не сделал. Любой другой позаботится о ней лучше, Малфой не самый плохой вариант. Теренс не посмел, а вот ее подружка необъяснимыми позывами благородства не страдала. — Даже Маклагген пришёл сначала к тебе, прежде чем предложить мистеру Хиггсу сделку. Очень благородно для парня без мозгов! — принцесса однозначно знала, на что давить и как посеять сомнения.