***
Обеденный перерыв вот-вот закончится, но ты всё ещё сидишь на небольшом диванчике, попивая горький кофе, что вязко пропитывает твоё сухое горло, отдавая терпким, неприятным послевкусием, но ты к этому привыкла. Другие девушки-куклы о чём-то мило воркочут, изредка поглядывая на тебя, но ты даже не вслушиваешься в их тему разговора. Они удивлённо жмут плечами, но решают всё же не трогать тебя, пока ты находишься в таком забытом состоянии. Смотришь в окно, видишь, как красиво обдувает ветер, сметая с деревьев распустившиеся листки сакуры, красиво развевая их по небу, словно стаю птиц. Подмечаешь, что такую красоту не сможет запечатлеть никакая любая картина или черно-белая фотография. На такое лишь способно человеческое воображение и его память, что с годами становится только слабее и забывчивей. Слышишь, как чей-то женский голос тебя зовёт, заставляя снова вынырнуть из пелены собственной задумчивости. Снова ты поникла в себя. — Т/и! К тебе снова тот юноша, что каждую неделю приходит сюда. — Выкрикивает одна из кукол, и ты слышишь, как девочки начинают дружно перешёптываться сбоку. «Это тот милашка, которому не приходят письма его второй половинки?», «Он такой симпатичный и робкий», «Как же тебе повезло с ним, Т/и». Закатываешь глаза, ставишь недопитую чашку на столик, оттряхиваешь подол своего платья и небольшими шагами направляешься в сторону своей кабины, под тихие улюлюканья подруг. На пороге тебя встречает юноша, чьё лицо стало тебе самым родным и посещаемым из всех твоих клиентов. Его черные взъерошенные волосы красиво сверкали под солнечными лучами, разливая их по всему телу парня. Бережно выглаженная белая рубашка с серым поверху пуловером, прямые черные брюки и аккуратно ухоженными брогами. Его рассеянный и в тоже время собранный вид вызывал на твоих губах лёгкую усмешку, а черные очки, покоившееся на его переносице, дополняли ко всему прочему, некую притягательность. Негромко откашливаешься и юноша тут же разворачивается к тебе, одаривая тебя самой тёплой улыбкой, что есть на этом свете. — Добрый день, мисс. — Спокойный, глубокий голос, приятно одаривает теплотой весь коридор. — Добрый, господин Кейджи. — Мягко улыбаешься, указывая рукой на дверь. — Пройдёмте. Парень кивает и поспешно идёт за тобой следом. Подходишь к своей кабине, открывая её, и первым же делом пропускаешь внутрь клиента, попутно заходя за ним. Закрываешь и направляешься к рабочему столу, удобно присаживаясь за него. Улыбаешься, прокручивая в голове всё тот же заученный сценарий, что и всегда. — Вам, как обычно? — Интересуешься ты, видя лёгкий кивок парня и приступаешь к работе. Парень ходит к тебе уже достаточно долго, где-то около полугода, но всё, что ты о нём успела узнать: что он сам таки неплохо пишет и прекрасно умеет выражать свои мысли, что тебя слегка удивляет, ибо почему он сюда ходит, когда может так чудесно излагать свои чувства. И второе, что он до безумия влюблён в какую-то девушку, которая, по его словам, никогда не отвечает на письма, но всегда их читает. Ты думаешь, что это лишь просто его наивная выдуманная вера, но видеть эти горящие, слегка смущенные глаза для тебя выше всяческих недомолвок, и навеивает всё же небольшую надежду, что возможно эта девушка действительно читает письма, которые он тонну посылает ей. — Может, сегодня всё-таки напишем, чтобы вы встретились? — Спрашиваешь ты, вкладывая листок в прижимную планку пишущей машинки. — В этом нет ещё необходимости, — спокойно отвечает Акааши, чуть сомкнув губы. — Не думаю, что она пока готова к нашей встречи. — Вы так уверены в этом? — Вскидываешь брови. — Может, она только и ждёт от Вас какого-нибудь такого шага? — Нет. — Слишком резко. — Я знаю, что нет. Давайте, как обычно. — Как скажете. — Выдыхаешь ты, прикрывая глаза. — Начнём с признания или спросим о том, как она себя чувствует? — Давайте о самочувствии. Коротко киваешь, окуная пальцы в безграничный поток строчного шрифта, что буквально окружили твою голову. Долговязые строчки, клацанья кнопок и шум машинки, погружал тебя в приятную эйфорию, пока на заднем фоне, за всем этим наблюдал парень, изредка что-то добавляя от себя. Тексты всегда расслабляли тебя, заставляя передать все те чувства и эмоции, что накапливались у тебя в сердце за все эти годы. Так ты ощущала себя свободно и по-настоящему важной. Клацаешь по последней букве, крутишь валик, и достаёшь папирус, протягивая его в широкие ладони юноши. Тот невооружённым глазом пробегается по строчкам, заставляя тебя чуть смутиться. Почему-то его мнение и критика значила для тебя больше, чем любая другая, принуждая волноваться, как в первый раз. Кейджи отрывается от письма и внимательно смотрит на тебя, пока ты смущённо ждёшь его ответа. Он аккуратно опускает лист на колени и придвигается чуть ближе к тебе. — Если бы я отправил Вам это письмо – оно пришлось бы Вам по вкусу? Кейджи, как истинный джентльмен, всегда в конце задавал тебе этот вопрос, желая услышать от тебя правдивую критику в ответ. Ты ждала этот вопрос, а потому незамедлительно ответила ему: — Несомненно. Такие письма чётко и ясно передают Ваши эмоции и все чувства к этой даме. — Как странно, но ты никогда не слышала, как Кейджи упоминает имя этой загадочной девушки. — Что ж, в таком случае, я благодарен Вам за выделенное мне время и такое прекрасное письмо, надеюсь оно понравится ей. Всего доброго! — Я тоже надеюсь, — улыбаешься, провожая взглядом, уходившего парня, но внезапно окликаешь его: — Господин! Его рука замирает возле дверной ручки и Акааши медленно разворачивается к тебе, одаривая удивлённым взглядом. — Вы… — мнёшься. — Вы никогда не называли имя Вашей возлюбленной. И мне хотелось бы узнать, как её зовут? — Понимаешь, что это не твоё дело, но в конце концов интерес берёт верх над тобой, выдавая твой игристый настрой. — Не знаю. — Спокойно отвечает он, пока твой рот раскрывается в немом шоке. То есть, как это не знает? Пишет ей уже в течении полугода и даже не осмелился узнать её имя. — Не вижу в этом что-то необходимое. Если любишь и являешься кем-то любимым, то никакое имя не выстроит перед вами барьер. — Не сочтите за грубость, но… — делаешь глубокий вдох, — она хоть знает о Вашем существовании? Уголки губ парня подымаются вверх, и вся комната разливается тихим хриплым смехом. — Надеюсь, что да. Иначе все эти письма – бессмыслица. — Разворачивается, чтобы открыть дверь, но вновь застывает, когда ты негромко проговариваешь: — Не тяните с этим. Иначе, рано или поздно, она будет с другим. Ты почувствовала, как спина парня налилась тяжелым свинцом, а его губы, вероятно, сомкнулись в тонкую линию. — Вы правы, я не должен с этим тянуть: потом сильно буду жалеть об этом. До свидания. Звук хлопнувшей двери, резью прошёлся по ушам, оставляя какой-то невидимый болящий след в сердце. Дотрагиваешься рукой до груди, сжав давящую ткань. Шумно выдыхаешь, чувствуя, как эйфория покидает твоё тело.***
Следующие дни и недели проходят, как обычно. По утрам, как и всегда веет ветер, слышится шум щекочущей листвы, а в окно залетает приятный запах цветущих фиалок. Всё больше радуешься тому, что тебе нужно работать, забывая о повседневной рутине, ведь стоит тебе оказаться на пороге своего дома, как ты с головой погружаешься в хандру, перерастающийся в мучительную депрессию, а ночные кошмары вытягивают из тебя последние силы заряженной энергии. Лучше уставать и выматывать себя на работе, нежели каждый раз убивать своё моральное состояние. Тебя спасало только то, что ты можешь писать, выслушивая истории каждых людей, что пытались выразить все самые чистые и искренние эмоции. Когда ты писала, то понимала, что отдаёшь этому письму частичку себя, разделяя все желания с клиентом. Выражать для тебя чужие чувства намного легче, нежели свои, и ты не знала, хорошо это или плохо? Но была всё же одна проблема. После вашего короткого разговора с господином Кейджи, он больше не появлялся у тебя, а ты только недоумённо хлопала глазами, успев несколько раз дать себе по лбу за то, что подняла такую важную тему, и наверняка его обидела. А постоянные расспросы подруг, о том, где он, только сильнее било тебя по рёбрам. Ты бы подло солгала самой себе, если бы не признала, что его присутствие скрашивало твои дни, и ты бы хотела видеть его гораздо чаще. С ним было слишком легко и хорошо: не надо не о чём переживать и зачастую погружаться в себя. Акааши Кейджи был для тебя поистине настоящим джентльменом, с которым хорошо и уверенна чувствовала бы себя любая с ним женщина, но он уже нашёл такую и это была явно не ты.***
Он пришёл к тебе через месяц после вашей последней встречи – ты почувствовала его присутствие, сразу учуяв запах этих родных парфюмов. Всё такой же растрёпанный, но такой же прекрасный. На твоё удивление ты почувствовала, как твоё сердце забилось быстрее, чуть ли, не пробивая грудную клетку, а внизу живота скрутился маленький узел, который кричал о том, как же ты скучала за ним. Ты пыталась отбросить эти мысли в голове, потому что так нельзя, он влюблён в другую, но постепенно зарождавшиеся чувства к парню не давали тебе свободно дышать. Он спокойно сидел на стуле, смотря на тебя, пока ты сама готова была расплавиться под этим пристальным взглядом. Казалось, он вспоминал все эти давно забытые твои черты лица, которые так охотно въелись ему в память. — Д-давно не виделись с вами, господин, — твой голос неприятно дрожит, и ты шумно сглатываешь. — О чём будем писать на сей раз? — Я давно уже к Вам хожу, а всё так и не удосужился узнать Вашего имени. Простите меня за мою бестактность и легкомыслие, но я бы хотел узнать Ваше имя… Округляешь свои глаза, а в твоей руке нервно сжался несчастный лист, который должен был послужить письмом. Твои щёки разливаются красным румянцем, и ты смущённо опускаешь глаза. Не можешь понять, когда такая реакция на его вопрос стала для тебя неловкой? «Если любишь и являешься кем-то любимым, то никакое имя не выстроит перед вами барьер». — Т/и, — робко отвечаешь ты, опустив взгляд. — Т/ф Т/и… — Вам идёт это имя, Т/и, — он нежно улыбается, а ты вздрагиваешь, как тонкий листок на ветру, от этих нежных слов. — Я ещё не отправил то письмо, которое Вы написали в прошлый раз. — Подымаешь взгляд и видишь, как из маленького чемоданчика парень достаёт всё такой же ровный белый листок, что даже ничуть не помялся. Чуть машет им в разные стороны, чтобы выпрямить его. — Я не уверен, что делаю всё правильно, но я подумал о Ваших словах. — Дёргаешься, вспоминая вашу последнюю беседу, и поджимаешь свои бледные губы. — Думаю, Вы правильно тогда сказали, Т/и – не нужно тянуть с этим, если любишь человека, а иначе он сам уйдёт от тебя. Поэтому я решил, что хочу встретиться с ней и обговорить наши чувства. Сжимаешь трясущимися пальцами платье, а губы неприятно дрожат. Хочешь разрыдаться, но проглатываешь этот тяжёлый ком, набираясь духу. — Хотите, чтобы я написала об этом? — Неуверенно говоришь, чувствуя себя каким-то маленьким серым мышонком. — Хм, вовсе нет. Я просто хотел поделиться об этом с Вами. — Зачем? Кажется, он был слегка удивлён такому вопросу. — Чтобы услышать Ваше мнение на этот счёт. Хрипло выдыхаешь, не зная, что сказать. — Я думаю…что это…отличная идея. — Слова давались тяжело, словно острые прутья стягивали твой язык. Юноша недолго осматривает тебя, а после заинтересовано склоняет голову немного набок. — Вы ведь любили, когда-нибудь, Т/и? Слова, как громом бьют тебя по сердцу, оставляя горькое послевкусие. Ты не любила говорить об этой теме, что была причиной твоих постоянных ночных кошмаров и лютой тоски, но этот молящий взгляд парня заставил тебя сломаться под его напором. — Любила. — На выдохе говоришь ты, но по взгляду парня понимаешь, что этого мало. — Мы с женихом были вместе несколько лет. Во время войны его отослали на службу, и он погиб на фронте. Больше я так никого не любила, как его. По взгляду было понятно, что Кейджи чувствовал себя виноватым, что задел такую тему. — Простите, мне не стоило напоминать Вам об этом… — Всё в порядке, Вы же не знали, — выпрямляешься и отворачиваешь голову к окну, о чём-то задумавшись. — Иногда, мне кажется, что он всё ещё жив и вот-вот постучится ко мне в дверь, а после крепко прижмёт к себе. И я скажу ему те слова, которые не так часто говорила ему, а он в свою очередь скажет мне их. Но этого не произойдёт, — поджимаешь губы и обратно разворачиваешься к лицу юношу. — Такое случается, ведь такова жизнь – она непредсказуема, — тепло улыбаешься, а взгляд Акааши всё больше теряется в твоих глазах. — Нам надо успеть сделать то, и сказать любимым всё, что о них думаем и всё что чувствуем к ним, иначе будет потом слишком поздно. Недлительное молчание прерывалось звуком стучащих часов и шумом детворы за окном. Кейджи недолго сидел в раздумьях, а затем также резко встал, пряча письмо обратно в чемодан. — Благодарю, что поделились со мной о своём прошлым. — Парень учтиво клонится тебя, а ты замираешь. — Это многое, о чём мне нужно будет поразмыслить. Всего хорошего, Т/и. — От последнего слова тебя передёргивает, и не успев ответить юноше, он быстро скрылся в дверях, оставляя тебя в таком пустом, но сильно давящем кабинете.***
Под небольшой просьбой ты попросила взять на несколько дней выходной, ссылаясь на то, что ты неважно себя чувствуешь. И хоть, отчасти, это было и так, но ты не уверена, что дело тут в какой-то простуде. Ты хочешь разобраться с собой, со своими мыслями и чувствами, окончательно осознав для себя, что ты чувствуешь к этому человеку. Кошмары всё также не давали тебе покоя, но это было не так страшно, так как ты большую часть расхаживала по комнате, размышляя о чём только можно было. Серые стены и керосиновая лампа стали твоими близкими друзьями за эти дни. Нередко ты просто засыпала за столом, просыпаясь потом от жгучей боли в пояснице и затёкших ногах. Твоё состояние тебя добивало, но больше ты злилась на то, что не знаешь, как быть с твоими невзаимными чувствами к человеку, что каждую неделю в течении полугода приходил к тебе, желая выразить свою любовь в письмах совсем другой девушке. Ты думала, что никогда больше не сможешь полюбить кого-то так сильно, но сердце бывает порой слишком непредсказуемым. Оседаешь на полу в одной лишь тонкой ночнушке, зарываешься пальцами в сальные волосы и оттягиваешь их. От непрерывных мыслей ты чувствуешь, как начинают болеть виски, а голова, будто становится квадратной. Слышишь тихий звук в дверь и думаешь, что тебе послышалось. Однако вся неуверенность исчезает, когда до двери доносится второй, более громкий стук. Приподымаешься, опираясь на стену и небольшими шагами ковыляешь ко входной двери. Поворачиваешь защёлку и крутишь дверную ручку, отворяя не сильно дверь. Твой неряшливый вид встречает почтальон, которого ты знала, как Бенедикт: он нередко приходил к Вам, угощая тебя и остальных обедом. — Добрый вечер, Т/и! — Громко отзывается он, а в висках у тебя жутко звенит. — Тебе тут письмо пришло. Удивлённо охаешь, мотая головой. Сама того не замечая, распахиваешь дверь сильнее, выходя чуть за порог. — Что? От кого? — Пф, возьми и посмотри, — скептично отвечает парень, вручая тебе конверт. Быстро его принимаешь, осматривая заполненные данные, но само имя отправителя не было указано. Грустно вздыхаешь, прощаясь с парнем, захлопываешь дверь и быстро подлетаешь к столу, где всё ещё ярко горела лампа. Усаживаешься поудобнее за стол, и незамедлительно вскрываешь конверт, доставая оттуда аккуратно сложенное письмо. Знакомый, приятно родной запах бьёт тебя по голове, и ты думаешь, что вовсе сошла с ума. Раскрываешь его, вчитываясь в, от руки, идеально прописанный почерком текст. «Дорогая Т/и, Ваше имя я узнал не так давно, но сейчас, когда я пишу его, то мне кажется, что я знаю его всю жизнь. С того дня, когда я впервые увидел Вас, то понял, что нет прекраснее на свете цветка, которого бы так хотелось от всего защитить и дать любящее тепло. Тепло, которое Вы поистине заслуживаете. Ваши слова вернули меня в реальность, ибо я долго жил неправильными иллюзиями. И прежде всего я хочу признаться Вам, что никакой другой девушки у меня никогда не было, а всегда на первом месте были – Вы. Я приходил каждую неделю к Вам, чтобы увидеть, почувствовать и насладиться Вашим присутствием и этими милыми чертами лица. Эти моменты, проведённые вместе были для меня, как настоящий глоток свежего воздуха, но я боялся признаться Вам, а уж тем более, самому себе, что эти чувства могут быть сильнее, чем просто желание увидеть Вас. Мне стыдно, что я так долго тянул с этим, выдумал какую-то неведомую этому миру девушку, когда должен был просто сказать Вам эти три заветных слова. Ваша история с печальным концом показала мне, как нужно ценить и любить то, что есть сейчас, и ни за что не медлить со словами, которые ты можешь сказать любимому тебе человеку. Я – идиот! Я влюблённый идиот, который без ума от Вас, Т/и. Это звучит дико и неправильно, но это правда. Я знаю о Вас совсем немного, но мне хочется каждый раз узнавать что-то новое, постепенно открывая поочерёдно страницу за страницей, пока передо мной не покажетесь настоящая Вы. Милая Т/и, прошу, дайте мне ответ на все мои мучительные вопросы о том, кто я, и кем я для Вас являюсь. Хочу встретиться с Вами и наконец, разорвав этот созданный мною непорочный круг запутанных узлов и недомолвок. Я буду ждать тебя, Т/и, и когда ты будешь готова дать ответ – я приму его, несмотря, каким он будет. Твой и больше ничей, Акааши Кейджи» Перечитываешь последнюю строчку, а пальцы непроизвольно сжимают мятый листок. Твоё тело начинает содрогаться, ноги подкашиваться, а с щёк густо течь слёзы, которые спадают на дрожащее в руках письмо. Оседаешь на пол, прижимая к груди это родное, уже полюбившееся всем сердцем тебе признание, не веря, что оно принадлежит только тебе и никому другому. От накатившей пелены слёз ты уже ничего не видишь, но это и не нужно, ведь все мысли и чувства буквально показывают, насколько ты счастлива. Ты говоришь, говоришь в пустоту, но тебе плевать, ты просто хочешь высказать все эмоции, пока вновь сдержанно не сядешь за стол, отвечая в таком же белом листке, и в такой же формальной речи свои ответные чувства юноше. Но сейчас ты просто вслух твердишь, робко, трепетно, со всей душой: — Я согласна!