Прошлое сделает счастливым

— А что ты от меня-то хочешь, Шнайдер? — Тилль, прижимая одним плечом телефон к уху, свободной рукой открыл духовку, чтобы проверить готовность пирога. — Я предлагаю нам разделить все обязанности. — Все? — удивленно спросил Линдеманн и потыкал в пирог ножом. Следов сырого теста на металле не осталось. — Да, все. Ты видел список интервью, которые нужно дать в ближайшую неделю? Я так понял, менеджмент охренел, когда его составлял. Они вообще, чем думали? — возмутился Кристоф. Тилль поморщился и вздохнул, призывая себя сохранять спокойствие. — Наверное, они думали тем, что сейчас все внимание прессы будет к нам и поэтому придется поработать, раздавая интервью. Журналюги до нас дорвутся, мы же с две тысячи девятнадцатого года ни одного интервью толком не дали. То, что говорил Рихард — все было об «Эмигрейт», а Флаке опять про свои книги что-то нес… Так что, пора и о «Раммштайн» поговорить. — Блин, Тилль, ты смеешься? Сколько можно говорить? Это уехать из дома в девять утра и приехать в десять вечера! Все же расписано! У меня трое мелких сыновей, мне когда ими заниматься? — продолжил возмущаться Шнайдер. — Да еще и после этой новости на сайте, мне пришлось отключить телефон. Если ты не заметил, я тебе с номера Ульрики звоню! Меня атаковали. — Меня тоже, — спокойно ответил Тилль и, взяв прихватку, вытащил пирог из духовки. По кухне тут же поплыл приятный аромат ванили и печеных яблок. — Сколько раз тебе говорить — заведи себе уже второй номер! Я вот без проблем живу. — Проблем бы не было, если бы ты нашел Пауля! — проворчал Шнайдер. — Я понимаю, Рихарду сейчас не до журналистов, потому он свалил и отрубил телефон. Ему бы в себя прийти! Тут я без претензий. Но Кнопка мог бы взять часть журналистов на себя. У него хорошо получается с ними общаться. — Где я тебе его найду, если у него телефон выключен? Ни Ариэлла, ни дети не знают, куда он подевался. Может пьет где-то на радостях. Может, он с Рихардом сейчас. — Тилль очень старался, чтобы его вранье прозвучало как можно убедительнее. Шнайдер лишь вздохнул. — Ты завтра какие интервью на себя берешь? Я тут с Флаке и Олли пытаюсь как-то график составить. — Никакие, — невозмутимо ответил Тилль, осторожно вытряхивая пирог на доску и любуясь на немного косоватое кулинарное творение. — Ты офигел? — от вопля Шнайдера Тилль поморщился и поспешил перехватить гаджет рукой, чтобы отодвинуть подальше от уха. — Не офигел. Пока я разруливал ситуацию с Рихардом, вы в штатном режиме работали над альбомом и решали свои личные проблемы. Так что, я пока умываю руки. У меня личные дела нарисовались. Мне нужно ими заняться. В телефоне раздалось недовольное сопение, и Линдеманн с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться, живо представив, как сейчас Шнайдер, наверняка играя с сыновьями, смешно шевелит своими нелепыми усами и пытается подобрать цензурные выражения в адрес вокалиста. — Знаешь, он вообще-то твой друг, и никого из нас и близко не подпустил к себе. У вас с ним особая химия… — Ну да, я его задолго до вас терпел и мозги ему вправлял, — с улыбкой произнес Тилль. — Так что, Шнайдер, передай Флаке и Олли, чтобы крепились и держались. Я на ближайшую неделю ни на один звонок отвечать не буду. На квартиру ко мне можете не приезжать! Я дверь не открою. — Она что, суперзвезда или модель, что ты так ради бабы бросаешь группу? — недовольно пробурчал Шнайдер, поняв, что дальше спорить с Тиллем бесполезно. — Она симпатичная. Больше вам пока знать нечего, — с этими словами Линдеманн завершил вызов и тут же перевел телефон в беззвучный режим. Ухватив с рабочего стола пирог, он осторожно перенес его на обеденный, разрезал на куски, после чего разлил по кружкам чай. — Ну что, будешь пробовать мой кулинарный шедевр? Дядя Рихард убеждал меня, что я тут точно ничего испортить не смогу, — сказал Тилль, вспоминая все свои познания в русском языке и с неприкрытой нежностью глядя на девочку, лет семи, со знакомым ему грустным выражением глаз. — Раз уж твоя мама занята концертами в Германии, придется тебе привыкать к отцовской стряпне. — А ты покажешь мне свои концерты? Мама говорит, мне там нечего смотреть. Я еще маленькая…- Девчушка надула губы хитро глядя на Тилля. Линдеманн мысленно чертыхнулся, пытаясь сообразить, что из видео «Раммштайн» мог бы посмотреть ребенок. В принципе… Если постараться… То найти что-то концертное можно. — А ты ведь немецкий только начала учить, еще плохо его понимаешь, да? — спросил он с надеждой. Девчушка отрицательно замотала головой. — Неа, я уже много слов знаю и много понимать могу, — она шустро переключилась на родной язык отца, и Тилль понял, что и на этот раз оказался один на один с почти нерешаемой проблемой.