***
— Ну что там? Что сказал врач? — расспрашива Отто, встретив Элая на выходе. — Сказал, что все не так плохо. Нужно пить таблетки и отлежаться дома некоторое время. Вот и все… — Фух… Хорошо. Тогда сейчас сходим в аптеку, а потом домой. Кстати, тебе отец за это время ничего не ответил? — Сейчас посмотрю, — прошептал Грассо, достав телефон. Он открыл одну из переписок и распахнул от испуга глаза. — О, боже! Да… Отто, может вместе посмотрим? Я немного боюсь… — Так, дай сюда… Все в порядке. Он пишет, что рад. И… Хочет однажды познакомиться со мной. Эли, все в порядке. Он просто не отвечал, потому что был в Швейцарии. Вот и все. — Кстати, а твоя семья о нас знает? — Да. Я говорил об этом брату. Он в любом случае рассказал Сане и Трис. Думаю, они обрадовались. 13:38 Берлинский университет. Скучно. Было ужасно скучно… Профессор быстро объяснял что-то на французском, часы тикали где-то позади, пение птиц за окном отвлекало, а писанина в тетради сливалась в одно целое. Эстель открыла глаза, глядя на время. Всего две минуты до конца пары… Девушка положила голову на руки и устало прорычала в рукав бежевого кардигана. Ворот белой рубашки съехал на бок, волосы были растрепаны после сна. Место рядом пустовало. «И где он?» — задала сама себе вопрос Эст, глядя туда, где сейчас должен был быть Элай. В тетради почти ничего не было записано, а друга, который мог бы дать ей конспекты, рядом не было. — Так. Ты же Эстель, да? — поинтересовалась сидящая слева девушка заурядной внешности. «Прекрасно. Докопайтесь теперь и до меня…» — Эст мысленно закатила глаза, но все же ответила ей. — Да?.. То есть, да. Эстель. — Ты спала? Ты в курсе, что все то, что сейчас рассказывает профессор, будет на экзамене? — Черт возьми, что я тебе сделала?.. — Ничего. Просто мне кажется, что таким образом ты выказываешь свое неуважение профессору. Он приходит сюда, тратит свое время, чтобы учить таких, как ты. Ты учишься в таком серьезном заведении, так будь добра слушать, а не спать, — лицемерно улыбаясь, лепетала девушка. — К слову, как тебя зовут, солнышко? — натянув улыбку в ответ, спросила Романова. — Эленика Рейз, — подавшись вперед, ответила девушка. — Иди нах*й, Эленика, — четко проговорила Эст, а вместе с тем завершилась и пара. Эстель встала со своего места, взяв шоппер, в которые быстро сложила немногочисленные вещи, и ушла, оставив одногруппницу где-то в аудитории, молча поражаться словам такого, на первый взгляд, ангела. Что с Элаем? Где он сейчас? Болен? Или уехал в Италию? А может в Канаду вместе с Отто? Что ж, вопросов у Эстель было немало. Появление Эль отвлекло Эст от мыслей. Англичанка похлопала девушку по плечу, мило улыбаясь. — Привет, Эс. Ты кого-то ищешь? — Привет, да. Ты не знаешь, что с Элаем? — И Отто сегодня тоже нет… Слушай, а тебе не кажется это странным? — Что именно? — выгнула бровь Романова, слегка наклонив голову в сторону, выражая тем самым свое недоумение. — Они всегда вместе, проводят друг с другом много времени, а еще, — Мерфи приблизилась к Эстель, чтобы прошептать ей что-то, — Элай, кажется, в последнее время часто ночевал у Отто. Юлиан, его новый сосед, я с ним познакомилась, сказал, что сегодня утром пришел какой-то темноволосый, то есть Отто, сказал, что Элай больше не будет тут жить, собрал его вещи и ушел. Представляешь?! — Черт… Ты из разряда «Шерлок Холмс отдыхает»? — спросила Эст, скрестив руки на груди. — Вообще, если это все значит, что они вместе, то я за них рада. Но если они решили пока это скрывать, то это их дело. Мы не должны в это лезть. — Тебе неинтересно узнать, что происходит? Спорим, что они встречаются? — Ладно, спорим. Но, Эль, — Романова посмотрела в ее зеленые глаза и положили руки на плечи, — для меня не это первостепенная проблема. — А что тогда? Эстель промолчала, уставившись в пол. Все стало ясно по одному простому взгляду. Мерфи положила руку на ее щеку и повернула голову подруги к себе. — Ты хочешь поговорить об этом? Я сегодня весь день свобода. Можем обсудить все за чашкой чая или пройтись по магазинам. — Значит, так? Тогда идем, — согласилась русская. 17:39 Кафе «Stern» Девушки сидели за столиком напротив друг друга. Официант поставил перед ними блюдца с десертом и чашки с чаем. Эль аккуратно взяла одну и отпила чай, отставив мизинец. — Чай очень вкусный. Попробуй. Чувствуешь? Здесь есть мелисса… — Да… Она правда очень чувствуется. Знаешь, спасибо. — Спасибо за что? — уточнила Мерфи, вопросительно глядя на девушку. — За этот день. Мне давно не было так легко. — Кстати, ты обещала мне рассказать. Помнишь? — Ах, да… В общем, есть одна девушка. Она бывшая Виктора и моя когда-то подруга. Но она сделала кое-что… Очень серьезное и… Теперь мы враги. А недавно оказалось, что она прилетела в Берлин и хочет извиниться перед нами. — Но в чем проблема? — Я ей не верю. И никогда не буду. Невозможно измениться настолько. Она… Она отвратительна. Но почему-то, когда она говорила, что хочет попросить прощения, она звучала не так, будто лжет. — И ты с ней поговоришь? — Теперь уже не знаю… Не хочу ее видеть, но и просто избегать ее не могу. — Так встреться с ней. Возьми с собой Виктора и назначь встречу. Поговорите, разберите эту ситуацию. Нельзя же просто взять и оставить все это так. Конфликты нужно решать, а не бросать их на самотек, понимаешь? — Тебе стоило идти на психологический, — коротко ответила Эстель и улыбнулась, слизивая с ложки крем от десерта. — Кстати, что касается психологии… Как там дела с психотерапией? — Никак, — спокойно произнесла Романова, отводя серые глаза куда-то в сторону окна. — То есть? Эсти, не говори, что бросила. Русская пожала плечами и съела еще один кусочек десерта, ничего не отвечая, как и просила англичанка. — Почему ты не говоришь? — Ты же просила не говорить, что я бросила. Вот я и не говорю. — Но ведь это ужасно! Тебе нужно продолжать посещать психотерапевта. Это поможет тебе в твоем состоянии! Вот увидишь! — Эль, — шатенка тяжело вздохнула, прервав речь подруги, — может тебе так и кажется, но все не так просто, как ты думаешь. Мне не становится легче. И вся эта психотерапия для меня представляется просто тратой денег и времени. Понимаешь? Я не справляюсь. — Но ведь это еще не конец. — Значит, не понимаешь… Эль, если бы еще у меня было желание что-то изменить, то все могло бы быть иначе. Просто… Я просто предпочла опустить руки и позволить всему происходить своим чередом. — Когда ты так спокойно говоришь об этом, это действительно кажется не таким ужасным, как есть на деле. И все равно еще подумай о том, чтобы вернуться к психотерапии. 18:20 Ресторан «Osten» Австрийка вошла в зал в нежно-голубом платье до колена. Она смотрела в открытую переписку в телефоне и искал девушку в, как сама она сказала, черном платье-рубашке и с волосами, собранными в высокий хвост. Наконец она сама помахала ей. — Мари, я здесь, — улыбнулась Мона, жестом подзывая девушку к себе. — Я вижу. Мюллер села напротив шведки. Та не переставала улыбаться ей. — Ты что-то хочешь сказать? — спросила Андреассон, делая глоток красного вина. В ресторане играла живая музыка, слышался чей-то сдержанный смех, негромкие разговоры, стук серебра о фарфор. — Виктор мне все рассказал. О том, что когда-то ты его предала, о том, как ты подставила Эсту, о том, что теперь ты здесь. Честно, я в тебе разочаровалась. Слыша истории, подобные твоей, я все больше теряю веру в человечество. Но я думаю, что большинство заслуживает второй шанс. Именно поэтому я готова тебя выслушать. Мона успела сменить массу эмоций: от грусти до радости. Наконец-то кто-то готов выслушать и ее, а не сразу же послать в известном направлении. — Начну с того, что я правда сильно сожалению о содеянном. Я правда осознаю, что тому, что я сделала нет оправдания. Нет объяснения тому, что сначала ты, состоя в отношениях, изменяешь налево и направо, уводишь парня у подруги своей же подруги, потом убиваешь его наркотиками, обвиняешь во всем свою подругу, ссоришь всех, а потом все кричат ей «убийца», даже не догадываясь, что сделала это все не она, а ты… Я понимаю. И мне за это правда стыдно. Я пролежала в лечебнице последние два года. Меня выписали только недавно, я сразу же прилетела сюда, чтобы попросить у Эстель и Виктора прощения. Я предала их доверие, почти довела Эст до суицида своими действиями… Я прекрасно все это осознаю. Я улетаю обратно в Стокгольм в понедельник, поэтому мне важно успеть помириться с ними до этого момента. — А что насчет меня?.. — поинтересовалась Мари, наливая в бокал вино. — Зачем ты позвала меня сюда? — Я бы хотела подружиться… Знаю, мне трудно доверять, особенно зная, что я творила в прошлом. Но я не хочу уводить у тебя Виктора, не хочу никак настраивать людей против тебя. Я… Я просто хочу спокойной жизни. Знаю, я сама виновата, что довела все до такого. Мои собственные родители почти отказались от меня. Но я хочу все исправить. — Знаешь что? Я думаю, я помогу тебе. Что нужно, чтобы ты смогла помириться с Эст и Виком? — Нужно назначить с ними встречу. Но так, чтобы они не сбежали и выслушали. И проблема в том, что если встречу назначу я, они попросту не придут. — Поняла. В таком случае я попрошу встретиться с ними в… Парке аттракционов. На колесе обозрения. Там они точно не сбегут. Вечер пятницы тебя устроит? — Да! Да, это было бы замечательно! Спасибо, Мари… Я не знаю, что бы без тебя делала… Мона вышла из-за стола и подошла к Мари, чтобы обнять ее. Австрийка в ответ тоже встала со стула, чтобы обнять шведку. — Не откажешься прогуляться со мной? Хотелось бы узнать тебя чуть лучше, — сказала Андреассон. — Почему бы и нет? — Тогда я попрошу счет. 05.11.2021 02:17 Апартаменты Фреда Вайса и Эдгара Бахманна. Двое прошли в квартиру. Стояла кромешная тьма, нарушаемая лишь светом уличных фонарей сквозь панорамные окна. Тишина прервалась шумом от колесиков чемоданов, шагов и усталых вздохов. Фред стянул с Эдгара оливковое пальто, чуть коснувшись оголенной шеи Бахманна. По позвоночнику бельгийца пробежала легкая дрожь. — Я пойду быстро душ приму, — сообщил Вайс, скрывшись за дверью комнаты. — Я тогда буду на кухне… — тихо протянул Эдгар, ни к кому не обращаясь, и прошел вперед. Парень молча облокотился на столешницу и устало вздохнул. После перелета больше всего хотелось просто отдохнуть. Послушать музыку, выспаться… Рядом с любимым человеком. Теперь Эдгар точно знал, что его многолетние чувства к Фредерику взаимны. Он хотел быть с ним, провести так как можно больше времени. Но какой толк от желания, если ты сам чувствуешь, что не готов к отношениям? Бахманн достал сигарету из кармана черных брюк, зажал ее между средним и указательным пальцами, поджог с одной стороны и закурил. Его отца уже неделю нет в живых. И это больно… Думать, знать и понимать действительно больно. Последние дни он испытывал сильную вину за то, что не был должным образом любезен по отношению к Даниэлю. Но ведь тогда времена были совсем другие! Не прошло и минуты, как Эдгар молча потушил никотиновую палочку и выбросил ее.***
Фред вышел из ванной комнаты, надев фланелевую рубашку и штаны. Он зашел на кухню, где должен был быть Эдгар. Его мысли подтвердились, когда он увидел бельгийца, наливающего себе стакан воды, стоя на кухне в полной темноте. Немец подошел к нему, слегка наклонил его голову вправо и поцеловал того в шею, от чего Эдгар неосознанно пролил всю воду на и под рубашку. — Черт… — прошипел Эд, оборачиваясь, когда Фред легко поднял его и посадил на столешницу лицом к себе. Эти руки, лицо, шея, а главное — глаза. Это то, чем Фредерику хотелось завладеть и никогда ни с кем не делить. Растерянный вид Эдгара, кажется, привлекал еще больше. Как же прекрасно, по мнению Фреда, он умудрялся выглядеть даже в мокрой от воды одежде и с растрепанными, от суеты аэропортов, волосами. Вайс только хотел вновь втянуть парня в поцелуй, как решил задать достаточно логичный для их случая вопрос. — Ты… Ты готов? К отношениям… Короткий кивок и слабая улыбка, смешанная с некоторым, но объяснимым чувством страха. Фред расстегнул, почти разорвал, пуговицы на мокрой рубашке возлюбленного и снял ее, оставляя на его мокрых ключицах, шее и плечах бардовые следы. Бельгиец обнял его, обвив талию немца ногами и перебирая светлые волосы тонкими пальцами. — Je t'aime… — прошептал Эдгар прямо ему на ухо. — Und ich dich, mein Schatz, — ответил Фред. Прямо сейчас им обоим хотелось отвлечься, забыться от всего, что заставляло так переживать всю неделю, в поцелуях, царапинах, голосах друг друга, нарушающих тишину, и запахе никотина. Фред взял его на руки, не прерывая поцелуй, и вышел из кухни, а парой секунд позже двое скрылись за белой дверью одной из комнат.