***
Фредерик стоял посреди сада и рассматривал клены. Практически все листья на них обрели желто-бурый окрас и опали, оставив на фоне голубого неба голые ветки. — Как тебе деревце? — послышался позади чей-то голос в знакомой игривой манере. Оскар встал рядом с Вайсом и закурил, уставившись в одну точку в небе. — Красивое. — Мне тоже нравится. Такое ясное, ни облачка. Так и не скажешь, что уже ноябрь. — Нет, красивое дерево. Ты же про него спросил. — Ах, да, точно. Прости, я в последнее время совсем рассеянный. — Alles ist in Ordnung. Das passiert… — Спасибо за понимание, Фредди. Кстати, а что между вами произошло? — В каком смысле? — Мы вчера приехали поздно, ты уже спал, а он сидит на веранде один, такой взволнованный, и курит. — Предполагаю, это из-за того, что… Мы признались друг другу. — Наконец-то! Фредерик удивленно посмотрел на Оскара и изогнул бровь, показывая недоумение. — На самом деле, Эд тебя давно уже любит. Просто не говорил об этом. Так что, полагаю, вас можно поздравить? — Пока не с чем… Мы признались друг другу, но я обещал, что подожду, пока Эдгар будет готов начать отношения. — Тогда, надеюсь, вы будете счастливы в будущем. Удачи, Фредди. — Спасибо… 03.11.2021 15:28 Берлинский университет, Берлин, Германия. — Господи, как же я устал… — Нилл шел по коридору, потянувшись и зевнув после долгой пары. Парень остановился возле окна и достал телефон, чтобы позвонить сестре. В его планах было узнать, как она поживает, ибо развод родителей — дело серьезное, и однозначно повлияет на ее подростковую психику. Спустя гудки, длящиеся полминуты, Нилл наконец услышал голос Арии. Она была уставшей, немного раздраженной, но все равно радостной от звонка брата. — Привет, Нилл, — весело-печально поздоровалась Ария. — Привет. Ты как? — Ты знал, что мама и папа разводятся? — Да, отец только вчера сказал. Вот, теперь звоню, чтобы узнать, как ты там. — Просто ужасно! Лу убежала куда-то, подруга, та, которая Нор Баас, уехала, ничего не сказав, я завалила тест по математике, а родители!.. А родители разводятся… — Мне очень жаль, Ари. По возможности постараюсь как можно быстрее приехать домой. Я уже так сильно по тебе скучаю. Лу вернется, не волнуйся. Подруга обязательно позвонит, тест пересдашь, я даже постараюсь помочь, а родители… Ну, тут мы с тобой бессильны, но у нас есть мы. И мы переживем, Ари. — Спасибо за поддержку, Нилл. Жаль, тебя здесь нет сейчас… — Говорю, как появится возможность, сразу же приеду. — Спасибо… Ты же на рождество будешь тут? — Постараюсь приехать на пару дней, Ари. На время девушка замолкла, закрыв динамик телефона рукой. — …да, я поняла. Нилл. Ты еще тут? — Да, еще тут. — Мне пора бежать. Скоро занятия по игре на скрипке. — Да, хорошо. Тогда перезвони мне позже, ладно? — Ладно, пока! Нельсон выключил телефон и встретился в темном экране со своим отражением. Парень убрал его в карман брюк и вздохнул, достав из сумки бутылку с водой. — Прости?.. — раздался рядом тихий голос, заставивший Нилла одновременно погрустнеть еще больше и как-то повеселеть. Все же после того случая он не то, чтобы разочаровался в ней. Нет. Однажды он и сам попробовал траву, как она. Так что Нилл прекрасно понимал саму Эстель и ее состояние, раз она дошла до такого. Может, он еще не отдавал себе об этом отчет, но как-то больше стал любить ее на фоне переживаний. — Эст? Ты еще не ушла? — Нет, — девушка повертела головой и запрыгнула на подоконник рядом с другом, — у меня были все четыре пары. Это расписание… Ненавижу. — Кстати, уже половина четвертого. Тебе разве не нужно быть на приеме? — Нет, я бросила. — Как? Тебе ведь нельзя было. Зачем ты так с собой? — Просто захотелось. Дел невпроворот… — Ты же понимаешь, что тебе будет только хуже в таком случае? Не стоило бросать… — И еще. Прости за то, что тебе пришлось вчера лицезреть. Я просто… Я не знаю зачем это сделала. — Все в порядке. Но обещай, что это был последний раз, когда ты курила или употребляла хоть что-то запрещенное. Хорошо? — Хорошо… — Твой поступок вчера может и был ужасным, но вдохновил меня бросить курить, за что спасибо. И еще… Я понимаю тебя. Я правда прекрасно понимаю, что испытывает человек, когда начинает прибегать к траве в определенной ситуации. И я не виню тебя. Просто знай, что ты мне очень… Дорога. Своим друзьям и семье тоже. Мы тебя любим. И всегда будем готовы поддержать. Эстель промолчала, глядя куда-то в пол. Вдруг к ней подошел кто-то, аккуратно снял с подоконника, поставил на пол и обнял. — Эст, вот ты где! — с облегчением выдохнул Виктор. — Прости за каннабис. — Господи, Эст, я больше на тебя не злюсь! Я понимаю, что тебе было тяжело, так что прошу, если вдруг тебе будет сложнее, сразу говори. Романов открыл термос и сделал глоток чая, переводя дыхание и увлажняя пересохшее горло. Он посмотрел на сестру серьезным взглядом, как никогда раньше. — Ты сейчас сильно расстроишься, но в город приехала Мона. Услышав это имя, сероглазая моментально помрачнела, а взгляд был таким, будто всего секунду назад она узнала о чьей-то смерти. — Правда? Если вдруг заговоришь с ней, то скажи, что мне не просто все равно, а фантастично по*бать. От всей души, со всей любовью. Кажется, впервые Нилл слышал, чтобы чья-то речь была настолько переполнена ненавистью. Эстель молча сжала ручки шоппера, висящего на ее плече, и ушла, смотря под ноги. Черный бант на ее волосах прекрасно подходил к настроению, чернее которого могли быть только ее стрелки. — А в чем дело? Кто это такая? И почему Эст так помрачнела? — Мона — это… А впрочем, знаешь ли, неважно. — Подожди, но что она сделала, что Эста ее так ненавидит? Я впервые слышу, чтобы кто-то говорил о ком-либо с такой ненавистью, как сейчас Эс. — В общем когда мы жили и учились в Швеции, я встречался с Моной. При этом, она постоянно изменяла, я даже помню имена всех тех парней. Айвен, Тони, Эрик, Мак… Неважно. А однажды каким-то образом она умудрилась увести парня у одной девушки, а после как-то убила его. Говорят, предложив ему наркотики. Но это не так важно как то, что Мона подставила в этом Эстель. С тех пор мы оба ее ненавидим. Честно, было бы лучше, если бы мы никогда ее не встречали… Она, как ураган, переполошила в наших жизнях все. Виктор мрачно смотрел в окно, пока Нилл слушал его речь. Мона действительно была катастрофой для них. И Нилл представить не мог, насколько…***
Эстель шла по улице мимо университета, обняв себя за плечи. Она смотрела под ноги и тихо всхлипывала, вспоминая все события минувших лет. Мона действительно сильно подпортила ей психику. А иначе и быть не может, когда кто-то убивает парня вашей некогда подруги, который по совместительству еще и ваш друг, а потом обвиняет в этом вас. Тогда Эст впервые пережила нервный срыв. Подруга, парня которой убила Мона, предложив ему ЛСД, отвернулась от Эстель. Все вокруг ополчились на нее. Они даже переехали в Россию, чтобы Эст хотя бы чуть-чуть полегчало… Именно поэтому новость о прибытии в Берлин Моны так разожгла ненависть в ней. Как это обычно бывает, все самое неподходящее случается в самый неподходящий момент. Эст врезалась в кого-то, слегка качнулась, отошла назад, не поднимая взгляд. — Простите, я Вас не заметила. — Эсти? Какая встреча! Рада тебя видеть, дорогая! Этот голос вызвал в Эстель волну раздражения и сухого гнева. Русская посмотрела на Мону, еле сдерживаясь, чтобы не наговорить ей лишнего. Эст прикрыла глаза, чтобы убедиться, что просто спит. Но секундой позже послышался звонкий удар. Эстель, сама того не поняв, дала Моне пощечину. — Ах, рука дернулась, — невинно произнесла Романова, слегка наклонив голову влево. — За что?! — Хм… А правда, за что?.. Тебе объяснить? Не я же изменяла своему парню налево и направо, который был братом моей когда-то лучшей подруги. Не я уводила чужих парней. И не я убила наркотой одного из них. И не я обвиняла в этом тех, кто мне доверял. Еще объяснения требуются? — Ты не поверишь, но я изменилась. — Хах, ты правда ждешь, что я тебе поверю? Люди меняются. Но только не ты. Ты как была с*кой, так ей и останешься. — Эсти, я хотела… — Не называй меня так. Не говори со мной. Не дыши в мою сторону. И никогда. Слышишь? Никогда больше не появляйся в моей гребанной жизни, тварь. Эст намеренно толкнула ее плечом и ушла вперед, оставив Мону одну на улице, удивленно бегающую глазами по сторонам. Тому, что она сделала в прошлом, действительно нет оправдания. Но почему-то в ее голосе слышалось что-то искреннее. Может быть, она правда изменилась? Навряд ли. Такие, как Мона, обычно не меняются.***
— …как-то так. Тетя Алесса ждет нас на выходных у себя. Хочет с тобой познакомиться. А у тебя как дела? — попивая мятный чай из бумажного стаканчика, спросила Мари. — Да все нормально. — Ты с Эсти помирился? — Да, конечно. Я так плохо спал сегодня… Все переживал из-за ссоры. Мы серьезно впервые за все годы так сильно ссорились. Представляешь? — Представляю. Но я просто не понимаю, как так-то? Неужели вы в детстве так не ссорились из-за… Вещей? Друзей? Родителей? — Хах, нет. Мы всегда умели делиться. С друзьями проблем не возникало, мы больше общались друг с другом. А родители любили нас обоих одинаково. Может, Эст немного больше, потому что она их дочь и младше. Но я никогда не чувствовал себя обделенным. Так что… Знаешь, для меня так ссориться со своей близняшкой так же удивительно, как и для тебя. — А ты говорил отцу, что случилось с Эсти? Он знает? — Что? Нет. Нет, нет, нет. Я не буду ему говорить… Если у нас все закончилось на примирении, то папа, наверное, так просто все не оставит. В конце концов, для него Эст — дочь, а для меня — сестра. — Ясно… Постарайся не оставлять ее одну. Ладно? Романов кивнул, доставая пачку сигарет из кармана бардового худи. Только хотел закурить, как повертел, рассматривая, упаковку в руке, а после бесцеремонно выбросил в мусорный бак. Ему это больше не понадобится. — Кстати, а что это за девушка? Ну та, которую мы встретили вчера вечером, — вдруг поинтересовалась Мари, слегка прищурив глаза. — Та девушка? Мар. Обещай никак с ней не взаимодействовать. Я искренне прошу тебя об этом. Поверь, Мона — тот человек, которому и под страхом смертной казни нельзя доверять. — Но в чем дело? — Дело в том, что… — Вик не успел объяснить, как нервирующая шведская речь не прервала его. — Älskling! Jag är glad att se dig! — пролепетала Мона, подбежав к Мари и Виктору. — Я хотела поговорить с Эсти, извиниться перед ней за все, а она была такой грубой. — Только не нужно стоить из себя наивную дурочку. Ты прекрасно знаешь, почему так, а не иначе! И я говорил тебе! Не лезь к моей сестре! Ты достаточно испортила ей жизнь тогда! И если сейчас ты собираешься так же подставить в чем-то мою девушку, то я превращу твою жизнь в ад! — Victor! Jag ville verkligen be om ursäkt! — Och vad säger du om det här?.. Vad?! Gå till dina älskare, ha kul och bryta liv längre! Vad hette de? Mac? Eric? Jag bryr mig absolut inte om dig! — Oh, tut mir leid… Victor, komm. Мари виновато улыбнулась шведке и увела за собой Виктора. Она шла вперед, не обращая внимания на Вика. Наконец они дошли до жилого комплекса. Но не зашли внутрь, а сели на сырую от дождя скамью. — Вик, я все понимаю. Но кричать так на человека… Не слишком ли? Я не поняла, что ты говорил, но, видимо, это было грубо. — В случае с ней — это была правда. — Тогда объясни мне ситуацию. Что такого случилось в прошлом, что теперь вы ее так ненавидите? — Она когда-то была моей девушкой. Но не прошло и пары месяцев, как она постоянно начала мне изменять. Как-то раз она увела парня подруги Эст, а после убила его. — Но как?.. — Наркотой. Предложила ему ЛСД, бедняга не выдержал, да и помер… А сама обвинила во всем Эстель. И самое ужасное то, что все ей правда поверили! Та подруга стала инициатором буллинга в сторону Эст и в школе, и в интернете. В итоге мы после этого переехали в Россию, а Эстель до сих пор не ведет соцсети. Можешь поискать ее в Инстаграмме или Твиттере, но ничего не найдешь. Чтобы ты понимала, насколько все было серьезно, Эст это все чуть не довело до суицида. Поэтому теперь ты понимаешь, почему я не хочу, чтобы она была рядом с тобой? Я боюсь, что она может навредить тебе так же, как и Эст. — Oh mein Gott… Es ist einfach schrecklich… — Понимаю. Это действительно ужасно. И особенно ужасно то, что люди сами позволяют подобному случаться. 16:07 Апартаменты Отто Вольфа. Двое прошли в квартиру. Элай устало потянулся и снял верхнюю одежду. Отто повесил его черную куртку и свое короткое пальто оливкового цвета на вешалку, а после направился на кухню. Все, что ему нужно было сейчас — это компания любимого человека и какао. — Эли, если я сейчас приготовлю какао, ты его будешь? — поинтересовался канадец, обернувшись в сторону Грассо. Тот сидел за столом и уже спал, подперев голову рукой. — Хах, Эли, ты настолько устал, что даже про шарф забыл? А его-то надо было снять вместе с курткой, дурачок… Вольф подошел к нему и стянул с шеи белый, мягкий, как облачко, вязанный шарф. Элай был прямо перед ним. Так близко, такой маленький и беззащитно спящий за столом, не дождавшись какао. На губах Отто заиграла игривая улыбка. Сейчас рядом с ним есть человек, который любит его, о котором можно позаботиться. Обычно такими людьми были младшие сестры, Беатрис и Роксана. Вспомнив о них, брюнет ощутил некоторую вину. Он так давно не звонил им, а ведь они, должно быть, все еще не оправились после смерти родителей и брата. Канадец посмотрел на Элая и поцеловал его в лоб, как заметил, что Грассо непривычно горячий. В прямом смысле. — Эй?.. Эли, ты меня слышишь? Эли, у тебя температура! Давай, я уложу тебя спать… Отто подхватил его на руки и унес в спальню. Он уложил итальянца на кровать и судорожно начал искать в аптечке электронный градусник. Наконец он достал его. Совсем новый, купленный недавно «на всякий случай», по совету Эстель. Вольф слегка толкнул Грассо в бок, чтобы разбудить. — Элай, — прошептал Отто, тряся того за плечо, — открой рот, тебе нужно измерить температуру. Слышишь? Грассо чуть поморщился и приоткрыл рот, после чего Вольф поместил в него кончик градусника. — Подержи его так пару минут, а я пока заварю чай и поищу жаропонижающее. Рыжеволосый кивнул, слегка приоткрыв бирюзовые глаза, затуманенные пеленой неотпускающего сна. Отто прошел на кухню и поставил чайник. Закипал он недолго, так что и чай был готов через две минуты. — Элай, вот таблетки и чай. Выпей это, а потом поспи. Утром тебе полегчает. Какая температура, кстати? Рыжеволосый приподнялся на локтях и показал парню градусник. Брюнет посмотрел на экран, показывающий 38 градусов, и протянул возлюбленному таблетку. — Так, завтра ты никуда не идешь, понял? — А ты?.. — подал хриплый голос Элай, запивая таблетки чаем. — Я тоже. Мы пойдем к врачу завтра, ясно? И жить ты теперь будешь со мной, я договорюсь. — Спасибо… — Не стоит. Лучше ложись спать, Эли. Если что, то я буду в кабинете. Отто забрал пустую чашку, поцеловал итальянца в лоб, а после задернул на окнах плотные темные шторы и вышел из комнаты. Вольф вошел в кабинет и слегка прикрыл дверь, чтобы услышать, если вдруг Элай проснется. Он сел за рабочий стол и достал из шоппера с изображением кленового листа IPad нежно-зеленого цвета. Парень открыл на нем конспекты по основам журналистики и начал внимательно читать их, выделяя для себя важную информацию. Фоном играла музыка, а Отто тихо подпевал, подергивая носком одной ноги в ее такт. «Вeware, beware, be skeptical. Of their smiles, their smiles of plated gold. Deceit so natural, But a wolf in sheep's clothing is more than a warning.» От учебы его отвлек звонок телефона. Отто равнодушно посмотрел на экран телефона. При виде имени брата он расплылся в улыбке и быстро ответил на вызов. — Раф! Черт возьми, не думал, что буду так рад тебя слышать! Как ты? Как Беатрис? Как Роксана? У вас все в порядке? — Притормози, волчара, притормози, — посмеялся Рафаэль. Было слышно, как он вышел из машины и захлопнул дверь. Видимо, он шел на работу. — У меня все в порядке. Вот, недавно подписал один очень выгодный для компании договор. Беатрис… Она посещает психотерапевта. Я недавно заметил, что она режет руки. Роксане постоянно снятся кошмары. Ей собираются поставить диагноз. Тревожное расстройство… — Вот черт… Мне так жаль, что я не могу быть рядом… — Ты учишься в Берлине, это веская причина. Так что не вини себя. Shit happens. — Стой. Как у Рокси это проявляется? — Теперь она сильно переживает по поводу всего. Стала пропускать школу. В последний раз мне звонил директор, просил приехать за ней. Сказал, что у Рокси началась паническая атака посреди урока. Сейчас она почти не выходит из дома, учится дистанционно. — А Беатрис?.. — Как я уже сказал, она прибегает к селфхарму и ходит к психотерапевту. Ей, кстати, стало легче. Немного, но легче. По крайней мере, она уже не так часто режется. — Ясно… Ты где сейчас, Раф? — На работу приехал. Mel, apporte ces papiers à Monsieur Nao, d'accord? — обратился он к секретарше. — А ты? — У нас уже двадцать минут пятого. Пары закончились, сижу в кабинете, учусь. — Подожди, ты учишься на журналиста, верно? — Угу… А почему ты спрашиваешь? — Если что, я мог бы тебе помочь. — Я тебе очень признателен, Рафаэль. Черт возьми… Я так по всем вам скучаю… Нужно будет позвонить сестрам. — Кстати, да. Может быть, им полегчает, если они пообщаются с тобой. В конце концов, мы должны признать, что из всех братьев, с учетом Финна, царство ему небесное, и Беатрис, и Рокси больше любят именно тебя. — Да и я из всех членов семьи больше всего люблю близняшек, — улыбнулся Отто. — Я хотел спросить, у тебя кто-нибудь есть? Брюнет на время затих, устремив взгляд на дверь. Стоит ли рассказывать ему? Что он скажет? Что скажут Беатрис и Роксана?.. — Да, есть, — кивнул Отто и вернулся к конспекту, — это, правда, не девушка, но я его сильно люблю. — И кто же это? Так. Не говори. Я сам догадаюсь… Твой одногруппник? — Нет. — Так… Тогда… Может быть, тот русский парень? Брат твоей подруги. — Нет! Он… У него девушка есть, если я правильно понимаю. — Ах… Последняя попытка. Я сильно сомневаюсь, но тот итальянец, с которым у тебя был конфликт? — Вообще-то да. И прежде чем ты спросишь, мы правда друг друга любим. — Я и не собирался осуждать тебя. Я за вас счастлив. Уверен, что Беатрис и Роксана тоже будут рады. Просто… Это так неожиданно. Но я правда счастлив. — Ладно, Раф. Кажется, тебе надо работать. До скорого. — До скорого. Отто завершил звонок и убрал телефон. Его внимание привлек Элай, появившийся в дверях. Он сонно зевал и потягивался, завернувшись в теплое одеяло. — Уже проснулся? — Sì… Ma voglio ancora dormire. — Так, подожди… Dormire… — пытался перевести его фразу канадец, прикрыв от раздумий глаза. — А! Ты все еще хочешь спать! Так иди ко мне, Эли. Можешь сесть ко мне на колени, пока я читаю. Грассо с улыбкой прошел к Отто и сел к нему на колени, завернувшись в одеяло. Лоб все еще был горячим, голова болела, иногда в глазах темнело. Вольф уткнулся подбородком в макушку парня, вдыхая апельсиновый аромат его рыжих волос. Именно таких спокойных моментов в компании любимого человека, пока на улице идет дождь, Отто, да и Элаю тоже, не хватало долгое время.