***
Девушка стояла на площади вместе с друзьями. Взгляд был обращен в небо, на фейерверки. Вокруг ходили люди, пели новогодние песни и просто радовались… Отто приобнял Элая за плечо и прижал к себе, радостно улыбаясь. Элай положил ладонь поверх рук возлюбленного, на его лице была такая же радостная улыбка, а сам он смотрел на салют, запущенный толпой уже пьяных студентов. Они оба пережили многое за этот год. Особенно тяжелый период пришелся на октябрь, когда они оба только встретились спустя столько лет. Но они справились. Более того, они смогли переступить через гордость и ненависть. Кто знал, что у двух некогда врагов могут быть такие крепкие отношения? Фред стоял где-то позади, ища взглядом Эдгара. Немец держал в руках бумажные стаканчики с глинтвейном. Найдя бельгийца, Фред отдал ему один стакан и получил в ответ скромное «спасибо». Эти двое производили впечатление лучших друзей, но таким чутким людям, как Эстель, было ясно, что уровень их отношений давно перевалил за отметку простой дружбы. Виктор рассказывала что-то Мари, а та звонко смеялась, вызывая улыбки даже у мимо проходящих людей. Она крепко обнимала его, целуя в щеку, а тот смущенно краснел. Разумеется, Эст была рада за брата и подругу. В глубине ее души теплилась надежда, что они будут счастливы до самого конца. Эль пила чай, пытаясь согреться. К ней подошел парень, Алан. Могла ли она еще в самом начале, в октябре представить, что сейчас будет не с той, кто ей так нравился, а с этим испанским студентом, который всего лишь подрабатывал в той же пекарне, что и она, а в один из дней просто отдал ей потерянную тетрадь? Определенно нет. Но жизнь любит подбрасывать разного рода сюрпризы. Между ними завязался разговор. Пара шуток со стороны Алана, и Эль уже весело смеялась, не забывая добавить что-то свое. И посреди этого рассадника радости особняком стояла сама Эстель. Наблюдать за счастьем стальных, не испытывая что-либо, хотя бы отдаленно напоминающее это… В этом вся Эст. — Waar is je sjaal? — спросил Нилл, надевая на нее свой черно-белый клетчатый шарф. Губы растянулись в глупой улыбке, когда двое встретились взглядами. Эст давно поняла, что Нилл к ней что-то испытывает. И она бы начала с ним отношения, полюбила бы в ответ, но она не в силах отпустить прошлое. Отпустить Финна… Нет, она не сможет забыть его. И как бы жестоко это ни звучало, но она слабая. Слишком слабая, чтобы жить дальше. Хотя, может, Нельсон нравился и ей. Но, как было сказано ранее, она не может забыть. Жаль, что из-за прошлого страдает настоящее… — Оставила в квартире. Не думала, что так задержусь здесь… — ответила Эст, осматриваясь по сторонам. — Но тебе ведь нравится тут? — произнес Нилл, улыбаясь ей. Шатенка промолчала, пожав плечами и устремив взгляд в сторону Эль. Англичанка шла к ним. — Ну же, Эсти, улыбнись! Это ведь Новый год! И где перчатки? Ты так руки отморозишь. «И ты туда же…» — мысленно усмехнулась девушка. — Нет, не стоит. Все нормально, у меня есть карманы, — открещивалась Эст. — Дай руки! Они холодные, как ледышки! Эстель не успела и глазом моргнуть, когда Эль надела на ее руки свои черные перчатки. Так действительно стало теплее… Время шло. Оставалось уже всего лишь десять минут до того, как наступит Новый две тысячи двадцать второй год. Романова решила вернуться в свои апартаменты под предлогом усталости. — Вик, я, наверное, пойду. Скажешь остальным, что я ушла, чтобы не искали? — дернув брата за край пальто, попросила Эстель. — Ты чего? Праздник только начинается. Побудь тут еще чуть-чуть. Пожалуйста… — уговаривал ее старший. Но девушка была неумолима. — Нет. Я бы с радостью, но очень хочу спать. Я же говорила, что хочу начать новый год с нормальным режимом сна. — Точно… Ладно, иди. Спокойной ночи. — Да, спасибо. И Эстель действительно ушла. Ушла, оставив позади и праздник, и красоту, и фейерверки, и тех, кому она дорога.***
23:54 Апартаменты Эстель Романовой. Девушка наконец дошла до дома. Она вошла в квартиру, сняла обувь, черную куртку, шарф, перчатки и положила их на полку в прихожей. Кажется, она успела все. Хотя… Нет. Кое-что, точнее, кое-кто все же остался без ее внимания. Эстель достала телефон и пару наушников. Надев их, она позвонила отцу, в Санкт-Петербург. — Привет, пап, — начала она. — Доброй ночи, милая. С Новым годом… Он у вас уже наступил? — Нет, еще пара минут… По видеозвонку Эст могла ясно видеть, что ее отец находится в своем кабинете. Опять за работой, с золотым дождиком на шее… — Ты решил не праздновать сегодня? — Да… А смысл? Вас ведь нет рядом, так что и отмечать не с кем. Да и Константин, и Антон с семьями на юг уехали… А ты почему не с братом? Он сейчас на ярмарке. — Я как раз оттуда. Хочу лечь спать пораньше… — Понимаю и поддерживаю. У тебя все хорошо? — Папа, — вновь замялась девушка, теребя рукава одежды, — я… Я тебя люблю… Правда, очень сильно. Просто хочу, чтобы ты знал об этом… — И я тебя, солнце. Вот бы поскорее тебя увидеть вживую… — Я, пожалуй, пойду спать. Не хочу сбивать режим. — Да, конечно. Сладких снов. Эстель завершила звонок со слезами на глазах. Она старалась не заплакать при отце, чтобы не вызвать волну вопросов с его стороны. В наушниках играла музыка, отвлекая от реальности. Что-то из ее плейлиста в «Спотифае». Эст вошла в спальню и взяла со стола небольшое, но острое прямоугольное лезвие, пританцовывая. «It was easy till it got a little deeper now I don't know how to deal with you so I'ma disappear.» Сероглазая приземлилась на пол, опершись о край кровати. Девушка взяла лист бумаги и, недолго думая, набросала на него рваную надпись «Alles kaputt»*, а после положила записку на край кровати. Ей было, что сказать. У нее было мнение на этот счет, мысли, убеждения… И цепочка событий, приведших к этому всему. Но излагать их в длинной и весьма мутной записке не хотелось. Двух слов вполне хватало… Проведя по руке в первый раз, она чуть не закричала. Примерно на десять сантиметров выше запястья теперь был глубокий порез. Из него обильно текла кровь. Из глаз хлынули слезы. Но отступать некуда и незачем… «I'm a ghost, now you see me now you don't.» Девушка вновь всадила лезвие в кожу и увела его в сторону. Этот порез дался легче в моральном плане, но было все так же больно… Хотелось кричать, но голос будто пропал. Ее взгляд упал на семейное фото на тумбочке. Она, Виктор, Владислав и София. И все счастливы… «I'm a ghost, every time you hit the phone.» Еще порез, еще и еще… В глазах начало темнеть. Последний пришелся на вены. Кровь текла из них темной струей, капала на пол и одежду. Она вскрикнула от боли, но продолжила резать. «Безрассудство…» — промелькнула мысль в ее голове, но изменить что-либо она была уже не в состоянии. Эст знала, что ее ждет в том или ином случае. Смерть или инвалидность… Она изучала эту тему, искала для себя «лучший» выход. Много где писали, что человек только в момент смерти понимает, что все его проблемы решаемы, что смерть — не выход, что именно в этот момент появляется сожаление. Но она не чувствовала ни первого, ни второго, ни третьего. Она была… Счастлива? Счастлива от осознания, что этот кошмар наконец окончен. Счастлива, что наконец ушла от этого. Счастлива, ведь она шла к этому и ясно понимала, что делает. Эстель лежала на полу в луже собственной крови. Было больно. Ужасно больно… Но в какой-то момент это ощущение попросту исчезло, словно душа онемела. Она умирает. В последний момент ее еще посещали мысли по типу того, что могло бы быть, если бы она не сделала этого сейчас. Возможно, даже хотелось встать, перебинтовать раны и уснуть, чтобы встретить новый день. Но когда она поняла это, было уже слишком поздно. А в наушниках по-прежнему играла музыка. Конец песни. Конец плейлиста. Конец всего. Вместе с адской болью пришло и облегчение. Легкость окатила ее с ног до головы. Радость и покой захлестнули ее от понимания, что все это наконец закончится… А сердце больше не билось. — Estelle, Happy New Year! — раздался в прихожей голос Эль. — Did you really go to bed? The holiday is in full swing! — Эстель, где ты? — этот голос принадлежал Ниллу. — Она однозначно тут. Эль открыла дверь ее комнаты. — Эст, мы все искали тебя. Эст, слышишь?.. Ты спишь? Нидерландец вошел в комнату и тут же замер на месте. — Какого черта?! — Что слу… — не успела договорить англичанка, как истошный крик вырвался из нее. — Звони в скорую! Нилл бросился к подруге, надеясь, что все не так серьезно. Хотя, на что он надеялся?.. — Тут… Тут девушка!.. П-попытка с-суицида!.. — Эль пыталась понятно изложить ситуацию оператору. Но голос Нилла отвлек ее. — Эль… Она… — пытался собраться с мыслями русоволосый, проверяя все, что только можно: сердцебиение, пульс, дыхание. Ни того, ни другого он не ощущал. — Она больше не дышит, Эль… Пульса тоже нет… И она такая холодная… Девушка выронила телефон от ужаса. — Н-нет! Этого быть не может! Она не умерла! Она… — Эль судорожно пыталась найти пульс, прикладывая пальцы к шее, к запястью, марая руки в чужой крови, — не дышит… Осознание ударило ее по голове, как молоток. Англичанка закричала от отчаяния. И снова из жизни уходит близкий человек… Нилл так же плакал. Держал Эстель за руку, в надежде, что она очнется. Но чуда не произошло. С того света никого не отпускают. — Ты обещала, что все будет хорошо… Ты обещала… — шептала Эль, глядя на труп подруги, — ты издевалась тогда, я знаю, но ты обещала мне… «I'm a ghost, la la la la, la la la la, la la, la la…»