***
«Ответ тут прост — лучшéе всех здесь я! — прошепелявил гордо Шив Кассинга. — Есть у меня и рожа, и осанка, — Не зря ж я Император Палпатин! Оратор убедительный, с хорошим вкусом, Ещё и силы Света победил! Такого, скажем честно, мало кто добился. Да и в Науке Тёмной не последний я дебил! Могу я током эту всяку нечисть, Джедаями которую зовут, Поджарить вмиг, коль душеньке угодно, Пускай пощады от меня они не ждут! Имею армию в белюсеньких доспехах, Да и в придачу кибердядьку, что есть Дарт. Галактику подмял, — пусть только пискнут! Всех несогласных шлю на Мустафар!»***
«Умён ты, да, но не настолько, — возник из ниоткуда Конструктéр. — Дабы, ну, к примеру, как вот я, Клепать ловушки из таких деталей, Каких в природе нету нифига. Пускать отбросов всяких там на фаршик, Да над полицией смеяться почём зря, Мирку я делаю различные проблемы, При этом-де безвредно для себя! Насчёт твоей же хари промолчу я, Злодею не всегда она нужна. Но вот про армию — ты шутишь, что ли, Палпи? У них же всех синдром штурмовика! Насчёт же Вейдера — там полный аллес, Студент тебя на сына променял! Да ладно б только это, вспомни, как ты слился? Тебя ж прикончила тупая мелюзга!»***
Такого наглого ответа ситх-де не стерпел, Уже готов был придушить он подлеца! Да не успел, — Красотка Термина́трикс, Себе любимой уж петь оды начала.***
«Ну мальчики, ну сколько можно драться? — лукаво пригрозила пальчиком она. — Неужто до сих пор вам не понятно, Что лучше всех воистину здесь я? Я и красива, и сильна я, и опасна, И это я лишь список начала! На деле он куда длиннее будет, Да утомительно перечислéнье для меня. Могу вас всех-де пальчиком проткнуть-то, Да только-ль будет мне с сего-то дела прок? Все вы и так должны мне подчиняться, Быть может, удлините жизненный свой срок. Глаза-озёра, блонд, грудь третьего размера, — Кто может перед этим устоять? Но вы, ребята, не стесняйтесь, подходите смело, — Кого из вас в рабы мне записать?»***
«Совсем ты, девка, видно, оборзела, — промолвил чётко Т да три нуля. — За всё то время ты только и сумела, Что с первого на третий подняла! Чем ты опасна, мне скажи, красотка? Вот я — хоть и старей тебя модель-то, скажем откровенно, Хоть именно моя в чём старость — не пойму. Но дробовик с азотом пережил я смело, Про малый калибéр вообще я промолчу, Да! лава жидкая, признаюсь откровенно, Ни капли правды я не утаю, Вмиг расщепила все мои системы, Таков печален был финал ночного рандеву! Но! никаких проблем с энергоблоком! Как, собственно, и корпусом моим, Быть не было, да быть-то и не может, Ведь я есть совершеннейший один! Вердикт тебе же от меня, красотка, — Что оптику тебе закрыли буфера! Ты на меня-то глянь: и фас, и профиль, Всё это совершенно у меня!»***
«По лику судишь? Это зря, — явил собравшимся себя Сам Том Марволо Реддл. — Вот, у меня, допустим, носу нет, Так разве стал-то я от этого слабей? Конечно нет, ведь сила в духе у меня! А у меня-то он сильней обычного разо́в так в восемь, коль не девять! Я — Тёмный Маг, Великий Властелин! Мне равных нет в моём-то мире! Плевать, что тот мальчишка победил! Он был, признаться, равен мне по силе. Я магией владею, трансгресси́ей, Бросаю файерболы почём зря. Со мной померяться хотите в силе? Вперёд, тузы все у меня!»***
Всё спорили и спорили мерзавцы, Себя мня лучше остальных, Что в пылу спора напрочь позабыли, Про Ганнибала, то есть Лектера́. Тот же спокойно восседал на стуле, Пригубливая изредка коньяк. И с лика деда не сходила всё улыбка, Что взглянешь на неё — так сразу видно, Её носитель — форменный маньяк. Когда ж, устав от препираний, Спросили деда негодяи: «Чего ж молчишь ты, старый дед?» Он отвечал: «Да всё я жду момент когда ягнята замолчат. И миг сей, видно, уж настал!» Со стула Лéктер тотчас встал, И грянул гром, Погас вмиг свет, И начал Лéктер свой обед.***
Прошли года, красивей стали фильмы, И плёнка уж для съёмки не нужна. А гады, будучи всё так же си́льны, Живут да и не ту́жат никогда. Хотя, есть в мире измененья, — Замкну́тей стали наши господа! Все вместе перестали собираться, Хоть так и есть большие все друзья. А коль хотят все вместе повстречаться, — Стараются в местах таких пересекаться, Где стен-дверей особых нет. Да и с тех самых пор уж не хотят, мерзавцы, Звать Ганнибала на обед.