I don't wanna be your friend

Смотря на себя в зеркале, Чонсону кажется, что он постоянно убегает. От себя, от правды и мыслей о своей разбитой любви. Кажется, что вот вот ты наконец смог поставить точку, но стоит объекту твоих чувств показаться, как все твои доводы и оправдания становятся бессмысленными. Каждый раз начинаешь убеждать себя в том, что всё прошло, что жить так легче и ты привык. Но на самом деле, когда ты влюбляешься в человека, тебе становится плохо. Вечно думаешь, что сказать, что сделать, ожидаешь даже малейшего проявления внимания. Потом, со временем, становится только хуже. Поглощаешь самого себя в водовороте чувств и эмоций, накручиваешь, а потом всё равно приходишь к тому факту, что любовь никуда не ушла. Становится ещё хуже, но ты принципиально убеждаешь себя, что в норме. Скоро и сдашься. Но в конце, всего лишь привыкаешь к боли внутри и даже, думается, что без неё было бы совсем пусто. — Разве я не жалок? Хех… — обращаясь к собаке, хозяин которого оставил его у лавочки с запиской приютить бедное животное, Паку кажется, что они с ним похожи. — Тебя тоже бросили, да? Заглядывая в большие, почти человеческие глаза пса, он видит в них сожаление, и возможно голод. Благо его хозяин удосужился положить в коробку вместе с одеялом и он не замерз. — Мне надоело быть плохим парнем, кажется, я вмешиваюсь в их прекрасную историю любви и счастья.— Чонсон лишь продолжает жаловаться питомцу, на что тот отвечает ему тихим скулежом. — Чувствуется мерзко, понимаешь? — Понимаю, что уже ты совсем с ума сходишь. И что стало с нашим президентом? — на лице Юны отражается усмешка, сложив по обе стороны руки в карманы, она садится рядом с Чонсоном и его новым другом. — Что, совсем поговорить не с кем? — Зато он понимает меня, не видишь какие у него глаза? Понимающие. — указывая на мирно сидящего бигля, парирует Чонсон. — Он добрый… Юна, видящая своего одноклассника впервые в таком состоянии, пытается понять всю серьезность его слов. Парень выглядит совершенно иначе, чем когда-то в лучших временах их школьных лет. Смотря в глубину парка, на деревья, что наконец окрасились зеленой листвой, в его взгляде не читается ничего кроме боли и сожаления. — Она ведь отказала тебе, а ты всё её любишь, да? — Я действительно так жалок? — Нет… Просто ты немного заблудился. Джей наконец поворачивается в сторону девушки, ловя на себе, на удивление, не жалостливый взгляд. Он слабо улыбается, и все таки для себя он жалок сейчас. — Ох… и почему же так сложно? Почему быть наблюдателем так непросто? Я ведь уже принял это, почему мне так страшно отпустить всё ? — потирая переносицу носа, закрывая глаза, он облокачивается на спинку скамьи. Джей не знает, спрашивает ли он раз за разом только самого себя, и какой ответ пытается получить после этого, но всё равно смотрит на Юну с надеждой, словно она – панацея его проблем. — Просто расслабься… Я имею ввиду, перестань гнаться за той надеждой, которая всё еще хранится в твоём сознании. Оглянись вокруг и полюби каждый момент этой жизни. — Хах, Юна~щи, да Вы почти поэт. Мне нравится: „Оглянись и полюби каждый момент этой жизни “. — на лице Чонсона впервые за этот день загорается искринка, которая всегда привлекала девушку, сейчас он кажется ей живым. — Тебе идёт солнечный свет. — Что? — Джей, сомневаясь в правильности услышанных им слов, переспрашивает девушку, на что та только улыбается ему, свободно так и легко. Смотря на эту улыбку, Чонсон хочет так же улыбаться беззаботно и без боли, словно и не было тех четырех лет, когда его сердце постепенно разбивалось на кусочки. Ещё раз он пообещает себе не думать о Т/И, не пересекаться с ней лишний раз и не смотреть в её сторону. И может в следующий раз, у него действительно получится, не слышать её смех, не видеть её улыбки и не желать говорить с ней, только при упоминании её имени кем-то. Ещё одно обещание прозвучит из его уст, надеясь, что оно окажется последним.