Воронье Гнездо. Белый Ворон

Дни в Лазарете тянутся бесконечно долго. Тут слишком спокойно. Слишком тихо. И никто не хочет сделать тебе больно, по крайней мере в открытую. Петер различил лишь двух-трёх не очень приятных личностей. Один из них высокий худощавый мужчина, с по-аристократически бледным лицом, чёрные волосы в той же манере зализаны назад, очки в прямоугольной тонкой оправе, скрывали светло-карие глаза, но несмотря на свою приятную расцветку они сияли лишь полнейшим безразличием и скукой. «— Это Норберт-Вальтер Шорридан. он часто работает с вашим тренером и капитаном». Очаровательно и просто Нэнси рассказывала Петеру обо всех, на кого он указывал. И это очень помогало. Оставшихся двоих подозрительных сопроводителей дока Нэнси определила как — Такаши Сато, мужчина-японец, невысокого роста, темноволосый и в принципе, кроме узких глаз и желтоватой кожи ничем не выделялся — заместитель Шорридана (о да, похоже он был большой шишкой в этом месте); и Вероника Вийрс, женщина явно моложе и самого Шорридона и его заместителя, но несмотря приятной внешности, ровные черты, длинные волосы, приятные глаза, вся её фигура показывала эту холодность — она лаборантка. Ледяная красота. Так папа отзывался о внешности мамы, когда они рассматривали её фотографии, но здесь она воспринималась буквально, в то время как Вероника лишь источала этот холод. Но Хэйя Бао Чой, была настоящей Снежной Королевой или Ледяной принцессой. Именно «благодаря» ей, теперь и её сын мучался этой «ледяной красотой». Было бы и правда удобнее, если бы она могла заморозить целый мир. Или хотя бы с помощью этого холода можно было остудить боль на теле Моро. Но нет. Эта «красота» вызывала лишь волнение, недоумение, ужас, смех. Что угодно. — Кто-то решил, что им можно всё на свете? — ворчит Петер, когда Жан в очередной раз навестил его в Лазарете за эту неделю и он, не сдержавшись, снова начал искать новые раны, и нашёл и не одну и не две. Много. Множество вытянутых порезов, гематом. Петер справедливо заметил, что сам он с этим не справится. Жаном должна заняться другая медсестра. — За что? Ты разве успел что-то сделать? — За тебя, — с еле различимым упрёком пояснил Жан и выдохнул. — Мы напарники, помнишь? Нашкодил один — получают оба. — Хозяин до сих пор на тебе отыгрывается?! — вскинулся Ландвисон, пока они проходили мимо нескольких коек продолжая трепаться. На него даже шикнула какая-то медсестра. Петер проигнорировал её, но говорить начал тише. — Он так и ждёт моего возвращения, как погляжу. — Петер, это не смешно. — Я не смеюсь. Петер присел напротив той кровати, что временно выделили Жану. Раны Дже уже не были такими страшными, в сути ничего такого: много синяков, один или два шва где-то на спине, незначительно пострадало колено, но пошатавшись пару дней в каком-то наколеннике, он убедил докторов, что он полностью цел и сейчас в полном порядке. А вот Жану влетело знатно. И ведь, просто так. И это выводило Петера из себя. Он каждый раз глубоко вбирает воздух, зло цепляет зубы и снова ловит раздражённый, недоумённый, взволнованный взгляд Жана и снова ощущает это. Чувство свободного падения. Страшно, но не хочется останавливать это. Он тонул, каждое мгновение глядя в глаза Моро, он просто тонул, пропадал из этого мира и лишь сменившееся настроение взгляда выбивало его из этого чувства. Через мгновение Петер понимал, что пялился слишком долго и слишком пристально, Жану, просто стало неловко. Он отвёл взгляд и пробормотал что-то. — Что? — переспросил Петер, когда не различил слов друга. Тот обернулся и качнул головой. — Рико, говорит, что на этой вечерней тренировке ты должен присутствовать. — Его Светлость желает меня видеть, — язвительно рассмеявшись высказал Петер и оглянулся на лазарет. Он и сам бы рад уже уйти отсюда. — Размазать бы его по ближайшей стенке. — Ты же знаешь, это невозможно. — Очень даже возможно, он простой человек, — Петер вернул взгляд на Жана, тот выглядел до ужаса испугано. — Что такое, Жан? Что-то ещё случилось? Петер уставился на друга пронзающим ледяным взглядом. Жан поёжился от этого взгляда и поджав губы, отвёл взгляд. Петер поднялся. Стул заскрежетал от размеренного движения и был отодвинут. Ландвисон приблизился не быстро. Он встал напротив друга. Указательным пальцем коснулся его подбородка, аккуратно и не быстро повернул его к себе и где-то с минуту смотрел прямо в глаза. Снова ощущая это чувство полёта. Когда-нибудь он долетит до дна и разобьётся в дребезги. Когда-нибудь. Но не сегодня, сегодня в дребезги должен разбиться кое-кто другой, и Петер уже готов сорваться с места, чтобы уничтожить этого кого-то. Петеру нужен этот спуск. Стоит дать ему имя, того кто причинил боль Жану, и он сделает так, чтобы это имя больше не звучало рядом с ними. — Что он делал? — голос спокойный, умиротворённый. Весь яд и холод выльется позже. Выльется на… — Почти ничего, — честно отвечает Моро, взяв запястье друга, он оттесняет его. — Рико, ничего не делал. — Но кто? — Петер не отступает, в ответ перехватывает руку друга. Жан молчит. Минуту. Другую. На пятой он сдался. — Артур. Помнишь, тот… — Британец, пятёрка на скуле, постоянно носится за Рико, как привязанный, — воспоминания всплыли мгновенно. Он же и устраивал ему взбучки с помощью других Воронов. Он исполняет каждую прихоть Мориямы. Петеру было наплевать, как, почему, зачем. Артур дотянулся и до Жана. Что ж, вероятно Петеру пришло время получше познакомиться с кардиналом их Короля. — Артур привязан к Рико, — пояснял ему Дэй, пока они двигались по коридору, прочь от того места, где Петеру почти прилетело от кучки Воронов. Вероятно, они хотели избить его, или, судя по виду Кевину, не совсем. Как бы то ни было, Дэй появился очень вовремя и начал отвечать на его вопросы, без какой-либо скрытности. — Он делает всё, буквально всё, о чём Рико говорит ему. Хотя эти ублюдки не его рук дело. Он следит за процессом. Не потому, что он садист, а потому что не хочет, чтобы всё зашло слишком далеко. — Ух ты, так ты не единственный его любимчик, — язвит Ландвисон. Кевин игнорирует. — Артур, не плохой человек, — поясняет Дэй. — Чтобы он не сделал, просто запомни, голова всего — Рико. — Голова, — повторяет Ландвисон, уже собравшись. Он оглянулся на часы. 16:20. До ужина ещё добрые сорок минут, что ж. Вероятно он успеет добраться до комнаты и… Петер остолбенел возле небольшого портье. Девушка за стойкой даже дёрнулось, когда белое пятно замерло прямо перед ней. Она вскинулась, скучно оглядела альбиноса и отвернулась. А вот Петер так же смотрел прямо. Он ощутил, как от напряжения натянулись его ещё не поджившие раны, колено свело от тупой боли. Но всё это не помешало ему встрепенуться и, перекинув небольшую сумку в руки стоящей неподалёку Нэнси с грубым «поддержи». Он вылетел наружу за двери Лазарета, словно за его дверями находился шанс на вызволение из Гнезда. Но нет. Это был всего лишь Артур Юманес. Артур, которого безжалостно снесли с ног ударом плеча между лопаток. Не удержав равновесия Юманес, ожидаемо свалился на пол, но, прежде чем Петер успел пнуть его или вскинуть за шкирку, хоть как-то ударить, Артур впечатал подошву кроссовка в левую коленку альбиноса. Тот болезненно взвыл и отступил. Это дало Юманесу мгновение перевернуться и подняться. Он тряхнул головой возвращаясь в реальность, полностью игнорируя все разбросанные книги и листы. Он потёр подбородок, которым больно впечатался в пол. — Нападать со спины — низко, — журит Юманес, но не собирается интересоваться «за что?». Итак знает. Он видит то с каким остервенением Петер смотрит на него и вспоминает вчерашний вечер. «– О-он, убьёт меня». Да, тот взгляд Рико был ужаснее, чем простая боль от ударов, что мог нанести ему Петер. А те слова… ужаснее любой пытки. «– Боишься его? Значит ты мне не нужен, Юманес». Артур предусмотрительно попятился, когда альбинос выпрямился и начали наступать на него. Петер скалится, но почему-то Артур не чувствует этого страха и дрожи в коленях как вчера. Ему не страшно, он чувствует, лишь то, что должен бороться. Дже схватил его за грудки. — Издеваться над беззащитным, вот что низко! — Петер готов был взорваться от злобы, а следом разорвать на части самого Артура. Он перехватил руку альбиноса и плотно упёрся ногами в пол. Никто не будет их разнимать, а если Артур не будет отбиваться сам, Петер разломает его на части и всем будет наплевать. Артур плотно перехватил его запястья и резво боднул лбом в переносицу. Петер отшатнулся, успев напоследок врезать Артура в чёрную стену. Тот зашипел, но тут же оторвался от неё, отошёл на открытое пространство. Альбинос смотрел на него так же пронизывающе, излучающий всю эту леденящую злобу. — Беззащитный бугай под два метра! Бедный несчастный придурок Моро! — Артур ощутил словно ему разъело язык. Но в этом не был виноват очередной удар Петера ему по лицу, не был виноват его собственный удар ему под дых и не был виноват тот солоноватый привкус, что он ощутил во рту. Виной тому были его же собственные слова. Слова, что были ложь. Слова, что говорили о том, как он не считает. Петер больше не сказал ни слова, нападал молча и обрушивал удары мгновенно, не мешкая и сам для себя Артур отметил, что, если бы не его страховка в виде ножа в кармане он бы занервничал. Он не любил его использовать, показывать, но любил тренировать ловкость с его помощью. Сейчас он оказался кстати. Петер не собирался останавливаться сам, потому остановил его выкинутый нож. Из Лазарета повылезало множество и больных, и медсестёр, и другого персонала. Доктора пытались затолкать всех назад, но добровольцев подойти так и не нашлось достаточно быстро. Юноши сами замерли. Причём мгновенно. Альбинос остановился, словно его только что приварило к земле. Он не смог даже отшатнуться, рука британца так сильно впилась в его воротник, что тот передавил ему горло. Петер смог ощутить сквозь небольшой слой одежды ещё более тонкое и холодное, острое лезвие. Артур не надавливал, но факт настолько опасного холодного оружия больно отозвался от места укола до мозга. Нож еле касался его груди, но этого Петеру хватило, чтобы по-настоящему испугаться. — Хватит создавать шум, — это звучало почти как приказ, которому нельзя было не подчиниться. Голос Артура был холодным и усталым. Напоминало голос Мориямы каждый раз, когда ему приходилось говорить. От подобного сравнения Петер поморщился. В голову, наконец, пришло осознание, что Артур ни за что не решится проткнуть его ножом при стольких свидетелях. — Что ты вообще до сих пор делаешь тут, раз так переживаешь за Моро? Скоро тренировка. Хочешь, чтобы ему снова влетало за двоих, а? Петер зло оттолкнул от себя Юманеса, что ловко спрятал нож в неизвестный альбиносу карман. Британец улыбнулся. Петер выделил Пятёрку на скуле Артура, а на его собственной словно защипало проклятое тату. Петер не собирался ничего говорить, лишь послал тот ледяной взгляд и отступая спиной вперёд, дошёл до входа в Лазарет, забрал из рук ошарашенной Нэнси свои вещи и ушёл. Артур последовал его примеру: он собрал свои разлетевшиеся книги и листы, потёр ушибленные места и поспешил по своим делам. В кармане тихо зажужжал телефон, выудив его, он прочёл новое сообщение, один из его немногочисленных контактов. «– Повесть о доме Тайра». Артур выдохнул и улыбнулся в телефон. «– Да, Рико, скоро принесу». Ответа не проследовало, но сообщение было прочитано.