Воронье Гнездо. Белый Ворон

Начало четвёртого года пребывания в Гнезде не знаменовалось в целом ничем интересным. Петеру уже было восемнадцать, но это было как-то не особо важно и потому столько же абсолютно не интересно. Интереснее было лишь то, что у многих Воронов действующего состава уже истекал их контракт, и они, наконец, могли выпорхнуть в свободный мир и сами могли быть свободны. Жить своей жизнью. Получить контракт в высшей лиге и теперь до старости лет существовать безбедной жизнью. Петер едва ли мог в это поверить. Контракт на пять лет. Вечность. Рико и Кевин уже давно заключили его. Можно сказать, ещё с самого своего рождения. Следующим контракт подписал Артур, не так уж давно, он занял место защитника, в то время как его напарник чудом вытянул себя в основной состав на место самого нападающего. Робин, безусловно, упёртый парень, но вот ему точно придётся нелегко. Рико ничего не будет стоит сослать Гудса к чёртовой матери и поставить на место напарника своей игрушки, кого-то получше. Хуже будет, когда контрактная очередь дойдёт и до них с Жаном. «— Атакующий полузащитник, — Тетцудзи указал на него, затем перевёл взгляд на Моро. — Защитник». Он выдал им эти установки и, если они не хотят пахать всю жизнь задаром последовать им — единственный способ. Как бы то ни было, но шанс заключить контракт, это гарантия того, что по итогу они будут свободны. Пять лет — это крайний срок. Петер очнулся, когда периферией заметил летящий в него пас: пас быстрый, но ни разу не пробивной. Вернувшись в реальность, Петер не стал ловить, а просто сразу отбил его назад ударившему и взглядом пытался разглядеть умника, что решил его отвлечь. Им оказался парень примерно его роста, черноволосый, как и большая часть Воронов, такой же бледный и цвет его глаз не представлял из себя ничего интересного: какой-то водянистый неопределённый оттенок серого. Ничего интересного. Петер даже не хотел связываться с ним. Его целью на сегодня было показать на что он способен и попытаться отработать новую тактику игры. Он просто игнорирует этого странного парня и продолжает свою разминку, в пол глаза наблюдая как Моро пробегает последний круг и возвращается к разогреву мышц. Атакующий полузащитник. Выходит. Защита это только половина его работы, да? — Да ладно. Эй! Где звериный оскал? — недовольно отозвался незнакомец и явно приблизился, подкидывая мяч в одной руке. — Отойди от меня, — в приказной интонации сказал Ландвисон и оглядел этого парня, пытаясь осознать и припомнить, видел ли он этого чудика где-то ещё, но, судя по всему, где следовало его помнить этот странный парень не светился. — Или что? — насмешливо поёт он и протягивает ладонь для рукопожатия. — Джонатан Харвис, как жизнь? — Не твоего ума дела. Недолгое молчание знаменовалось кривой ухмылкой Джона. Петер попытался уйти от этого разговора. Жан всегда просит его не встревать, почти умоляет. Петер и сам бы рад жить спокойно, но по объективным причинам этого просто не получается. И вряд ли в ближайшее время когда-нибудь получится. Джонатан обогнул его и перегородил путь. Ландвисон оглядел этого прилипалу с ног до головы и прежде, чем он успел выплюнуть хоть какую-то угрозу, Харвис продолжил. — Слушай, я лишь пытаюсь быть дружелюбным. Я лишь недавно поднялся в рейтинге, так сказать, ищу друзей. Петер не сдержал кривой злой ухмылки. — Ты же вроде подружился с Мориямой? Мои поздравления, остальные друзья тебе не нужны. Да их и не будет. — А что насчёт Моро? Петер остолбенел, на несколько секунд перестал дышать, осознавая слова игрока второго состава. — Что ты сейчас сказал? — он делает небольшой шаг вперёд, поднимает шлем с лица. Джон почувствовал угрозу в этих жестах и попытался отступить, но разговор продолжил. — Ну, хах, ты же понимаешь. Мы все тут люди. Да и ты тоже. Петер молчит на эти спорные заявления и сложив руки на груди смотрит прямо в глаза Джона. Из-за яркого освещения, глаза Ландвисона полностью просвечивались, да так, что виднелось глазное дно, и яркие красные капилляры отдавали своей цвет. Глаза Петера буквально были кроваво-красными, словно у вампира. — Ну, поговаривают что у вас там явно больше чем дружба, — Петер скалится. Он должен был быть готов к подобного роду разговорам. — Но, мне не верится. Джон отвернулся и принялся оглядываться по сторонам, найдя Моро который сделав себе небольшую передышку, о чём-то говорил с Закари. — Моро, он типа тоже в «Свите», — хмыкает Харвис, и Петер предчувствует неладное. — Но все мы знаем как он этого добился. — Чего? — Петеру казалось, что этим разговоров он попал в параллельный мир. Он действительно сейчас слушает сплетни? — Подставить зад дело не хитрое. Он просто продуманный подо…– Удар. Грохот шлема Харвиса раздался на всё поле. Пока тот мучился со звоном в голове, Петер дёрнул за сетку его шлем, швырнул так сильно, что тот должен был расколоться на две часть. Он снова всадил голову Джонатана в борт. Отбросив того назад, Петер периферией заметил как вокруг них собралась уже целая толпа. Последнее что он успел — впечатать удар с ноги прямо в грудь Харвиса, что в панике выпустил весь воздух и сжался. — Петер! — голос Моро был не меньшим отрезвителем, чем его руки на плечах альбиноса. Петер замер и медленно выпустил воздух. Он оглянулся на Жана, вздохнул, вернул взгляд на Харвиса. Петер опустился на корточки и рванув Джона за волосы, сказал: — Слушай сюда, — он смотрит прямо в глаза игрока второго состава, что боялся отвести от него взгляд хоть как-то. — Ещё одно подобное слово и поверь мне, это покажется тебе лёгким массажем. Доступно? Джон ничего не смог ответить, лишь слегка кивнул и Петер отбросил его, так же за волосы. Выпрямившись оглядел внушительную толпу Воронов напротив себя. Петер проигнорировал их, кто-то поднял Джонатана на ноги и увёл его. Не так уж важно. — Ты закончил с разминкой? — уточнил Петер. Жан кивнул и оглянулся по сторонам. — О чём вы говорили? — Жан всегда начинал говорить на французском, когда понимал, что разговор было лучше утаить от чужих ушей и такая его сообразительность Петера ужасно радовала. К тому же это неплохая практика и что не менее важно, Жан говорит на родном языке, наплевав на запрет Рико. Жан верит, что благодаря Петеру ему это позволено и для Петера это было лучшей наградой. — Ничего особенного. Всё хорошо, тебе не стоит волноваться. — Но ведь за что-то ты его ударил, — справедливо заметил Жан. — Да. Но он всего лишь не умеет держать язык за зубами. Такими темпами скоро научится. Не волнуйся. Тебя он не тронет. *** По окончанию тренировки их позвал Тетцудзи. Петер ощутимо нервничал, помимо той драки других проблем не было. Тетцудзи собирается прямо сейчас наказать их, или что? Вопросы отпали когда оказавшись в пустой зоне отдыха, их растащили по разные стороны. Тетцудзи одним взглядом приказал Моро встать рядом, а Петера некто подхватил за руки и за ноги и потащили на себя, не давая сделать лишнего движения. Петер не различил кто это были, но явно его ровесники, одни из тех «картонок», что каждый день бегали с ним по полю. Единственное, что заставила Петера на мгновение замереть в ужасе — свист трости, удар, что обрушился не на него. Дыхание перехватило от ужаса. — Нет! — Петер успевает только рвануться вперёд, когда трость Тетцудзи рассекла воздух в очередной раз и врезала по плечу Жана, тот вскрикнул. Петер ощутил как у него заломило кости от ненависти. — Пустите меня, — предупреждает Петер озлобленным шипением, на что Вороны, за спиной только молча продолжали держать его под плечи и за лодыжки. Ландвисон в очередной раз понимает, что в любое мгновение трость может врезать Жану по лицу. Вид избиваемого Моро уничтожал ещё сильнее, чем собственные унижения. Злой тон не работал, Вороны держали его так же крепко. Петер переключается на безжалостного Тетцудзи, который своими ударами, заставил Моро уже давно упасть на колени и сейчас просто-напросто добивал его. Ландвисон мог услышать, как натужно трещат кости Моро под ударами тяжёлой трости, видел, как тот сгибается по полам от боли, кашляет кровью от любого последующего удара. Сердце медленно и больно разрывалось на части. — Прекратите! Петер снова пытается рвануть вперёд, но Вороны держали его так сильно, что можно было подумать, будто это были старшекурсники. Ко всему прочем помешала и усталость после адовой тренировки. Он чудом мог шевелиться, но это было не важно. Один из Воронов то и дело с силой ударял его по ногам, не позволяя уйти слишком далеко, второй постоянно дёргал на себя, оставляя на месте. Свистящий воздух, за тем глухой удар о кожу, об одежду — с шелестом, но так же отчётливо. Петер не оставлял своих попыток вырваться из крепкой хватки, но от этого удары становились только быстрее и сильнее. Он понял, что это правда, только когда Жана уже подкосило так сильно, что он упал на пол и трость Мориямы-старшего просвистела мимо его головы. Моро даже не пытался сопротивляться, избитый и измотанный он просто не мог. А даже если бы и мог, то не стал бы. С Рико были шансы отбиться, были шансы остаться относительно невредимым. С Тетцудзи таких шансов не было. Тетцудзи безжалостен не потому что ему это нравится, он безжалостен потому что это часть его работы. — Хватит! Я умоляю вас! Ему больно! Прекратите! Я сделаю всё что угодно! Прекратите! — задыхаясь Петер та это так громко, что рисковал сорвать голос. Морияма-старший обернулся, он рассмотрел Белого Ворона, что огромными глазами полными волнения и паники смотрел на француза. Внутри Петера всё колотило от ужаса. Не дай Бог, он сломал ему что-то. Петер хотел кинуться на тренера в ту же минуту. Но руки Воронов так же крепко обвивали его, и он мог только безвольно дергаться на полусогнутых ногах. «Жан…» — единственное, что смог выдавить из себя альбинос. Он сглотнул, попытался глазами найти самые страшные ранения на теле француза, но большинство из них были спрятаны где-то начиная от плеч и до ног, закрытых спортивными шортами. Петер в контрольный раз рванулся вперёд. Вороны отпустили его, Тетцудзи отошел в сторону, позволяя Ландвисону рухнуть напротив Моро, помогая ему подняться. — Как ты? По голове попало? — Дже игнорирует отупелые взгляды и смотрел в затуманенные глаза Жана. Он чудом оставался в сознании, его то и дело тянуло упасть и вырубиться. — Тише-тише, я помогу. Всё это время Тетцудзи смотрел на развернувшуюся картину и не знал, что ему стоит сказать. — Значит, это правда. Слова тренера отдались спазмом в груди. Дыхание в мгновение перехватило и меж рёбрами словно укололи ножом. Петер громко вобрал воздух ртом, восстановив дыхание снова сосредоточился на увечьях друга. Покраснения были везде. — Свободны, — те Вороны тут же отступили и исчезли в раздевалке вслед за голосом Тетцудзи. Петер провёл рукой по лбу Жана, коснулся кудрей прекрасно понимая, что реальность тот уже не ощущает. — Петер, — голос Мориямы прогремел совсем рядом, наравне с тем, как их обоих накрыла тень. — Выбрось эту дурь из головы. Трость громко цокнула рядом, Петер теснее прижался к Моро, обхватив его плечи и не позволив трости даже мельком показаться. Ландвисон с силой оттолкнул её от них, а вместе с тем и самого тренера. — Успокойся, — приказывает тот. — Оставьте нас в покое, — Петер говорит это не громко, почти хрипло, но достаточно, чтобы заставить Тетцудзи удивлённо вскинуть брови. — Какое вам всем есть до этого дело? Я исправно тренируюсь и играю. Я пойду на ту позицию, что вы сказали. Что вам ещё нужно? Моя «дурь» только моя. Какая вам разница? Трость свистнула и ударом обрушилась на макушку Ландвисона. Тот зашипел. — Твоя голова забита абсолютно не тем, — рассудительно заявил Морияма. Он скользнул тростью вверх по руке, взяв её за середину. — Ты играешь не ради экси и не потому что, я так тебе сказал. Ты играешь, потому что… Моро. Петер сглатывает. Это было чистой правдой. Если бы не Жан, возможно, Петер никогда бы не вышел на поле, возможно он и не стал бы даже пытаться тренироваться, если бы не Моро. — Ты принял верное решение выйти на поле, решение стать частью круга Воронов, признаю тоже было верным, — он перевернул трость тонкой часть к Петеру и ткнул в его спину. — Так прими верное решение и сейчас. У тебя есть множество шансов, твой потенциал даст тебе двигаться дальше. Петер не оборачивается. Он продолжает сидеть на месте, придерживая уже уплывшего за пределы реальности Жана. — Жан Моро — балласт. — Он, помогает мне выжить здесь, — серьёзно заявил Петер. В его голосе чувствовался вызов. — Мой отец бросил меня, мать — мертва. Я остался один посреди этой тюрьмы. А раз вы, итак всё знаете, Моро единственный кто подарил мне надежду на жизнь. Ландвисон понимал, что говорить это кому-то вроде Тетцудзи пустая трата времени и сил, а возможно и просто опасно. И всё равно. — Это всё глупости, — спорит Тетцудзи. — Если ты не выбросишь это сам, я буду вынужден принять меры. «— Ровно ноль градусов». По телу пробежала ледяная дрожь от не менее ледяных воспоминаний. Таким образом они будут выбивать это из него? — Вы можете сломать всё что угодно, можете ломать меня, сколько угодно. У вас ничего не выйдет, — Петер поднимается и пытается привести в чувства Моро, помогая ему встать. — Я уничтожу любого, кто подойдёт слишком близко. Он отступает, закинув руку Жана себе на плечо, помогая ему устойчивее упереться в пол ногами, двигается в сторону Лазарета. Морияма не стал их останавливать. Добраться туда оказалось достаточно легко, встретил их привычно оживлённый ресепшен, их провели на кушетку, где Моро смог уже без боязни развалиться на постели. Прохлада больничного крыла и резкий запаха лекарств быстро приводили в чувства. А вскоре рядом показалась причитающая медсестра, она недолго ворчала и кропотливо обрабатывала ушибы француза, с охотой принимая помощь альбиноса, вдогонку отдав пострадавшему какие-то витамины. — Спасибо, Нэнси, — Петер продолжает сидеть так же на постели друга, что, наконец, придя в себя, явно больше не ощущал себя так паршиво. — Это моя работа, — она ласково улыбнулась. — Всё, постельный режим. — Вечером нужно будет идти на тренировку, — напомнил Жан. Девушка тяжело вздохнула, но ничего не сказала, уже понимая, что ничего не сделает. — Очень аккуратно, — просит она и собрав медикаменты исчезла в суетливой толпе. Петер перевёл взгляд на Жана и оглядел его забинтованные конечности. Плечи, локти, рёбра. Всё плотно перетянуто. — Уверен, что не стоит отдохнуть? — взволнованно уточнил Петер. — Ты бы отдыхал? — парировал Моро, разминая шею и плечи, морщась от тянущей боли. — Это всего лишь синяки. — А если нет?.. — переживающим тоном уточняет Петер. — Я не прощу себя, если… — Я в порядке, Петер, — уверяет Жан и оглядывается на друга, что смотрит на него таким взволнованным жалостливым взглядом, что просто-напросто не по себе становится. — Я не помню, Хозяин тебя… — Нет, — тут же заверил Петер. — Меня он не трогал. Жан облегчённо выдыхает и оглядывается по лазарету. Петер ощущал в каком неистовстве бьётся его сердце, когда он наблюдает за каждым жестом Жана. Он чувствует, что ещё немного и сорвётся. Прошлый год был словно один большой кошмар, весь тот год у него словно были только секунды, для осознания собственных чувств. — В следующий раз… — начал Моро, вырвав Ландвисона из его мыслей, и тот сам того не заметив перебил. — Не будет, — Петер почти подорвался. Он перевёл взгляд на Жана, глядя прямо в его глаза с такой нежностью, словно Гнезда вокруг них не существовало, словно Петер не был Зверем этого места, а его голос стал необъяснимо нежным. Жан не видел, как трясётся всё внутри Ландвисона. Не мог почувствовать, как на мгновение у того сбилось дыхание. Он заговорил на французском, наблюдая недоумение на лице друга: — Я больше не позволю этому случиться. Никогда. Глаза Жана медленно раскрываются, словно бы тот только что начал понимать к чему клонит Петер. Его руки нервно дёрнулись, когда ирландец рискнул кончиками пальцев нежно коснуться его, словно мог как-то навредить своим прикосновением или же испачкать. — Я никогда не брошу тебя, Жан Моро. — Петер, ты… — Жан оборвал себя, проговорив это слишком громко и с неприкрытым шоком, взволнованно обернулся, словно их могли подслушать. Петер не мог прочитать в глазах Моро, что тот испытывает и это просто… уничтожало. Жан продолжил шёпотом, — …ты любишь меня? Жан и сам не знал, что чувствует. Взгляд Петера говорил о том, что он с нетерпением ждал хоть какой-то недвусмысленной реакции: возмущения или снисхождения, хоть чего-то. Петер покачал головой. — Нет, Жан. Я… не «люблю» тебя, — Петер сглотнул и покорным взглядом уставился на француза. — Я обожаю тебя. Я боготворю тебя. Не просто «люблю». Молчание. Оно длится невыносимо долго, как и тот прямой взгляд, коим Моро уставился на него пытаясь прочитать что-то. Петер думал, что Жан понадеется что это шутка. Но Петер не будет притворяться. Он не будет шутить с этим. Не будет врать о таком, Жану… следовало знать. — Прости, — почти беззвучно произнёс Петер. — Я сделаю всё, чтобы ты был счастлив. — Петер, — почти задыхаясь от волнения произносит Моро, — поэтому ты делаешь… — Я делаю это всё, потому что ты не заслужил столько боли, — Петер рискнул придвинуть руку ближе. Жан отдёрнул её, словно ото льда. Петер поджав губы, отодвинул свою. Абсолютное безумие. Настолько любить кого-то, быть готовым отдать всё за этого человека. Даже свою жизнь. — Мне… не нужно ничего взамен, клянусь.— Петер продолжает смотреть в чужие округлившиеся глаза. — Ты ничего не должен мне, Жан. Позволь мне защищать тебя, как и раньше. Тебе не будет больно, я никому не позволю причинить тебе боль. Я буду защищать тебя, пока оно будет тебе нужно. Петер смотрел с такой мольбой, что Жану казалось он может по-настоящему сойти с ума от этого взгляда. «Не надо любить меня, — говорит он своим взглядом, — только позволь мне любить тебя». *** Прошла неделя после этого дурацкого признания. Всё словно забылось. Всё вернулось на круги своя, но теперь все эти странные взгляды Петера, любое его странное поведение легко можно было списать на его чувства. Жан сам объяснял это и почему-то осознание того, что он так «нравится» Петеру, не то чтобы смущало его, ему не стало неловко или неудобно. Лёгкий шок давно прошёл и ему стало дышать намного легче. Каждый раз замечая то, как Петер смотрит на него исподтишка, пытается прятать свои эти наблюдения, Жана забавляли. Обожает. Так он сказал, Жан не совсем понимал эту разницу, но раз Петер сделал на этом акцент, для него это было важно. — Когда проходила холодная война? — Жан уже битый час пытается хоть как-то натаскать друга по предмету, на который они вместе ходили в виде дополнительных. Чертова история. Она просто не давалась Ландвисону. — Давно, — выкручивается тот и вертит в руках карандаш, белые волосы небрежно раскиданные по лицу очевидно давали понять, что ирландец уже не раз растрёпывал их, почёсывая затылок и пытался хоть как-то, чёрт побери, включить свои мозги. — Точнее, — требует Моро. — Не так уж давно. — Ещё точнее, — напирает. — Меньше века назад, — Петер честно, пытался вспомнить кто и когда участвовал в этой войне. Но как ни крути, кроме США, вспомнить никого не мог. Жан, понимая это, тяжело вздыхает и закрывает тетрадь с конспектом. — Ты безнадёжен, — говорит так разочаровано, словно и сам Петер этого не знал. Француз через силу убирает тетрадь на тумбу и выдыхает, обмякая на постели. — Да, надеюсь ты в итоге не возьмёшь историю, — ухмыляется Ландвисон, отложив карандаш следом за альбомом на столик. — Петер… — Моро только успел устало выдохнуть, как ахнув от боли в правой половине, сгибается. Ландвисон подорвался с кровати оказавшись рядом за несколько секунд, он поднимает футболку Моро, проверяя повязки. Разболтались. Нужны новые, и кровь пошла. — Давай, снимай. Нужно наложить новые, — ирландец мгновенно забыл о последней теме. В руках мелькнула крупная аптечка. Несколько мазей, обеззараживающих спреев, бинты и вата. Вернувшись на постель, Ландвисон отложил футболку Моро. Петер разрезает старые бинты, скомкав, откинул их за спину и оглядел масштаб работы. Несколько свежих гематом, что давеча нанёс французу тренер, где-то от ударов до сих пор была сведена кожа и это только способствовало открывающимся ранкам. Разорвать бы Мориям на части, да и этого будет мало. Петер чудом берет себя в руки. Он пытается успокоить себя мыслью, что рано или поздно, (лучше, конечно, рано), но их настигнет расплата. По крайней мере Петер знал, что они с Жаном не будут тут вечно. Они уйдут отсюда. Они выдержат и оставят позади это место. Оно навсегда останется только в их воспоминаниях и ночных кошмарах, но и от туда сотрётся. Со временем. Петер верил в это. Он должен верить. Обязан. Ландвисон оглядывает Моро, что ровно дыша, ждал пока друг закончит с обработкой ран и снова натуго перетянет его треснувшие от избиений ребра. Всё заняло не так много времени, пара минут на обработку, ещё минут пять на то, чтобы плотно закрыть раны заживляющей мазью. — И всё равно тебе нужно в Лазарет, — упрямо заявляет Петер, но Моро игнорирует его. — Трещина конечно не перелом, но знаешь всему своё время. — Уже ужин, — приняв положение полулёжа, Жан взял в руки какую-то книгу. Не то что бы у него не было телефона, но сидеть в нём было бессмысленно. Звонить и переписываться просто не кому и не с кем. Чаще, Жан и сам Петер пользовались ими для учебы. — Ты проголодался? — тут же Петер зацепляется за это желание друга. Следя, чтобы Жан аккуратно надел свою футболку, не затрагивая повязок, он чудом удержался чтобы не помочь ему. Тупое желание прикоснуться к любимому. Ландвисон постоянно одергивал себя. Он не давал своим желаниям взять верх и буквально бил себя по рукам каждый раз, когда те тянулись к Моро… просто так. Петер хотел чтобы его жесты, его слова и его действия были предсказуемы, чтобы Жан мог предугадать их, и не боялся. Он хотел, чтобы его касания были успокаивающими когда это нужно, пускай его буквально разрывало на части, каждый раз, когда Жан находился достаточно близко. Ему хотелось обнять его, спрятать от всего мира, не позволить никому увидеть его, не то что тронуть. Но одна мысль, что он в сути своей ровно так же запирает его в клетке, тут же отбивала всё желание. Ирландец брал себя в руки, напоминая сам себе для чего и зачем он делает это. — Неплохо бы поесть перед тренировкой, — пожал плечами француз, он чувствовал этот взгляд. Петер буквально пялился, но он тут же пришел в себя, как только Моро подал голос. — Нет. Ты не пойдешь на эту тренировку. Мы, не пойдем, — Петер качает головой и слезает с кровати, вслед за тем как вниз пополз рот француза. Жан уже захотел возразить, как Ландвисон перебил его: — На тебе места живого нет, не хочешь идти в Лазарет — ладно. Но тогда на тренировку то же ни шагу. — Хозяин прибьёт нас! Позиции!.. — Твоё состояние важнее. Жан уставился прямо на друга, не зная, что следует ответить. А сам Петер спешит сбежать от чужих мыслей и выходит из комнаты, накинув поверх футболки олимпийку. — Я принесу нам поесть, — сообщает Петер, тоном нетерпящий споров. — Перекусим и ещё немного повторим даты. Может, что-то да выйдет. Петер выходит из комнаты. — Я скоро, — напоследок бросил он. Выйдя за порог, альбинос буквально ощутил, как на него свалилась тысяча гирь. Оставлять Жана одного он просто ненавидел, нужно поторопиться. Лёгким бегом Петер добрался до кафетерия, куда стекались небольшими толпами кучки Воронов, первый состав, второй, другие второстепенные игроки. Петеру даже пришлось отойти в сторону. Мимо проскользнула миниатюрная фигура смуглого юноши, что мгновенно затерялся в толпе. Ландвисон не без труда протиснулся в кафетерий. Что ж, про «скоро» он конечно приврал. Ну да, всем нужно набраться сил после тяжёлого дня и продолжением не менее тяжёлого вечера. Ирландец добрался до стола раздачи. Разложив по подносу пару тарелок, Петер взялся накладывать небольшой ужин: рыбные котлеты, какой-то салат, молоко. Осталось только всё это донести без эксцессов. Отойдя, он уступает проход другим Воронам и не сбавляя шага, уже движется к выходу из кафетерия. Сначала он переживал, что его поведение вызовет вопросы, но через минуту понял, что в целом всем наплевать, а даже если и не наплевать пока ему ничего не скажут, Ландвисона их мнение не волнует. Только идиот не знает о любви Морияма калечить кого-то вроде Моро. Проданных сюда в рабство, что чудом ещё сами не наложили на себя руки. Петеру показалось забавным это прозвище «чудо». Артур пару раз говорил на русском какую-то фразу, переводя её как «чудо в перьях». Ландвисон старался не вдаваться в подробности, всё-таки смысла в этом не было никакого, но иногда это выражение само собой, накладывалось на Моро. Каждый раз, когда он пытался сделать что-то наперекор Петеру, каждый раз, когда пытается выкрутиться и избавиться от общих проблем. «Чудо в перьях», Петер бы не придумал прозвища лучше. — Э-эй! Ландвисон! — голос Петеру показался смутно знакомым. Он напрягся, сначала даже подумал что ему показалось, он мог и в свои мысли легко погрузиться. Но он глупо остановился. Не зря. Взгляд упал на улыбчивого парня, что сидел за ближним столом и повернулся к нему. Темная копна растрёпанные волос, свежая ссадина на лице, кажется, получена с тренировки. — А чего ты один? Петер секунду другую пытался вспомнить его имя, за столом он заметил ещё каких-то парней, что слабо выделялись на фоне их друга, разве что один из них явно имел волосы в два раза длиннее, но это не самое важное. Петер отворачивается, нечего время терять. Дже только делает шаг вперёд как парень за столом вскинулся и перехватил его за плечо. — Убери руку. Первое предупреждение. Доставала. Не то что бы Петер классифицировал людей, в большей мере он предпочитал позиционировать всех и каждого как «враг», и пока что эта тактика его не подвела. Петер не виноват, что при виде любого незнакомца, инстинкты трезвонят ему. «ОПАСНО!» Нет, в этом нет его вины. Вина лишь на тех, кто подходит к нему с плохими намерениями. Как сейчас, к примеру. Всё в этом парне говорило о том, что он явно не намерен заканчивать их разговор. Даже руку он убрал только тогда, когда Ландвисон скинул ее одним небрежным жестом, как стряхивают пыль. Даже вспомнил имя. Джонатан, кажется. — Я просто поинтересоваться! Говорил же вроде, что подружиться хочу, — Джонатан поддержанный смехом своих гиен, договаривает до момента пока альбинос не двинулся прочь. — Моро чего, с постели встать даже не может? Во всю используешь общественную собственность? Петер остолбенел. Уровень наглости этого парня мгновенно выбил из лёгких весь воздух. Ландвисон до скрежета сжал пластиковый поднос. Кажется, мысли об ожидающем его Моро, сами собой испарились на это мгновение. Восстановив дыхание, Петер сжал зубы. — Что ты сказал, только что? — этот парень и не подозревал о бомбе, чей таймер он запустил своими словами. А тот громко и быстро тикает. До взрыва считанные секунды. И ни один из перерезанных провод, а точнее сказанных слов, верны не будут. Весь мир взлетит на воздух, к чертовой матери. И Петер честно, — честное, блять, слово, — не будет виноват в этом! — Ну знаешь, — ухмылка только больше оскаливается. — Вы с ним, постоянно вместе, в одной комнате. А Моро, он… ну сам понимаешь. — Не понимаю, — второе предупреждение. Этот парень совсем безмозглый. Ландвисон чувствовал, что просто не имеет права оставить этот вопрос не закрытым. Дело уже не в том, что будет или не будет. Дело просто в том, что Петер вскипает. Взгляд скользит по парню перед ним. Ничего особенного. Обычный парень, спортивно сложен, не такой здоровенный как Жан, но не такой малорослый как Артур. Один рост с Петером, комплекция похожа. Ландвисон помнил, что легко вынесет его с одного удара. — Попробуй объяснить мне. Угроза в голосе Петера только подогревает чужой пыл, когда Ландвисон отставил поднос с ужином. Жану придется ещё немного подождать. Он не может бросить всё так. Игрок второго состава нервно оглянулся и усмехнулся. Что-то проверил и дальше, не без страха, но с новой уверенностью продолжает свои провокации. — Ну ведь, тебе повезло: в одной комнате с ним, — снова издалека заходит. Вокруг них уже витала сотня заинтересованных взглядов, это точно. Ландвисон хрустнул пальцами пока ещё не поднимая рук. — Всегда под рукой, так сказать. Слушай, может как-нибудь пригласишь нас на тусовку. Думаю, Рико будет не против. У вас же так себе отношения с ним. Вот и подтяните. — Ты думаешь, что говоришь вообще? — последнее предупреждение. Петер делает шаг вперёд. Ещё немного и бомба разнесёт в дребезги каждого, кто попадет под её взрывную волну. — Чего это? На правду ведь, не обижаются. Джонатан закашлялся. Метал кастета перебил чужую скулу. Плечо больно врезалось под дых, Харвис с каким-то противным хрустом врезался в собственный стол. Его друзья отскочили, пороняв стулья. Ландвисон даже не обтирает оружия, тут же снова движется к игроку. Он перехватил его за грудки и скинув, безжалостно швырнул себе под ноги. Он мгновенно передавил ему шею. Джонатан пытались оттолкнуть чужую руку, выворачивая запястье, но бесполезно. — Запомни, блять, — голос Петера принимает рыкливые ноты, для достоверности не хватает только громко гавкнуть. Но хватает и слов, что тем же лаем разнесутся, следом за звонким ударом черепной коробки об пол. — Запомни, мразь раз и навсегда! Очередной удар. По лицу Харвиса снова проехался кастет. Петер не замечал, как дрыгаются ноги Джонатана, зажатые коленями, как свободная от кастета рука, сжимает шею наглеца, оставляет огромную гематому по всей области, где она давила. Альбинос вжимает ладонью его кадык заставляя закашляться. Оружие больно впечаталось в переносицу игрока второго состава. Кольца этого кастета не такие тяжёлые. Можно получить крепкий ушиб, но вряд ли перелом. — Не смей! Раскрывать! Рта! В его! Сторону! — удар по переносице, в глаз, снова в скулу и тут же локоть врезается в грудь. Ландвисон перехватил чужие волосы и уставился в залитое кровью лицу. — Ты, понял меня, уебок одноклеточный? Шея Джонатана вертелась как на шарнирах. Петер встряхнул его, требуя вразумительного ответа. — Я спросил: ты меня понял?! — рука Петера сама собой отдалилась назад для замаха. Но когда его перехватили за локоть, Ландвисон невольно рванулся. — Успокойся, — голос Артура заставил обернуться на него. Британец просто придерживал его локоть. Он кивнул на поднос на столе. — Тебя ждут. Ландвисон рыкает в порыве какой-то неутрамбованной ярости. Он знал во что её нужно утрамбовать. Прямиком в чужую поганую рожу. Это Петер и делает. С контрольным ударом кастета о лицо, глухо щёлкнула челюсть Джонатана, что всяко пытался подняться. Петер оттолкнул Артура и поднялся, наблюдая как Харвис корчится от боли во всем лице. — Жить будет, — заключил альбинос и стирает капли крови, что почти запеклись на его лице. Петер снова подхватил поднос с ужином. — Передай Рико, что меня и Жана не будет на тренировке. У него треснули ребра. Артур не успел ему возразить, когда ирландец, уже покинув кафетерий, спокойным шагом движется по пустому тихому коридору. Ландвисон открывает дверь с тихим скрипом и заходит в комнату. — Ужин выглядит неплохо, вроде съедобно, — обернувшись Петер ловит ошарашенный взгляд Моро. Он почти подорвался. — Лежи. — Какого черта, Петер? Куда ты вляпался?! — Жан, праведно, был в панике. Чем в итоге обойдется всё это?.. — Бог мой… только не говори, что это… Жан сам не заметил, как перешёл на родной язык. — Это не кровь Рико, не переживай, — Петер протянул Моро тарелку с едой. Бред. С лицом, заляпанным чужой кровью, с белой одеждой, что была пропитана этой же кровью, он говорит это дурацкое «не переживай». Жан сглатывает и берет тарелку. — Что произошло? — голос Жана звучал взволнованно, но Петер игнорирует его вопрос, просто переодеваясь. Он скинул окровавленную кофту и достав тканевую салфетку, он смочил её в воде из графина и обтёр лицо, протирает белые пряди и руки, под ногти подлезть было труднее всего, но там были очевидно видны красные сгустки. Ландвисон не помнил откуда они там появилась, вероятно он успел расцарапать Джонатана или забились, когда врезал ему. — На ногах тоже. Моро взял вилку, наблюдая за тем, как альбинос опустил взгляд и грязно выругавшись снимает спортивные брюки так же испачканные. Жан какой-то задней мыслью понимал, что вряд ли здесь есть хотя бы сотая доля крови самого Петера. Француз не переживал за того, кому досталось.За годы он понял, что Петер не будет ввязываться в драки просто так, на всё были свои причины. — С кем ты подрался? — принявшись за ужин, Жан продолжает ненавязчивый допрос наблюдая, как Петер размотал эластичный бинт, поправил кольца разъединённого кастета и замотал назад. — Джонатан Харвис. Второй состав, — после он надевает коричневую футболку и бриджи, закинув грязную одежду в корзину в углу, подходит к постели Моро, взяв свою порцию. — Я не виноват, он первым прицепился. Жан вздыхает. «Как ребенок маленький», — пронеслось в голове Жана. Моро протянул другу ложку с салатом, Ландвисон послушно раскрыл рот и съел хрустящий салат. Француз наблюдает за тем, как друг не спеша жуёт и проглатывает. Странное желание позаботиться о Петере никак не покидало его. Ландвисон берёт в руки свою порцию. — Так что там с датами? — интересуется он, наконец меняя тему и кивнул на чужие конспекты. — Одна тысяча девятьсот сорок шестой, тогда началась холодная война. Вспомнил. Моро усмехается и тянется к своей тетради. Прямо как нормальные люди.