Воронье Гнездо. Белый Ворон

Петер стоит напротив своей постели и с вызовом смотрит на белый костюм, что разложился на чёрном одеяле. Дже поднял его, оглядел так и эдак. Его костюм для поездки. Белый костюм. Белоснежная рубашка, белые пиджак и брюки, чёрный галстук, в кармане пиджака сложен чёрный атласный платок. — Всё это подозрительно, — ворчит Ландвисон и оглядывается на Моро, что уже был собран и готов к выходу и то и дело опасливо поглядывал на время, что показывали электронные часы на тумбе. — Это ничем хорошим не кончится, помяни моё слово! Петер снова откинул костюм и смотрел на него так прямо, словно этот костюм должен был ответить на все его вопросы. Жан поборол в себе тяжёлый вздох и глубоко вобрал воздух. Конечно, он мог объяснить раздражительность и нервозность друга, но от этого «объяснения» легче не становилось. Ломка. Последнюю дозу Петер принял после первого завтрака. Сейчас близился обед. Зависимость Петера не собирается оставлять его в покое ни на день, и с каждым разом она становится всё хуже и хуже. Жан пытался, правда пытался, предпринимать хоть что-то. Он задерживать дозу на минуту-другую, но по итогу, начиная наблюдать как колотило друга, просто не выдерживал и отдавал ему этот проклятый викодин. Сегодня Жан на всякий случай взял с собой одну баночку. Лучше так, чем Петера накроет посреди поездки. Поездка в Техас. Сегодня Лисы играют с их Лонгхорнами и от чего-то Рико уж очень сильно хотелось посмотреть на это в живую, но без своего сопровождения, конечно, Морияма не собирается показываться на людях. Сегодня он решил не ограничиваться одной частью Свиты и потому берёт всех. Артур швырнул им два упакованных пакета и на немые вопросы в глазах только торопливо прокрутил рукой. — Шевелитесь-шевелитесь! Вылет через час. Опоздаете — влетит, сами же знаете! После этого он поспешил к собственной комнате и исчез за дверью. В руках такой же тёмный пакет и судя по сдержанному шуршанию, внутри был подготовленный комплект одежды. Раскрыв свой, Петер честно ожидал увидеть тот же чёрный костюм. Это вызвало бы у него раздражение, но точно не уйму вопросов. Он снова должен привлечь внимание и отыграть роль Белого Ворона. Возможно, причиной такого интереса Мориямы стал Джостен, что выходил на поле в составе Лисов, даже после своего пребывания в Гнезде и Рико хотел лично увидеть этот «провал». Да вот только они оба, что Жан, что Петер, на сотню процентов были уверены, что провала не выйдет. Вероятно потому Петер так и нервничал. Он знал, что по итогу Рико вернётся в Гнездо не в самом лучшем настроение. Петер понимал, что должен оставаться настороже, всегда настороже, чтобы успеть утащить Жана подальше от апокалипсиса, ну и конечно, самому исчезнуть в то же мгновение. Петер уже давно бросил эту дурацкую борьбу за «свою правду». Он понял, что она не приведёт ни к чему хорошему, только по его же собственным словам, понял слишком поздно. Убийство Джонатана стало его отправной точкой. Его поездка и встреча с отцом, вот когда он понял, что он должен делать и как должен делать. Бороться, подставляя под удар Моро? Нет. Бить только если бьют их. Подставлять под удар себя. Петер встрепенулся, когда снова услышал усталый голос Жана. — Оно не кончится ничем хорошим, если мы опоздаем к месту встречи, — вернув друга в реальность, Жан цокнул пузырьком таблеток. Петер тут же обернулся и уже хотел протянуть руку, предвкушая какое спокойствие и расслабленность последует за принятой дозой, но он одёрнул себя, когда, Жан рванул руку с обезболивающим на себя и поднял взгляд на его взволнованное лицо. — Это сейчас. Следующую только перед вечерней тренировкой. Петер делает над собой небольшое усилие и кивает. Жан хочет как лучше, точно очень хочет. Петер и сам бы хотел разобраться с этой зависимостью, но у него просто нет на это времени. Если он решит слезать с викодина, придётся терпеть ломку и при том следовать режиму Вороньего Гнездо. Никто ведь не позволит ему просто так валяться на постели, да? Условием этого «безделья» будет сниженный рейтинг, за тем вылет из Свиты, за тем второй состав и… нет. Петер не хотел думать об этом. Он не должен допустить подобного. Он, итак, совершал слишком много ошибок и больше он себе подобного не позволит. Жан должен быть в безопасности. Да, викодин приносит неудобства, но пока с помощью него Петер может защищать и может играть всё не важно. Викодин не мешает ему и не нарушает основных функций. Разберётся с ним потом. Когда-нибудь потом. Петер выдыхает, после этого Моро отдал ему таблетку заветного обезболивающего. Уже колотящимися руками Дже закинул её в рот и сделал жадный глоток воды. Проходит минута-другая, наступает спокойствие и на тело накатывает эйфория. Жан наблюдал за всей этой метаморфозой и никак не мог заставить себя расслабиться. Такой вид Петера удручал. С каждым днём он становится всё более и более зависим от этого проклятого викодина. Жан ненавидел эти проклятые белые капсулы, ненавидел тот день, когда Рико оставил те проклятые ожоги и, конечно, Жан ненавидел Рико. Самой чистой и первозданной ненавистью. С каждым днём она, кажется, всё набухала и набухала, становилась шире и в один момент должна будет вытиснуть дух из тела. Но, с другой стороны, Жан понимал, что этого никогда не произойдёт. У него были сотни возможностей послать Рико, сотни возможностей сказать «нет» и не дать сделать себе больно. Но что он делал вместо этого? Подчинялся. Сначала из страха за себя. Потом из страха за то, что могли сделать с Петером. Перед глазами у Моро до сих пор стоит эта сцена. Неостывшая жаровня, адский жар Преисподней и Петер, что, забившись у стены, колотился в припадке болезненной агонии и выл от того, как ожоги терзали белоснежную спине. Следом вспоминает другую картину. Намордник. Намордник что передавил белоснежное лицо, взбешённые глаза и искалеченная издёвками Воронов кожа, тяжёлое дыхание и паника. Это лишь то, что он видел. А сколько всего происходило за его спиной? Сколько раз Петер ломал себя и подчинялся, сколько таких пыток выдержал в тайне. «— Всё началось с третьего года…» Ледяная ванна. Неделя добровольных посещений Преисподней. Неделя в ледяной воде. Жана колотил озноб от одной мысли, и с ужасом он представлял, что испытывал Петер в эти моменты, что он испытывал, рассказывая ему о подобном. И ведь этот их «договор» с Рико до сих пор действует. Петер не собирался сдаваться и разрывать его, что бы там Морияма снова не придумал. Зимний банкет стал демонстрацией намерений. Петер может снова стать неуправляемым, они могут вернуться к тому, с чего начали. Но хотел бы этого кто-то из Мориям? Нет. Сколько лет ушло на то, чтобы найти способ подчинить себе этого Зверя и сейчас лишаться своего поводка они не собирались. — Одевайся, — поторапливает Жан. Дже кивает и через несколько минут, уже застегнул брюки, прикрыл шрамы белой рубашкой, а поверх накинул белым пиджаком. К месту встречи, а точнее выходу из студгородка, они подошли, что называется, тик-в-тик. Там их уже дожидались Рико и Артур. — Вулф не едет? — на всякий случай уточняет Ландвисон. — Его нога уже в порядке. — Он не часть Свиты, — сказал Король, уставившись в одну точку, куда-то на вымещенную гравием дорожку. Рико отлип от стены лишь когда заслышал рядом цокот чужой обуви. К ним подошёл Тетцудзи. — Ваша задача показать общую сплочённость на этом выезде, — наставляет старший Морияма и придирчиво оглядел образ племянника. Зажав трость под локтем, он грубо дёрнул ткань его пиджака, выровняв и поправил чёрный галстук. — Не дайте журналистам пищи для размышлений. Для всех в «Свите» всё идеально. И не позвольте Натаниэлю сломать нашу репутацию. Вы поняли меня? — Да, Хозяин, — хор голосов вполне удовлетворил Морияму, и он отмахнулся своим привычным жестом. Петер всё же надеялся, что хотя бы до аэропорта они доедут на разных машинах, но чуда не случилось. Жан сел за руль и прежде, чем Рико или Артур позарились на место впереди, Петер занял его. Морияма без промедлений, с видом Короля, разместился на заднем сиденье, Артур сел рядом. Напряжённое молчание сопровождало их на протяжении всей поездки. Петер то и дело нервно барабанил пальцами по локтям, косо поглядывая на то, как Жан ровно держится дороги, мягко тормозит на светофорах и снова выезжает в оживлённую колею других машин. Что ж, Жан и правда прекрасный водитель. На заднем сиденье Петер не различал никаких действий. Морияма то и дело пролистывал ленты новостей, в то время как Артур, опёршись локтем на дверь, смотрел в тонированное стекло, разглядывая приглушённые оттенки дневной Вирджинии. Аэропорт, паспортный контроль, перелёт, всё прошло максимально спокойно. Петер не собирался заводить с Мориямой диалогов, и сам Морияма то же явно не выражал подобного желания. Он более охотно обменивался какими-то идеями со своим Псом. Они то и дело говорили на японском и Петера не то, что бы это напрягало, и всё же он ни слова не понимал. Сколько раз он уже пожалел, что не стал учить этот проклятый японский. Сейчас бы, например, он пришёлся очень кстати. Петеру оставалось лишь одно — следить за их лицами. Морияма изредка изображал улыбку, то ли для окружающих, то ли действительно ему было от чего-то забавно. На выезде из аэропорта им всё же пришлось поехать на разных машинах, пусть и друг за другом. Оказавшись на территории университета Техаса, никто не планировал разглядывать стадион и восхищаться. Вороны, как и надлежало их имиджу, не выражали интереса ни к чему и ни к кому, если это не относилось напрямую к ним. Когда они показались в более оживлённой толпе неподалёку от VIP-зоны, Рико кажется вспомнил про наставления дяди. Окружающие фанаты Лисов и Лонгхорнов мгновенно приковали к ним свои взгляды. В большей мере, конечно, благодаря сплошь белому вырвиглазному пятну, что затесалось среди однообразных чёрных костюмов. Даже те, кто не являлись поклонником Воронов и даже те, кто не особо любили эту команду, всё равно не могли не оборачиваться. Ландвисон сиял как алмаз на летнем солнце и то ли намеренно не замечал этого, показывая своё высокомерие, присущее любому Ворону, то ли действительно не выкупил идеи сей гениального замысла. — Петер, — обратился к нему Морияма, на лице дружественная улыбка и голос такой же дружественный. Петер бы удивился, если бы не знал того, как искусно Король умел играть на публику, — будь другом. Займите с Жаном наши места. Мы пока пообщаемся. Рико доверительно протянул ему четыре билета и кивнул на толпу репортёров, что просто не могли упустить возможности задать хотя бы «пару вопросов» не просто кому-то, а самому Королю Экси. — Но как же?! Разве Белый Ворон не может присоединиться к нам? — почти обиженно вскинулся один из репортёров. Рико не спускал с лица доброй улыбки. — Нет, знаете ли, наш Белый Ворон не особо любит громкое общение с репортёрами, как видите, это не в его характере, — Рико указывает на Ландвисона, что ответив на слова Мориямы кивком, двинулся в сторону их мест в просторной VIP-зоне. В отличии от Мориямы, Петер не имел такого «рабочего лица» для фотокамер, не имел услужливого тона для репортёров, и уж точно не имел столько терпения, отвечать на их каверзные вопросы. — Господин Морияма! — привлекла внимание какая-то женщина, Рико обратил на неё внимание. — Да, мисс. — Поговаривают, что вы готовы принять пополнение в Свиту. Нил Джостен — Десятый номер Лисов. Из-за него вы приехали на эту игру? — И да, и нет. Видите ли, после нашей последней игры с Лисами в октябре, я ощущаю какую-то личную ответственность за то, куда продвигается эта команда. Первоначальная причина, конечно, что в этой команде остаётся Кевин и я просто не могу не скучать по нему. Но всё-таки Нил Джостен является интересным… кадром. — У вас есть какие-то планы на него? — уточнила журналистка. Рико тихо рассмеялся. — Можно и так сказать. — Рико, — позвал Артур наблюдая как на разминку уже собирается команда Лонгхорнов. На него как обычно внимание прессы не направленно. Самый скучный и ничем не примечательный мальчонка из «Свиты», не выделяется среди Воронов ни на игре, ни в рвении говорить с журналистами. Его просто не о чем спрашивать. Он как маленькая тень. Всегда рядом, но если ты не присмотришься, ты его не заметишь. — Да-да, конечно, Артур, — Морияма обернулся к журналистам и пожал плечами отступая. — Извините, долг зовёт. Стоило им оказаться на своих местах, как Морияма, наконец, смог позволить себе хоть немного расслабиться и хотя бы убрать с лица это улыбчивое выражение. — Закончил спектакль? — не выдержал Петер, прямо уставившись на пред-игровую зону, где тренер Лисов тщетно пытался настроить их на боевой лад. Хотя, может и не так тщетно. Вот их капитан, Дэн, точно завелась и готова лично выносить каждого кто встанет у неё на пути. — Он только начался, — заверил Морияма. Его холодный взгляд столкнулся с яркими голубыми глазами Веснински. Судя по тому, как пробежала дрожь по его телу, можно быть уверенным, что в его воспоминаниях всплыл каждый несчастный день, что он провёл в Вороньем Гнезде. В этой короткой игре в гляделки повисло такое жёсткое напряжение, что сравнимо оно, вероятно, лишь с осознанием собственной мучительной смерти. На это был похож ледяной уничижительный взгляд Мориямы. Он смотрел на Натаниэля так, словно прямо сейчас представлял, как шпигует его ножами, а затем заботливо посыпает солью каждую рану. Петер и Жан рассредоточили свои взгляды по всем Лисам. Петер заметил, как Моро нашёл взглядом их второго вратаря, Жан явно был не равнодушен к Натали, и Петер мог понять причину такой его заинтересованности. Эта девушка отличалась буквально ото всех, кого они знали: даже среди Лисов она выделялась, яркая и радостная. Просто добрая. По крайней мере так показалось Петеру. Уокер так же нашла их взглядом и приветливо улыбнулась. Жану стоило больших усилий, удержать холод на лице, но взгляд его явно потеплел. Петер не знал, что должен испытывать. С одной стороны, он чувствовал абсолютное спокойствие. Но волнение неясной природы всё равно продолжало разъедать его изнутри. Словно душа стучится, требуя выпустить её наружу. Тревожно. Очень тревожно от одной мысли: «Она ему нравится». А в следующее мгновение, Петер больно закусывает щёку и незаметно щипает себя за самую свежую рану, чтобы вернуться в реальность. Конечно, Натали может ему нравится. И это хорошо. Это правильно. В этом нет ничего плохо. Ничего. Петер с усилием отводит взгляд с одного вратаря, и тут же сталкивает взглядом со следующим. Петер думал, что вот сейчас его накроет раздражение, хоть что-то, но нет. Эндрю же лишь мельком прошёлся по нему глазами, упёрся в его лицо, насколько это было возможно и спустя несколько секунд этих гляделок, спокойно отвёл взгляд. Петер предположил, что причина такой сдержанности, может крыться в том, что Монстр, наконец, слез со своих таблеток. Но через мгновение сознание Ландвисона выдвинуло ещё одну догадку. Этим взглядом Эндрю мог передать ему кое-что: «Спасибо». Петер дёрнул взгляд на Джостена. Десятый оторвал взгляд от Мориямы и обратился к команде. Миньярд бросил что-то в ответ их защитнику с номером четыре на майке, Мэтт Бойд вроде. Монстр явно хотел направиться в сторону трибун, но его остановил грубый тон тренера. Действительно, у них нет времени на всё это. Дэниель повела команду на разминку, но Натаниэль всё же бросил в их сторону ещё один взволнованный взгляд. — Думаешь, для него это был сюрприз? — усмехнулся Морияма обратившись к сидящему рядом Юманесу. Артур спокойно пожал плечами. — Вероятно это был сюрприз для всей команды, — Артур наблюдает за тем, с каким рвением Лисы сосредотачиваются на своей разминке. — Не самый приятный, — вклинился Петер и своими словами наткнулся только на смешок Мориямы. Первый розыгрыш мяча прошёл в пользу Лисов. Тренер Лисов отдал им последние указания. Артур физически ощущал сосредоточенность Рико. Тот упирался взглядом всего в одну фигуру. Кевин. Натаниэль был важен для Воронов, да. Был важен как рабочая сила. Важен на уровне Жана или Петера. Кевин — иное дело. Кевин важен своим существованием, и он важен сам по себе. Для Рико уж точно. Если Кевин вернётся никто не выпустит его на поле, никто не даст ему больше ни шанса на то, что бы играть. Место тренера светит ему в самом лучшем случае, разве что для Рико он так и останется любимой игрушкой. Любимой вещицей. Любимым питомцем. Как правило хозяева любят своих питомцев, они защищают и оберегают их, берут спать с собой в постель. Возможно, именно Кевин был этим самым питомцем для Рико. Он может пнуть его так сильно, что Кевин едва ли сам сможет встать на ноги, но в тот же вечер потащит Кевина отсматривать игры соперников, обсудит с ним все возможные варианты расстановок и не станет прогонят его на собственную постель. Кевин был единственным кого Рико мог бы полюбить и кого он полюбил. Не важно, что это за любовь, братская или любовь хозяина-тирана к своей зверюшке. Это было общее понятие. «Любовь». Рико проявлял свою любовь извращённо. Он мог избить тебя до состояния, пока единственным твоим движением будет болезненный вдох, а потом он аккуратно поднимет тебя с залитого кровью и рвотой пола, заботливо уложит на постель, предварительно раздев и выкинув грязные и порванные вещи в кучу зловонной жижи. Он примется обрабатывать твои раны и заботливо накроет одеялом. Так он покажет, что ты важен для него. Он покажет, что без него ты — никто. Покажет, что тебе нужно его покровительство. Ты должен его бояться, да. Но если ты его игрушка и его питомец, то должен так же безгранично любить его. Артур следит за этим прямым жёстким взглядом, которым Рико сопровождает каждый шаг Кевина и просто… не понимает. Может он делает что-то не так?.. но что? Он подчиняется, иногда боится, трепещет и любит. По-настоящему безгранично любит, так почему Рико не видит в нём того же, что видит в Кевине? Возможно дело в таланте Кевина к экси. Тогда это многое бы объяснило. Но ведь Рико сам сломал ему руку, когда Кевин начал превосходить его. Артур никогда бы даже не подумал о подобном, да даже если бы и подумал, то не смог бы. Возможно, Артур злился. Совсем немного. Глядя на то, как Кевин носится по полю, помогает своей команде зарабатывать очки и выбиваться в лидеры, Артур всё пытался найти в фигуре Дэя то, что когда-то в нём увидел Рико. Возможно, дело во времени. Рико и Кевин знакомы намного дольше. Рико и Кевин назвались братьями ещё задолго до того, как Артур вообще показал нос в этом месте. И это просто выводило из себя. Артура пугали такие собственные мысли, но он ничего не мог с собой поделать. Возможно, ему хватало места у ног Мориямы, вполне, хватало. Но Рико так редко смотрел себе под ноги, что это было просто невыносимо. Все эти завистливые и злые мысли сами собой крутились в его голове и прервать их смог только вой сирены. Окончание последнего тайма и счёт 6:7 в пользу Лисов. Юманес был уверен, что всю эту игру он просто проспал, даже не заметил кому принадлежал последний мяч. Но на самом деле это не то, что бы его волновало. Конечно, если Рико спросит его об этом, будет печально, но Морияме, похоже, столько же наплевать. Когда они покидали трибуны, то репортёры уже кучей сбились где-то в другой части студгородка. Но когда Лисы покидали поле, все словно оживились. Артур заметил, как в их сторону с абсолютным бесстрашием и дружественностью двигалась никто иная как Лиса-вратарь. Рене, так её называют. — Добрый день, — она приветливо махнула рукой и протянула ладонь. Рико проигнорировал её жест, обогнул как чумную и кивнул Артуру, намекая что им лучше бы исчезнуть подальше от этой посредственности. Артур последовал за Королём, но Рене, не растерявшись, вытянула руку к Моро. — Жан, рада тебя видеть! — Да, та ещё встреча, — дружелюбно отозвался Жан и пожал её ладонь, на мгновение даже задержался. Тем временем Уокер ласково улыбнулась и перевела взгляд на Дже, что прожигал взглядом Лисов, которые так же наблюдали за происходящим. — Петер, здравствуй! — привлекает она его сосредоточенное внимание и Ландвисон переводит на неё усталый взгляд, так же пожав руку, но не в пример быстрее и проще. — Ты, как всегда, сияешь. Белый тебе к лицу. Петер кивает и делает шаг назад, понимая, что первоочерёдная причина такой дружелюбности Лисы — Жан. Петер не собирался участвовать в их диалоге и тем более не собирался мешать им, потому и отступил, давая им пространство для общения. Он снова скользнул взглядом по Лисам, что тем же изучающим взглядом скользили по двум фигурам. — Она ему нравится, — справедливо замечает Нил, видя то какой неловкостью пропитан каждый жест француза, но затем ловит холодный и пустой взгляд стоящего рядом с ним альбиноса. — Не важно, — качнул головой Дэй. — Из этого ничего не выйдет. А вот его взгляд показательно упирался только в альбиноса. Нил встретился взглядом с Кевином и снова качнул головой. — Ничего, — повторил он, заостряя внимание на этом слове. Это можно было легко объяснить. Конечно, у Воронов не может быть никакой связи с миром за пределами Гнезда, чего уж говорить о романтических связях. Тетцудзи ни за что бы не позволил своим Воронам отвлекаться на такой бред. Но в случае с Моро, похоже, дело было не только в фигуре такого влиятельного человека как Хозяин Вороньего Гнезда, но и вероятно… Нил коснулся взглядом напряжённой суровой фигуры альбиноса. Возможно, Кевин был прав больше, чем Нил мог подумать. Несмотря на свои жёсткие установки, что каждый раз сопровождались выражением «Тебе лучше оставаться гетеросексуалом», Джостен видел, что Дэй не может и не хочет отрицать той связи что выстроилась между Петером и Жаном за эти долгие шесть лет жизни в том отвратном месте. Нил знал, Кевин видел в сотню раз больше, чем он.Если можно допустить, что сам Джостен успел рассмотреть хоть что-то. Нил не увидел ни причин, по которым выстроилась подобная связь, не смог разглядеть даже того, что она из себя представляла. Нил видел лишь следствия: Петер защищал, потому что Жан попросил его; Петер терпел боль и ни разу не жаловался, потому что обещание, которое он дал Моро было для него важнее любых других законов. Петер любил Жана. Нет. Не просто любил. Скорее всего это было нечто большее, скорее походило на одержимость. Нил не видел так много, чтобы это могло его напугать, но он знал, что Кевин видел. Кевин прекрасно всё помнил и это «ничего не выйдет», он говорит не из тупого страха перед Мориямами. Он говорит это, потому что знает кто такие Петер Ландвисон и Жан Моро. Петер и Жан два мальчика, которые не выбирали свою судьбу, которые попали в Гнездо не потому, что так захотели, а потому что так вышло. Никто не спрашивал их. Они зацепились и держались друг за друга потому, что это единственный способ выжить в этом месте. Они держатся друг за друга. Они дорожат друг другом. Они любят друг друга. Природа любви каждого может отличаться. Они ищут свет и добро друг в друге и находят. Но ведь этого мало. — Может и не выйдет, — согласился Нил. — Но у тебя ведь остался номер Жана? Дай его Рене. Может к финалу что-то да изменится. Это правда. Петер был первым за что держался Жан, но возможно, если у него появится второй такой же крепкий и светлый крючок, он сможет не только удержаться, но и выбраться из той ямы, в которой погрязли они оба. *** В Гнездо они вернулись прямо к первому ужину. Только оказавшись на пороге родного Гнезда вся их процессия разделилась. Петер поскорее увёл Жана в сторону Красного крыла, в то время как Артур по пятам следовал за своим Королём к его комнате. Остаётся надеяться, что победа Лисов не омрачила его настроение слишком сильно, хотя если и так, последний разговор Нила с журналистами прекрасно с этим справился. — Вы думаете, что не заслуживаете места в Свите? — наивно вопрошает репортёр и натыкается на самодовольную ухмылку Джостена. — Я думаю это она не заслуживает нас. Петер уже устал считать, то сколько раз по вине Нила происходил чёртов апокалипсис. Интервью выйдет в свет совсем скоро, если не вышло уже или если Морияма, каким-то образом, так же как они, не умудрился подслушать разговор Лисов с журналистами. Петер помнил, что Рико и Артур уже пропали из их поля зрения, но Джостен говорил достаточно громко чтобы их слышал весь Техас, если не вся Америка. Оказавшись в комнате, Петер принялся поскорее переодеваться в свой домашний образ: кофейная рубашка, светлые джинсы. Не ясно что именно так нервировало Ландвисона: вся эта поездка и её сплошное лицемерие; неумение Джостена держать язык за зубами; а может факт того, что им сейчас снова придётся выходить на тренировку, где их снова будут швырять в борта, где Рико в своём отвратном настроение нещадно будет бить их клюшкой по защите, которая и не сможет спасти их от гнева младшего Мориямы. Знакомый цокот перекатывающихся таблеток. Петер замер не оборачиваясь. Сначала Жан должен убрать викодин в свой небольшой тайник. — Держи, — Петер обернулся и принял из рук Жана небольшую белую капсулу, он запивает её, через минуту начал чувствовать, как исчезает нервозность, как нервные окончания успокаиваются, переставая чесаться и болеть. Петер вбирает воздух. Выдыхает и осознаёт. — Ты сказал, что дашь перед тренировкой, — вспомнил Дже и Жан только устало покачал головой. — Тебя начало ломать. Поверь, со стороны это видно ещё лучше. Петер поджал губы и снова старается восстановить дыхание, загоняя мысли о том, что в будущем он обязательно что-нибудь сделает с этим. — Пошли, а то не успеем, — Жан выходит наружу, Петер привычно следует по пятам и настраивается на то, чтобы вновь начать чувствовать каждый оборот Земли вокруг своей оси. Жан ощутил вибрацию телефона в кармане и выудив небольшой смартфон, удивлённо оглядел дисплей. Там, наверное, должен был сработать будильник-напоминание через сколько нужно отдать викодин, но вместо этого… — Что случилось? — Петер подтолкнул друга в плечо, напоминая, что стоять посреди коридора — плохая идея. — Мне… написали. — Кевин? — Нет. Петер нахмурился, и Жан опустил телефон показывая небольшой чат, где значился незнакомый номер и надпись «привет». Петер даже не пытался определить чей это был номер. Единственный чей телефон Петер запомнил — Жан. Моро повернул телефон к себе, прочитал ещё раз, уже хотел выдвинуть предположение, что человек мог ошибиться номером, но тут же пришло ещё два сообщения, которые Жан так же показал другу. «— Это же Жан, верно? — Это Рене. Из Лисов. Кевин дал мне твой номер, я бы очень хотела пообщаться с тобой, если ты не против». Петер оглянулся на номер телефона ещё раз и поджал губы. Да, у Дэя точно мог остаться номер Жана, но то, что он отдал его одному из Лисов. Странное наваждение свернуть шею Кевину внезапно поселилось в голове Ландвисона. Петер приложил множество усилий, чтобы задавить в себе это желание. — Опоздаем, Жан. Моро убрал телефон, быстро напечатав что-то в ответ и двинулся вперёд, Петер пошёл следом.