Маленькая капелька лжи

      Прокопенко задумчиво молчит, сосредоточив взгляд на тесте. Вареники у него кривобокие получаются, но Игорь не бросает колких замечаний. Не принято у них шутки шутить за серьёзным разговором. Правда этот разговор никак не начнётся, и Гром уже самые разные темы передумал. Извёл себя докучными подозрениями, а из Фёдора Ивановича слова так и не вытащил.       Игорь часто заходит к Прокопенко на чай с бутербродами или на что покрепче. Иногда обсуждают нераскрытые дела, иногда вспоминают подружек Игоря, которые сбегают под утро, как ночные бабочки. Но если Фёдор Иванович молчит, не к добру это. Обычно, когда он вызывает Грома к себе в кабинет и сверлит глазами, не проронив ни единого слова, Игорь мысленно прощается с погонами. Молчание Фёдора Ивановича и сегодня вечером добром не кончится, потому что позвал он Игоря вареники лепить только для виду.       Гром, который домашнюю еду в последний раз видел на новогодние праздники, повёлся, как мальчишка.       — Игорь, зачем ты лезешь не в своё дело? — Прокопенко неожиданно подаёт голос, подняв нахмуренный взгляд. Вареник в его ладонях превращается в лепешку, и Игорь проглатывает едкий ком. Нетрудно было догадаться, о чём пойдёт разговор.       На прошлой неделе после двух стаканов виски Игорь имел неосторожность проговориться о том, что дело Волкова не доведено до конца. Не из-за того, что у Олега не нашлось родственников, которым должны были сообщить о смерти. Серёже передали медаль на следующий день после того, как обнародовали список погибших. Странность заключалась в другом. До отделения полиции почему-то не дошла информация о том, что одного из служащих отправили в местный госпиталь. Имя и фамилия выжившего, разумеется, не разглашались, но Игорь не собирался сдаваться.       Гром откладывает готовый вареник на край стола, хлопнув ладонями. Мука дымным облаком поднимается вверх и оседает на столешнице. Игорю не хочется смотреть Фёдору Ивановичу в глаза, когда тот так близок к разгадке. Если бы Прокопенко не понимал, почему для Игоря так важно это дело, он бы не спрашивал.       Но правда плавает на поверхности достаточно долго.       — Дима выяснил, что тело одного из погибших так и не доставили, — безучастным голосом протягивает Гром, накладывая начинку в следующий вареник. Лучшие актёры позавидовали бы его хладнокровию, но к тридцати четырем годам он ещё и не такому научился. Обмануть нельзя только того, кто не хочет быть обманутым.       — Ты сам знаешь, после взрыва тела служащих сильно обгорели, — Прокопенко обводит его лицо недоверчивым взглядом и даже голоса не повышает. Для Игоря это плохой знак. Или нет? Он учтиво кивает, продолжая слушать, а Фёдор Иванович вздыхает чрезмерно озадаченно. — Почему ты так уверен, что выжил именно Волков?       Гром не уверен, что сможет ответить. Он ведь самому себе боится признаться, почему так отчаянно заинтересовался судьбой Олега Волкова. Никто его не просил, да и Разумовский вряд ли оценит его старания. Кто вообще в здравом уме полезет расследовать смерть человека, который погиб на войне? Его больше нет в живых, а Игорю вдруг заблагорассудилось проверить, что с Олегом на самом деле случилось.       Майор Гром вечно суёт свой нос туда, куда его не просят, а потом получает по первое число. Однажды он так круто вляпается, что сам Прокопенко его не спасёт. Но ему кажется, что Серёжа хотел бы знать, если бы Олег выжил. А вот сможет ли Игорь ему рассказать? Это слишком тяжёлый вопрос.       — Я должен проверить, — Гром подпирает голову кулаком, смахнув с рубашки остатки муки. Он снова прокручивает в голове материалы, которые для него распечатал Дима. Он словно заучил наизусть каждую статью, и буквы расплывались перед глазами, как тени. Игорь не спал толком с тех пор, как узнал, и боялся показываться Серёже на глаза. Как будто заранее чувствовал себя виноватым. Фёдор Иванович прокашливается в кулак, привлекая его внимание. — ДНК-экспертизу можно устроить в два счёта.       Прокопенко наклоняет голову вбок, как будто изучает каждую чёрточку на лице Игоря. Замученный и злой, но сильнее, чем обычно. Конечно, Фёдор Иванович заметил. Игорь вырос у него на глазах, и то, что его тревожило, невольно тревожило и Прокопенко.       — Ты так сильно заботишься об этом мальчишке, — он забирает у Игоря из рук вареник, встретив его нервный взгляд. — Ты знаешь, мне кажется, вы с ним похожи.       — И чем же, интересно? — усмехается Гром, рисуя круги на муке, устилающей кухонный стол. Он и сам не раз задумывался о том, почему его так тянет к Серёже, но отвечать даже самому себе было страшно. Они почти не знали друг друга, а Игорю просто хотелось заботиться.       Что-то изменилось между ними после той встречи на крыше две недели назад. Разумовский появлялся в участке так часто, что даже раскрываемость преступлений выросла. Серёжа в два счёта находил мошенников, которые через сеть обворовывали банки и крупные компании, а Игорь невольно приглядывал за ним. Чтобы не натворил глупостей после смерти лучшего друга. Чтобы помогал людям и не чувствовал себя одиноким.       Точно! В этом они и сходятся. Одиночки, которые выходят из тени только для того, чтобы спасти других.       — Оба держите людей на расстоянии, потому что боитесь обжечься, — Прокопенко с многозначительной улыбкой разглаживает усы. Игорь лихорадочно мотает головой, и ком в горле мешает говорить. Но Фёдора Ивановича ему не обмануть. — Но когда рядом появляется человек, который открывает перед вами своё сердце, вы вцепитесь в него мертвой хваткой и не отпустите никогда.       Гром бьёт ладонью по столу, и улыбка вырывается как-то случайно. Будто луч света, прорезавший свинцово-черное небо. Только у Прокопенко всё просто, как дважды два. А Игорь ещё не понял ничего. Потому что подпускать кого-то слишком близко опасно. Потому что доверять Серёже хочется, но выходит только через силу.       Серёжа через многое прошёл. А что для него может сделать Гром? Правильно, ничего хорошего. Жизнь сломает без усилий, а у Разумовского на сердце и без него живого места не осталось.       — Слишком долго вы в полиции работаете, Фёдор Иванович, — Игорь улыбается полковнику почти с благодарностью, а у самого щеки красные до кончиков ушей. И всё-таки любить мы учимся лишь раз, как плавать, а потом всё повторяется. Главное не утонуть, оторвавшись от берега.       — Какой я тебе Фёдор Иванович, оболтус? — Прокопенко стирает со щеки белое пятно, нахмурив лоб. Всё-таки не получается у него злиться на Игоря по-настоящему. Жена Фёдора Ивановича заглядывает на кухню, подмигнув Игорю, и тяжесть в груди мгновенно спадает. — Ниночка, плесни-ка ему чайку.       Допивая вторую чашку черного чая с бергамотом, Гром отправляет Серёже нерешительно-тёплое «Спокойной ночи».

* * *       Игорь и Разумовский проводят слишком много времени вместе. Юля убеждена, что так считает не только она, а и весь отдел. Они любезничают друг с другом и постоянно улыбаются, как будто сошли на другой планете, отдалённой от земной жизни. Они и вправду не замечают суматохи вокруг, когда с утра отделение оживает, встречая посетителей и пострадавших. Чаще всего это одни и те же люди, но на протяжении последней недели пострадавшей себя чувствует Пчёлкина. Её официально приняли на работу ещё в прошлом месяце, а с Громом за всё это время она говорила от силы два раза. Его от Разумовского клещами не оторвать, о встречах в нерабочее время Юля даже не заикается. Что она пропустила?       Дима Дубин притворяется, что не ощущает на затылке клокочущее дыхание Юли. Он молча клацает мышкой, поправив дужку очков, и только время от времени оглядывается. Проверяет, не потеряла ли Пчёлкина сознание от злости. Щёки у неё так и полыхают алыми языками пламени, сливаясь с ярким цветом её волос. Но Дима не привык лезть в чужие дела.       — Я не понимаю, что он здесь делает, — шипит Юля, теребя в руке шариковую ручку. Она нависает у Дубина над головой, как кобра, которая собирается напасть на свою жертву. Вместо смертельного яда Пчёлкина обладает взрывным характером, который слабонервный точно не вытерпит. Только у Игоря и получалось с ней справляться, пока ему было до неё дело.       То, что Гром проводит время с другим, доводит Юлю до белого каления.       То, что с её мнением перестали считаться, пугает до чёртиков.       То, что она стала белой вороной, ставит на всём точку.       С Димой они дружат достаточно долго, чтобы рассказывать друг другу обо всём на свете, но не настолько долго, чтобы послать на три весёлых буквы. Юля перебарщивает с откровениями, когда заводит разговор об Игоре, а Дима в их отношениях сбоку припёку.       Хотя какие уж там отношения… Весь отдел Грома на смех поднял, потому что тот якобы глаз положил на миллиардера.       — Сергей помогает разыскивать убийцу, — безучастным тоном отрезает Дима, не отрывая взгляда от компьютера. У него и вправду много дел накопилось из-за того, что Игорь три дня мурыжил его расследованием смерти Олега Волкова. Доброта всё время вылезает Дубину боком. Причём пользуются ею одни и те же люди: если не Игорь, то Юля.       — Игорь носится с ним, как с маленьким ребёнком, — Пчёлкина занимает свободный стул, со всей силы хрястнув ручкой по столу, и в неё резко утыкается сразу несколько любопытных взглядов. Шёпот пробегает по отделу пыльным облаком, и у какой-то старушки палка с грохотом падает на пол. Юля выдыхает прямо Диме в ухо: — Что их связывает?       Пчёлкина закидывает ногу на ногу, высматривая в толпе Игоря. Но тот будто сквозь землю провалился. Вокруг одни полицейские в синей форме, от которой уже в глазах рябит. Юля приходит сюда каждый день, а так и не привыкла. К тому, что людей в отделение тьма. К тому, что проблем у людей ещё больше. Её дело маленькое — добывать информацию и открывать простым людям глаза на преступников. До знакомства с Игорем «грязная» работа её не интересовала. Но потом всё резко изменилось.       А страшнее всего то, что Гром изменился. Майор Гром, который нагребал кучу висяков и ночевал в отделении неделями, исчез. Вместо него появился задумчивый Игорь, который часто летал в облаках и постоянно сбегал куда-то во время обеда. Для него раньше ничего, кроме работы, не существовало, и Юля считала его героем. Ей тяжело было даже думать о том, что Гром изменился из-за кого-то. Вернее из-за одного конкретного человека.       Имя этого человека снится Пчёлкиной в кошмарах.       — Может, хватит шушукаться за моей спиной? — Игорь так неожиданно появляется у Юли за спиной, что та в испуге хватается за сердце. Его твёрдые ладони напоминают о силе, которая и очаровала Юлю, но тепла она больше не ощущает. Гром в один миг убирает ладони с её плеч, и голос его становится строже. — Юль, ты сюда, кажется, работать пришла. Покажи мне репортаж, который ты делала про Широкова.       — Я не могу работать в такой обстановке, — Пчёлкина недовольно фыркает, скрестив руки на груди. Ещё и Серёжа, черт бы его побрал, Разумовский присоединяется к ним. Он как будто специально портит Юле настроение своей сияющей улыбкой, которая направлена только в сторону Игоря. — Этому Разумовскому можно доверять?       Серёжа деловито прокашливается в кулак, прижав к грудной клетке макбук, и наклоняется к компьютеру Дубина. Когда он спускает на кончик носа очки в черной оправе, Юля замечает в его глазах вихрящиеся молнии. Тяжело им находиться на одной территории, когда Гром рядом, и Юля подмечает это не в первый раз. Разве она могла когда-то подумать, что будет делить мужика с каким-то тощим выскочкой?       Плевать, что он — миллиардер.       Плевать, что с Игорем они на одной волне.       Пчёлкина не отдаст ему Игоря без боя, и пускай война начнётся прямо сейчас.       — Не делай вид, что меня здесь нет, — Разумовский отмеряет Юлю презрительным взглядом, заправив за ухо огненно-рыжую прядь. — Я хочу помочь Игорю не меньше, чем ты. Если ты перестанешь нудить, мы закончим поиски намного раньше.       Юля проглатывает едкий ком разочарования, и шариковая ручка летит куда-то под стол. У неё в руке остаётся только наконечник. Пчёлкина представляет, что бы она сделала с Серёжей, если бы ей в руки попалась стрела с острым наконечником. Она с надеждой смотрит на Грома, сжимая кулаки от злости, но в этом бою ей заведомо присудили поражение.       — Игорь, ты позволишь ему говорить со мной в таком тоне? — вскидывает брови Юля, не скрывая кипящего в груди возмущения.       — Давайте просто поработаем, — лениво бросает Игорь, открывая папу с делом Широкова.       Сегодня им нужно найти убийцу, который отравил губернатора Санкт-Петербурга. Грому не хочется тратить время на потешные междоусобицы Серёжи и Юли, потому что Пчёлкина всегда требовала к себе повышенного внимания, а Разумовский… С Серёжей они почти друзья, и то, что он в полной безопасности, для Игоря главная отрада.

* * *

      Сергей клюёт носом над третьей кипой бумаг, а Игорь уже десять минут неподвижно смотрит на доску. Фотографии и вырезки из газет перепутались под узлами красной нитки, и вряд ли кто-нибудь, кроме Игоря, здесь разберётся. Но в сердце Грома лабиринт намного сложнее, и найти выход из него почти не возможно.       Он может до рассвета размышлять, проверять теории, а Разумовский в мгновение ока найдёт гениальную зацепку. Как это только у него получается? Серёжа всегда собранный, внимательный и аккуратный, поэтому удача на его стороне. А у Игоря что в квартире, что в голове бардак. Однажды Серёжа пошлёт его куда подальше вместе с его грязной хибарой, и правильно, между прочим, сделает. В таких условиях не то что работать, жить невозможно, а Игорь Разумовского всё тащит сюда и тащит. Пускай сам до ночи разгребает завалы макулатуры из архива, вдыхая пыль и издыхания старого холодильника, а Серёже его проблемы ни к чему.       — Ты уже засыпаешь на ходу, — Гром мягко дотрагивается до плеча Серёжи, и тот испуганно распахивает глаза. — Я сейчас чайник поставлю.       — Не нужно, спасибо, — Разумовский останавливает его, сонно потянувшись, и нащупывает в кармане телефон. Сегодня они с Игорем действительно засиделись, полвторого ночи. — Уже поздно, я, наверное, пойду.       Серёжа снимает со спинки стула бежевое пальто и бросает телефон во внутренний карман. Он едва разлепляет глаза, шагая по голому полу, и думает только о том, что должен как можно скорее уйти. Негоже ему ночевать у майора под столом. К тому же, у Игоря может быть личная жизнь, о которой Серёже знать необязательно.       — Я могу вызвать такси, — выдавливает Гром, неловко почесав затылок. И Разумовскому хочется рассмеяться от того, каким домашним сейчас выглядит Игорь. Глаза красные от вечного недосыпа, а на голове как будто птицы гнездо свили. Серёжа уже привык к нему, уютному, близкому, тёплому. С каждым днём всё труднее покидать его квартиру, потому что Гром даже чашку для него выделил.       Разумовский не кормит себя ложными надеждами, но порой так сильно хочется прижаться к крепкому мужскому плечу. После смерти Олега у него никого не осталось, а Игоря стало удивительно много в его жизни. Совместные расследования, поиск материалов в архиве и ночные посиделки с чаем и бутербродами. Сколько времени они уже вместе? Три недели с хвостиком.       Стоп! Серёжа ошибается. Его, кроме дружбы и работы, с Громом ничего не связывает. Они просто понимают друг друга лучше, чем окружающие.       — У меня есть личный водитель, — Разумовский застегивает пальто и выходит в коридор, ловя на лопатках пристальный взгляд майора. Он целый вечер смотрит на него как-то странно, и Серёжа не находит объяснений.       Между ними ничего не происходит, они просто друзья, которые работают вместе.       Гром следит за каждым движением Серёжи, опершись на дверной косяк, и тому ещё меньше хочется уходить. Водитель приедет с минуты на минуту, и у него осталось не так много времени, чтобы запомнить Игоря таким. Ему всё время кажется, будто они знакомы целую вечность, и им даже скрывать друг от друга нечего.       — И почему я всё время забываю, что ты прославленный миллиардер? — Гром разглаживает пятерней взлохмаченную шевелюру, и щеки у него так горят, будто пропустил несколько рюмок.       Разумовский не помнит, чтобы они пили что-то покрепче черного чая. Может, он уснул ненадолго, а Игорь тем временем достал припрятанную на черный день бутылку красного вина. Он рассказывал, что ему кто-то из отделения подарил. Но после горы документов у Грома остаются силы только завалиться спать без задних ног. В этом они с Серёжей сходятся. Слишком много у них общего, иногда даже страшно становится от того, насколько они друг другу подходят. Разумовскому всё равно, что о них скажут люди и сколько у Игоря денег. Если бы Гром согласился, у них могло что-то получиться… Разве что в мечтах Серёжи.       Серёжа рассматривает лампочку, мигающую над головой, но мысли разбегаются по углам, как пауки. Он путается в этой липкой паутине не одну неделю, но ничего не меняется. Статус их с майором отношений не определён, а значит, ему никакие отношения и не нужны.       Тогда почему Игорь его не прогоняет сейчас?       — Тебе это мешает? — осторожно интересуется Разумовский. При свете люстры его глаза кажутся невозможно большими, и майор теряется. Всего на мгновение.       — Нет, мне абсолютно всё равно, кто ты, — решительно отвечает он, шагнув навстречу Серёже.       Когда Разумовский поднимает взгляд, лампочка в люстре с треском гаснет. И густая темнота стремительно затягивает в свои объятия, не позволив издать и звука. У Серёжи сердце так громко колотится, что он не в силах сдвинуться с места. Ещё и Игорь так близко, что остаётся лишь протянуть ладонь.       Серёжа лихорадочно проводит ладонью по горячему торсу Грома, и футболка прилипает к мокрой коже. Мысли превращаются в сыпучую пустыню, из которой невозможно выбраться. Разумовский бежит сломя голову по зыбучим пескам, и ноги без конца проваливаются. Но он не падает. Бежит ещё быстрее, чтобы не ощущать желания, растопившегося в груди. Ещё несколько шагов — и ему не спастись.       Но сопротивляться не выходит от слова совсем. Серёжа цепляется ладонями за лицо Игоря и ловит его приглушенный вздох. Это сигнал к действиям или запрет? У Разумовского нет никакого желания разбираться. Ему просто необходимо быть рядом прямо сейчас.       Он целует робко, едва коснувшись губ Грома, но от его остро-сладкого запаха спирает дыхание. Ладони спускаются по линии шеи, и Игорь в последний момент отшатывается назад.       — Игорь, прости, я не должен был… — загнанно шепчет Разумовский, спрятав влажные ладони за спину. Как хорошо, что майор его сейчас не увидит. Но вкус его поцелуя не исчезнет даже в темноте.       Игорь рассекает ладонью воздух, но Серёжи рядом не находит.       — Всё нормально, — сконфуженно выдавливает он, отлипнув от стены. У него грудная клетка ходуном ходит, а нужные слова на ум не приходят. Что вообще говорят в подобных ситуациях? Ему не стоило останавливать Серёжу, ведь поцелуй на самом деле был не так плох.       Господи, о чём он вообще думает…       — Какой же я идиот… — дверная ручка щелкает так громко, что Игорь едва разбирает слова Разумовского. Холодный воздух из лестничной клетки проникает в квартиру, и у майора дыбом встают волоски на руках.       Шелест пальто Серёжи резко приводит Грома в сознание.       — Серёж, подожди! — выкрикивает он в пустоту, выглянув из квартиры.       Но в ответ ему только шаги Разумовского гремят, который несётся вниз по лестнице. Игорь ещё никогда не чувствовал себя бóльшим козлом, чем сегодня.