Семейная жизнь белого Кота и любвеобильного Хаски

Прошёл год после тех страшных событий, что заставили сотрясаться мир от страха и ужаса. Это было сродни апокалипсису: люди прятались в щелях, совершенствующиеся теряли свои силы и умирали один за другим, сильнейшие ордены теряли свою силу и разрушались под натиском врага. Этот кусок страданий запечатан в каждом сердце жителя, которому доводилось хоть самую малость ощутить происходящее на собственной шкуре. Однако, ничто не вечно, и этим временам суждено было стать пережитком прошлого… — Учитель, я вернулся! — радостный крик отразился от стен жилища и до летел до ушей того, кому он предназначался.- Вы ни за что не угадаете, что этот ученик вам принёс! В дом вошёл мужчина постарше двадцати в темных, как непроглядная ночь, одеждах и прямиком направился на кухню. Перешагнув через порог он остановился, поставил ношу на стол и с улыбкой на лице вновь обратился к человеку перед ним: — Учитель, этот ученик нижайше просит вас о небольшом внимании с вашей стороны. Пожалуйста, будьте снисходительны. Мужчина, стоящий спиной к «ученику» что-то пробубнил в ответ, похожее на просьбу подождать, и начал развязывать фартук, неуклюже и неумело, сильно торопясь, но всё же справился с этой задачей. — Этот Учитель заинтригован. Что же заставило тебя так спешить домой? — человек перед ним повернулся и уставил на него свой пристальный взгляд: белые слои ханьфу скрывали от посторонних тонкую талию, нежная кожа была прикрыта высоким воротником, длинные и тонкие руки прятались в широких рукавах, а волосы затянуты в тугой высокий хвост. О, как же он скучал по этим глазам феникса, что источали величественную ауру небожителя, по этому отчуждённому выражению лица, по столь желанному телу перед ним. Человек смотрел на него не моргая, пожирая его фигуру взглядом также, как и он сам. — Так этот Учитель будет удостоен ответа или нет? Вопрос вывел из транса пришедшего, и тот улыбнулся ещё ярче, показывая свои милые ямочки на щеках. Постояв так ещё немного, он заговорил: — Учитель, пару дней назад я отправился на поимку одного демона, он был достаточно силён и мне пришлось биться с ним почти сутки. Я…- он резко замер от удивления и остановил свой рассказ. Его лицо оказалось зажато между двух маленьких ладоней, которые подтащили его голову ближе к человеку, что только что схватил его. Глаза феникса обеспокоенно блуждали по его телу и лицу, выискивая какие-либо повреждения. Поток ци был направлен прямиком в «ученика», проходясь от макушки до кончиков пальцев ног. — Ты не ранен? Хорошо видишь? Твои меридианы не повреждены? Он что-нибудь сделал с тобой? -«Учитель» взволнованно спрашивал о самочувствии, не переставая при этом проверять внутреннее и внешнее состояние тела. Маска отчужденности испарилась бесследно, оставляя только обеспокоенное лицо и неподдельную тревогу. Немного поглядев друг на друга, мужчина в темном накрыл хрупкую с вида ладонь своей и сильнее прижал к своей щеке, потом повернул голову и нежно поцеловал её в центре. Мягко и осторожно поглаживая ладонь он с минуту смотрел на неё, а потом вернул себе на щёку: — Ваньнин, не переживай. Со мной все в порядке. Ничто в этом мире не может нанести вред мне, кроме тебя и твоей золотой лозы.- взгляд прищуренных глаз смотрел на обеспокоенное лицо и внутри становилось теплее от проявления такой нескрываемой искренней заботы. — Со мной все будет хорошо пока ты рядом. Не беспокойся. Мужчина с недоверием покосился на него: повреждений нет, отклонений не нашёл, да и «ученик» выглядел крайне счастливым. — А-Жань, прошу, не заставляй меня волноваться лишний раз за тебя. Ты же знаешь, что я переживаю. Предупреждай меня заранее о таких вещах, хорошо? — Я понял Ваньнин. В следующий раз так и сделаю. Двое говорящих были никем иными, как самыми сильнейшими совершенствующимися этого мира: Бэйдоу ночного неба — Чу Ваньнин и Мо-цзунши (а также Тасянь-Цзюнь) — Мо Вэйюй. Уже год они жили в уединении, изредка спускаясь в город для пополнения нужных припасов, которых нельзя было найти на горе. Жили в небольшом доме, что был скрыт от чужих глаз, рядом был сад и огород, а также будка, в которой жил их пёс, которого не любил Мо Жань, но обожал этот Достопочтенный. -… Хорошо. Ну так и что же так ты хотел мне рассказать? — осторожно начал Чу Ваньнин, — Только если ты скажешь, что тебя ранили, я больше никогда тебя не отпущу, и ты будешь сидеть дома связанный Тяньвэй! — хоть слова и прозвучали угрожающе, но такого смысла они не несли, просто выражение страха за своего любимого. Мо Вэйюй разглядел это, но не подал виду. — Конечно, Учитель. Я всё понял, и ничего страшного не произошло. На самом деле за того демона я получил довольно большую прибыль и решил вас обрадовать. Только сейчас Ваньнин заметил огромный кожаный мешок, что возвышался посреди кухонного стола. Он подошёл и аккуратно приоткрыл его. Его глаза расширились от изумления: там лежали карамельки, пирожные, какао и всевозможные виды конфет. Но больше этого там было золота, много золота. — Какого же монстра ты там уничтожил? — Одного из тех, что сбежали во время уничтожения ордена Жуфэн. — Ммм, ясно, -воспоминания прошлого тупой болью отозвались в голове, выдавая яркие образы тех времён, которые сразу же запихнули куда подальше в глубины мозга. Ваньнин протянул руку и выудил молочную карамельку. Не долго думая он отправил ее в рот, — карамель подтаяла. Он слепил и разлепил пальцы, ощущая неприятную тягучесть. Собираясь вымыть руку Чу направился к чану с водой, но запястье перехватили и отправили в рот. Мягкие губы нежно обсасывали каждый пальчик, а язык слизывал всю сладость с них. Эта ласка была больше похожа на игривость непослушного щенка, чем на возбуждающие заигрывания. Когда все было съедено теплый плен рта освободил руку. Мо Жань облизнулся. — Эти сладости не сравнятся по вкусу с тобой, Ваньнин. Что в них такого? — невинно улыбнулся Вэйюй. От такой наглости и бесстыдства уши великого мастера покраснели, как распустившиеся цветы крабовой яблони. Пытаясь скрыть своё смущение он гневно выкрикнул: — Бесстыдник! — его правая рука ужа заискрила золотом, оповещая этим приход божественного оружия. — Ох, я вспомнил, что у меня ещё куча дел по дому! И в огороде тоже. Извините, Учитель, мне пора! — Улыбка слетела с лица ученика, и тот пулей вылетел из помещения, не забывая сложить несколько печатей на ходу, чтоб не получить ивовой лозой по своей спине. Чу Ваньнин стоял посреди комнаты и неровно дышал. Хоть действия его ученика и не несли почти никакого извращённого посыла, но всё его лицо горело, словно маков цвет. «Что ты делаешь? Какой стыд! Он же твой возлюбленный, так почему ты так реагируешь?! Ваньнин, пора бы уже привыкнуть к этому.» Он упрекал себя в этой чувствительности, но что он мог поделать, если всё его тело превратилось в сплошную эрогенную зону стараниями одного бесстыжего и наглого ученика. Внутренний диалог слегка привёл его мысли в порядок, но сердце продолжало учащенно биться, видимо даже не собираясь сбрасывать темп. Постояв там ещё немного, Бэйдоу ночного неба принялся за свою работу. Он попытался сосредоточиться на ней, направляя все свои внимание и концентрацию на приготовление еды. Однако, его ожидания не оправдались и мысли всё время уплывали куда-то не туда. Раз за разом его мысли возвращались к одной, волнующей душу теме. Благополучно покинув дом и избежав каких-либо травм, Мо Жань направился в огород. Срывая сочные плоды и ягоды в голове проносились мысли о предстоящей готовке: хоть конфет и было предостаточно, но пироги, булочки, торты и многую выпечку нужного размера и состава почти нигде нельзя было купить. Насвистывая одну любимую мелодию, Мо Вэйюй ходил среди деревьев и думал о приятном, о нежной улыбке человека, что умирал ради него раз за разом, что спасал от жестокости этого мира, что любил любым его и принимал его, даже если самому это приносило нестерпимую боль, как физически, так и душевно. Ради такого человека он готов пойти на все, так что готовить для него что-нибудь каждый день было самым малым пустяком, который он делал с удовольствием. Собрав всё нужное, парень направился к небольшой беседке: там было что-то сродни мини-кухни. Вымыв и высушив содержимое корзин, он потянулся за доской и ножом. Пока Ваньнин был дома, возвращаться было себе дороже, так и появилось это место, защитное местечко от острых когтей такого сердитого и любимого белого кота. Нарезав небольшое количество фруктов и ягод к столу, он отложил их в отдельную миску и продолжил творить чудеса кулинарии: некоторые плоды пошли на варенье, что-то стало компоте для будущей начинки, часть ягод выварили свой сок и его разлили по формочкам, чтобы в будущем стать сладким льдом. От места готовки расходился сладкий аромат, который также попал и в дом. «Мо Жань готовит что-то вкусненькое, может там и османтусовое печенье будет?» Ваньнин посмотрел в сторону пустой большущей банки, на дне которой покоились крошки вышеупомянутого угощения. Немного посмотрев с сожалением, Чу вышел. Солнце нежно ласкало кожу и дарило приятное тепло: на улице стоял май и птицы весело щебетали на ветвях деревьев, что совсем недавно покрылись молодой листвой светло-зеленого цвета. Некоторые деревья были в цвету и их аромат смешался с запахом выпечки, что представляло собой замечательную смесь головокружительного аромата от которого текли слюни. Пройдя на сквозь весь сад, Ваньнин остановился. Его ученик был настолько занят своей работой, что не заметил чужого присутствия. Он носился туда-сюда, постоянно что-то помешивая, проверяя, пробуя и на всё это либо кивал, либо отрицательно качал головой. Понаблюдав за ним, Чу подошёл к нему и обнял со спины. — А печенье есть? — глаза бегали по столу в поисках любимого угощения, пытаясь отыскать его среди всего этого разнообразия. Мо Жань взял одну из кистей и нежно поцеловал её. — Конечно , для моего Ваньнина всегда его любимые сладости. — немного отодвинув любимого, он открыл печь и достал оттуда поднос с печеньем, от которого исходил божественный аромат, — Как ты любишь, только будь осторожнее, оно всё ещё горячее. Колючий взгляд ничуть не уменьшил умиления говорящего, скорее только увеличил её концентрацию раза в два. — Как думаешь кто здесь старше? Я не на столько глуп, чтоб поступать столь глупо, — старейшина Юхэй подошёл к подносу и аккуратно подцепил несколько печенек, перекидывая их на небольшое блюдце. Чтобы остудить их побыстрей он начал дуть на них. Наблюдавший за этой картиной Мо Вэйюй только сильнее улыбался, вспоминая те моменты, когда Учитель притворялся маленьким Ся Сыни и носил заколку-бабочку. Немного подумав он принёс прохладное соевое молоко и налил в чашу для Чу Ваньнина. — Не спеши, — и снова этот колючий взгляд с нотками недовольства, но такой дорогой и любимый, что нужного эффекта он на него не производил. Ваньнин ел не спеша, грациозно и медленно, наслаждаясь по максимуму всеми удовольствиями жизни: тёплое печенье таяло во рту, а молоко так хорошо сочеталось с ним приятно разнося прохладу по всему телу. Так прошло немало времени, прежде чем оба вернулись в дом и начали полноценную трапезу. Солнце уже почти скрылось за горизонтом когда две фигуры направлялись к жилищу. После плотного ужина оба решили принять ванну в горячих источниках, что были найдены недалёко от дома; для удобства туда проложили тропинку из мелких камушков и гравия. От тепла тело расслаблялось и потихоньку начинало клонить в сон. Все тревоги таяли и уносились вместе с грязью далеко от тела, которое требовало покоя. Хоть они и были рядом друг с другом, но разговаривать не хотелось, они просто наслаждались тишиной и покоем которого так не хватало обоим. После всех процедур они вернулись в дом и решили сразу идти спать. Чу Ваньнин забрался на кровать и залез под одеяло, отворачиваясь от Мо Жаня лицом к стене. Вэйюй хмыкнул и забрался следом обнимая своего любимого белого кота со спины и зарываясь носом в чёрные, как смоль, волосы, что по качеству могут соперничать с самым высококлассным шелком. И вот он. Запах яблонь. Такой родной и приятный. Он действовал как самый сильный наркотик, одурманивая его сознание, или как самое дорогое вино, опьяняя его своей любовью. Он вдыхал его и собирался делать это всю свою оставшуюся жизнь. Пока он расслаблялся, человек рядом с ним напрягался с каждым вздохом партнера. Мысли носились в его голове со скоростью света, не оставляя его ни на миг. Он должен это сделать. Во что бы то ни стало должен. Если не сейчас, то потом он уже не соберётся с мыслями. Сейчас! — …Мо Вэйюй… — Ммм… — Мо Жань… — Да… — .......А-Жань… — Что такое Ваньнин? Голос подводил Ваньнина, он становился всё тише и тише, комар и то пищит громче. Он сделал глубокий вдох и наконец-таки произнёс: — А-Жань… ты не хотел бы… иметь детей?..