Семейная жизнь белого Кота и любвеобильного Хаски

После такого восхитительного признания в своих чувствах оба были вымотаны и улеглись спать, прижимая друг друга поближе к себе. Чу решил обхватить его голову и уткнуться в мягкую и пушистую капну волос, в то время как Вэйюй прижал его к себе за талию и уснул прислонившись к груди, слушая размеренное биение сердца. Утро выдалось спокойным, ровно до тех пор пока Мо Жань не начал смутно вспоминать разговор Чу и своего второго «Я». Расспросы длились довольно долго, но смущение его любимого его не волновало; ему обязательно надо было докопаться до сути разговора и чем он закончился. Под натиском щенячьего взгляда (да-да, которым пользовался и Ло Бинхэ) Ваньнин всё-таки сдался и, сверкая ярче новогоднего фонарика, рассказал ему всю историю от разговора до признания Тасянь-Цзюня. А ведь император и впрямь предугадал реакцию своего двойника: Мо Жань сначала смотрел на него и никак не реагировал, Ваньнин даже забеспокоился, но потом тот резко подскочил, схватил Чу под колени и начал кружиться с ним на руках, счастливо смеясь. Он был так рад, так счастлив, что без передышки говорил возмутительные нежности и благодарности, целовал каждый цунь его тела, нежно покачивался вместе с ним и обнимал его, аккуратно вдыхая столь замечательный аромат. Он не верил, что что-то подобное могло произойти с ним, что он был благословлен самими небесами. В свою очередь Ваньнин безуспешно пытался предпринять вялые попытки выбраться из этого железного захвата и лишь прикрывал алевшее всё сильнее лицо. Почти всё утро прошло подобным образом и только ближе к полудню Мо Жань выслушал Ваньнина, что же нужно было им сделать. Тот запинался, но, кое-как, смог пояснить дальнейшие действия. Мо Жань приготовил целебный настой и скормил пилюлю своему любимому, укладывая того в постель. Сначала всё шло хорошо, но через две палочки благовония организм начал реагировать. Чу лежал свернувшись в клубок, иногда судорожна вздыхая. Боли были режущими и резкими, казалось, низ живота разрывало изнутри и заживало, но потом снова боль и снова облегчение. Чу стонал и слегка дрожал, температура поднялась и лоб горел, руки были ледяными. Даже тёплая майская погода не спасала и Мо Жань укрыл своё дрожащее сокровище ещё одним пуховым одеялом. Настой помогал облегчить боль и возвращал ненадолго разум Чу. Вэйюй сидел рядом с ним в течение всего дня и мягко поглаживал его по спине и животу, аккуратно вливая свою ци. В те моменты, когда Чу был в сознании, Мо Жань приносил ему сладости чтобы хоть как-нибудь сгладить его боль. В какой-то момент боли были настолько сильными, что Вэйюй снял одежду и забрался на кровать. Укутав их обоих одеялами, он подхватил Чу на руки, тот всё ещё был скован и что-то бредил. Из-за большего соприкосновения их тел, энергия окутала их золотистым потоком, проникая в меридианы. Мо сидел несколько минут, прежде чем смог увидеть изменения: подергивания прекратились, начала спадать температура и человек в его руках наконец-то смог спокойно вздохнуть и провалиться в сон. Сердце перестало биться как сумасшедшее, причём у обоих. Мо Жань встал с кровати и взял последнюю чашу настойки, молясь за быстрейшее восстановление своего сокровища. После этого Чу тихо посапывал, не подавая никаких признаков недовольства и боли. Немного понаблюдав за ним, Вэйюй решил по быстрому принять ванну и вернуться, мало ли что случится. Оставив около кровати пиалу с соевым молоком и печеньем из османтуса, Мо Жань направился к источникам. Пробыв там не больше одной палочки благовоний, он поспешил домой. В голову закралась одна мысль: а смогут ли они сегодня заняться парным совершенствованием? В том состоянии, в каком пребывал его возлюбленный он сильно сомневался, что у них что-нибудь получится, он боялся ему навредить. Но если этого не сделать сегодня, то Ваньнину придётся пережить подобное ещё раз, а он этого никак не хотел. Мысли не покидали его всю дорогу, пока он шёл, но зайдя в дом его мыслительный процесс был направлен в другое русло. Когда он вошёл, то не сразу заметил пробуждения Ваньнина, думая, что тот ещё спит. Вздрогнуть его заставил судорожный вздох со стороны кровати. Он обернулся. Рядом с кроватью стояла пустая посуда, а на постели, подтянув колени под себя, сидел Ваньнин и смотрел куда-то вперёд, пылая лицом всё сильнее. Мо Жань подошёл к кровати и аккуратно потрогал лоб Чу. — Ваньнин, ты как? Всё хорошо? Что-то болит? — он обеспокоено смотрел в глаза феникса и пытался понять, что же происходит. Ваньнин сначала смотрел на него, а потом покраснев сильнее, резко отодвинулся от него и забился в дальний угол, отводя взгляд. — Я в порядке… Не беспокойся… Но это его «Не беспокойся…» только сильнее встревожило Мо Жаня. Он подполз к нему и попытался стащить одеяло, пытаясь понять, в чем всё же дело. Но его остановила тонкая кисть и встревоженный взгляд, который только сильнее побудил к действию. Скинув одеяло, Вэйюй собирался проверить состояние меридиан и тела, пропуская ци через дяньтянь, но Чу прижал к себе ноги и обхватил их руками. Но разве это могло его остановить? Конечно нет! Резко оторвав одной рукой обе кисти Ваньнина, он развёл в стороны колени и потянулся было к животу, как кое-что заметил: свободная ткань легла на пах и явила взгляду недвусмысленно выпирающий бугорок. Мо Жань смотрел на эту картину, а потом приблизился к лицу Ваньнина: — Я ушёл только на двадцать минут, а ты так по мне скучал? М? — Это не так! Я… оно… оно само! Я не могу это контролировать. Смотреть на волнующегося Ваньнина было так весело, он казался таким милым. Поцеловав того в нос он притянул его к себе. — Здесь нечего стесняться, Ваньнин. Разве я не говорил тебе, что ты прекрасен каким бы ты ни был? Ваньнин посмотрел в эти глаза, полные нежности и сияния звёзд, увидел ту улыбку с ямочками и он расслабился. Он опустил взгляд и кивнул. Вэйюй наклонился к нему и увлёк его в поцелуй; на губах чувствовался приятный привкус османтуса. В его руках Ваньнин чувствовал себя спокойно и постепенно расслаблялся, таял. Вэйюй нежно поглаживал его по бокам, опускаясь на бёдра к коленям. Тихий стон вырвался из губ. Ваньнин был опьянен любовью. Мо Жань начал снимать с него одежду, покрывая шею и ключицы дорожкой алых следов. Он прикусывал кожу и слизывал капельки крови, наслаждаясь словно самым сладким соком. Рваные вздохи и стоны распаляли его всё сильнее и, не удержавшись, разорвал оставшееся исподнее белье. Запечатлев на губах сокровища страстный и долгий поцелуй он выдохнул на заалевшее ушко, опаляя его жарким дыханием: — Баобэй, сегодня я буду любить тебя до самого утра. Тебе не избежать моих ласк. От этих слов по телу пробежали мурашки и громкий стон сорвался с покусанных губ. Вэйюй обхватил один из сосков и начал покусывать его пока тот не покраснел. Он целовал и покусывал его тело, словно играл на инструменте, заставляя инструмент издавать услаждающие слух звуки. От прежнего заботливого Мо Жаня не осталось практически ничего; казалось, что обе его сущности слились воедино. Тело в его руках было до безобразия послушным и податливым, Ваньнин выгибался ему навстречу, желая отдаться ему без остатка. Спускаясь всё ниже, Мо Жань оставлял следы по всему телу, желая показать возлюбленному, что тот будет навеки заклеймен его печатями любви. Он провёл пальцами по позвонкам, вызывая мурашки по всему телу. Схватив кисть руки, Мо Жань начал посасывать каждый пальчик, обводил языком каждую фалангу, целовал ладонь. Эти руки казались такими хрупкими но несли в себе сокрушительную мощь. Как такое может быть? Вэйюй бы и сам удивился, если бы не испытал когда-то всю мощь на себе. Он нежно целовал мышцы живота и впадинку пупка, от прикосновений к которой его сокровище дергалось и глубоко вздыхало, пытаясь заглушить стоны. Мо Жань опустился к бёдрам и начал покрывать их белоснежную кожу алыми бутонами страсти, нежно поглаживая ягодицы. Покусывая нежную кожу, он зализывал следы, как бы извиняясь за принесенную боль любимому существу. Закончив свой шедевр, Вэйюй приблизился к паху. Естество Ваньнина подрагивало и сочилось соком любви, Мо Жань обхватил его и дразняще провёл большим пальцем по головке, выбивая из легких долгий и протяжный стон. Ваньнин хотел было свести колени в месте, но сильная мужская рука не позволила ему этого сделать, разводя ноги шире. Вэйюй обхватил член губами и стал легонько посасывать и слизывать предэякулят, специально доводя Чу то предела и останавливаясь, не давая кончить. Столь сладостная мука вызывала ломку, заставляя требовать большего. Наигравшись со своей жертвой, Вэйюй перевернул Ваньнина на живот, приподнимая за задницу. От столь смущающей позы у Чу покраснели уши и шея; у не было сил даже опереться на ноги и ему пришлось лежать на груди, открывая при этом соблазнительный вид на изгиб спины, словно у кошки. Его чувствительность повысилась на столько, что любое прикосновение отдавалось сладостной дрожью в теле. Но тут случилось неожиданное: к его хризантемке прикоснулось что-то влажное и тёплое, обводя по кругу съёжившиеся мышцы. От осознания того, что это могло быть, Ваньнин попытался подняться и остановить любимого, но было поздно: смочив вход, язык проник в глубину его тела, а рука нежно ублажала его естество, вызывая яркую палитру ощущений. От столь неизвестных ранее ласк, тело отреагировало само и поддалось навстречу. — А-Жань… — только и смог выдохнуть Ваньнин. Вэйюй проникал всё глубже, заставляя Чу стонать всё сильнее и в один момент его тело напряглось. Послышался стон, похожий на вскрик, и Ваньнин излился в руку своего возлюбленного, аккуратно опускаясь своим обмякшим телом в крепкие объятия со спины своего бывшего ученика. Ему было слишком хорошо и хотелось просто лежать вот так, но, почему-то его тело сегодня совсем не слушалось. Силы начали возвращаться, а вместе с ними и ещё большее возбуждение, заставляющее член вновь затвердеть. Но от тяжёлых мыслей его отвлекло обжигающе горячее возбуждение Вэйюя, приставленное ко входу. Ваньнин испугался, ведь без долгой подготовки меч любимого порвёт его в буквальном смысле. Он уже собирался отпрянуть и что-то сказать, как его губы утонули в жарком поцелуе. — Баобэй, не беспокойся. Всё будет хорошо, просто поверь мне. Что-то в этих словах его успокоило, и Чу расслабился, ожидая резкой боли внизу, но… её не последовало. Возбуждение Вэйюя полностью вошло в него, оставляя чувство заполненность внутри. Это было приятно и странно, словно так и должно быть. Трение не вызывало дискомфорта, а мягко скользило, затрагивая узелок мышц, что выбивал всё напряжение из тела. Через пелену возбуждения Чу почувствовал, как что-то вязкое потекло между бёдер и в голову закралась мысль, что, видимо, его тело теперь может само вырабатывать смазку для их игрищ. Похоже его тело кардинально поменялось и это скорее всего ещё не все его новоприобретенные способности, но об этом позже. Мо Жань набирал темп, но это было не больно, только мучительно сладко. Они оба сгорали от наслаждения, полностью отдавая себя любви друг другу. Вэйюй рычал и впивался своими зубами в нежные и хрупкие плечи Чу, словно хищник в жертву. Запах яблони заполнил собой всё пространство, мешаясь с ароматом поля и лесных веток после дождя, опьяняя обоих ещё сильнее. Ваньнин звал Вэйюя, а тот звал его. Они были настолько возбужденны, что походили на диких животных у которых гон и течка, но пара нашла друг друга для случки. Они не могли насытиться друг другом, тянулись друг к другу, звали друг друга через пелену возбуждения и страсти. Темп ускорился и вскоре оба кончили, пачкая все простыни мешаниной соков любви и пота. Ваньнин всхлипнул от прикосновения большой и тёплой ладони к низу живота, которая аккуратно поглаживала выпирающий бугорок. В этом месте разливалось обжигающее тепло и ощущения были в разы острее, оттого Ваньнин задыхался выгибался сильнее, навстречу приятным касаниям такого родного ему человека. Но их недолгая передышка вскоре начала подходить к концу, так как Чу вновь почувствовал как у него встаёт и как твердеет внутри него член Мо Жаня. От перехватив его за талию и перевернув на спину, нагнулся к его лицу и увлёк в страстный поцелуй. Оторвавшись от сочных губ он осмотрел открывшуюся взору картину: распластанный на простынях Ваньнин с растрёпанными по подушкам волосам, покрасневшие уголки глаз, набухшие губы, яркие следы укусов и поцелуев, следы от его пальцев. Вэйюй был голоден. И он хотел поглотить человека перед собой без остатка. Он его. Его и ничей больше. Наклонившись к Ваньнину он прошептал ему в губы: — Баобэй, эта ночь будет долгой. Ты же не думал, что всё закончится так просто? А Ваньнин и не думал. Он лишь хотел быть в этих сильных руках и отдаться своему наслаждению. Всё же эта ночь будет длинной…