Obsession

      Звуки стихли. Лишь строгое тиканье домашних часов, такое же, как и у тех, что были расположены на прикроватном столе в моей комнате, осталось от всего этого мира. Как нелепо звучали эти точные шаги, совершаемые стрелкой каждую секунду. Но был в их мелодии какой-то шарм, толика уюта. Или это коричные ароматы, как тогда, в детстве? Когда мама хотела побаловать нас выпечкой. Ее лицо. Родное, бесконечно красивое. Фарфоровые чашки. Когда она ушла? Я не могу вспомнить.       Собственный стон прозвучит где-то далеко-далеко, едва перекрывая мелодию настольных часов: кончик крохотного перышка, торчащего из шва подушки, неловко расцарапал кожу, покрытую ожогами. Мою кожу.       Я широко распахнула глаза, встречая родные стены своей комнаты и вскакивая на ноги незамедлительно, еще до того, как заметила Томаса, расположившегося в кресле напротив. Мои ладони сжались в кулаки, но пол уже превратился в неустойчивый вращающийся диск, из-за которого темнело в глазах и подступала тошнота. Из последних сих я брыкалась и царапалась, как самая простая девчонка, когда сильные руки без труда обхватили мое тело, возвращая его на кровать.       — Пожалуйста, успокойся, — просил Том, удерживая мои кисти в своих ладонях практически безболезненно, не касаясь ожогов. Только тогда я заметила, что они бережно перебинтованы, не считая обожженных пальцев. — Я тебе не враг.       С неприязнью я отшвырнула его руки, яростно сверкая глазами и наблюдая за тем, как он приподнимает их вверх, желая добиться моего расположения. В этот же момент двери комнаты распахнулись и внутрь заглянула обеспокоенная Кристина. Ее тревожный взгляд метался от меня к Тому, и вдруг стал чуть более расслабленным, после чего она произнесла:       — Я сделаю чай. Скай нужен отдых, постарайся не нагружать ее лишней информацией.       Вторая часть фразы была адресована Тому и звучала на порядок тише, пока с доброжелательной улыбкой на лице Кристина не покинула нас. К моему удивлению, он лишь улыбнулся ей в ответ без привычной для себя колкости. Когда отношения Томаса с матерью успели наладиться?       — Как я здесь оказалась? Где остальные? — требовательно взирая на Тома, я забилась в угол кровати, готовая в любой момент выставить перед собой кулаки.       — Я расскажу все, что знаю, — мягко отвечал он, снова опустившись в кресло и сложив на груди свои руки. Немного помедлив, а после совершив глубокий вдох, словно готовясь к чему-то тяжелому, он начал свой рассказ: — Тебя вынесли из здания в самые последние минуты. Огонь слишком быстро добрался до верхних этажей и заблокировал выходы. Но нам удалось прорваться, пусть и не без ожогов. Сразу после этого я отвез тебя домой. М-ма… Мама обработала твои раны. Нам оставалось только ждать, когда ты очнешься.       Я нахмурила брови, предупреждая сразу несколько вопросов, возникших в голове и рвущихся наружу. Но Томас не собирался на этом подводить итог.       — Я видел, как ты сражалась с громилами третьего блока. Поэтому знал, где искать тебя, когда все закончится. Ты отключилась сразу после того, как… — он перевел дыхание, а я зажмурила глаза, уже готовясь услышать жуткую правду. Слезы не заставили себя ждать. — Стайлс всегда свято верил в существование создателя. Страстно желал его уничтожить. И оказался прав. Во многом прав тогда, когда я был с ним не согласен. Долгие годы я винил его так же, как и свою мать. В то время когда тот, кого я действительно должен был ненавидеть, продолжал управлять мной. Я начну сначала.       Наверное, ты знаешь, что наши отцы были напарниками. Они служили в полиции до тех пор, пока мистер Стайлс не погиб при исполнении. Мой же отец подал в отставку, начал спиваться. А когда мама подала на развод, покончил с собой, оставив для меня тайную предсмертную записку. Я винил ее, считал, что, если бы она не делала этого, мой отец был бы жив. И каждый день перечитывал отцовское послание, пытаясь найти в нем хоть каплю смысла. Но сколько бы раз ни читал, смысл оставался прежним — я должен вступить в блоки. И знаешь, мне даже не пришлось заставлять себя, чтобы исполнить его последнюю волю.       Я совершал жуткие вещи. Стайлс совершал жуткие вещи. Мы оба желали ответов и мести. Пока он добывал информацию, я ждал, о чем просил мой отец. Но шли годы, а я продолжал оставаться в неведении. Когда человек, которого я еще считал другом, получил от блоков все, что искал, он предложил мне бежать. Но мое обещание еще не было выполнено — я не мог. И тогда он бросил меня в этом гадюшнике. Мы просто отказались понять друг друга. Я начал винить и его, расценивая этот поступок как предательство. Такова была моя правда, которой я жил все время, пока ты меня знаешь и много больше.       Но истинная правда оказалась иной. Я услышал ее из самых первых уст, видел своими глазами. Это оказалось выше моих сих.       — Что случилось в той комнате, когда я отключилась? — буквально нарываясь на горький ответ, спросила я, не сдерживая слез.       Томас закусил нижнюю губу в поиске нужных слов. В уголках опущенных глаз блеснула и сорвалась вниз крохотная соленая капля, следы от которой он поспешил скрыть. Но я не считала его слезы слабостью.       — Там Гарри и создатель встретились лицом к лицу, — прямо ответил он. — Я подоспел чуть позже и, должно быть, многое упустил за это короткое время, что они были наедине. Мы не знали, кто является создателем, но я готов был защищать его, словно родного отца, в обмен на ответы. Как же иронично прозвучит то, что в его лице, которое многое лет было скрыто, я и увидел его — моего отца, погибшего восемь лет назад. Восемь лет он прятался в тени, играя нами, как куклами, пока я презирал мать за то, что не осталась с ним и погубила!       Гоняясь за группировкой, узнавая о ней все больше и больше, он начал восхищаться тем, как ее люди ловко уходят в самый последний момент у него из-под носа. Моя мать начала замечать этот нездоровый интерес, но все же не спешила делать выводы. И когда Деймон Стайлс напал на след преступников, отец безжалостно убил его, укрывая их от разоблачения. Вот тогда мама поняла, что мне и ей нужно бежать, пусть и не знала наверняка, кто стоит за произошедшим. После мой отец инсценировал свою смерть, чтобы возглавить группировку, создать целую систему и наконец сделать блоками, которые в скором времени захватили весь город, уходя далеко за его пределы.       Я слушал, оставаясь за его спиной и не имея более никакого желания обнаруживать свое присутствие, пока они с Гарри были друг у друга на прицеле. Долгожданные ответы продолжали сыпаться на меня, с каждой минутой заставляя чувствовать отца все большим чудовищем. Заставляя чувствовать чудовищем себя...       Наверное, он еще многое бы мог поведать, но я не хотел знать. Не мог слушать. Я сделал выстрел первым. Тот Джонатан Брук, которого я увидел прошлой ночью… не мой отец. Мой отец погиб восемь лет назад.       После этого мы с Гарри поспешили вытащить тебя: потолок начал обваливаться, преграждая нам путь. Мы едва добрались до тебя из-за обломков, подхватили за руки и попытались выбраться. Не знаю, как, но удалось. После этого Гарри попросил присмотреть за тобой. Мы разошлись.       — А мой отец? — дышать уже стало легче, ведь Гарри был жив. — Он в порядке?       — Я не знаю.       Судьбы еще очень многих дорогих мне людей оставались под вопросом. Слишком многое требовало времени для размышлений. Однако я знала одно: создатель мертв, а Гарри — нет. Вспоминая свои последние минуты перед тем, как потерять сознание, я вспомнила еще кое-что, что ранее оставила без внимания.       — Кто-то помог мне, прежде чем я отключилась, — я внимательно следила за Томасом, снова опустившим глаза. — Тот, кто напал на меня, внезапно ослабел и повалился на пол. Ты знаешь, что произошло?       Молодой человек поднял карие глаза с сожалением, не решаясь ответить. Но все же молчаливо кивнул, вызывая мое прозрение.       — Ты…       Конечно же, это был Томас. Всего за несколько минут он дважды спас мне жизнь, а я продолжала сжимать кулаки каждый раз, когда наши взгляды встречались. Я все еще видела в нем блокера, не способная это изменить.       Я даже вздрогнула, стоило Кристине вновь появиться в пределах видимости с чашкой крепкого чая.       — Спасибо, — сорвалось с моих губ, адресованное обоим Брук.       Кристина одарила нас мягкой улыбкой, а я не была способна заставить себя сделать и глотка. Все же сердце не могло найти покоя, крепко подорванное смертью Зейна и ранением Лиама.       — А Лиам?.. — спохватившись, едва ли не выкрикиваю я, но Томас отрицательно качает головой, не позволяя мне закончить.       — Я не знаю.       — Тогда расскажи, где находится Гарри.       Томас снова смерит меня говорящим взглядом, оценивая ситуацию и, похоже, решив, что ничто не сможет удержать меня на месте, согласится подбросить до знакомого паба.       Я не знала, что ждет меня за дубовыми дверьми и сколько тяжелых или светлых вестей предстоит услышать. Но надеялась на лучшее, верила. Том подъехал максимально близко, но идти следом за мной отказался, полностью принимая реальность: ему не были рады, пусть их топор войны с Гарри был навсегда зарыт. Уже после того, как я покинула его автомобиль, он окликнул меня, желая сказать всего пару слов на прощание. Вместе с Бри они собирались раз и навсегда покинуть этот город в самое ближайшее время, а потому эта встреча должна была стать последней. Как бы я не пыталась заглушить это чувство, оно оказалось сильнее меня, и я твердо решила, что не хочу прощаться с ней. С Томом же все было немного иначе. Я протянула ему перебинтованную руку, и он аккуратно сжал ее в ответ. В своих мыслях я еще неоднократно поблагодарю его, но вслух в последний раз произнесу «спасибо», прежде чем мы расстанемся. И я останусь с неизбежным один на один.       Несколько раз я глубоко вдохну и выдохну воздух, совсем так же, как в те времена, когда только астма и Гарри отравляли мне жизнь. Сердце билось так отчаянно и с каждым вдохом все больше сжималось от страха, пусть я и знала, что молодой человек жив. Было страшно распахнуть двери и войти внутрь, но оставаться в неведении было еще страшнее.       Несколько встревоженных усталых взглядов встретили мое бледное лицо, стоило мне появиться на пороге паба. Я отчаянно искала среди них родные черты, глазами сталкиваясь с Чарли, Найлом, Аткинсом. И наконец, увидела его. Живого. Я бросилась ему навстречу, не помня себя и заключила в крепкие объятия, но тут же отпрянула, услышав болезненный стон.       — Я люблю тебя, Скай Уокер, — все еще не справившийся с болезненным выражением лица, он выполнял свое обещание, данное, кажется, в прошлой жизни.       Он был ранен, и я не могла видеть под пиджаком его перевязанное плечо, но тут же взмолилась о прощении, пусть он и не держал зла. Я смотрела на него, роняя слезы и не верила, что мы прошли через это. Мы оба живы.       — Я люблю тебя, Гарри Стайлс.       Сейчас, в это мгновение все остальное теряло смысл. И я мечтала продлить его, но не имела на это прав:       — Где остальные?       Молодой человек болезненно скривил губы, но не опускал глаз. Он легко взял меня за локоть, уводя в сторону столов, где мы могли остаться наедине. Найл поспешил в подсобку, а Чарли откупорил бутылку виски. Никто из них не смотрел в нашу сторону, предпочитая не нарушать только что выстроенные границы приватности.       — У нас много потерь, — признался Гарри взяв мои перебинтованные руки в свои.       — Лиам? — с надеждой спросила я, веря в то, что он справился.       Но он не справился. Молодой человек отрицательно покачал головой, опуская взгляд. Мое сердце пропустило еще один удар, будто кто-то выбил из-под ног землю. Знакомая боль сковала горло и легкие, и я не могла остановить это. Не могла остановить слезы и тянущее чувство, сжимающие все внутри. Лиам…       — Его ранили, — обрывочно повествовал Гарри, стараясь держать голос ровным. — Он боролся до последнего. Мы вытащили его. По пути в больницу он скончался.       Глаза предательски защипало. Я прикусила губу с внутренней стороны, не пытаясь сдержать слез, но не желая рыдать в голос. Чувство, что я могла спасти Лиама, усугубляло ситуацию. Пусть она и без того была плачевной.       — Зейн… погиб, — в свою очередь призналась я, но для Гарри, нахмурившего брови и кивнувшего в такт моим словам, это не было новостью.       — Луи пытался забрать его тело, но не смог. Его тоже больше нет.       — Не-е-ет, — я больше не могла держать себя в руках, тихо проскулив и роняя лицо на ладони.       Слишком много потерь. Слишком. Я едва могла двигаться дальше, пережив смерть Зейна, и сейчас была абсолютно раздавлена, растоптана и стерта в порошок. Как много жизней мы отдали. Отняли. Все знали, что идут на риск, но разве мы имели право так рисковать?       — Отец? — взмолилась я сквозь ладони, не способная унять дрожь в теле.       — С ним все хорошо. Кто-то должен наладить порядок в городе. Скоро возникнет слишком много вопросов. Он вызвался провести беседу с городским советом, лишившимся всякой власти при блоках.       Одной тонной тяжкого груза стало меньше. Слава богу, отец жив. И кажется, способен жить дальше, вместе с этим городом, вместе с Кристиной.       — Значит, с блоками покончено?       — Раз и навсегда, — четко произнес Гарри, сжимая кулаки до побелевших костяшек. — Надеюсь.       Отец Томаса был мертв. Предводителя первого блока убил Аткинс, я — Криса. Система уничтожена, сбежать не удалось никому. Мэрия сожжена дотла, превратившись в одну большую гробницу.       — И что будет теперь?       — Я скучаю по семье, — признается молодой человек, запуская ладонь в густые волосы. — Наконец, я могу позволить себе быть рядом с ними без страха потерять.       Глаза Гарри встречаются с моими, и я понимаю, что это конец. Я понимаю его, послушно киваю, несмотря на то, что это еще один удар ниже пояса. Но если быть честной, я прекрасно знала, что наш финал будет таким. Он не смог бы смотреть на меня так же, как раньше. Не после всего, что случилось. И пока я даже не представляю, как смогу без него. Но его взгляд все еще блуждает по моему лицу, ставшему родным:       — Поедешь со мной?

***

      После падения блоков, казалось, город вздохнул полной грудью, а новый состав совета вдохнул в него надежду. Вместе с Чарли и Аткинсом отцу удалось успокоить напуганных горожан и объясниться с властями. Спустя две недели он был выбран главой совета и, уже пребывая в этом новом для себя статусе, женился на Кристине. Но ни Томаса, ни меня рядом с ними в этот день не было.       Вместе с Британи мой сводный брат исчез в неизвестном направлении, пообещав мне снова стать счастливым и навеки свободным от желания мести человеком.       Лишившись своего лучшего работника, Найл также собирался покинуть город, но чувство долга не позволило ему сделать это. Он с радостью принял просьбу отца помочь ему в городском совете и теперь вместе с Аткинсом и Чарли трудился на благо города, присматривая за семьями погибших. Но большая часть его времени была уделена семье Томлинсонов.       Узнав о случившемся, мать Луи продержалась еще четыре дня, а после оставила этот мир, как и ее сын.       Я же поклялась никогда больше не возвращаться в родной город, ставшим самой горькой из моих потерь. Долгие годы я буду просыпаться от кошмаров, в которых весь мир сгорает вместе с дорогими сердцу людьми. Часть моей души осталась навсегда запертой вместе с ними в полыхающей огнем мэрии. Но сколько бы ночей, мыслей, воспоминаний не было мной посвящено этой тяжелой борьбе, я всегда буду знать, что его надежное плечо рядом. Не страх, но моя свобода. Моя одержимость...