Obsession

      Это был Феникс. Кишащий игроками и их надменными спутницами, содрогающийся от безумств сотен опьяненных тел, Феникс принял свою участь. Он пал от рук Гарри. Гарри, который ненавидел Томаса. Складно, но… Что-то не вяжется.       — Чем занимается второй блок? — услышав мой вопрос, Найл потупил взор, вновь утыкаясь в свою книгу, но по глазам его было видно, что он совсем не вчитывается в содержание.       — Развлечениями, преимущественно, — откровенно ответил Гарри, но я все еще наблюдала за его светловолосым другом.       — Но вы ведь не имеете к нему никакого отношения?       Найл демонстративно перевернул страницу, подчеркивая какой-то пункт.       — Абсолютно.       Я нахмурила брови, ощущая во рту солоноватый привкус: страдая от навязчивых мыслей, я не заметила, как прокусила губу. Холодными пальцами прикоснувшись к вискам, я пыталась разобраться прежде всего в себе, в своих собственных мыслях. Внутренний голосок звонко доказывал, что я снова ввязываюсь в неприятности, что меня снова водят за нос и всех это устраивает. Но меня не устраивало. Что если Гарри и Найл все же принадлежат блокам? Или еще хуже — все это плод моей фантазии, нет ни блоков, ни Найла, ни Гарри. Я едва не застонала.       — Что стало с моей машиной? — все еще держась за голову, спросила я, желая хоть как-то отвлечься.       — О! —оживился Найл. — Лиам ее усовершенствовал. Теперь ты можешь…       — Лиам?       Совершенно огорченный, будучи перебитым, Найл разочарованно закусил губу, не понимая, почему я не разделяю его восторг. Я видела это краем глаза, а Гарри и вовсе отказывался замечать, что происходит вокруг, акцентировав все свое внимание на мне.       — Друг, — пояснил он, внимательно всматриваясь в мое лицо. — Ему ты тоже можешь доверять.       «Тоже». Я не была уверена в том, что могу доверять вообще кому-либо. Прямо сейчас уверенный и властный хозяин паба, который уже дважды спас мою задницу, с невозмутимым видом пытался пропустить мимо ушей мой вопрос. Будто он и не слышал никогда ни о блоках, ни о том, что в них происходит. Только Гарри по-прежнему не отводил взгляда, обезоруживающе, бесстрашно. Он озадаченно сдвинул брови, отыскав тревожную эмоцию на моем лице, и между ними образовалась тонкая складка.       — На сегодня достаточно, — мягко произнес он, откинув рукой непослушные волосы. — Тебе нужно поспать.       В висках неприятно стучало, а глаза были словно полны песка, но о сне не могло быть и речи. Мою руку аккуратно сжали его длинные пальцы, помогая подняться на ноги. К шампанскому ни я, ни Гарри так и не притронулись.       Молодой человек тепло попрощался с Найлом, и я тоже кивнула ему на прощание, прежде чем он все же решился задать мне вопрос:       — Раз уж тебе не нужен «Форд», могу я одолжить его на некоторое время?       Его просьба позабавила меня. Я не нашла причин для отказа.       Большая широкая ладонь, аккуратно расположившаяся на моей талии, вела в сторону дубовых дверей. Казалось, стоит мне только приоткрыть их, как послышатся звуки выстрелов, кто-то громко и пронзительно закричит, а мое сердце остановится, пораженное острой сталью. Но рядом со мной, словно надежный щит, шел высокий молодой человек, и его уверенность текла в моих жилах. Сейчас остаться без него сулило гораздо больше неприятностей, чем остаться с ним наедине. Остаться без него и было моим самым жутким страхом.       Гарри распахнул дверь, пропуская меня вперед, и его рука соскользнула с моего тела, оставляя неприятный холодок, пробежавший по спине. Его черный джип стоял возле паба, покорно ожидая хозяина. Молодой человек как всегда проследовал чуть вперед, чтобы помочь мне расположиться на переднем сидении, но не успел открыть дверь, как моя ладонь легко коснулась его пальцев. Я и сама не могла объяснить, что произошло, ведь я привыкла держать свои мысли и желания при себе. Всего одно мгновение, и сильное тело уже прижимает меня к холодному металлу его авто. Я задыхалась всего от одной мысли о такой близости. Требовательные пальцы обхватили мою ладонь, и мелкая россыпь мурашек прошлась по всему моему телу. Кожа его пальцев была толстой, грубой, но сама ладонь оказалась мягкой и ее тепло приятно разливалось в моей руке, красными пятнами отражалось на щеках. Почему я все еще краснела в его присутствии? Вторая рука парня мягко легла на талию, заставляя меня судорожно вдохнуть.       — Не смей сбегать от меня, — мой требовательный голос прозвучал где-то далеко, где меня не было, но ухмылка появившаяся на пухлых губах говорила о том, что он все слышал.       Его рука плавно спустилась с моей талии куда-то за спину. Послышался негромкий щелчок, и дверь позади меня распахнулась. Сожаление это было или снизошедшее облегчение, внутри меня стало гораздо легче, когда Гарри сделал шаг назад, помогая мне сесть. Внутреннее напряжение превратилось в жидкий азот, растекаясь внутри меня символом свободы и вечной мерзлоты. Странное чувство.       Пока я описывала себе это ощущение, вспоминая только что минувшие мгновения, парень обошел автомобиль и присоединился ко мне. Руки, совсем недавно ласкавшие меня, мирно расположились на руле, мотор по-кошачьи замурлыкал, и звуки вдавливаемого гравия символизировали наш отъезд.       Полоска тусклого света опустилась на горизонт. Уже через два-три часа мой город очнется от ночной спячки, и люди высыпят на улицы, спеша на работы и по другим неотложным делам. Они продолжат свой жизненный бег, проживая еще один, ничем непримечательный день. Но моя жизнь больше никогда не вернется в привычное русло. И впервые за последние две недели я была этому так счастлива. Расположившись на переднем сидении лицом к Гарри, я не сводила глаз с усталого сосредоточенного лица. Как всегда он размышлял о чем-то грандиозном и в его зеленых глазах отражались отголоски его ярких мыслей, но все его тело выражало покой. Спутанные волосы, вьющиеся у висков не делали его неряшливым. Я поймала себя на мысли, что скучала по этим игривым завиткам, и только приложив немалые усилия, удержалась от того, чтобы коснуться его волос.       — Извини меня, — я приподняла брови, не совсем понимая, что он имеет в виду. — Ты, должно быть, меня ненавидишь.       Уголки моих губ стремительно поползли вверх. Эмоции сейчас отчего-то выходили ярче и безудержнее. Я едва не рассмеялась, встретив его вопросительный взгляд.       — Ненависть — слишком сильное чувство, Гарри. Недолюбливаю — возможно. Бесишь меня — тоже не исключаю. Но ненавидеть тебя мне не за что.       Приятный по-мальчишечьи беззаботный смех заполнил автомобиль. Я не верила, что этот милый очаровательный парень и есть тот самый Гарри Стайлс, что требовательно выпроваживал меня из туалета Феникса — четвертого блока, что сегодня был им уничтожен. Мрачная эмоция сменила мою счастливую улыбку.       — У меня еще сотни незаданных вопросов, — доверительно призналась я, ожидая, что сейчас он вновь превратится в суровую версию себя, но Гарри лишь с пониманием кивнул.       — У меня тоже.       Я не сводила с него глаз. Мне совсем не хотелось портить эту магию, которой я предавалась в его присутствии. Но…       — Гарри, — он повернулся в мою сторону, отрывая взгляд от дороги. — Томас рассказал мне кое-что прошлым вечером. Ненамеренно. Что все это значит?       Я ждала, что сейчас он нахмурит брови, а разбитые костяшки его пальцев побелеют, но он оставался спокоен. Только в зеленых глазах проскользнуло что-то недоброе.       — Брук убил моего отца, — монотонно произнес он и не менее монотонно добавил: — А я убью его.       Азот омыл стенки моего желудка. Что-то неприятное подбиралось к горлу, и я поспешно сглотнула, едва не закашлявшись. Я могла только догадываться, насколько рассерженной выгляжу сейчас.       — Я не верю, — Гарри окинул меня мрачным взглядом. — Ты мог сделать это множество раз. Но Томас по-прежнему жив. Ты — не убийца.       Уголки его губ слегка приподнялись, но ни подтверждать, ни опровергнуть мое заявление он не спешил. Меланхоличная задумчивость скрыла все его эмоции.       — Твои приступы продолжаются? — спросил он, и мышцы его шеи едва заметно напряглись.       — Не так часто.       Он удовлетворенно кивнул, а я все так же продолжала сверлить его обеспокоенным взглядом. Гарри всегда был несколько жестким. Даже сейчас его новое ко мне отношение казалось всего лишь непродолжительным порывом, после которого он вновь станет собой. Он всегда был требовательным, и его власть распространялась на всех людей, с которыми он имел дело в моем присутствии. Как он ее заработал оставалось для меня секретом. Но я отказывалась даже на секунду представить, что он может быть по-настоящему жестоким. Его руки не знают крови, а сердце никогда не окрасится в черный цвет. Но ведь он только что признался в своем желании мести, желании убить. Я хотела было рискнуть его расположением и спросить, делал ли он это ранее, но атаковавший сон спас меня от лишних расспросов и, возможно, чего-то гораздо более страшного.