***
Всё это, кажется, стало сумасшедшей рутиной. Будни в университете показались абсолютно непримечательными: всё было по старому — стабильно, уже практически скучно. Даже те редкие изменения, происходившие вокруг казались безликими: Саяка, например, когда они с Леоном пришли обедать к некоторым ребятам из 77 класса, выглядела исключительно подавленно и чуть ли не подскакивала от испуга из-за малейшего шороха, Микан надела синее платье с длинным рукавом, а не то, что носила обычно, а Макото всё время обеспокоенно глядел на Кёко, будто бы чего-то опасаясь. Очередное сообщение от Аяно в разгар учебного дня даже не удивило привыкшего уже, вероятно, ко всему Нагито. Да, конечно, его просто-напросто в очередной раз вызывали в казино — место своеобразной работы, которая, честно говоря, только и делала, что разрушала и без того пошатывавшуюся психику. Неожиданное столкновение с Хинатой во дворе университета стало единственным отклонением от приставучей, словно использованная жвачка, рутины. Хотя даже подобная встреча уже не казалась чем-то шибко выдающимся: одногруппники всегда встречали друг друга то в одном месте, то в другом — это тоже было частью серых будней. Да и дальнейшая часть дня не отличалась особым разнообразием. Нагито встретился с Аяно, та перенаправила его к подвыпившей женщине лет сорока пяти и убежала восвояси. Комаэда заставил себя — не то чтобы он имел право отказываться — переспать с этой дамой, предварительно закинувшись таблеткой для создания эффекта того, что партнёрша по-настоящему желанна по крайней мере в сексуальном плане. После завершения основной части работы Комаэда ещё час сидел в помещении, ожидая дальнейших указаний Аяно. Дело в том, что некоторые из привилигерованных, то есть имевших непосредственную связь с Джунко или являвшихся клиентами внутреннего барделя, посетителей могли без всяких предварительных звонков и требований выбрать одну из находившихся в здании моделей и оплатить её время. Именно поэтому где-то в казино постоянно находилось минимум по двое мужчин и женщин, занимавшихся проституцией. Это и было основной причиной, по которой Нагито не мог покинуть помещения без согласия Аяно — за самодеятельность можно было получить нагоняй от Джунко. Хотя, честно говоря, в последнее время Эношима стала достаточно тихой... Даже, наверное, чрезмерно тихой, будто что-то её вечно беспокоило, практически пожирало изнутри. – Прости, что так долго! — вдруг подбежала к юноше шатенка, немного запыхавшись. — Тут слишком много работы, — она вытерла лоб от пота, таким образом постаравшись подтвердить свои слова. — Кхм... Короче, прости, что заставила так долго ждать. У нас достаточно работников, так что можешь идти, — она быстро перевела взгляд на свой планшет, видимо, решив, что здесь её работа завершена и зашагала прочь. Нагито лишь молча пожал плечами, смирившись с тем, что его решили бросить именно в этом месте. — Тогда... До завтра, — он неловко помахал рукой. Аяно, правда, вдруг остановилась развернулась на пятках и выдохнув, будто бы от вселенской усталости проговорила: — Прости, я забыла предупредить. Ближайшие дня два можешь не приходить. У тебя никаких встреч не назначено. Я предупрежу, если что-то изменится, — она прикрыла глаза, кажется, постаравшись припомнить ещё что-нибудь, но, в конце концов убедившись, что важная информация на сегодня закончилась, ушла, так и не попрощавшись во второй раз. Комаэда сдержал вырывавшееся изо рта согласие в виде слова «Окей», которое так и просилось вклиниться в диалог, а потому, так ничего и не ответив, парень просто кивнул собственным мыслям и поплёлся в сторону громоздкой двери. Ему хотелось как можно скорее покинуть душное помещение: казалось, что местный воздух сжигал лёгкие и разъедал глаза — настолько гадко юноше было здесь находиться. Голова покруживалась — беловолосый изо все сил старался идти исключительно прямо, без всяких пошатываний, — а в нос ударял непонятно откудо взявшийся запах жутко дорогих духов Эношимы. Всё это давило, лишало всякого намёка на свободу, которой и так было слишком мало. Парень торопливо распахнул двери — старый добрый выход из этого филиала ада — и сделал шаг навстречу ветру. Прохладный воздух тут же принялся щекотать бледные, лишённые всякого румянца щёки, словно верный слуга, приветствовавший гостя этого бескрайнего мира. Ноги невольно поддались течению жизни, отбросив своего хозяина подальше от казино. Всего десять шагов — пять жалких метров — стали его личной отдушиной. Запах улицы, общества, жизни сейчас казался невозможно приятным. Он ударял юношу по лицу и рукам, ластился к открытой шее и будто бы каждую секунду отыгрывал роль личного змея искусителя. Внезапно, словно по щелчку пальцев, живительная свежесть ветра угасла, сменившись болезненно горьким запахом табака. Комаэда поднял глаза, до этого смотревшие в пол с выражением крайней задумчивости. Он наткнулся на человека. Или, если точнее, человек сам наткнулся на него. У того человека во рту была то ли белесая, словно первый снег, то ли серая, словно седина мудреца, сигарета. Сердце замерло в ожидании, глаза застыли, став смесью бесчувствия и неверия... Даже сам ветер тотчас же превратился в каменное изваяние! Время больше не шло — оно растворялось, будто тая при высоких темературах. Нагито не знал, что говорить, но собеседнику, судя по всему, было плевать. — Интересный у тебя друг, — шатен выпустил облачко пара изо рта и наконец вымолвил хоть что-то, порвав ту жуткую тишину, что растянулась между ними подобно очень толстой, но до отвратительного скучной плёнке. — Хаджиме? — он посмотрел в глаза, отведённые в сторону. Юноша не поворачивал голову, продолжая докуривать свою сигарету так, будто ничего и не просходило — будто ему самому на всё было глубоко плевать. Они простояли так с минуту, пока никотиновая палочка тлела прямо в руках спокойного и до одури серьёзного парня. Всё закончилось с последним падением пепла на сырой, серый и бесконечный в своей вездесущности асфальт. Хината перевёл взгляд на Комаэду. Холодный, злой, сделанный наверняка исключительно из стали. — Ну так что, солнышко? — он улыбнулся. Улыбнулся так, что Нагито почувствовал, как его спина покрылась тысячами мурашек. — Готов поработать джинном и исполнить одно моё желание? — в его голосе было столько яда, что даже Джунко – та ещё змеюка — кажется, могла упасть в обморок от зависти. Нагито промолчал. — Не то чтобы у тебя был выбор на самом деле, — запястье Нагито, слишком тонкое по сравнению с обхатившими его пальцами, а чужая рука жестокая, давящая, наверняка оставляющая синяки на побелевшей коже. Комаэда не решился оказать сопротивление, молча последовав за человеком, что утянул его в сторону. Они прошли чуть больше ста метров и оказались в каком-то особенно укромном или скорее даже глухом переулке, отрезанном от и без того не слишком громкого гула толпы. — «Danganronpa», да, сладкий мой?.. Я искренне хотел верить, что папа просто заехал сюда перед тем как отвезти тебя домой, но, судя по всему, мои надежды ты не оправдал, — он стиснул зубы, а его улыбка стала ещё шире. — Ну так что, мой хороший? Говорить собираешься или язык проглотил? — чистое раздражение плескалось в зелёных глазах, пожирая Хинату изнутри. — Считай, что это моё желание. Выкладывай всю правду и даже не думай отходить от темы, — пальцы ещё сильнее зжали запастья, заставив Комаэду скривиться от боли. У него не было сил спорить. У него не было желания врать. Нагито отвёл взгляд. Сердце упало в пятки. — Я тут... работаю, — он сглотнул вязкую, похожую на какую-то кашицу, слюну и постарался сделать свои глаза серьёзными, решительными, таким образов дав понять, что его слова не ложь. — Кем?.. — подтолкнул Комаэду к более полному ответу парень. — Эм... Ну... — это было фиаско. Грандиозное такое. — Говори, — твёрдо, жёстко, справедливо. — Хастлером, — нервно выдавил из себя юноша, вспомнив непонятно где увиденный американский жаргонизм. — Чего, блять? — он то ли не знал смысл слова, то ли просто находился, мягко говоря, в шоке, а оттого и использовал матерное слово. — Загугли, — всё же понадеяшись на первый вариант, предложил Нагито. К его ужасу или счастью, Хаджиме достал телефон, включил мобильный интернет и действительно загуглил. Эмоции на его лице менялись, кажется, со скоростью света. Недоумение, неверие, отторжение, ахуй — всё это можно было прямо таки прочитать, увидеть и прочувствовать. Шатен явно был на грани того, чтобы впасть в истерике, но, видимо, сдержав себя, он положил телефон в карман — мобильный интернет остался включён — и перевёл всё ещё спокойный (на сколько это было возможно) взгляд на собеседника. — Хорошо. Ладно. Продолжай, — плохо сдерживаемое ощущение хаоса сделало голос ломким. — Что продолжать-то? — Что ты делал тут с моим отцом? — А-а, это... — Нагито набрал воздух в лёгкие и посмотрел на собеседника взглядом «Я всё объясню, не бей меня, пожалуйста». — Ну... — Без «ну», Нагито, отвечай, — в его голосе всё ещё была надежда на лучшее. Надежда, которую Комаэда сломил, словно хрупкий цветочек. — Я спал с ним. Хватка на запястье ослабла. Чужие глаза опустились в пол, а раздавленное чьими-то жестокими ногами сердце невольной глыбой упало со своего законного места. Хината смотрел в одну точку, но — Нагито был уверен — не видел абсолютно ничего. Его мир разрушился на его же глазах. — Почему? — дрожащий, жалкий в некотром роде голос заставил решительность беловолосого пошатнуться, развалиться и превратиться в кучку пепла, вроде того, что медленно слетал с сигареты. — Это моя работа?.. — почти спросил парень, чувствуя себя жутко виноватым. — Я не об этом, — юноша снова поднял взгляд. — Почему ты согласился на что-то подобное?.. Ты ведь...не такой человек. — Ты, видимо, многого обо мне не знал, — Нагито почувствовал себя так, словно его лицо опустили в грязь и хорошо так в ней промыли. Хаджиме прикусил внутреннюю часть своей щеки. Ему было больно. Реально больно от того, что за спиной разворачивались подобные сцены. — То есть ты уже был знаком с моим отцом до того, как встретился с ним у меня в квартире? — он спросил без осуждения или пренебрежения. — В-верно... И я клянусь, что не спал с ним после этого! — Нагито был честен как никогда. Сейчас ему действительно не хотелось отталкивать, делая себя мудаком. — Это... Радует. Но всё же интересно, что сподвигло тебя... работать здесь, — это всё ещё была надежда. Слабая, тлеющая, болезненная, но всё же живая. Комаэда не смог предать и её тоже. Он рассказал. Рассказал не всё, упустив кучу деталей и важных моментов, но тем не менее это была хоть какая-то правда. Хината слушал молча, не перебивал, словно не веря, что его желание узнать поднаготную не послали, а напротив — исполнили. Они стояли друг напротив друга двадцать минут. Один говорил, а другой слушал. Оба выглядели практически безэмоционально, боясь спугнуть ту страшную истину, что лилась изо рта Комаэды. Всё казалось нереальным. Каждому из них было больно находиться в этом моменте. Серость одних и зелень других глаз встретились, став мостом, соединявшим общие знания. Юноши синхронно сделали глубокие-глубокие вдохи, постаравшись уяснить, что мир в моменте не был какой-то нелепой шуткой. — Я не знаю, что сказать, — отреагировал Хината в конце концов. Он знал, что в 77 и 78 группах что-то происходило, он знал, что это «что-то» не было хорошим, но ничего подобного он себе и представить не мог. — Я тоже, — Нагито скрестил руки на груди. — Это... — шатен постарался подобрать правильные слова. — Пиздец?.. — услужливо подсказал беловолосый, со смешком переведя взгляд на стену: для него это было уже простой частью жизни, а для Хаджиме — шоком. — Пиздец, — согласился юноша. — Такого, — он сделал очень явный акцент на этом слове, — я уж точно не ожидал. — Никто не ожидал, Хаджиме... Даже я сам, — признался парень. — Даже я сам... — его голос стал отчуждённым, будто бы звучал где-то далеко-далеко — не в этой реальности. — Тогда у меня всё ещё остался один вопрос, — шатен кашлянул в кулак, явно разнервничавшись. — Какой? — Нагито чувствовал себя спокойно... — Почему ты согласился работать с Джунко? – ...ровно до этого момента. — Эм... Ну... У меня свои причины! Комаэда поведал многое о казино и его проблемах, о кознях Джунко и прочем дерьме, но кое о чём он всё же умолчал. В этой истории было много мудаков — очень много — и Нагито к своему стыду был одним из них. Вот только этого он рассказывать не хотел — было проще свалить всю вину на других, оставшись чище в лице своего друга. Сделав себя исключительной жертвой, Комаэда как-то позабыл и об изнасиловании, и о ребёнке, решив, что Эношима — единственный антагонист этой маленькой драмы. Ужасно. — Ладно, не говори, если не хочешь, — смирился Хината, и так услышавший достаточно. — Не против... прогуляться? — неуверенно поинтересовался он, заставив Нагито свести брови к переносице от непонимания такого предложения. — Хорошо, — всё же дал свой ответ беловолосый, уже успевший прикинуть маршрут этой прогулки. — Кстати... — вдруг понял он кое-что, создавшее целую уйму вопросов. — М?.. — вопросительно промычал парень. — Как ты узнал, что я был здесь с твоим отцом, и как нашёл это место сегодня? — это был действительно хороший вопрос: Хаджиме ведь не мог быть экстрасенсом, правда? — Чудеса техники, — загадочно ответил юноша. — А можно поподробнее? — неудовлетворённо попросил парень, явно ожидавший большего. — Помнишь ту ссылку с мемом? — на выдохе всё же начал объяснять шатен. — Ту, которуя ты прислал, после того, как я уехал с твоим отцом? — Хината кивнул. — Помню. — Эта ссылка сделана с помощью шпионской программы, которая считывают геолокацию. Я просто заметил, что ты вёл себя, мягко говоря, странно после прихода моего отца и решил проверить, в чём дело, а сегодня днём увидел, что ты идёшь не домой и, взяв в расчёт то, как ты занервничал, понял, что ты направляешься явно не к другу, а в сторону того же заведения, в котором сидел тогда с моим отцом. Вот, собственно, и всё, — неохотно поведал парень, раскрыв достаточно хитрую схему. Хаджиме не был дураком... — Я чертовски недооценил тебя... — протянул Нагито, вскинув брови от удивления. — Возможно, — пожал плечами Хината. Как же глупо всё вышло... До невозможного глупо. — Пошли уже, — позвал Хаджиме, вырвав беловолосого из размышлений. — А?.. Д-да, — он повиновался, не решившись спорить.***
— Где мы? — прокрутившись вокруг своей оси и разглядев местность, до которой они с Хинатой доехали на скоростном поезде, спросил Нагито. Это было озеро, большое чистое и безумно яркое. Озеро это окружали деревья — оно находилось в прекрасной тихой и безумно уютной дубраве. Редкие лучики солнца падали на покрытую ковром из листьев и молоденькой травки землю. Это место было словно иллюстрацией к какой-то доброй детской сказке — атмосфера настраивала на исполнение желаний всех, кто её ощущал. — Нравится? — с доброй и какой-то ностальгической улыбкой спросил Хината, сев под один особенно широкий дуб и обняв руками колени. — Очень, — признался Нагито, заняв место рядом с другом и ощупав руками зелёненькую траву, ласкавшую напряжённые пальцы своими нежными прикосновениями. — Мы с Нанами бывали здесь раньше... — протянул он, зарывшись в далёкие воспоминания об умершем человеке. Это больше не было больно — просто горько: Чиаки бы не хотела видеть, как парень грустит, она была слишком светлым человеком, чтобы жаждать чужих страданий. — Ей очень нравилось это место, — со слабой улыбкой добавил он, переведя взгляд на собеседника. — Я думаю, что больше ей нравилось, то, что ты был рядом, — тихо и размеренно улыбнулся юноша. Он говорил так, потому что ему тоже нравилось в их встрече именно присутствие Хаджиме, вызывавшее странные чувства. — Чиаки независимая девочка, способная оценивать места, а не людей, поэтому с уверенностью могу заверить, что ей нравилось здесь, — Хината намеренно говорил в настоящем времени, не способный принять смерть своей любимой. — Она была потрясающей. — Была и всегда будет, — кивком согласился Хаджиме. — Она жива в наших сердцах. Он перевёл взгляд на водную гладь, на лице не было морщинок, губы всё ещё извивались в улыбке, а от глаз к самому подбородку тянулись тоненькие ниточки слёз. Ему не было больно. Просто кислые нотки – часть его личной горечи — обожгли чувствительные очи огнём ностальгии. Ему не было больно. Он старался убедить себя в этом. В этом мире всё было несказанно сложным. Нагито пододвинулся немного ближе, сократив расстояние до минимума: его коленка соприкоснулась с коленкой Хинаты, голова упала на его плечо, а рука обвилась вокруг его руки. Хаджиме замер, кажется, всего на секунду, хотя, возможно, прошло гораздо больше времени. Всё закружилось будто бы в водовороте, ветер вступил в свои права, заглушив тишину и начав исполнять свою самую лучшую колыбельную. Озеро блеснуло, становясь представлением, что сопровождало ветряную балладу. Юноши уснули прямо там — на холодной траве в маленькой дубраве. На щеке Хинаты так и застыла одинокая слезинка.***
Комаэда проснулся первым, быстро оценив ситуацию и удивившись, что позволил себя отключиться вот так. Пошарив в карманах, он с досадой вспомнил, что сегодня оставил свой телефон дома — тот был разряжен. Время, однако, узнать всё же хотелось, а вот будить Хинату — не очень, поэтому, внимательно оглядев друга и приметив прямоугольную окантовку в кармане, парень вытащил устройство из чужой толстовки и нажал на кнопочку включения. Фотография с экрана блокировки заставила Нагито очень быстро забыть о том, что он собирался сделать. Выражение его лица выдавало нескрываемый шок.