Нарисуй мне дождь... Часть 1. Во Мгле...

Я старательно конспектировал лекцию по истории, слушая профессора Грима Бош, когда дверь в аудиторию распахнулась и вошел ректор. Кивнув коллеге и извинившись за то, что прервал, он обвел нас, студиозов, строгим взглядом и, остановив его на мне, произнес: — Серафим Фарух Рок-Макдемар, ко мне в кабинет с вещами. Немедленно. — И вышел. Я замер, потом, закрыв тетрадь, аккуратно положил ее в сумку и, вздохнув, медленно поднялся. Приятели по группе тревожно переглядывались, спрашивая глазами: «В чем дело?» Но я не знал, и мне от этого было немного не по себе. В голову пришла мысль о недавней вполне невинной «шалости» в честь дня рождения Бель — моей сестры. Но если меня вызвали по этому поводу, то как они все раскопали? Я ведь был очень осторожен! Мы с сестрой любили повеселиться. Заводилой в наших проделках, к моему огромному сожалению, всегда была Бель, хоть ей было всего четырнадцать, то есть она была младше меня на целых три года, и я с этим давно смирился. А вот исполнителем ее задумок всегда был ваш покорный слуга, так как именно я родился Рисующим. Кстати, это тайна, и о ней знают только члены нашей семьи. — Лорд Рок-Макдемар, — вывел меня из задумчивости голос ректора, он стоял около распахнутой двери своего кабинета, дожидаясь, потом взмахом руки пригласил войти. — Проходите, присаживайтесь, — велел он, и я осторожно опустился на краешек кресла, стоявшего около его стола. — К вам посетитель… — проговорил он, все еще стоя в дверях, и замялся. — С важным известием… В общем, думаю, вам стоит поговорить наедине и все обсудить. Ну, не буду мешать. — И дверь закрылась. Я поудобнее устроился в ожидании и, оглянувшись, понял, что в кабинете не один. Посетитель, из-за которого меня выдернули с лекции, был тут, им оказалась леди. В трауре. Женщина приподняла вуаль, и я мысленно ахнул. Это была моя няня Матильда. Я напрягся, потому что ее появление в Академии было слишком неожиданным, да еще в таком виде. — Матильда… — прошептал я, потому что она как-то странно смотрела на меня и молчала. — Что? В чем дело? — Мне стало страшно. — Что случилось? — Вашего отца больше нет, мой мальчик, — произнесла она наконец. — Что? — дернулся я. — Как это нет… — Он погиб два дня назад при довольно странных обстоятельствах, — проговорила Матильда холодным, отстраненным голосом. — Следствие еще идет, но я не думаю, что настоящие виновные будут найдены, свалят все на каких-нибудь бродяг или просто спишут на несчастный случай. — Но… — У нас не так много времени, мой мальчик, — оборвала она меня снова. — Выслушайте меня внимательно. Ваш дядя, маркиз Римаг, давно мечтал получить алмазные рудники, принадлежавшие вашей семье, и, вообще, он всегда был недоволен тем, что оставил ему собственный отец, вот он и засматривается на чужое. — Он мне не дядя! — вскочил я, заводясь. — Он просто муж моей умершей тети, и папа, между прочим, именно его обвинял в ее гибели. — Я в курсе, мой дорогой… — вздохнула няня. — Но тем не менее он считается вашим единственным ближайшим родственником в империи. Поэтому вы должны быть очень сильным, Серафим. От вас теперь зависит счастье ваших родных, — она в упор посмотрела на меня, — кроме вас, их некому защитить. — О чем ты! Какая защита?! Отец! — Да, его больше нет, — женщина опустила голову и несколько минут молчала, а потом опять посмотрела мне в глаза, — поэтому защитником сестре и брату теперь можете быть только вы. Думаю, необходимо как можно быстрее покинуть империю. — Но я несовершеннолетний, — заметался я по комнате. — Что я могу?! Похороны когда? — Вы многое можете, мой мальчик. И этот ваш дар, он тоже пригодится. Хорошо, что о нем не знает никто, или, боюсь, вас убрали бы даже раньше вашего отца. Но вы правы в том, что вы несовершеннолетний. Именно поэтому я здесь. Император уже подписал бумаги, поданные маркизом Римаг Фон-Домара о назначении его вам в опекуны до вашего совершеннолетия.  — Что?! Нет! — Да. Император поступил так, не зная всей правды. Я выехала сразу, как только узнала. Вы должны бежать, милорд, или не доживете и до конца месяца. Идите собирайте свои вещи, я подожду в карете. — А похороны отца? Как я могу уехать? И потом, а как же моя учеба? — Серафим, сейчас стоит вопрос о жизни и смерти. Ты сомневаешься в своем дяде? — Нет, я его отлично знаю. Конечно, я понимаю, просто в голове не укладывается. Мне необходимо попасть к императору и все рассказать! — Серафим, вы не сможете попасть на аудиенцию к императору. Да с вами даже разговаривать никто не будет. Вызовут вашего дядю-опекуна и сдадут с рук на руки. — А как же Мирабелла и Мишаэль? — Они ждут вас в карете. А похороны… уверена, герцог, ваш отец, простит вам этот поступок… Ведь, уехав, вы сохраните три жизни: свою и ваших брата и сестры.  — Сбежав… как трус… — стиснул я кулаки. — Как вам будет угодно, милорд. Можете этот поступок назвать любым словом… Вот только будьте мудры… Сейчас вы не в силах противостоять вашему дяде, — холодно проговорила Матильда, опуская на лицо вуаль. — Жду вас в карете. Поторопитесь. А то как бы сюда не нагрянули люди вашего опекуна.