Нарисуй мне дождь... Часть 1. Во Мгле...

Карета не спеша катилась по дороге в объезд столицы. Я решил перед исчезновением посетить наш родовой замок, хотя понимал, что самое главное для нас как можно быстрее покинуть территорию империи. Но сначала необходимо побывать в замке. Кто знает, может, больше никогда сюда не вернёмся. В тайнике, оборудованном еще по приказу матушки, находился артефакт, принадлежавший когда-то моей маме и перешедший после ее смерти ко мне как Рисующему. Зажим для волос в виде дракона. Украшение было универсальным, его могли использовать как мужчины, так и женщины, оно говорило посвященным только одно — перед вами Рисующий. Оставлять его в замке не хотелось, тем более он является для нас пропуском в эльфийские земли. Я родился Рисующим, это одна из разновидностей магии нашего мира, но встречается довольно редко. Нет, скорее, практически не встречается! К тому же таких как я не то что не любят — нас боятся. А раз боятся, то стараются или взять под полный контроль, или уничтожить. Поэтому такой дар всегда скрывали. Хотя дар ли это… Может, все-таки проклятие? Ведь многие потеряли из-за него жизнь. Мне он достался от матери. Говорят, она была очень могущественная. Ну, если уж быть совсем откровенным, то человеком она была только наполовину, её мать была эльфийкой. Вот сочетание трех разных направлений в магии: эльфийского, человеческого и магии Рисующих и давало такую мощь. И маме, и мне. Мама родилась в небольшом горном княжестве Готтар, в семье маркиза Наринур Кэрнэ Керрей. Встретив нашего отца, она влюбилась с первого взгляда и сбежала с ним в империю. Это случилось много лет назад, тогда еще молодой герцог был в составе делегации, прибывшей на переговоры с эльфийскими представителями. В связи с сильнейшим снегопадом переговоры затянулись. Представители двух все еще враждующих сторон были вынуждены задержаться в замке князя. Кстати, тот договор так и не подписали. Вот на одном из балов, устроенных в честь имперских и эльфийских гостей, родители и увидели друг друга. Отец сразу, прямо на балу, попросил руки мамы, но ему было категорично отказано. Тогда молодые совершили побег. Говорят, что была и погоня, папа дрался и даже сильно ранил кого-то. В общем, мы отношения с теми родственниками совсем не поддерживали, и хоть мама и рассказывала, что где-то там у нее остались отец и два брата, в общем, мы их никогда не видели. А теперь мамы нет с нами. Вот уже шесть лет, как она умерла, дав жизнь моему младшему брату Мишаэлю. После ее смерти отец сильно тосковал и так больше и не женился. В десять лет я поступил сначала в закрытую школу, которую с отличием закончил, а затем и в университет. Моя же сестра Мирабелла получала домашнее образование, отец не скупился на учителей. Мы вели с ней оживленную переписку, к которой вскоре присоединился и маленький Мишаэль. Летние каникулы я проводил в нашем замке на севере королевства в кругу семьи, а на зимние в сопровождении отца мы отправлялись в столицу. А теперь смерть забрала у нас отца и решила вплотную заняться и нами. *** Как только экипаж выехал за ворота университета, я начал действовать. Для нашей безопасности необходимо было воспользоваться магией Рисующего. У меня в саквояже в шкатулке лежала колода карт, десять из которых были пустыми. Карты очень дорогие, глянцевые, гладкие и прочные. Их мне подарила мама много лет назад, когда увидела, что нарисованная мной в альбоме ящерка ожила и сбежала. Первым делом я поменял всем нам внешность. Матильду превратил в толстую рыжую матрону — мать семейства. Себя — в её мужа, невысокого, очень худого и уже немолодого с седыми висками мужчину, для более яркого и запоминающегося образа заставил себя хромать на правую ногу. Кучеру Даймону изменил разрез глаз, сделав их щелочками, лишил волос на голове, а губы сделал очень полными. Когда тот узрел себя в зеркале, заржал как конь и еще долго не мог успокоиться. Бель и Мишель пришлось сделать чуть моложе, рыжими и обсыпать носы и щеки темными веснушками, так что получилась семья воина-отставника с двумя детьми и их слуга-кучер. Остановок мы почти не делали, просто меняли лошадей на постоялых дворах. А то, что все очень серьезно, мы поняли на первой же остановке, куда свернули перекусить. Няня, выбираясь из кареты, замерла. Я сразу ощутил её испуг — нас ждали. Вот только я Рисующий и мою магию невозможно засечь ни одним артефактом. Шагнув к Матильде, я погладил её по плечу, успокаивая и даря поддержку. — Дорогая, — прогудел я баском, — давай помогу тебе сойти, осторожнее ступай, не поскользнись, тут луж много. Иди закажи плотный обед, и помыться бы нам не мешало, а с детьми я сам разберусь. В этот момент по нам прокатилась магическая волна. Прокатилась, не задержавшись ни на секунду. Это означало только одно — проверка успешно пройдена. Проверяющие выяснили — мы не маги и личины на нас не наложены. Интерес к нам сразу пропал, а поднявшие было голову воины, пристально рассматривавшие нас в первый момент, отвернулись. С похожими магическими проверками мы столкнулись еще не раз, и я не понимал, как такое мог организовать опекун. Сколько же денег он потратил на наши поиски? Через четыре дня мы подъехали к родовому замку. Открыто появляться в нем я не стал, все-таки был не один, да и рисковать братом и сестрой не стоило. Остановившись в густом подлеске и спрятав в зарослях карету, решил прогуляться в замок. В замковый двор прошел тайным ходом от реки, потом, проскользнув через конюшню, нырнул в другой проход, по которому уже можно было попасть в нужные мне комнаты. Забрав из тайника в моей комнате артефакт, прошел в кабинет отца и зашипел от нахлынувшей ярости — комната была разгромлена: вскрытые полы и стены, поломанная мебель, клочки изорванных рукописей и книг… Отдышавшись и стиснув зубы, шагнул к двери, ведущей в альков, нажал на цветок в узоре на притолоке и отошел. Щелкнул механизм, медленно поползли мощные створы, раскрывая в полу вход в нашу семейную сокровищницу. Из стен колодца выползли ступени, и я, дождавшись еще одного щелчка, стал спускаться вниз. Именно увидев разгромленный кабинет, я принял решение — все тут уничтожить, раз пошли такие «танцы» со вскрытыми полами и разбитыми буквально в щепки столами и шкафами. Взяв с крайней полки два артефакта в виде дорожных заплечных мешков, созданных еще моей мамой, я направился к столам со шкатулками и сундучками. Мама, удирая с отцом, очень жалела о каких-то милых сердцу мелочах, оставленных дома и со временем создала безмерные дорожные сумки. В них можно было поместить хоть замок, главное, чтоб влез. Вес же будет соответствовать весу последней вещицы, положенной в него. В сумки поместилось все, но они были практически невесомые, да и выглядели со стороны полупустыми. Вернувшись к карете, увидел заплаканную Матильду. Оказалось, что пять дней назад кто-то из крестьян в овраге нашел тело её мужа Вальдереса с проломленной головой, он был телохранителем отца. Мужчина был все еще жив, но без сознания. В замок сообщать побоялись, челядь почти вся разбежалась, страшась нового хозяина, прибывшего со своими людьми. Я решил забрать раненого с собой, в дороге попробую полечить своей магией. А оставлять его в деревне было опасно, если найдут, то пострадают и сердобольные крестьяне, и недобитый свидетель. Даймон, помогавший с устройством Вальдереса в карете, неожиданно заявил, что мы не можем уехать, бросив лошадей. Я просто обязан забрать их с собой, а именно моего Шторма, Белладонну сестры и отцова Шмеля. Всех лошадей из замковой конюшни вчера отправили в табун, потому что они вели себя очень агрессивно, не подпускали к себе никого и кусались. Я чуть не взвыл от досады, самому было невыносимо больно оставлять тут Шторма, но, в конце концов, подумав, согласился. В карете осталось только одно свободное сиденье, второе теперь занято раненым, поэтому мне и сестре лучше было ехать верхом. Решил, что и к лошадям применю свою магию, не смогут нас по ним опознать. Через пару часов мы уже покидали лесок, в котором укрывались, а за нашими спинами поднимались клубы черного дыма — горел рухнувший замок. Я не оборачивался. Мне хватило воя и плача крестьян и замковой челяди, наблюдавших за пожаром. На меня смотрели с нескрываемым ужасом, после того как я щелкнул пальцами и произнес: — До основания… Стены стали складываться и осыпаться будто из песка, повалил дым, а там и пламя рвануло к небесам, требуя справедливости и мести. *** В Шурт — столицу княжества — мы въехали под вечер и, выяснив у прохожих, где можно остановиться на ночлег, в скором времени уже отмокали в душистой пене, в самой дорогой гостинице города. Она, как я выяснил, принадлежала семье моей матери. Я снял самый дорогой номер для себя любимого, еще один такой же для сестры с братом и Матильды. Цены, конечно, кусались, но я решил не мелочиться и оплатил еще двухместный номер для Вальдереса и Даймона. Деньги были. Вальдерис очнулся, но ничего не помнил о том страшном дне, когда пострадал он и погиб отец. Его мучили какие-то видения и жуткие сны, от которых он с криком просыпался. Его срочно надо было показать целителям. Я, к сожалению, помочь не мог, то есть восстанавливающей магией не обладал и в травах не разбирался. На третий день ко мне пожаловали владельцы нашего «временного приюта», так сказать, познакомиться. Оказывается, я снял два последних свободных и дорогих номера, которые теперь срочно понадобились, остальные занимали представители посольств из Империи и Леса, их беспокоить хозяева не смели. Заявились ко мне братья моей матери, это я понял, когда они назвали свои имена, представившись как Фиррас Наринур Керрей и Селлин Наринур Керрей. Они долго мусолили вопрос нашего проживания рядом с представителями таких могучих стран, не в силах просто выставить нас за порог, так как я оплатил сразу за неделю вперед. С интересом слушал, делая вид, что не понимаю, куда эти снобы клонят. Потом решил их использовать по полной, попросив помочь мне с покупкой дома, мол, тогда сразу и съедем. Буквально через час ко мне постучался мужчина с пачкой документов на продаваемые в городе дома. Мы с Мирабеллой сразу после завтрака отправились выбирать нам жилище. А знакомиться с родственниками совсем расхотелось. Вечером того же дня мы уже перебрались на новое место жительства. Этот особняк, стоящий в глубине парка, нам показали последним, так как он был очень дорогой и располагался на окраине квартала богатых горожан. Но дом находился в отличном состоянии и не требовал никакого ремонта. Парк был большой и ухоженный, далее переходящий в лес. Мы с Бель верхом прокатились до границы приобретённых владений и остались довольны увиденным. Парк от леса отделял густой колючий кустарник, растущий так плотно, что протиснуться сквозь его ветки было проблематично, но Бель обнаружила проход, перекрытый кованой калиткой, увитой плющом. Она запиралась просто на щеколду, поэтому я быстренько изобразил замок и, вручив ключ сестренке, успокоился. *** Я не стал спорить с отцом, когда он, вызвав к себе, объявил, что решил меня женить и уже подобрал хорошую партию. Когда же он назвал её род и имя, я понял, что подарок моего дяди на двадцатилетие, а именно исполнение любого моего желания, придется использовать именно сейчас. Выйдя из кабинета, где меня осчастливили объявлением о будущем браке, я не стал тянуть, а, спустившись в конюшню, оседлал своего Ветерка и отправился во дворец к дяде. Теперь помочь мне мог только он. Тот же, выслушав мою просьбу-желание, прикрыв глаза, долго молчал, а потом довольно долго смеялся, утирая выступившие слезы. Кликнув слугу, велел принести в беседку чай и, поманив за собой, вышел в сад. — Мой мальчик, — наконец заговорил он, дождавшись ухода слуги и поставив защиту от прослушивания, — не злись на отца. Просто он так решил попытаться изменить предначертанное тебе судьбой. Недавно оракул назвал твое имя для очень непростого и довольно опасного задания. Я рассказал об этом твоему отцу. Рассказал правду. Возможность уцелеть тебе при его выполнении — это пять из десяти, на вопрос «справишься ли ты и выживешь ли» оракул ответить не смог, но снова и снова называл твое имя. Я очень люблю тебя, мой мальчик, и не хочу терять, но от успешного выполнения этой… миссии будет зависеть очень многое — выживем мы как раса или исчезнем навеки. Твой отец решительно против твоего участия в этом деле. Он надеется уберечь тебя, вот и затеял эту женитьбу. Понимаешь, он считает, что ты еще очень молод и не готов покинуть Лес. — Дядя, я готов. — Жаль, конечно, что брат решил все переиграть, не поговорив перед этим со мной. Но он всегда был очень порывист и шел, не думая, напролом. — Дядя… — Да не переживай ты так. Ничего я этому умнику не сделаю. Теперь о задании. Мне надо, чтобы ты пересек границу империи Загор, нашел там дочь нашей младшей сестры, уговорил вернуться в Лес и сопроводил её к нам, защищая и оберегая. Если у нее есть дети, то постарайся их тоже забрать. На твой логичный вопрос: «А почему дочь сестры, а не сестру…» отвечу так: — Минниселль мертва и мертва давно, уже более тридцати лет. Ты же знаешь, что отношения между нашими странами долгие годы были слишком враждебные, вот я и, не желая навлекать на нее подозрения властей в шпионаже, не искал встреч, не писал. А теперь, когда появилась возможность увидеться и поговорить — стало поздно. Оказалось, что её больше нет на свете. Умерла при родах. — Вы сказали найти дочь вашей сестры. То есть точно известно, что родилась девочка и она жива? — Родилась тройня: два мальчика и девочка. Но если парней мы отыскали в княжестве Готар, то девочка сбежала в Империю практически как ее мать когда-то. Известно её имя до побега — Фираселина Наринур Керрей. Какое имя у неё сейчас, сказать сложно, и вообще, жива ли она. О её судьбе я ничего не смог узнать. Известно только, что её руки когда-то просил имперец Фарух Сизигмунд Рок-Макдемар, кстати, брат императора. Теперь о причине, по которой я все это затеял. Она проста — возможна война. Война на полное уничтожение. Оракул уже трижды упомянул эту напасть. Времени остается все меньше и меньше. И все же я надеюсь успеть… — Война? С людьми? — Нет, не с людьми. Люди будут сражаться рядом с нами «плечом к плечу», тоже пытаясь выжить. Смерть придет из разлома. Человеческие маги тоже ощутили приближение надвигающегося Хаоса и Тьмы. Империя прислала переговорщиков для заключения торгового договора. Твой брат едет на эти переговоры и возглавит посольство от нас. Я подумал, что ослышался, поэтому спросил: — Торговый договор? — Да, торговый. И к сожалению, мой мальчик, говорить о надвигающейся войне нежелательно. Мы с императором уже имели длительную беседу через зеркала и пришли к взаимопониманию в этом вопросе. В договоре основными пунктами будут взаимовыгодное сотрудничество и торговля, и только дополнительно впишем в него пункты о взаимопомощи в случае войны. — Почему? — Мы не знаем, есть ли сейчас уже наблюдатели и шпионы с той стороны, и не ускорим ли мы начало действий Хаоса нашим объединением. Ты отправишься с этой же делегацией, но с другим заданием. Нам необходимо найти хотя бы еще одного Рисующего. У сестры была эта магия, и я надеюсь, что есть она и у ее дочери. Парней мои специалисты уже проверили. Они просто маги и довольно сильные, в том числе владеющие частично магией леса, но не Рисующие. — Разве среди эльфов нет Рисующих? — Оракул твердит о Рисующем, родившимся среди людей и обладающим возможностями трех видов магии: человеческой, эльфийской и магией Рисующих. Переговоры всё затягивались. Договор не устраивал то одну, то другую сторону. Основными конфигурантами соглашения выступали Эльфийский Лес и Империя Загор. Но был и третий участник — маленькое горное княжество Готтар, находящееся как раз между двумя странами-исполинами, которому принадлежал перевал и через который должны были идти караваны в обе стороны. Большое внимание в обсуждении уделялось как раз безопасности перевала для караванов и, конечно, жителей княжества, по территории которого эти караваны будут следовать. В договоре было четко указано, что контроль должен осуществляться представителями трех сторон. С нашей был назван мой брат Эммилиниэ Ли Мирэ-Риль, то есть это было как бы неоспоримо и окончательно, а вот со стороны людей произошла заминка. Люди оказались не готовы назвать имена ни от Империи, ни от княжества. Поэтому переговоры затягивались. Ждали прибытия еще одной группы имперцев, чтоб все окончательно утрясти и подписать. *** Их было пятеро и по тому, как они двигались со звериной, мягкой грацией, окружая, это были профессионалы. — Что, эльфёныш, ты здесь забыл? Приперлись на нашу землю и разгуливаете как у себя в лесу. А у нас за все платят золотом или камешками. За любую «хотелку» платят, а такие как ты расплачиваются своею кровью и выпущенными погулять кишками. — Ха, — раздалось откуда-то сверху, — а я люблю потроха, особенно петушиные. — С крыши спрыгнул кто-то, мягко приземлившись аккурат между мной и моими загонщиками. — И кто тут у нас? Петушки? Какие откормленные, упитанные. Загляденье. Кто в суп попасть желает? — понизил голос неизвестный и напал. Клинок в его руке превратился, слившись, в сверкающее нечто. Я не ожидал помощи и немного замешкался, но через пару ударов сердца тоже вступил в сражение. Мы с незнакомцем будто чувствовали друг друга, ни разу не перекрыв обзор и не ограничив свободы движения. Так могут работать напарники, много лет проводящие совместные тренировки, а тут… Вскоре двое из нападавших сбежали, оставив лежать на земле тела трех своих товарищей. Один был еще жив и хрипел, выплевывая сгустки крови. Мой спаситель присел около него на корточки, что-то разглядывая: — Странно, — пробормотал он, поднимаясь. — Что, — шагнул и я к умирающему… — Этот будто и не человек вовсе… взгляни на его ауру… Приглядевшись, я похолодел… это и правда был не человек и не эльф… это был оборотень Тьмы и Хаоса. Значит, они уже здесь. — Ты прав, это не человек. Это оборотень. — Шутишь? Какой еще оборотень? — обернулся ко мне мужчина, и я наконец разглядел спасителя и понял, что он был очень молод, явно моложе меня. — Ты говоришь про оборотней из легенд о Тьме и Хаосе? — сморщил он свой носик. — Откуда им тут взяться? Я промолчал, не зная, как пояснить, не раскрывая всю правду. — Серафим, — представился парень, протягивая мне руку. — И чем ты так насолил этим оборотням из легенд? — поинтересовался он и улыбнулся. — Как твое имя? — Иллианелль, — представился я, замешкавшись от яркой звезды вспыхнувшей в моем сердце, и пожал протянутую руку. — Слушай, а пойдем выпьем за знакомство… Ты первый эльф, которого я умудрился спасти… — предложил юноша, звонко рассмеявшись — Идем, тут совсем недалеко есть неплохая харчевня с символическим названием «Едальня». Посидим поболтаем. Да и не мешало бы свалить отсюда подальше, пока стража не нагрянула. И он, схватив меня за руку, потащил прочь от места недавнего сражения и остывающих трупов. И я пошёл. Парень был невероятен: высокий, стройный до изящности, с потрясающей осанкой, его тёмно-каштановые волосы, забранные в высокий хвост, тяжелой густой гривой спускались почти до талии, правильные черты, появляющаяся ямочка на щеке, если он улыбался, демонстрируя жемчужные зубы, тёмно-карие глаза. В нем сочетались и нежность с хрупкостью, и смертоносность поющего клинка. В общем, я не мог противостоять такому чуду и не попытаться познакомиться с ним поближе. Не успели мы устроиться за свободным столом в глубине зала, как в с грохотом распахнувшуюся дверь ввалились воины с обнаженными клинками, по цвету формы и нашивкам — местная стража. А вот следом протиснулся один из тех, кто недавно сражался с нами в подворотне и сбежал. Окинув взглядом зал, он ткнул в нас пальцем: — Вон они — убийцы моих родичей. Напали и убили прямо на улице. Без предупреждения. Без повода. Что тут началось! Люди, сидящие за столами, повскакивали со своих мест, хватаясь за оружие. Все орали и вопили, требуя спустить с нас шкуру. Оглянувшись на своего товарища, я увидел, как его светлая улыбка превращается в оскал, взгляд становится тяжелым, многообещающим. Он, протянув ко мне руку, сжал запястье и меня будто швырнуло в ледяную воду, а в следующее мгновение мы оказались среди каких-то кустов и нагромождения скал и камней. — Вот сволочи, даже выпить и закусить не дали… — Серафим плюхнулся рядом со мной на огромный камень. — Иллианелль, ты уж извини, что выдернул и не позволил там клинком помахать… Просто одно дело подворотня и бандюги, а другое — харчевня с кучей подвыпившего люда. Пьяные неадекватные. И еще, я не уверен, конечно, но мне показалось, что среди стражников по ауре были оборотни. — Все хорошо. Ты молодец. Оборотней среди стражей было двое. И троих я заметил среди посетителей харчевни, они первыми начали орать. Это провокация. Я вот только не понял, как ты… как мы тут оказались? Где это мы? — Ты разве не владеешь телепортацией? Ну, телепортация — это перемещение тел, — заулыбалась моя персональная головная боль. — Я умею перемещать предметы, — хмыкнул я, включаясь в игру. — А я умею перемещаться сам, ну вот и тебя прихватил. Надеюсь, ты не в обиде. А на твой второй вопрос отвечу так: «Мы в горах». У меня не было времени думать куда. Кажется, сиганул на вашу сторону. Смотри, видишь, там, по-моему, хутор. Пойдем спросим, куда и как далеко нас занесло. Я присмотрелся, это был эльфийский сторожевой пост, каких было множество на склоне горы на подступах к перевалу. Из дома как раз вышли трое эльфов, один поднял руку, приветствуя нас, и пошел навстречу. В этот моменту меня в голове раздался зов брата: — Иллианелль! — Слышу… — Где ты? Ты не пострадал? — Я в порядке. — Что произошло? — Провокация. — Поясни. — Оборотни. На меня напали, чтобы убить. — Уверен? — Да. Они есть даже среди стражей города. Была попытка устроить резню в харчевне. Пришлось сбежать. Сообщи владыке и имперцам. У них и правда другая аура. — Где ты? — В горах. В безопасности. Примерно в нескольких часах пешего перехода от перевала, на нашей стороне. Вернусь, поговорим.