***
У нее что-то заклинило внутри, а он просто идиот. Влюбленные все такие. «Футурама: Бендер»
***
Трандуилу становилось все хуже - похоже, его эльфийская сущность не особо сдерживала моргульский яд, а наоборот, только усугубляла и ускоряла процесс. Эльф был бледен, его лихорадило, тело дергалось от судорог боли, из-за чего так или иначе с губ срывались тяжелые хрипы. Времени было мало, а тех, кто мог в действительности помочь - еще меньше. Мозг Гара усиленно работал, пытался найти выход из данной ситуации, стараясь не обращать внимание на шум и крики остальных (хотя надо отдать братству должное - вели они себя довольно-таки полезно). Арагорн и Бильбо нашли траву, которая хоть немного замедляла распространение яда, Арвен, несмотря на усталость и слабость, продолжала лечить лесного владыку, гномы оборудовали лагерь, добыли воды и еды, а Леголас и Бальтхар охраняли их, так как были опасения, что призраки могут вернуться или, что было еще более вероятно, могли вернуться орки, что тоже было не особо хорошо. Увы, пока Трандуил был в таком тяжелом состоянии о том, чтобы идти дальше, не могло быть и речи. — Слушай, Гар, — обратился к нему Фили. — Неужели ты своей магией ничего не можешь сделать? Ты ведь спас Кили. Может, есть какое-то чудо-зелье или еще что-то? — Повтори? — Гар перевел задумчивый взгляд на Фили и пару секунд сверлил его ничего не выражающим взглядом, от чего гному даже стало как-то неуютно. А до Гара медленно доходили слова гнома - очень медленно доходили, как до ракушки. Ну, его можно было понять, ведь волшебник последние пару дней толком не спал и почти не ел. Вся эта ситуация была как ушат холодной воды. Он был не готов к такому повороту событий. — Что именно повторить? — не сразу понял Фили. — Про то, что ты как-то спас Кили? Или про зелье? Точно, зелье! Теперь он знал, что делать! Не мешкая ни секунды драгоценного времени, Гар побежал к своим сумкам и стал рыться в них как сумасшедший. Учитывая его дикий взгляд и стоящие дыбом волосы, то у некоторых возникли сомнения насчет сохранности его разума. — Эм, — как-то неуверенно начал Арагорн, который немного непонимающе смотрел на взбалмошного волшебника. — Гар, ты в порядке? — Да, да! Сейчас, еще немного, — с легкой безуминкой тараторил Гар, который мысленно ругал себя, что запрятал нужное черти куда. Мужчина даже как-то забыл, что может просто применить чары поиска или же Акцио. — Умереть он собрался! Да кто ему позволит? Олень рогатый, павлин надменный… Со стороны Гар себя не видел, но производил он то еще жуткое зрелище. Наконец спустя пару долгих минут поисков с радостным восклицанием заветный пузырек был найден - пузырек с той самой волшебной водой, которую он на всякий случай набрал из источника, который и спас Кили. И сейчас Гар очень надеялся, что вода вновь спасет жизнь. Иначе, если этот глупый эльф умрет, то волшебник найдет способ воскресить Трандуила, чтобы придушить самолично эльфа, который посмел довести его до такого состояния. — Что это? — сразу же спросил Леголас. Эльф весь подобрался, когда волшебник бесцеремонно открыл его отцу рот и влил странную голубоватую жидкость, которая словно светилась. — То, что должно помочь, — немного резко ответил Гар, напряженно смотря на эльфа, ожидая, когда тот уже исцелится. — Если и это не поможет, то твой отец умрет. Все напряженно замерли. Время тянулось как резина. Секунда, вторая… прошла уже минута, но Трандуил все так же продолжал изображать из себя спящую красавицу, хотя с его бледностью он больше походил на Белоснежку. Господи! Какие же глупые мысли лезли в его голову! Но лучше так, чем признать, что в сложившейся ситуации ты слаб и беспомощен. Отчаяние и безысходность сковывали не только Гара, но и остальных членов братства - никто из них не хотел верить, что надменный и вечный владыка Лихолесья может умереть. — ДА ОТКРОЙ ТЫ НАКОНЕЦ ГЛАЗА! — громко заорал Гар, не выдержав всего этого напряжения, запустив в эльфа поток чистой магии. Того аж подбросило на импровизированной лежанке. Зеленые искры пробежали по его телу и словно впитались в кожу. А спустя еще пару минут этого напряжения Трандуил резко открывает глаза, но обрадоваться никто не успевает - скорее, даже наоборот. Увидев глаза Трандуила, даже Леголас отшатывается от отца, испуганный увиденным. А вот Гар был заворожен, словно на него наложили Империус. С бледного, но очень красивого и знакомого лица на него смотрели звериные глаза - точно такие же, как и у его дракона. *** Было ужасно холодно. Ветер был такой сильный, холодный, что пробирал до самых костей, вынуждая кутаться в серый балахон, который совсем не грел его. Разбитое лицо болело, но это было не важно - ведь душа его плакала и обливалась кровью. Гэндальф (а это был именно он) чувствовал себя дураком - круглым, наивным дураком, который не поверил друзьям и отправился в цепкие лапы врага. Врага? Ха! Даже думать об этом было больно, но нужно было смотреть ужасной правде в глаза. Саруман Белый предал не только их дружбу, но и все Средиземье. А ведь в него верили! Верили люди, эльфы, гномы - ведь Саруман был первым, кого послали Валар, чтобы он нес их волю. И он нес: долгие века и тысячелетия он был другом и мудрым наставником владыкам и королям, наместникам и заблудшим путникам, храбрым воинам и наивным дуракам. Когда Гэндальф отправлялся в Изенгард, он правда полагал, что сможет поговорить, что сможет убедить друга вернуться на путь света. Но встретившись лицом к лицу с Саруманом, Гэндальф увидел лишь тьму и холод. Его ждал жестокий прием, которого он никак не ожидал, но деваться было некуда. Он проиграл сражение с Белым волшебником, который был намного сильнее него. А возможно, он просто не хотел сражаться. Предательство — это больно, особенно предательство родных и близких. И теперь он, побитый, униженный, замёрзший сидит на верхушке башни с которой прекрасно видно, в какую черную и мертвую пустошь превратилась земля вокруг. Из нее словно высосали саму жизнь. Темная пустошь - и твари, бродящие по ней. Ужасное и грустное зрелище. Но удивительно было другое - то, что при всем при этом стоящий рядом Фангорн был цел и невредим. Даже с такой высоты Гэндальф прекрасно видел, как многие орки зло, но в то же время с неким страхом косились на, казалось бы, простые деревья. Ведь. энты никогда не были простыми деревьями, и Гар, похоже, хорошо умел защищать то, что считал своим, раз даже такой сильный волшебник, как Саруман, не смог пробиться сквозь его защитный барьер. — Наслаждаешься видом? — глумливо спросил Саруман, который материализовался на башне словно из воздуха (возможно, так и было, даже Гэндальф не знал всех возможностей бывшего Верховного мага). — Ты так жалок, мой старый друг, — взгляд Сарумана был высокомерным, надменным, его глаза были темными провалами, что в сочетании с бледной кожей смотрелось жутко. — Неужели ты хотел именно этого? Предал все, что тебе доверили Валар. Ради чего? —хрипло спросил Гэндальф, с усталой обречённостью смотря в ответ. Его некогда голубые, искрящиеся радушием и добротой глаза потухли, но если присмотреться, то на дне этих самых глаз можно было увидеть еще огонь жизни. Пусть слабый, но ясно говорящий, что их обладатель еще не сдался, не сломался до конца. И Саруман это видел, видел, и до скрипа зубов хотел эту волю сломать. Раздавить собственными руками, после чего кинуть сломленного и опустошенного Серого волшебника на растерзание своим слугам, злым, вечно голодным тварям, которые с особой жестокостью и кровожадностью будут пить горячую кровь, отрывать куски плоти до тех пор, пока от бывшего друга не останутся только обглоданные кости. — Ты глупец, раз не понимаешь, что происходит! Этому миру нужны перемены. Нужно что-то большее, чем у него есть сейчас. Оглянись вокруг, друг мой, что ты видишь? Эльфов? Эльфы надменны, высокомерны, их век вечен, как и их холодные сердца. Гномов? Они утопают в своей жадности, такой же темной и глубокой, как и их пещеры. Может быть, хоббиты? О! Твоя любовь к ним не знает границ, но эти мелкие твари сидят у себя в Шире и не думают ни о чем, кроме еды. Или ты надеешься на людей? Грязные, жадные, они расползутся по нашему миру словно саранча. Мой господин изменит это! Он вернет этот мир, к его первозданному величию, — пафосно сказал Саруман, стараясь прогнать кровавый туман перед глазами, но выходило у него так себе. — Ответь мне! Когда Саруман Белый променял мудрость на безумие? — Дружбу Сарумана нельзя так легко отвергать. Отступникам нет доверия. Всё кончено. Прими власть Кольца, или примешь собственную смерть. — Есть только один Властелин Кольца. Он один способен подчинять его себе, и он не делится властью, — ответил Гэндальф, с трудом поднимаясь на ноги - до этого он сидел, прислонившись к одной из колон. — А ты все же сумасшедший, раз думаешь иначе. В следующий момент Гэндальф, несмотря на раны, прытко бросился к краю башни и, не раздумывая, сделал шаг вниз. Саруман даже не успел ничего сделать, чтобы остановить его. Он подошел к краю, но если он рассчитывал увидеть распростёртое внизу кровавое месиво или изломленное тело, то его ждал неприятный сюрприз, когда он узрел огромного орла, на спине которого сидел Гэндальф. Под гневным, ненавидящим взглядом птица улетала все дальше и дальше, стараясь как можно скорее покинуть проклятое место.