***
Изнемогаю от усталости, Душа изранена, в крови… Ужели нет над нами жалости, Ужель над нами нет любви? Мы исполняем волю строгую, Как тени, тихо, без следа, Неумолимою дорогою Идем — неведомо куда.
***
Над землями Средиземья опустилась темная, глубокая ночь. Вокруг была тишина, но она была обманчивой. Были слышны шорохи мелкой живности, странные скрипы и пугающий вой, от которого стыла кровь в жилах даже у таких тварей, как орки - в чем, конечно, они бы никогда не признались. Орки шастали вокруг ищейками, выискивали врагов, но не находили никого, поэтому вымещали свой гнев друг на друга, грызлись между собой, как варги, дикие и агрессивные. Но в один момент все звуки резко исчезли. Стало так тихо, что эта тишина пугала, вызывала неприятные мурашки даже у таких толстокожих тварей. Поэтому когда раздался страшный, оглушающий рев, а потом над головами одного из отрядов появилась огромная тень - многие запаниковали. Но сделать ни один орк ничего не успел. Крик застрял в глотке, когда мощная струя пламени в считанные секунды выжгла целый пласт земли, оставляя после себя лишь мертвую пустошь. Гару было все равно на убитых орков. А тем более, на их страх и страдания. Он даже особо не обратил внимание на то, что сжег живьем целый отряд. Ему было не до этого. Внутри у него клокотало от боли и мерзкого чувства очередного предательства. Его снова использовали. Снова он стал послушной куклой в руках умелых кукловодов и просто не знал, что с этим делать, поэтому он продолжал лететь; он рассекал воздух мощными крыльями, наслаждаясь хоть такой иллюзорной свободой. Ему хотелось крушить все вокруг. Хотелось встретиться с этими божками и задать вопрос - «почему я?», а потом сожрать, чтобы после его все оставили в покое. Сколько можно издеваться над ним? У него что, на лбу написано «полный лох по жизни — обращайтесь!».Почему его жизнь не может быть простой и понятной? Дракон остервенело зарычал, выпуская очередную струю пламени. В этот раз он решил пощадить землю и дыхнул огнем перед собой. Боль и страдания Хранителя были так сильны, что даже мир не выдержал всех этих чувств и обрушился на землю проливным дождем. Гар плакал, и вместе с ним плакало и небо. Да, его снова использовали, но ужасно было то, что, несмотря на все то, что рассказала ему Мэл, где-то Гар прекрасно понимал, почему его использовали. За столько лет он уже должен был привыкнуть и смириться с тем, что он всегда крайний, всегда долбанный герой. Да и если не он, то кто? Неужели Бильбо? Хоббит был почти порабощен кольцом, пусть и старался бороться с его влиянием. Гэндальф? Старик даже не сразу поверил в предательство друга. Леголас? Арагорн? Арвен? Даже по своим меркам они все еще были молоды и наивны. То же самое относилось к Кили и Фили. Единственные, кто могли справиться с миссией - это Торин и Трандуил. Но Гар никогда не любил врать и честно готов был признать, что эти двое были упертей любого твердолобого барана, а в некоторых вопросах еще и слепыми. По сути, Гар был именно тем спасительным кругом, свежей кровью, который смог увидеть ситуацию под новым углом, он почти сразу понял, что кольцо — это крестраж. Он был очень тесно связан с Темным Лордом, поэтому не было ничего удивительного, что ему навязали еще одного, мол «Давай, Гар! Разбирайся!» Гар долго кружил над землей и думал обо всем, что произошло с ним за последнее время. Он почти что долетел до Мордора, но вовремя включил мозги и успел развернуться до того, как его заметили. С рассветом он принял решение вернуться к своему эльфу. Мужчине было стыдно и неловко за свое взбалмошное и детское поведение. И пусть истерика не была прям лишней, так как помогла Гару взглянуть на всю ситуацию под другим углом, но приятного все же мало. Трандуил ждал его на той же поляне. Эльф был спокоен и как-то отстранен, что ли. Он с таким сосредоточенным лицом варил кашу, что становилось даже немного смешно. Однако стоило только Гару приземлиться и принять человеческий облик, как Трандуил в считанные секунды оказался рядом, обеспокоенно осматривая мужчину на возможные повреждения. — Я в порядке, — такая забота тронула волшебника, и он устало притянул своего эльфа в объятья, желая почувствовать родное, успокаивающее тепло. — Тебя долго не было, Melamin — Прости, — с раскаянием в голосе ответил Гар, как-то упуская из виду то, как эльф назвал его. Пусть он знал эльфийский, но на данный момент задумываться над значением данного слова у него не было никаких сил и желания. — Просто слова Мэл очень взбесили меня и вызвали не самые приятные чувства и воспоминания. — Я понимаю, Melamin, но ты напугал меня. Поэтому я прошу больше так не исчезать, когда кругом враги. С тобой могло что-то случиться, а я бы даже не узнал об этом, или наоборот, узнал бы, когда могло стать поздно. Гар только сильнее прижался к родному телу. Он действительно не подумал о чужих чувствах и поступил как эгоист, но от новой волны самобичевания его спас Трандуил, который потянул его к костру, чтобы поесть. И только когда у него в руках оказалась миска с горячей кашей, немного вяленого мяса и лембас, Гар в полной мере осознал, насколько же он голоден. Ему была ужасно приятна такая забота. А ведь некогда он думал, что Трандуил — это надменный, самовлюбленный белобрысый павлин. Сейчас все это казалось таким далеким, хотя прошло чуть меньше года с тех пор, как они были в Ривенделле. Тем временем, пока Гар и Трандуил ели и мысленно настраивали себя на не самый легкий разговор, в Белом городе во всю разгорались дворцовские интриги. Леголас и Бальтхар почуяли слежку довольно быстро. Инстинкты у эльфов были развиты сильней, чем у человека, поэтому не было ничего удивительного в том, что они прям кожей ощущали чужой очень внимательный и изучающий взгляд, который следил за каждым их шагом. Узнавший об этом Арагорн не пришел в восторг, но мудро заметил, что выдавать своей осведомленности не стоит. Им нужна была помощь Гондора - к тому же, в лазарете лежал бессознательный маг, который был слаб и уязвим. — Будем настороже и делаем вид, что ничего не знаем, — заметил мужчина. Такие разговоры было опасно вести, особенно когда их наблюдатель был так скрытен и хорош в своем деле. Но чуйка Бальтхара помогла определить, что слежка происходит нерегулярно. В те моменты, когда шпион уходил по каким-то своим делам, они могли быстро что-то обсудить. — Хотя это странно, что шпион вообще куда-то отлучается, когда должен следить за каждым нашим шагом. — Возможно, он слишком самоуверен, — предположил Леголас. — Либо же был отдан такой приказ. — Сейчас, думаю, это не имеет такого сильного значения, — пожал плечами дроу. — Просто будем настороже. И нужно проверить волшебника. — Гэндальф сильный и, думаю, скоро придет в себя, — уверенно сказал Арагорн. Так и оказалось. Через два дня троице сообщили, что их друг пришел в себя и желает их видеть. Встреча прошла немного скомкано и в не самой радостной атмосфере. Скорее всего, это было связано с присутствием наместника, который опасался интриг и заговоров за своей спиной. Эктелион все еще не понимал, что сейчас это никому не нужно, и что впустил он в свой дворец не врагов. Гэндальф был мудр, поэтому видел метания наместника Гондора и особо не стремился что-то скрыть. Он честно рассказал о том, что Саруман Белый действительно предатель. И несмотря на то, что Эктелион был ужасно упрямым человеком и до последнего не хотел верить в столь ужасную для него правду, другого выбора у него не было. Он был вынужден уступить и объявить о собрании совета, чтобы решить, что делать дальше и как готовиться к грядущей войне. Легкий страх сковывал мужчину - он был не готов к войне и не желал, чтобы гибли невинные люди, а его солдаты умирали в битве с темными силами. Но несмотря на свою упертость, Эктелион прекрасно понимал, что просто не может остаться в стороне, отсиживаясь за безопасными стенами. Если армия Саурона все же нападет - ни одна даже самая крепкая стена не спасет их от смерти.