***
— Non dire sciocchezze,¹ — Джулия скрещивает руки на груди и вскидывает недоверчиво бровь, с подозрением рассматривая друга, что скованно держит себя за плечи. — Ты совсем не завтракал сегодня. — Знаю, знаю, — он чешет затылок и отводит взгляд, — просто, думаю, я не хорошо себя чувствую, — неуверенно бормочет Пагуро, рассматривая обложку книги. Альберто садится рядом, вновь кладя руку на плечо, и вновь Лука чувствует себя, как на иголках. Ладони неприятно потеют и в груди что-то стучит очень быстро. Пагуро хмурится от странного то ли стыда, то ли смущения, то ли еще чего совершенно непонятного и необъяснимого. — Может, я схожу с тобой к медику? — Альберто переводит взгляд с Луки на Джулию и та, соглашаясь, кивает. — Нет, — получается слишком громко и слишком резко, и Лука затыкает себя. Он не хочет, чтобы их с Альберто снова видели, не хочет приносить ему новых проблем и не хочет, чтобы друг ввязывался из-за него в неприятности. Не хочет, чтобы одноклассники напридумывали лишнего. — Нет, — произносит он уже спокойно, сжимая пальцы на коленях, — я... я просто... — Лука поджимает губы, придумывая новое оправдание, потому что друзья так просто не отстанут. Он допускает мысль, что это жестоко и несправедливо по отношению к ним, что это неправильно, что они имеют право знать... Вот только знать что? Что Лука сам понять не может? — Я схожу один. Альберто ничего не отвечает. Лишь одаривает Луку нечитаемым взглядом, под которым хочется провалиться сквозь землю. Пагуро отворачивает голову, хмурится и, выдохнув, поднимается, спешно направляясь к выходу, чтобы не выдерживать тяжелые взгляды друзей дольше положенного. Возможно, тогда все и началось. Но Лука не уверен. Находиться с Альберто рядом становилось невыносимо, и его разрывало от непонимания, от резкой смены эмоций и чувств. Ничего плохого не происходило, но внутреннее мерзкое колющее чувство шептало совершенно противоположное. И тут простым «Silencio Bruno» не отделаешься. И Лука сам, не замечая того, предпочитал одиночество или компанию Джулии. Становилось не так весело, не так интересно и не так увлекательно. Он погрузился в школьные материалы по самые жабры, не оставляя места для Альберто. Не было привычных авантюр и приключений. Была школьная программа, которая удивительно быстро становилась неинтересной и скучной. И Лука убеждал себя, что это вовсе не так, и перечитывал параграф снова, не улавливая сути в текстах. Альберто будто сам отошел на второстепенный план, сливаясь с обстановкой и серой массой, будто сам стал замечать свою ненужность, и отдалился. Лука ведь этого добивался? Ему должно быть спокойнее сейчас, без присутствия Альберто, — нет причин их задирать и навешивать выдуманные ярлыки одноклассникам. Но Пагуро тревожно каждый раз, когда он бегает глазами по классу и не находит друга рядом, когда оборачивается, чтобы увидеть его за спиной, но не находит; когда он по привычке тянет руку куда-то в сторону, в надежде наткнуться на теплую ладонь, которая обязательно сожмется в ответ, но ее там не оказывается. Альберто будто и не было рядом с ним никогда, будто остались лишь привычки и новоиспеченное чувство одиночества, но так будет лучше, — убеждает он себя каждый чертов раз, когда не находит Альберто рядом с собой. Скорфано старался найти этому логичное объяснение, но от правды легче ему не стало. Да и как вообще относиться к тому, что лучший друг стесняется твоей компании? Альберто старался говорить с Лукой, старался сильно не навязываться, старался не отдалять, но... «Лицемер», — звучало в мыслях из раза в раз, когда Лука сбегал от него на переменах, когда ускорял шаг и делал вид, что не замечает. Когда общался с ним дома, лучезарно улыбаясь, будто ничего и не происходит. Они даже перестали вместе ходить в школу. Лука просыпается первый, до будильника, и Альберто слышит копошение, слышит, как друг старается как можно тише открыть скрипучую дверь, чтобы не разбудить. Но потом Альберто сдался. Он вновь почувствовал себя третьим лишним, как в тот раз в Порто Россо, и это мерзкое чувство возникло с большей силой. Он не будет мешать Луке больше. Он не хочет терпеть предательства от дорогих ему людей, он просто уйдет первый, насколько бы тяжело это не казалось.***
Франко больше и не думал подходить к Луке. Этот мальчишка монстр, так чего лишний раз дергать? А вот друг того самого монстра отражается уже долгое время в памяти хулигана. Стоит ли попытаться поговорить? Может, и в этом есть своя выгода. Альберто не простой пацан. Франко заприметил, что Скорфано имеет свой внутренний стержень, в отличие от Пагуро: его так просто не сломать, он даст сдачи, если потребуется. Да, именно такие и интересуют Франко Белуччи. Поэтому он подхватывает свою сумку и, подойдя к одиноко сидящему Скорфано, кидает ее рядом, усаживаясь. — Ты не попутал берега? — вскидывая бровь, Альберто оглядывает рядом одноклассника. Что за покушение на территории? — Нет, — усмехаясь, парень закидывает руки за голову. — Ты не хочешь сегодня прогуляться? — Че? — вопросительно и одновременно осуждающе смотрит Скорфано, крепко сжимая в руке карандаш. — Так, отвали. — Ты не понял, — переводя взгляд на полное недоумения лицо, Франко как-то очень даже дружелюбно улыбается. — Просто поговорить, вместе потусить. Тебе не надоело каждый день просто приходить в школу и уходить той же дорогой? Держу пари, вы из дома потом не выходите до следующего утра, — говорит нарочно громко, чтобы слышали сидящие перед ними Джулия и Лука. Альберто раздумывает. Он не доверяет Белуччи, но и идти домой как-то не хочется. Лука его стал избегать, Джулии он вообще безразличен. Может, и правда стоит сегодня «нарушить правила»? Не дав никакого ответа вслух, Скорфано только коротко кивает, сводя брови и хмуро оглядывая за окном небо.***
Пусть этот хулиган казался сначала ужасным человеком, но, надо же, Джулия была права. Франко не такой уж плохой. Альберто стал проводить с ним все свое свободное время: его хоть где-то замечали, слушали, чему-то новому учили. Пьетро и Пио немного раздражали, но все-таки лучше, чем дома. Постепенно Скорфано стал зависим от своих же мыслей, он будто тонул, но не в океане... Он тонет в своих же чувствах. Они отдалились с Пагуро, отдалились с Марковальдо. Бруно больше не тревожит, да и не то уже все это. Будни в школе окончательно разделили друзей. По крайней мере, так кажется самому Алу.***
В какой-то момент Лука начинает беспокоиться сильнее. Тревожность больше не получается скрыть где-то внутри и не получается улыбнуться, глядя в глаза. Она выползает из самого сердца, накрывает волной, скрыться от нее некуда, и внутренний монстр начинает пожирать его изнутри. Лука тихо сглатывает. Он скучает по Альберто: по его безумным идеям, по их общим мечтам, по его глазам, горящим энтузиазмом. Внезапно той близости, что он так усердно старался избегать, не хватает. Альберто реже появляется на уроках и все чаще шатается возле Франко. Несколько раз Лука замечал друга в спортивной кофте Белуччи, и от этого возникало странное чувство внутри. Пагуро тревожит это все сильнее, чем он думал. Если Альберто с ним весело, то пусть, но прекращать общение из-за этого он желанием не горит. Лука намерен сделать шаг первый. Он осматривает класс, но друга в нем не находит, и выползает в коридор. Стены школы на редкость не многолюдны, но Скорфано среди одиноко блуждающих школьников он не наблюдает. Становится пусто и неприятно, Лука ежится, и ложное чувство облегчения ощущается где-то внутри, мерзкое и противоречивое, потому что он не должен это чувствовать. Он дергает головой, поправляет ворот слегка мятой рубашки и глядит в окно — пасмурно; утром небо было ясным, и солнце почти пекло, а сейчас тяжелые бурые тучи обещают дождь и шторм. От хмурого пейзажа, на удивление, становится легче, будто погода понимает, будто не один он чувствует себя паршиво, будто он совсем не одинок сейчас. Пагуро отводит взгляд от окна медленно, нехотя, и случайно задевает краем глаза Франко. Парень стоит в самом конце коридора возле окна, и читает какой-то учебник. Лука внимательно прищуривается, не обознался ли он? Франко занятия посещает не часто, а после их с Альберто внезапной близости так и вообще не попадается на глаза. Лука даже немного рад этому. Но он ни разу не слышал выговоров от учителей в адрес одноклассника, да и на уроках он отвечает всегда правильно и по теме. Может, Франко действительно не такой плохой, раз Альберто с ним сдружился? Может, Лука просто опять слушает Бруно, и стоит дать ему еще шанс? Все совершают ошибки, даже он сам. Альберто же простил его в Порто Россо, простил предательство, значит и Лука будет у него учиться. Мальчишка делает глубокий вдох и широкими шагами направляется к ничего не подозревающему парню. Может, если он быстрее подойдет, то точно не передумает? Хотя, если бы Белуччи был не плохим парнем, стал бы задирать просто так? После случая в фонтане парень Луку не трогал, только странные взгляды кидал иногда. А что насчет Альберто? Он и про него знает? Нет, Альберто слишком серьезен в этом; он всегда боялся быть отвергнутым и не понятым, не принятым, брошенным. Пагуро теребит рукава рубахи, кусает губу виновато и отводит взгляд. Он такой глупый! Пути назад нет. Франко, не убирая книгу, уже смотрит на него смешанным взглядом, будто неуверенным и хмурым, и сам он заметно напрягается, убирая одну руку куда-то в карман. Лука прочищает горло. — Сэр? — начинает неуверенно он, наблюдая, как Белуччи вскидывает бровь от такого «обзывательства» и щурится с подозрением, явно удивляясь. — Мне жаль, если я отвлекаю, но... — «Silencio Bruno, silencio Bruno, silencio Bruno», — тараторит в мыслях и жмурится. Разговаривать с Франко некомфортно, тот отставляет книгу на подоконнике и складывает ладони друг на друга, держа на уровне пояса. Смотрит, чуть приподняв подбородок, все еще напряженно. — Просто мой друг Альберто проводит много времени с Вами и я подумал, может, Вы знаете, где он сейчас находится? Маска напряжения и какого-то мелкого испуга превращается в недобрую ухмылку. Лука чувствует себя неуютно под внимательным хитрым взглядом и отворачивает голову, сто раз проклиная идею поговорить с одноклассником. Франко дергает ворот спортивной кофты и фыркает куда-то в сторону, поправляя рукой черные волнистые волосы, которые едва спадают на лоб. — Твой друг? — передразнивая, интересуется он, и скрещивает руки на груди. Лука неуверенно кивает и хмурится, когда слышит в ответ сиплый смех. — Sei un cazzone,² — выдыхает он, прикрывая рот ладонью и закатывая глаза. — Ты очень сильно обидел своего друга, — Белуччи выделяет последнее слово интонацией. Лука ощущает чувство вины сильнее прежнего. От него хочется спрятаться, скрыться и никогда не высовываться. Он действительно ужасный друг, раз оставил Альберто одного в уже который раз из-за собственной глупости. — Кто же знал, что у такой мелкой рыбешки акульи клыки, а? — одноклассник усмехается, доставая из кармана нож-бабочку, и как бы невзначай ловко играет с ним пальцами. — Я хочу извиниться перед ним, — твердо заявляет Лука, сжимая кулаки и делая решительный шаг вперед. Франко зажимает нож в руке удобнее. — Ma dai!³ — выбрасывает он внезапно громко, и Пагуро дергается от неожиданности. — Боюсь, твой друг не очень-то и хочет тебя видеть, — Франко неприятно тянет слова и опасно размахивает ножом, заставляя Луку напрячься и следить взглядом за чужой рукой. — Скорфано сделал вывод, что не водится с такими... как ты. Лука понимает, что Франко имеет в виду, но почему-то кажется, что он осуждает его за предательство. Так было бы правильнее. Он тихо выдыхает, опуская плечи. Нужно говорить осторожнее, если Франко захочет подраться, то рядом нет никого, кто бы смог заступиться. — Кстати, где твоя рыжеволосая подружка? — замечает одиночество собеседника Белуччи, выглядывая за его спину. Лука неуверенно пожимает плечами, надеясь просто уйти от разговора и от Франко, но тот продолжает свою речь. — В какой-то момент я даже подумал, что вы с Алом приняли верное решение стать нормальными, но, видимо, об этом беспокоился только он. Ты же предпочел плыть по течению. Знаешь, — Франко рассматривает его слишком внимательно, подставив пальцы к подбородку, — ты, наверное, чувствуешь себя одинокой рыбкой в океане, — он усмехается грустно, будто действительно сочувствует, но его глаза смотрят колко. — Так вот, un mio amico,⁴ — произносит парень, совсем не дружелюбно улыбаясь, и широко разводит руки в стороны, — так и есть. И в этом океане водится рыба побольше тебя, будь готов к этому, — звучит неожиданно серьезно и мрачно, и у Луки бегут неприятные холодные мурашки. Франко забирает свой учебник, накидывает капюшон на голову и уходит, толкая Пагуро в плечо и бросая на него угрожающий взгляд на прощанье.***
Ничем не отличающийся от других вечер, когда Альберто осматривает иссиня-черное небо, на котором постепенно начинают сиять звезды, словно маленькие крупицы драгоценных кристаллов. Из мыслей выводит прикосновение чужой руки к плечу. Скорфано вздрагивает, что не может не насмешить Франко. — Ты чего? — кидая содовую в руки Ала, интересуется Белуччи и садится рядом на пирс, свешивая с него ноги в воду. Альберто же отодвигается немного от края, боясь, что бьющиеся о берег волны попадут на него. — В чем подвох? — прямо уточняя, Альберто ставит баночку с газировкой около себя. — Ты же не идиот, зачем прикидываешься им? — Франко отмахивается, опускает взгляд на волны под ногами. — Нет тут никакого подвоха. Ты действительно забавный парень. У нас есть что-то общее, не думаешь? — Нет, — сказал, как отрезал рядом сидящий. — Мы с тобой рождены быть лидерами, стремимся к великому, желаем быть свободными. Могло бы показаться, что вот, хоть кто-то правда понимает Альберто и разделяет с ним общую цель, наконец его не предадут, не оставят, не будут игнорировать. Он нужен кому-то. — Марковальдо и Пагуро не ровня тебе, — продолжает Франко, прыгая в воду босыми ногами и шумно выдыхая от ощущения прохлады от волн. — Им суждено быть вместе, потому что только дураки держаться друг за друга. — Тогда и ты дурак. И я, — констатирует Скорфано, явно не радуясь такому разговору и таким речам со стороны нового друга. — Нет, мы именно гении. Тот же Лука, он же стал избегать тебя после моих шуток, — подбирая с песка какой-то камушек, Белуччи замахивается и кидает его куда-то вдаль, в море. — Думаешь, я слепой? Он сразу отстранился, сразу бросил тебя. Вмиг переключился на Джульетту. — Ты унижал его. И столкнул в фонтан, — начиная как-то уже рычать на одноклассника, Ал сжал руки в кулаки. — Не спорю. И что же? Он оказался вообще чудовищем. Тебе не было мерзко? В школу уже принимают всякий сброд, — Белуччи запрыгивает обратно на пирс, но вот Скорфано поднимается, оглядывает Франко и, убрав руки в карманы шорт, уходит. — Я что, не прав, Альберто? — Мне пора домой. Увидимся завтра, — раздраженно рыкает Ал и направляется к дому.***
Дверь открывается, Альберто молча входит в дом и проходит по коридору. Он презрительно осматривает сидящую парочку за столом на кухне и только тихо цокает языком. Лука вмиг тушуется, закрывает книги, а Джулия поднимает свои карие глаза на пришедшего товарища. — Ты зачастил с Франко, — подмечает девочка, но Альберто все равно. Он смотрит не на нее. Его взгляд прикован к Луке, что делает вид, будто занят чем-то важным. Ага, например держанием книги вверх ногами. — Переверни, — делает замечание Скорфано к Пагуро. — Я знаю, просто... с ним так весело, оказывается. Он правда не такой уж и плохой, — улыбаясь, парень рассказывает о шутках и всяких мелких похождениях с компанией Белуччи, стараясь выглядеть совершенно обычно. Он зевает, смотрит на часы на стене и хлопает ладонью по книге: — Не засиживайтесь, а то будете умнее меня, — подмигивая друзьям, Альберто уходит в комнату, вероятно, спать. Джулия не совсем понимает происходящее, но ей точно не нравится все, что творится между ними сейчас. — Я тоже тогда пойду спать, — потерев затылок, смеется Пагуро и потихоньку уже собирается свинтить с кухни. — Стоять, — останавливает его голос Джульетты. — Ты не хочешь рассказать Альберто насчет Франко? — уже более мягче спрашивает подруга. — О чем ты? Все прекрасно! Что насчет Франко? Альберто с ним весело, он же сказал! — Лука. Ты не доверяешь мне и Альберто? Почему ты не хочешь рассказать правду? Я знаю, что Франко тебе угрожал снова, я слышала, — подойдя к мальчишке, Джулия смотрит в виноватые карие глаза напротив и треплет кучерявые волосы Пагуро. — Я... не хочу, чтобы у вас были проблемы. Альберто так будет лучше, — все тише и тише говоря, Лука будто боится громких звуков. Или слов? Кому же тут правда лучше? Они совершенно отдалились. Все настолько ужасно, что пару раз Пагуро задумывался уехать обратно в Порто Россо. Неприятно видеть, как его друг даже не ужинает с ними, как он гуляет с задирами, что он вообще на их стороне. Джулия с этого момента решает для себя, что не оставит это просто так больше. Это не ее дело, но хватит уже мучить Луку. Почему он один несет на себе такой груз? Да и что это позволяет себе Альберто? Он просто игнорирует друзей, променяв их на каких-то напыщенных... петушков*. Они ехали в Геную такие веселые, жизнерадостные даже, у них было столько сияния в глазах, будто это предел их мечтаний. Так неужели все хорошие эмоции остались где-то там в поезде? Или вообще на побережье Порто Россо? Девочка не узнает своих друзей. Ей становится даже как-то совестно, ведь она столько обещала им обоим: и хороших одноклассников, и интересные предметы, и вообще сам город. А что в итоге? Разочаровала? Эти парни единственные, кто приняли ее такой, какая она есть, помогали друг другу всегда, и ей в том числе. Их разлучит какая-то школа? О, нет! Марковальдо так это не оставит, все! Она разберется. Не хочет Пагуро сам, ну и не надо. За дело берется гроза всех рыбок и Эрколе!***
Очередной обычный учебный день. Боже, Пагуро уже считает дни, когда это закончится. Горы домашек, контрольные, сами уроки... даже столовая уже не завлекает так, как в первые дни. Все цвета неожиданно померкли, будто вся жизнь состоит только из пасмурных и туманных будней. Скорфано нет рядом и это уже факт. Он иногда вообще не приходит на пару уроков, иногда разговаривает с одноклассниками, не замечая Луку, а иногда просто никого не видит вокруг. «Их» будто никогда и не существовало. Тот кубок они не выигрывали, и Альберто тогда не нес зонт, раскрыв всем свой секрет ради друга, они тогда не ссорились, не делали Веспу. Все будто было чьей-то чужой жизнью. Из раздумий выбивает школьный звонок и рука подруги, что подхватывает за собой. — Лука, предлагаю подождать вместе Альберто. Вам нужно поговорить насчет Франко, — упорно заявляет она. Луке ничего не остается, кроме как кивнуть. А что тут? Подруга все равно заставит. Вчера вечером она уже настаивала на этом, так что сопротивление тут бесполезно. Только они последовали тихонько за своим другом к кабинету психолога, как их останавливает учитель, с просьбой отнести классный журнал к педагогу. Джулия берет это на себя, ведь Лука еще не ориентируется в здании, а тут пройти нужно всего-то на этаж выше. Ну, ничего. — Лука, я быстро, — тараторит девочка и убегает в класс обратно. Что может случиться за пару минут? Ничего. Альберто уж точно не пять минут будет у синьоры Гатто. Пагуро только кивает в след подруге, опираясь на стену и ожидая. Настроение на удивление такое легкое, хорошее. Будто все проблемы исчезли за одну секунду. Только что он грузил себя воспоминаниями, а сейчас... Сейчас все прекрасно. Они поговорят, Альберто услышит, поймет, и все наладится. После разговора сходят в ту пекарню, купят по чашке клубничного чая, прихватят парочку зепполе и пойдут дружно домой. — Надо же, думал, что она вечно будет караулить тебя, — а вот и одна из проблем явилась. Франко неспешно подходит к Луке, соблюдая какую-то дистанцию, словно боится. — Франко... — мальчишка тихо бубнит себе под нос, старается смотреть упорно в глаза напротив, но получается с трудом. — Что тебе нужно? — Вы уже так мне надоели. У меня на Альберто есть планы, а ты и Марковальдо только мешаете, — толкая Пагуро ладонью в грудь, он заставляет того запнуться о свои же ботинки и упасть. — Альберто наш друг! — запинаясь и заикаясь, защищается Пагуро. Верно, они друзья. По крайней мере все еще. — Что за детская наивность? Монстры все такие тупые? Или ты просто особенный? — у Пагуро на глазах наворачиваются непрошенные слезы. — Вы сами бросили своего друга, — как-то даже дразня, Франко делает акцент на последнем слове. — Ему лучше с нами. В море полно рыбы, так что найди кого другого. Твоя слабость не нужна никому. — Silencio... Bruno... — все еще под нос говорит Пагуро, дрожа и поджимая губы. Он не заплачет, нет. Он сильный, хватит вечно подставлять под удар Джулию и Альберто. Они всегда его защищали, теперь и его очередь. — Что ты там опять бубнишь, а? — Silencio Bruno! — уже четче и громче повторяет Лука, поднимаясь и замахиваясь кулаком, да только его быстро перехватывает хулиган, вся уверенность и решимость улетучивается. — Бруно... Бруно. У чудиков это что, в крови? Вечно взываете какого-то главного чудилу! — посмеявшись, он вмиг переходит на более серьезный тон. — Еще раз увижу тебя рядом с Альберто, и вся школа узнает, что ты такое на самом деле, — с оскалом прошептав на ухо мальчику, Франко отталкивает того вновь к стене, натягивает улыбку и уходит, показывая на прощание средний палец.***
Альберто уже поднадоело ходить к этой женщине на чай. Скорфано ощущает, будто тратит время не на те вещи, в пустую. Так, конечно, только последнее время кажется, но все-таки. Остаться бы хоть еще ненадолго в том лете, когда его жизнь хоть немного обрела смысл в виде этого глупенького мальчишки с именем Лука. А ведь это имя буквально означает «свет». Этот самый послушный и нерешительный мальчик стал светом для Скорфано. Он вытащил его из тьмы. Как и сейчас уже третий раз произносит имя своего пациента синьора Оливия. — Альберто, все хорошо? — щелкая перед лицом парня, она с тревогой всматривается в его глаза. — Да, я просто... не выспался, — неуверенно и немного помедлив отвечает Альберто, заглядывая в свою чашку. Вот бы в ней увидеть что-то кроме плавающих чаинок. Например, ту улыбку Пагуро, когда они собирали вместе из всякого мусора мотороллер. — Вернемся к нашему разговору, mio caro.⁵ Ты явно сейчас думаешь не о том, что происходит вокруг. Снова Бруно? — стреляет наугад психолог, ища причину растерянности подростка сегодня. — Ты мне так и не рассказал, почему именно Бруно. — Как и Вы мне о том, почему именно Жозефинна, — уклончиво отвечает Ал. — Ох, это. A causa del mio gatto,⁶ — бодро отзывается женщина, прикладывая ладонь к щеке и погружаясь в какие-то свои приятные воспоминания. Альберто это действительно заставляет улыбнуться. — Она такая пушистая и милая. Иногда ради нее и живу, это мой личный психолог, можно сказать! Погладишь ее мягкую шерстку и как-то на душе легче. Так, — поправив волосы, женщина возвращается к изначальной теме разговора. — почему Бруно? — Я такого даже друзьям не говорил... Скорфано вмиг мрачнеет, опускает глаза и отставляет кружку. Неприятные воспоминания вновь нужно открыть и пролистать, словно содрать только зажившую рану. А может, она и не заживала? Он только приложил к ней пластырь, игнорируя ее существование и пытаясь сделать вид, что ничего нет. Мужчина торопливыми шагами обходит весь полуразрушенный маяк, собирая в сумку различные вещи: от одежды до тех же столовых приборов. За ним бегает кудрявый мальчишка, упрашивая отца остаться. На глазах ребенка слезы, он буквально хватает за края одежды взрослого и извиняется. Не знает за что, он просто извиняется и умоляет не покидать его. На кучерявую макушку ложится большая отцовская ладонь, мягко поглаживая и будто успокаивая. — Почему я не могу пойти с тобой? — задает очередной вопрос ребенок. Но отец игнорирует, — не хочет отвечать. А что он скажет? Детям не понять, куда вечно торопятся взрослые, и какие у них есть дела. К сожалению, пара зеленых больших глаз, наблюдая за каждым шагом, требует ответа. И его придется дать. — Я не надолго, Альберто, — ласково произносит мужчина, возвращаясь к своей сумке и продолжая засовывать в нее какую-то шляпу. — Присмотришь пока за домом, — он приобнимает мальчика за плечо, подводя к краю, откуда виден весь Порто Россо. — А как вернусь, то обязательно сходим в город. — Обещаешь? — как-то по-детски и шуточно дуясь, спрашивает Альберто. — Обещаю. Но сначала мне нужно... уйти, — видно, что мужчина устал, но несмотря на это, он настроен решительно покинуть остров. — Ты же уже взрослый. Вон, какой сильный. Справишься. Но смотри, не суй все, что попало в рот! И не прыгай больше с обрыва! — Да-да, — протягивает мальчик и отводит взгляд на сияющий портовый городок вдали. Вместе с грохотом грома разрывалось не только небо от блеска молнии, но и сердце Альберто. Что значит "не надолго"? Какой это промежуток времени? Неделя? Или месяц? Он не знает. Он всегда был шумным и непослушным ребенком, так может отцу просто надоело? В голове эхом звучат одни и те же фразы: «Альберто, не лезь! Альберто, подожди! Альберто... Альберто... Альберто!». — Отстань от меня! Тебя нет! Ты всего лишь голос! Тебя никогда и не было! — кричит, не сдерживая слез, Скорфано. — Ты всегда был только в моей голове! Уйди и из нее! Заткнись... Бруно, — крик переходит на шепот, голос осип, нет сил сопротивляться. Если отца нет рядом, то кто запретил придумать его для себя? Голос не утихает, как не проси, его можно только перекричать, действуя. Он больше не будет слушать никого. Раз обещание с одной стороны нарушено, то и нет смысла соблюдать его со второй. Скорфано выходит из кабинета мрачнее обычного, закрывает за собой дверь и еще какое-то время смотрит в стену перед собой. Он никогда настолько не копался в своем прошлом, не погружался так далеко. Признаться, он даже забыл очертания лица своего же отца. Называет его Бруно, пытаясь хоть как-то заглушить боль того мальчишки, который остался совершенно один на острове, не зная, что делать дальше. Он все это время поступал неправильно, слишком резко реагировал на всех, и сейчас отдалился от Луки, как когда-то от него самого отдалился родной отец. А может, отец когда-то так же променял Альберто на кого-то другого, как сейчас он сам променял лучшего друга на Франко? Из-за проблем и нежелания их решать? Качнув головой, Скорфано отказывается принимать это за правду. Верно, он не променял Луку. Это Лука променял его на Джулию, слился с толпой и растворился где-то в ней.****
Джулия щелкает ручкой, задумчиво мыкает и чешет затылок, пытаясь понять, как решить пример из домашнего задания. Рядом сидит Лука, что просто встревоженно оглядывается на каждый шорох за окном: будь то ветер, то листья, то просто соседский кот. Мальчик опускает взгляд на сочинение, что уже начал писать. Почерк неровный, но он хоть старается, да и некоторые слова с ошибками, пусть Джулия и помогает. Сейчас он заступорился на моменте, где нужно вписать аргументы из произведения, что сегодня они читали в классе. — А у тебя книга «Божеская комедия»? — Лука осматривает свой рюкзак. Точно, он же занимался по одной книге с Альберто, потому что тот свою где-то уже посеял. — «Божественная комедия» называется, Лука, — поправляет девочка своего друга. — Нет, я ее оставила в шкафчике в школе. А что? — Мне нужно написать парочку аргументов... — задумчиво произносит Пагуро, не зная, что ему делать. — Альберто же таскал ее весь день, у него и возьми, — пожимая плечами, Марковальдо вновь утыкается в решение какого-то биквадратного уравнения. — Но... копаться в чужих вещах нехорошо. Он придет, и я попрошу, — Лука отодвигает листочек своих летописей и достает астрономию, но вот Джульетта тяжело вздыхает, подскакивает и громкими, даже раздраженными шагами, уходит в комнату парней, возвращается с рюкзаком Скорфано и начинает копаться в нем, ища нужное произведение. — Пока он вернется — семь раз домашку закончим! — ругается Джулия. — Вот же она, — девочка достает книгу и подает ее Луке, но вот вместе с поэмой из рюкзака выпадает какая-то бумажка, небрежно сложенная, мятая и слегка уже рваная. Джулия раскрывает ее из любопытства и с каждым прочитанным на этом клочке словом замирает: глаза округляются, а сказать просто и нечего. «Настоятельно рекомендовано посещение школьного психолога раз в неделю по средам или четвергам для когнетивной терапии...». Глаза бегут по строкам дальше. Марковальдо показывает справку другу, но тот даже не понимает, о чем в ней идет речь. — У Альберто действительно проблемы, — заключает для себя Джульетта и убирает бумажку обратно в рюкзак. — Это так серьезно? — с беспокойством опрашивает Лука, отложив книгу и начиная теребить край домашней футболки. — Конечно! Это объясняет многое... вроде как, — девочка и подумать не могла, что с их другом не так. Неужели после драки сочли его невменяемым? Или это из-за Бруно? А ведь они в поезде говорили про «голос в голове». — Но, эй, теперь мы знаем, куда он ходит после уроков. И можем ему помочь. Я спрошу завтра у синьоры Оливии, что мы можем сделать. Пока лучше не говорить, что мы знаем и... давай-ка закончим твое сочинение!