***
Лука безучастно, с какой-то даже тоской ковыряет вилкой спагетти, подпирая второй рукой щеку. Перерыв на обед в школе и так большой, так теперь он кажется еще больше. Без Альберто. Вкус этой лапши уже приелся, Пагуро даже не уверен, что голоден, в отличие от своих друзей, что сидят за этим же столиком напротив. Франко ставит поднос, поправляет рукава кофты и о чем-то уже беседует с Джулией. О чем — Луке не интересно. Прошел месяц, как он узнал, что чувствует к нему Скорфано. Целый месяц, чтобы подумать, сделать вывод и принять какое-то решение, но вместо этого — они оба сделали вид, что ничего не знают и ничего не происходит. — В общем, Пио как всегда, — в завершении своей истории кивает Франко, отпивая какой-то коктейль из стаканчика. Вероятно, снова что-то протеиновое или белковое. — И они не злы на тебя за твой день рождения? Буквально, hai sbattuto la porta перед ними,¹ — Джулия запихивает за щеку накрученную на вилку вермишель. — Они все понимают, я им рассказал. И, в конце концов, я там спал с одной знакомой девушкой, sai cosa intendo,² — играет бровями брюнет, в шутку подчеркивая двойной смысл своих слов. Джулия молчит пару секунд, кладет в тарелку столовый прибор и, замахнувшись, прописывает Белуччи хороший и такой звонкий подзатыльник, от чего даже Лука вздрогнул, обратив внимание на товарищей. — Да мы буквально спали! Ты... — но парень затихает, замечая разгневанный взгляд карих глаз со стороны Марковальдо. Лучше ему сейчас просто молчать. — Джулия, Франко, — прерывает разборки одноклассников Пагуро, решительно оглядывая каждого. — А что такое любовь? Я имею в виду, не ту, что испытывают к членам семьи! — Ты про Альберто? — догадывается Марковальдо, кладя свою руку поверх ладони Луки. — Да. Я не понимаю. Есть же любовь к друзьям, а есть... — Лука ищет слова в голове, водит взглядом по столу, пытается понять, как сказать лучше. — Qualcosa di più di questo,³ — Белуччи договаривает за Пагуро, скрещивает руки и упирается ими в стол, внимательнее слушая одноклассника. — Может быть, я не знаю! Вдруг моя... любовь к Альберто — это всего лишь часть дружбы? Что такое вообще любовь..? — Любовь — это и правда часть дружбы. Это тоже особая привязанность к человеку, желание заботиться о нем, помогать во всем, — Марковальдо и сама погрузилась в раздумья. Она ранее о таком не думала, а уж тем более никому не объясняла. — Ни один человек не скажет тебе на словах, что такое любовь. Это чувства, а не просто буквы, сложенные в красивые предложения. Ты можешь увидеть во многих книгах, что любовь — это нечто возвышенное, что окрыляет. Но даже такое описание не даст тебе точного понимания всего. В дружбе и влюбленности правда есть что-то общее: самоотверженность, какое-то желание помогать, поддерживать. Не удивительно, что тебе тяжело разобраться, — Белуччи поправляет волосы рукой, тяжело выдыхая. — Diamine.⁴ Если ты сомневаешься, то подожди еще. У дружбы нет срока годности, как и любви. Quando è alta la passione d’amore, è bassa la ragione.⁵ — Но я даже не знаю, насколько я люблю! — Пагуро возмущенно взмахивает руками, резко кладет голову на стол, почти ударяясь ею, и измученно стонет. Друзья переглядываются между собой, явно не ожидая такой реакции. Спокойного и уверенного в себе Луку подменили, это просто факт. — Лука, ты больше всех тревожишься за состояние Альберто, ты ради него идешь на многое. Вспомни про то, как ты один преодолел столько трудностей на Кубке Порто Россо! — Марковальдо пересаживается к Пагуро, наклоняется и пытается заглянуть в карие глаза мальчишки. — Ты без всяких сомнений рисковал собой ради счастья Ала. — Друзья так и поступают, — бубнит в стол Лука, не поднимая голову. — Ok, hai ragione...⁶ — Альберто ради тебя бросил мне вызов. Дважды. Отхватил он прилично, конечно, но он защищал тебя, — Белуччи скучающе крутит вилку в руке, рассматривая ее и начиная припоминать все события, чтобы просто помочь Луке разобраться в себе. — Друзья так тоже делают, — Пагуро упирается уже подбородком, поднимая глаза на сидящего напротив Франко. — Вот заладил! Друзья, друзья! Знаешь, друзья не строят общих планов на будущее, не тратят свое свободное время только друг на друга! А еще друзья не зависимы друг от друга! — парень закатывает глаза, сдувает со лба челку и замечает, как Лука и Джулия смотрят на него, широко раскрыв глаза. — Что? — Ты нашел эту грань, где заканчивается дружба и начинает любовь, — кивает девочка, скрестив руки. — Значит, вы любите друг друга? — неожиданно спрашивает Пагуро, бегая глазами от Марковальдо к Белуччи. — НЕТ! — одновременно и резко отвечают оба друга, подскакивая из-за стола и ударяя по нему руками. Уж точно синхронизировались. Лука даже вжал голову в плечи, зажмурившись, а все остальные ученики обернулись на неожиданный крик. — Мы о тебе и Берто, — прокашливается в кулак Франко, садясь на место и допивая свой коктейль. — Просто уже действуй. Конечно, я ожидал первых шагов от Скорфано... Пагуро неловко как-то улыбается, но со всей благодарностью и уважением. Он и правда умеет находить хороших людей, пусть его не все принимают, пусть пришлось для этого пройти через огонь. Оно того стоит. Краем глаза Лука замечает, как к их столу надвигаются две фигуры — тоже одноклассники. Они и раньше проявляли какой-то интерес к новеньким в лицах Скорфано и Пагуро, но не так активно, как это проявлялось у хулиганского трио. Два мальчика подходят и встают прямо около стола, мнутся и топчутся на месте, будто собираясь с силами, чтобы что-то сказать. Сначала кажется, что боятся они именно Луку, но на самом деле все дело в Белуччи. Может, он и является другом для этой троицы аутсайдеров, но это не значит, что ко всем в школе он будет добр и ласков. Он все еще поддерживает репутацию идеального ученика и самого лучшего в этом здании парня. Франко игнорирует парней, делая вид, что ему вообще до лампочки, что тут происходит. Не будет же Белуччи теперь мешать другим общаться с Лукой и Джулией? — Джулия, Лука, вы не хотите после уроков сходить в кино? Там премьера одного классного боевика будет, — посылает к черту на куличики свой страх Луиджи, ну, тот, что со светлыми уложенными волосами и карими глазами. — Правда, начало сеанса в пять часов, но мы до фильма можем сходить в парк, ну, тот, где вилла Дураццо-Паллавичини, — заикается второй, Паоло, с темными волнистыми волосами. — На завтра домашки не так много, можно и отдохнуть. Лука, что думаешь? — Марковальдо пихает локтем друга, пока тот ошарашенно смотрит на одноклассников. — Было бы здорово! Стой, а как же Альберто? Мы же без него не пойдем? — Альберто эволюционировал в кабачок, — Джулия фыркает себе под нос, а Франко, услышав такую фразу, вообще чуть не подавился своим чудо-напитком, пытаясь сдержать смех. — Это как? — Пагуро непонимающе хлопает глазами. — Он пытается оставить свой след в жизни матраса в виде вмятины от своего тела! Тем более, кто не учится — тот и не смотрит кино! — Марковальдо гордо кивает сама себе головой, хмыкая. Спорить с подругой не имело никакого смысла, поэтому, с тяжелым вздохом, но Пагуро соглашается на развлечения после уроков. Первое время было трудновато без Альберто. Лука оглядывался и постоянно выискивал где-то в толпе друга, нервно смеялся, отвлекался от диалогов и забывал даже темы, на которые они говорили, но ближе к началу сеанса совесть перестала скоблить сердце. Он не должен зависеть от Скорфано, не должен бояться проводить весело время без него. Нет, он боится не этого, если подумать. Он боится, что они ничего не сказали их другу. Дружба всегда держится на доверии и верности, так, выходит, они снова бросили Ала в стороне, снова отвернулись от него? Встают на те же самые грабли!***
Щелчок двери раздается сейчас особенно громко, когда на дворе вечер, а в доме стоит относительная тишина. Пагуро и Марковальдо сразу приносят с собой с улицы не только холодные порывы ветра, но и шум, что создают своим громким смехом и бурными обсуждениями такого насыщенного дня. Альберто не упускает возможность, чтобы посмотреть на эту картину: два его друга вновь веселятся и без него! Ставя одну руку в правый бок, пока левой стороной он опирается на стену в коридоре, Ал как-то даже ревниво оглядывает товарищей. — А когда там резко выпрыгнул монстр! Я даже вздрогнул! — не успевая перевести дух, тараторит Лука и параллельно снимает с себя куртку. — Где вы были? — перебивает, словно гром в ясную и тихую погоду, голос Скорфано. — Уроки до трех, а на дворе уже... явно больше. — Альберто, — неловко переводит карие глаза второй мальчишка. — Мы просто решили прогуляться после школы. Нас позвали друзья. — А, прогуляться, — понимающе кивает Ал и поднимает обе руки вверх, мол, все ясно, дальше можете не продолжать. — Хорошо, теперь я спокоен, — нет, не спокоен, интонация это уж точно выдает, несмотря на нейтральное выражение лица парня. — Santa mozzarella... из этого не делай только конфликт, — Джулия вешает свою куртку и, хватая рюкзак, проходит мимо Скорфано. — Только больше убеждаюсь, что я лишний в вашей прекрасной компании, — обладатель зеленых глаз пожимает плечами и уже собирается вернуться в комнату, но его останавливает уверенный голос друга. — Но ты же тоже гулял с Франко, не предупреждая нас. Это... как-то эгоистично уже, — Лука боялся это говорить, но выбора нет. Он должен отстоять свои права, права Джулии. Они не обязаны вечно кружить вокруг Альберто. — Потому что ты сторонился меня. Мне нужно было остаться снова в одиночестве, как на острове? Ожидать, когда же кое-какая рыбка решит показать свои плавники и вылезти на берег? Когда она перестанет бояться? — Ragazzi, а ну, успокойтесь. Хватит с вас ссор, — девочка встает между парнями и разводит руки по обе стороны, пытаясь предотвратить необдуманные действия своих друзей. — Джулия, не лезь, — Пагуро отводит подругу за плечи в сторону и подходит вплотную к Альберто, заглядывая в изумрудные глаза. — Ты меня обвиняешь в том, что ты был на острове один? — Что? Лука, нет! Я говорю о том, что не готов больше оставаться в одиночестве. Ты отвернулся от меня тогда! Я должен был молча наблюдать и ждать? — Не прикидывайся, что это было вынужденной мерой, Альберто. — Что ты вообще знаешь о моем времяпровождении? О том, что это вообще было? — Как и ты не знаешь, — Пагуро хмурится, он злится на Альберто. — Ты не один, прошу заметить. Вокруг тебя всегда есть кто-то. Даже Джулия. — Но ты отказался идти в школу, нас позвали в кино. Будь ты рядом, то пошел бы тоже, — постепенно, в голову Пагуро приходит некое осознание всего происходящего. Он все это время так много размышлял о своих чувствах, о любви, но игнорировал то, что Альберто буквально сваливает на него груз ответственности за свои ошибки, за свое прошлое. Может, не специально, но все же. — Вообще, Альберто, это моя жизнь. Почему я не могу проводить ее так, как мне хочется и с кем мне хочется? Я не обязан делить ее только с тобой. — Не обязан, но все просто повторяется. Как в Порто Россо. Я для вас стал призраком, вам было все равно. — Ты преувеличиваешь, — мальчик качает головой, делает глубокий, тяжелый вздох. Все ясно. Он весь день корил себя, что не позвал с собой Альберто, весь день мучился от угрызения совести, но что такого в том, что он веселился без одного из друзей? — Перекладывай вину на кого-то другого. С меня достаточно, — Лука развязывает алую ленту, завязанную в бантик на шее, обходит Альберто и, пройдя пару метров, скрывается за дверью их комнаты. — Ты не можешь запретить ему дружить с кем-то, кроме тебя. Он не вставал между тобой и Белуччи, терпел все ваши выходки, а тебе трудно просто понять, что мир не вертится вокруг Альберто Скорфано? — Джулия разочарованно глядит на друга, потирает уже порядком уставшие глаза и проходит к своей комнате. — Я знаю, ты боишься его потерять и отпустить. Так ты и потеряешь, если не отпустишь. Ты не можешь решать все за него, и это Луке решать, с кем и когда проводить время. Альберто действительно сейчас послал здравый смысл, выкинул его, по факту, в мусорку. Все это время он манипулировал друзьями, заставляя их чувствовать вину. Он осознает только сейчас, что это неправильно, только после того, как ему прямо высказали в лицо свое недовольство. Но где же это все было раньше? Скорфано не будет теперь тянуть резину, он просто сделает, что должен, поступит правильно хоть раз и без толчка со стороны кого-то. Дверь скрипит, позади Лука слышит неуверенные шаги, но оборачиваться и не думает, сразу знает, что это Альберто. Перелистывая страничку учебника, Пагуро безэмоционально вчитывается в различные термины, факты, игнорируя друга. — Лука, прости, знаю, я перегнул, — выпаливает Скорфано, перебивая наконец секундную стрелку часов, которая тикала так громко, что приглушала все мысли в голове парня. — Эй, я только рад, что у тебя появились новые друзья, — в ответ Ал слышит всю ту же бегущую вперед стрелку. Пагуро не хочет разговаривать, уж точно не сейчас, не в эту секунду, не в этой комнате и не с этим человеко-монстром. — Так и будешь молчать? — разводит руками Альберто. В ответ тишина. И все та же секундная стрелка. — Знаешь, и ладно. Как понадоблюсь в твоей жизни, ты это, зови, — залезает на свой ярус, шуршит одеялом и укутывается с головой юноша. Шумно выдыхая, Лука ведет руками по лбу, переходит на волосы и уводит их на затылок. Голова гудит и болит от всего! Он поступал не лучше в прошлом, поступает не лучше сейчас, но, кракен тебя дери, он тоже живой и тоже может на что-то обижаться! Вот и кубок для Ала, и победа, и Веспа, да все к его ногам! Бесспорно, Скорфано продал свою мечту ради мечты Луки, но что теперь за требования, будто Пагуро ему должен пожизненно за это? Утром в школе все было как и всегда. Альберто, правда, даже на завтрак не выходил. Он обещал не мельтешить в жизни Пагуро, пока не будет на то необходимости. Луке не стыдно, вообще ничуть. Учителя интересуются, где Скорфано, но Пагуро не реагирует. Он читает книги или что-то пишет, оставляя всю ответственность за происходящее на того, кто это и устроил. Они не дети, Альберто и сам за себя ответить потом может. В конце концов, Лука не брал на себя обязанности отчитываться всем, что происходит и почему его друг не притащил свой хвост на уроки. — Ну, и как обстоят дела? — на перемене после двух первых уроков подходит Белуччи. — Начал уже действовать, вы целовались? — играет бровями, натягивая на лице хитрую ухмылку и обращаясь к Пагуро. — Они поссорились. Снова, — разочаровывает Марковальдо, стоя у стены и отпивая сок из трубочки. — Дай угадаю. По вине Альберто? — Франко теряет былой энтузиазм, встает рядом с Джулией и ждет подтверждение своей догадки. — Да ты у нас телепат, — девочка закатывает глаза. — Всегда в таких моментах виноват Альберто. Если вы подумаете, что нет, то подумайте еще раз, — на это гениальное умозаключения обращает внимание Пагуро, даже не сразу понимая, о чем речь. — В любом конфликте виновато то количество человек, которое приняло в нем участие. В нашем случае, виноваты мы оба. И я знаю, как исправить это, — Лука начинает ходить кругами, приставив палец к подбородку и размышляя. — Тем более... Альберто уже сделал первый шаг на встречу к примирению. — Так он что-то тебе говорил? — Джулия удивленно приподнимает одну бровь, и ее взгляд выражает полное недоверие к сказанному со стороны друга. — Он извинился. А я ничего не ответил. — И какой план? Ответишь ему? Можешь в письме, отправить его еще голубем, — подшучивает Франко, но тут же за свой длинный язык огребает. Пора уже запомнить, что нельзя стоять в такие моменты рядом с Марковальдо, а то ее ладонь магнитится к затылку брюнета сама собой.***
Солнечные лучи назойливо пробиваются сквозь занавески, так и норовя попасть в зеленные задумчивые глаза и ослепить, не давая закончить еще один рисунок с красным мотороллером. Альберто хмурится и кусает кончик языка, выбирая другой пестрый мелок и закрашивая свой очередной шедевр. Он явно торопится, будто листок и мелки сейчас выхватят у него из рук, но все равно усердно старается, но выходит за контуры, и рисунок получается неаккуратным и хаотичным. Несмотря ни на что, Альберто рассматривает свое творение с гордостью и восхищением, возвышая листок в руке. И снова щурится из-за солнечных зайчиков. Парень опускает рисунок и все же глядит в открытое настежь окно; на улице нехарактерно для времени года тепло, и пахнет так, будто воздух впитал в себя солнечные лучи. Легкий ветер развивает хлопковые занавески и пробирается в комнату, поддувая кучерявые пушистые волосы и кривоватый рисунок, что стремится улететь в свободное странствие вместе с воздушными порывами и листопадом. Скорфано завороженно смотрит в чистое голубое небо несколько мгновений, пока вновь не ощущает тяжесть в груди, — будто что-то хочет вырваться и больше не беспокоить его своим присутствием, но не может. Альберто сжимает ладонь, поджимая губы, отчего листок в его пальцах мнется, оставляя на Веспе кривые полосы сгиба. Одному дома и в самом деле скучно и тоскливо, но, Альберто уверяет сам себя, намного лучше, чем в школе, — в месте, где не признают его индивидуальность, и он даже не про свой рыбий облик сейчас, это так абсурдно! Почему он должен терпеть все эти чувства из-за одного провала? Он не хуже других, так почему плохая отметка за тест словно клеймит душу только у него? Не сдерживая такого потока несправедливости, Скорфано со вздохом плюхается назад на кровать. Поток смутных мыслей прерывает тихий скрип двери и мягкие шаги. Парень поворачивает голову, замечая в дверях маму Джулии, что облокачивается о косяк двери и смотрит на него, снисходительно улыбаясь. — Я испекла рыбный пирог, — сообщает женщина, проходя внутрь солнечной комнаты и садится на краешек кровати. Матрас продавливается, и Альберто невольно сползает под прогибом. Он ничего не имеет против синьоры, она всегда понимающе относится к ним, принимает как родных, но сейчас он бы предпочел одиночество или компанию из самобичевания. А ведь он даже не знает, на что злится больше: на собственную бесполезность или на чувство обиды. Да, он обижен на Луку, пусть и вовсе не хочется этого признавать. Альберто думает, что он слишком хорош для обиды, но собственные чувства не обманешь, и он неконтролируемо краснеет от стыда перед самим собой. — По какому поводу? — буркает он, стараясь не звучать слишком грубо и недовольно перед женщиной, и отводит себя от неприятных ощущений. Женщина тихо хихикает в ладонь и треплет парня по кучерявой голове. — Разве нужен повод, чтобы радовать себя? Я люблю готовить. И пироги я тоже люблю, — открыто улыбается она, наблюдая мимолетный смешок ребенка. — Хочу разделить пирог в твоей компании, caro, может, мне удастся приподнять твое настроение. Женщина поднимается с кровати и осматривает какое-то время яркие рисунки с мотороллером. Заинтересованно улыбнувшись, она неторопливо подходит к двери, напоследок оглядывается, как бы зовя парня за собой, но тот, грустно безысходно вздохнув, мотает головой. — Боюсь, мне сейчас не до пирогов, синьора, — грустно сообщает парень и чешет кудрявый затылок. — Я могу позже съесть его один. — Chi mangia solo crepa solo,⁷ — качает снисходительно она головой, прикрыв глаза. — Идем, Альберто, обещаю, я покажу тебе кое-что после чашки чая с пирогом. И парню ничего не остается, кроме как поджать губы и слезть с кровати. Он вообще-то не так уж и против. К тому же, за тягучими рассуждениями совсем не замечаешь, как урчит в животе от голода. Выйдя в коридор, Альберто сразу учуял приятный запах свежей выпечки и тонкий аромат ягодного чая. День казался на удивление спокойным, пусть и внутри него бушевали эмоции несколько минут назад. Тюль блестит под лучами золотого солнца, добавляя в кухню света и уюта. Хочется глубоко вдохнуть и улыбнуться, забыв обо всех бедах на свете. Он садится за стол, где уже остывают аппетитный кусок пирога и маняще пахнущий чай. Альберто, блеснув глазами, любуются едой секунду, и в следующую поспешно откусывает большой кусок. — Офень фкуфно! — мычит он с забитым ртом и уверяюще кивает, глядя на женщину широко раскрытыми глазами. Она довольно усмехается, по-доброму, и присаживается напротив, подув на свою чашку с чаем и сделав маленький глоточек. — Не торопись, Альберто, пирог от тебя никуда не уплывет, — хихикает она, отламывая вилкой небольшой кусочек. Альберто что-то угукает в ответ и откусывает, сколько в рот влезет. Женщина улыбается как-то задумчиво, глядя на дно своей чашки, где неторопливо плавают крохотные чаинки. — Вы о чем-то задумались? — спрашивает парень, прожевав и проглотив еду, замечая ее потухший взгляд. Синьора поднимает карие — почти бордовые, — глаза на Альберто и подпирает рукой щеку. — Я думала о твоих рисунках Веспы. Это твоя мечта? Парень важно распрямляет плечи и прикрывает глаза. — Почти, — он вскидывает театрально рукой и широко улыбается. — Свобода. Вот, о чем я мечтаю. Женщина тихо смеется, находя это очаровательным и вновь делает маленький глоток чая. — В этом вы с Лукой так похожи, — выдыхает она будто мечтательно и ностальгически. Альберто резко перестает жевать и неопределенно хмурится, отвлекаясь от пирога. Он моргает несколько раз, раздумывая над чужими словам и непонимающе поглядывает на синьору, что отвела глаза в окно, непринужденно рассматривая голубое чистое небо. Настроение словно по щелчку пальцев становится тяжелым и серьезным, и от прежней легкости ничего не остается. Альберто задумывается. Вновь вспоминает их небольшой конфликт, неразрешенные, но очевидные чувства. Он думает, что они с Лукой совсем разные, и что мечты его изменились с самого первого рассказа Джулии о школе: Пагуро перестала интересовать свобода и Веспа, перестал интересовать сам Альберто, он будто искал чужую мечту, чтобы после отречься от нее. Скорфано думал, что друг отречется и от него, забудет насовсем, будто Альберто никогда и не существовало вовсе. Такое уже было, такое может произойти снова, и Ал не знает, может ли он так рисковать? Может ли он вновь почувствовать себя уязвимым? — Это неправда, — резко буркает он тяжелым голосом и хмурится сильнее. Женщина направляет взгляд на его недовольное лицо и вскидывает бровь. — Разве? — с любопытством интересуется она, вынуждая парня сжать плотно зубы и дергано кивнуть. — Он мечтает о знаниях, — отмахивается Скорфано небрежно и закатывает глаза. — Я точно знаю. Он хотел этого с самого начала, может, думал, что мечтает о другом, но в итоге я опять чувству себя.. лишним, — признается парень, опуская плечи. Из громкой и возбужденной речи остается лишь подавленность и чувство одиночества. Когда Альберто рассказал об этом вслух, стало будто немного легче, но тяжелое чувство, будто что-то давит на грудь, так и не прошло. — Chi vive nel passato, muore disperat,⁸ — вздыхает мама Джулии, качая головой. Она пододвигает свой стул к парню, и осторожно кладет ладонь ему на плечо, заботливо заглядывая в глаза. — Я думаю, он просто хотел свободу выбора, Альберто. Он хотел сам решить, что ему делать со своей жизнью, и я рада, что именно ты помог ему определиться и прочувствовать это. Просто не лишай его того, что ты ему дал. Не лишай его свободы, о которой ты так мечтаешь.***
План, который какое-то время продумывал Лука, сначала кажется банальным, ненадежным, наивным. И это лишь на первый взгляд. Если вы не знаете Альберто, то такие действия со стороны Пагуро для вас будут слишком тупыми и необдуманными, но ведь он не первый день общается со Скорфано и он более чем уверен, что его хитроумная идея сработает. Пришлось ночью готовиться, сделать несколько вариантов и изучить буквально всю тему из домашнего задания так, что от зубов отскакивать будут мало ли условия каждой задачи, так еще и термины. Вот, как и в любое другое утро, противный будильник, сонное ворчание и сборы на занятие. Ал не изменяет себе и продолжает, завернувшись в гусеничку в одеяле, лежать, смотря в стену и тяжело и недовольно пыхтя. Лука и не будет разговаривать, он лишь как обычно скажет «Доброе утро!» и убежит на кухню. Одно отличие — собранный и организованный Пагуро забывает на столе тетрадь с домашней работой, что кропотливо выполнял до глубокой ночи. Уж Альберто это знает, он не мог спать от яркого света настольной лампы. Топот в коридоре, разговоры друзей за дверью, вперемешку с ласковыми и добрыми пожеланиями на день от женщины, а потом хлопок двери. Тишина. Синьора заглядывает в комнату и по-доброму улыбается. — Альберто, ты будешь завтракать? — уточняет женщина и, получая какое-то хриплое согласие из-под одеяла со второго яруса, удаляется обратно на кухоньку, чтобы заварить для юноши чай. Сползать с кровати Альберто надумал спустя минуту пятнадцать, а может и двадцать, после того, как ушли его друзья. Он пытался раньше считать по секундной стрелке, отбивающей какой-то свой неясный ритм, но всегда одинаковый. И сдался, как насчитал минуты три. Вытягивая руки вверх, парень зевает, сонно жмурится, майка задирается от потягивания, оголяя живот, но вот она возвращается на свое место, как только Скорфано расслабленно опускает руки. Его зеленые глаза цепляются сначала за солнечную погоду за окном, а после пробегают по комнате и замечают на столе аккуратно отложенную тетрадь. Сведя брови к переносице и пройдя к столу, Ал берет тетрадь в руки и листает ее. Секунда и мальчишка уже натягивает на себя школьную форму, ругается себе под нос и в спешке завязывает криво ленту на шее. Как Лука мог оставить свое же домашнее задание? Неважно! Важно сейчас отнести ему его, ведь меньшее, чего хочет в этой жизни Альберто — это провала Луки. А ведь по математике у них очень строгий учитель и если он не увидит решение задач — пиши пропало. Выбегая в коридор и натягивая кеды, Альберто закидывает на плечо рюкзак, в который кинул нужную его другу тетрадь. Он успеет, донесет и вернется домой, математика все равно через урок только. — Ты все же пойдешь сегодня в школу? — женщина выглядывает и наблюдает за копошением мальчика. — Я отнесу тетрадь и вернусь, — Скорфано выдыхает и, выпрямившись, убегает за дверь, игнорируя слегка помятую форму, запутавшиеся волосы на голове. Да плевать сейчас на это. Плевать даже на светофоры — Скорфано бежит напролом, прыгает через ограждения, через кусты, ему сигналят машины, ругают вслед прохожие. Чуть не врезая в школьные двери, Ал распахивает их, пробегает моментально на второй этаж, оглядывает кабинеты, вспоминает, где сейчас у них урок и быстро прошагивает мимо каждой двери, чуть не пропустив нужную. Учителя еще нет, вероятно, он просто вышел, но потому, что все сосредоточенно читают учебники, можно понять, что урок давно начался. Скорфано проскальзывает мимо парочки парт, падает за парту к Пагуро и вытаскивает из сумки тетрадь, кидая ее перед другом. Франко, пересевший к Джулии еще в начале недели, оборачивается и с неким шоком оглядывает товарища. — Опоздал. На пару дней, — пускает как обычно шуточку Белуччи, шепча. Джулия хватает его за ворот и разворачивает к книгам. — Хватит балду гонять, — шипит девочка. — Ты забыл тетрадь, — качает головой Ал, не обращая внимания на одноклассников. — Ой, и правда... Grazie, — Пагуро улыбается, убирает тетрадочку в свой рюкзак, запихивая запасную с тем же самым заданием поглубже. Да, у него был план Б. Если бы Ал не заметил и не принес, то домашка все равно сделана и все равно с собой. Две домашки, уставшие и сонные глаза, но зато Скорфано в школе. — Ладно, я свалю после этого урока, — отмахивается Альберто и расслабленно наклоняется на спинку стула. Лука лишь кивает, неуверенно поджимает губы и возвращает свое внимание к материалу, что попросил прочесть учитель. Эти оставшиеся полчаса длились для Скорфано очень долго, как если подогревать еду в микроволновке всего тридцать секунд, но эти секунды тянутся почти как десять минут, а то и вечность, если тем более голоден. Зато, как звенит звонок, и все торопятся убежать на перерыв, мальчишка накидывает рюкзак, бросает друзьям сухое и безэмоциональное «Ciao», собираясь уже свалить домой и вернуться к своим скудным рассуждениям, пусть что-то и подсказывает ему, что это совсем неправильное решение. В коридоре, только переступив порог класса, его внезапно отлавливает за руку Пагуро, заставляя остановиться и обратить внимание на себя. Однотонные мысли вмиг рассеиваются. — Эй, Лука, ты чего? — непонимающе, но с нотками беспокойства и заботы уточняет Скорфано. Но ответа не следует, Пагуро прячется за своей кудрявой темной прядью, опустив голову, делает решительный и глубокий вздох, резко поднимая карие глаза на друга и отпускает руку того. Мгновение, и те же пальцы, что только секунду назад крепко сжимали запястье Альберто, хватают на этот раз его белоснежный воротник, оттягивают за него, вынуждая наклониться. Скорфано совсем не успевает ничего отразить, он только помнит, как пугается от того, что его с такой резкостью и силой тянут вниз, и вот, он чувствует, как его губ неожиданно касаются теплые и мягкие губы Луки. Поцелуй выходит неумелым, слишком смазанным, но чувственным. Пагуро сильно жмурится, краснеет, но не отступает, и Альберто слышит, как его сердце начинает биться намного чаще, пытается выскочить из груди и стучит в ушах. Все происходит мимолетно, осознание не успевает отразиться в голове, они просто поддаются этому легкому порыву, забывая на секунду обо всем, кроме друг друга. Мгновение, застывшее на устах обоих, прерывается громким хлопком. Даже вздрогнув, мальчики оборачиваются. На них летят блестящие конфетти, оставаясь на волосах и плечах; Лука неловко смахивает блестящую бумагу со школьной формы, пока Ал освобождает свои пушистые кудри. Франко стоит довольный собой, подносит к своим губам хлопнувшую только что хлопушку и сдувает с ее края еле заметный дым. Джулия стоит рядом и, приоткрыв рот, не в силах больше комментировать происходящее. Она косится на Белуччи и проводит ладонью по лицу. — Ты носил с собой это все время? Зачем?! — Марковальдо указывает пальцем на хлопушку. — Я ждал этого очень и очень долго! Уже думал, что не пригодится, — Франко пожимает плечами и выкидывает в мусорное ведерко пустую картонную гильзу.