***
Адриано пытался уговорить спонсоров отложить на другую дату их встречу, но все безуспешно. Либо сейчас, либо никогда, а потеря денег, тем более большой суммы — ужас для многих. Но мужчина нашел другой выход. Он не сможет прийти на игру сына, зато знает, кого можно туда отправить, чтобы Белуччи не был один в этот день. Фарина заглядывал в комнату к парню, а там уже и заприметил парочку фотографий сына: вот эта рыжая девочка Марковальдо, а вот она же с двумя другими ребятами — незнакомые ранее Адриано. Он может казаться плохим отцом, но таковым точно не является. Фарина знает всех одноклассников Франко, всех его друзей и знает, что эта троица — из дома Марковальдо. Есть одно замечание. С Пио и Пьетро фото он никогда не видел, как и не видел, когда его сын улыбается с ними, именно искренне. Те двое скорее просто хвостом ходят, но друзьями их назвать сложно. Для Адриано неважно, откуда человек, богат он или беден, как одет, для него главное, чтобы тот был верный и честный. Особенно в качестве друга. Джулия сидит вместе с мальчишками за тем же мраморным столом, смотря напротив в ясно-голубые глаза Фарина. Альберто и Лука растерянно оглядываются. Точнее, только Пагуро, потому что Скорфано недоверчиво пилит взглядом все, что двигается. Стол накрыт разными угощениями, ребятам прислуга приносит чашки с ароматным ягодным чаем, и это все просто рай для обычного ребенка. — Берите, что хотите со стола. Не бойтесь, — указывает рукой Адриано, отпивая из своей чашки кофе. — Как-то это подозрительно, — хмурится Ал, не решаясь взять тарелку с закусками. Мужчина смеется, по-доброму, с широкой улыбкой. — Интересный ты парень, Альберто, — поставив чашку, Фарина смотрит то на буйного Скорфано, то на не понимающую ничего Джулию. — Франко вас запугал? Вы чего такие скованные? — Нет, сэр, просто мы... — Лука поясняет, сам еще пытается подобрать нужные слова, ведь он даже не понимает, что им мешает быть самими собой. — Нам просто немного непривычно. Позвольте узнать причину, по которой Вы нас позвали? Вежливость Пагуро удивляет, ведь не каждый школьник, придя к родителю друга, будет воспитанно и галантно себя вести. — Это по поводу Франко. Вы ведь его друзья, если я правильно понимаю. Альберто поперхнулся виноградом, кашляя. То ли смеяться, то ли злиться, откуда вообще такие выводы у отца Белуччи? — Мы не то, что друзья. Скорее товарищи, — подмечает Джулия, давая подзатыльник Скорфано. Мужчина кивает понимающе, смотрит на зажатых подростков и потирает переносицу пальцами, размышляя над тем, как правильнее будет поступить. Нет, он уже поступает неверно, он это знает, но выбора особо и нет. — Не хотите сходить на его игру? Я достану три билета на лучшие места, думаю, он будет рад, — Фарина ставит локти на стол, скрещивает между собой пальцы и внимательно смотрит на ребят. — Вы про баскетбол? — уточняет девочка, и получает одобрительный кивок. — Даже... не знаю. Если бы Франко хотел, то позвал бы сам нас. — Ты права, — перебивает мужчина. — Он хотел там увидеть меня. И я бы хотел, чтобы вы пошли и поддержали его за меня. Для Франко это важно, а значит, важно и для меня. — Мы не очень-то похожи с Вами, — цокает языком Скорфано. Джулия шикает на него, но тот и не думает молчать. — Нас трое, мы дети, а еще мы не его родители. — Альберто, — Лука так же, как и подруга, шипит сквозь зубы на друга. — Помолчи. — Верно подмечено, молодой человек, — Фарина прикрывает глаза, делает глубокий вдох. — Я сожалею, что не могу пойти сам. Мои спонсоры отказались переносить встречу. Джульетта, если не сложно, то передашь Франко мои извинения? — Конечно, синьор Фарина, — Марковальдо убирает выбившийся рыжий локон волос за ухо, улыбаясь. — Если я могу вас чем-то отблагодарить, то пожалуйста, говорите, — Адриано указывает рукой на помещение, украшенное различными дорогими картинами, намекая на деньги, которые ему не жалко отдать ради сына. — Тогда, что насчет Вес-.. — рот Скорфано сразу затыкает Пагуро первым попавшимся пирожным. — Нам ничего не нужно, благодарю. Мы это делаем ради Франко в первую очередь, — Лука улыбается вместе с подругой, обещая помочь синьору. — Ты мертв для меня, — с шуточной злобой шепчет Альберто, хмурясь.***
Глаза с неким трепетом бегают по трибунам без особой надежды. Франко никого не ждет, но внутри все равно качаются фонари волнительного ожидания. Он не хочет, чтобы у отца были проблемы из-за него и не хочет причинять ему неудобств. Кого он вообще обманывает? У Адриано есть дела намного, намного важнее, чем какой-то матч. Парень мотает головой и смахивает пот с лица. Во время разминки надо думать об игре, надо придумать стратегию, соперникам все равно на его семейные драмы, и победу будут вырывать из ладоней при каждом малейшем шансе. Соберись, Франко Белуччи! Он жмурится и сжимает кулаки. Он капитан. Он ни за что не подведет своих людей. — Мужская сборная «Гладиаторы» одиннадцатой средней школы выходят на поле, их капитан, легкий форвард Франко Белуччи кажется взволнованным, но не стоит недооценивать этого сурового парня, он принес три победы школе за каких-то полгода, и останавливаться на этом не собирается, — слышится голос комментатора из динамиков, и Франко выдыхает. Он действительно выглядит взволнованно? Это нехорошо. Парень внимательно рассматривает соперников, наблюдая за разминкой чужой команды и забивая тренировочные мячи, изучает, выискивает слабые стороны и хмуро пялится на их капитана, ловя на себе его ненавязчивый взгляд. Нельзя их недооценивать, решает Белуччи, кивая самому себе и, направляясь к своим, собирается выложить начальный план действий. — Сигнальный свисток, и обе команды выстраиваются напротив друг друга. Орландо Дзанетти, капитан команды «Импульс», второй год подряд проявляет себя в качестве лидера. У него явно присутствует сопернический дух, как и у Белуччи. Парни по своим навыкам почти равны, и, возможно, эта игра станет решающей, чтобы определить, кто же из этих двоих достоин истинного звания чемпиона, — Франко встречается взглядом с Дзанетти и решительно фыркает. — И вот, мяч подбрасывают вверх, а судьи предупреждают о начале первого раунда! Франко перехватывает мяч и сосредоточенно ведет его, ловко обходя противников. Останавливается за трехочковой линией, собираясь забить мяч, еще немного и... — БЕЛУЧЧИ, ДАВАЙ! ДА, ФРАНКО, ПОКАЖИ ИМ!!! — внезапные громкие вопли, перекрикивающие динамики с комментатором, врезаются в голову. На знакомый голоса мозг реагирует в доли секунды, парень не успевает ничего осознать, оборачиваясь на крики, и, будто в слоу-мо, мяч перехватывает противник, толкая плечом парня, и тот валится с ног. — Сигнальный свисток от тренера «Гладиаторов». Кажется, столкновение не обходится просто так, но вот «Импульс» забивают свой первый трехочковой, фанаты на трибунах ликуют, а вот Франко Белуччи выводят с поля. Какая неудача! Первые минуты игры, а капитан уже вылетает с поля! Сколько продержатся «Гладиаторы» без своего лидера, и почему судьи не реагируют на такое явное нарушение от «Импульса»? Что ж, будем надеяться, что травма у парня не серьезная, а пока что вернемся к игре. Франко раздраженно скрипит зубами, испепеляющим взглядом выжигая блондинистую макушку Дзанетти. Тот машет фанатам руками и мерзко улыбается. — Просто ушиб, Франко. Но лучше посиди до второй четверти, — сообщает тренер, благодаря медиков и кладя парню руку на плечо. Франко хмурит брови. — Какой от меня смысл, если я не на поле? Я капитан, я им нужен! — выпаливает он, подскакивая и игнорирует тянущую боль в лодыжке. Тренер собирается ответить, но комментатор перебивает его своим восторженным голосом. — Кажется, «Гладиаторы» не оставляют замену своего капитана просто так и забивают два мяча подряд! Счет 15:10 в пользу одиннадцатой средней школы, зрители на трибунах ликуют от такого захватывающего рывка. — Они справятся, — тренер протягивает ему бутыль с водой. — посидишь пока на замене, понаблюдаешь. Твой отец не обрадуется, если ты закончишь игру травмой, а не победой. Франко молча соглашается, перенимая воду из чужих рук и внимательно следит за игрой. Мысли сбиваются, когда голоса друзей всплывают в памяти. Что они тут делают? Он мог ошибиться, но... Нет. Голос Джулии и Луки он помнит слишком четко, что малость напрягает. Они знакомы всего ничего, но кажется, будто учатся с ним всю жизнь. Или это из-за Альберто? Франко цыкает. Даже к своим старым одноклассникам он не относится как-то... По особому? Франко сильно жмурится. Нужно следить за игрой, нужна новая тактика. Если уж и сидеть на замене, то думать о нужном. Если бы не эти странные и неожиданные возгласы, Франко бы забил первым! Зачем вообще так орать на матчах? Только игроков отвлекать. Незаметно для себя он сжимает пальцы на коленях и поджимает губы. Внезапно становится обидно, он почти сердится на Луку и Джулию. Черт, мяч был у него в руках! Франко жадно пьет воду, опустошая бутыль и вытирает губы запястьем. Нет, нет, он загладит свою ошибку, он еще отыграется. Три тайма впереди, и он не намерен отвлекаться на одноклассников. Сейчас важно — игра и тактика, и он продолжает сосредоточенно думать и не отводит от мяча взгляд. Вскакивает, когда его команда забивает двухочковый, и победоносно вскидывает руки вверх. — Новый свисток от судьи, и вот первая четверть подходит к концу, которую, со счетом 18:16 выигрывают «Гладиаторы». А после перерыва мы узнаем, кто же одержит победу в следующем тайме. Тут-то «Импульсу» придется выложиться по полной, иначе Белуччи будет слишком просто забивать мячи. Франко хмыкает речам комментатора. В начале он ему не очень понравился. И сейчас Франко так просто не столкнут с поля, — сейчас он полон решимости и злости, чтобы отомстить по полной. Главное, чтобы настрой держался до конца матча. А пока он знает, что делать. Новую тактику команда приняла и освоила быстро, и противники додумались ее просечь лишь к третьему таймингу, благодаря чему второй они выиграли без особых проблем, что послужило поводом бросить на Орландо свой злорадный и самодовольный взгляд, получая хмурого и раздраженного капитана соперников, выводя его, — а значит и всю команду, — из строя. Белуччи был готов по-злодейски рассмеяться, стреляя испепеляющими искрами из глаз, вот только третья четверть не далась им совсем. Новую тактику быстро перекрыли, и забивать мячи красиво уже не было шанса. Франко поднасторожился. Третий тайминг они проиграли со счетом 17:21. Если не потянут четвертый, то дадут овертайм. Затягивать Франко не любит. Оставалось искать новые тактики. Возгласы друзей сбивали мысли. Становилось неловко, когда на перерыве ребята из команды спрашивали о странных шумных фанатах. Франко краснел, отвечая, что ничего не знает. И действительно. Из-за рассеянности они чуть не упустили победу, но Белуччи, вовремя взяв себя в руки, забил последний трехочковой, и они громко ликуют со счетом 72:69 в свою пользу. Выходя из спортзала, парень натыкается на своих приятелей, и неловко поправляет сумку. Хочется узнать, что эти трое тут удумали, зачем мешали игре и отвлекали, и что он, вообще-то, сердится, но все же немного благодарен им. Он, вскинув брови, наблюдает за восторженным писком Луки, как он, широко раскрыв глаза, чуть ли не бросается на Белуччи с поздравлениями. — Это было та-а-ак круто!!! — Пагуро ликует больше самого победителя и взбудоражено машет перед ним руками. — Просто вау! Мяч такой бу-у-ум, а потом его перехватывают, а потом делают передачу, и ты забиваешь так далеко от кольца, и, — БАМ! — трехочковый! — не унимается мальчишка, делясь впечатлением. Невольно на лице Франко появляется легкая улыбка. Его поздравил тренер, они поздравили каждого в команде, даже Орландо переступил через свою гордость и поблагодарил за игру. Приятное тепло появляется где-то в груди ненавязчиво растекается. — Ага, ты молодец, — Белуччи ловит на себе скептический взгляд Альберто. И говорит он бесцветно, холодно, но, переводя зеленые глаза на умопомрачительно изумленного Луку, улыбается тоже. У Пагуро от счастья краснеет лицо и блестят глаза. Франко, честно, не помнит, чтобы за него радовался кто-то настолько искренне, и он почему-то грустно изгибает брови, но продолжает улыбаться. Легкая ладонь Марковальдо опускается на сильное плечо. Она заглядывает ему в глаза решительно и гордо, уверенно кивая. — Твой отец гордится тобой, — твердо заявляет она, и внутри Франко будто что-то замирает. — Ты отличный игрок и капитан. Уверена, он бы поддерживал тебя намного громче нас, — хмыкает она, отмахиваясь. Франко как-то многозначительно шмыгает носом и легко смеется. — Уверен, громче вас кричать не способен никто, — он широко улыбается. Сложно признаваться самому себе, что такого внимания, простого и дружеского, он не чувствовал давно. Сложно признаваться, что несмотря ни на что, он нуждался в нем все это время. Пио и Пьетро приходили на его игры, но восторг их глазах пропадал после первых побед, пока они не стали чем-то обыденным. Франко ценит их внимание, но это не то, что было ему нужно. Кто бы знал, что суровый капитан баскетбольной команды, главный задира параллели и любимчик учителей забыл про искреннюю поддержку близких людей. Ведь, эта троица действительно стала для него близкой. — Тогда, нужно это как-нибудь отметить! Ну, не наши крики, а твою победу! — Лука искрится глазами, воодушевленно нахваливая Белуччи. — Даже не зна-аю, — неуверенно, Франко заводит руку за голову, потирая затылок. Он смотрит в зеленые глаза Скорфано, вздрагивает и отводит взгляд куда-то в сторону. Альберто на него еще злится? Он ничего не скажет? — Ну, я, если честно, обычно не праздную, просто мои победы — не редкость, так что... — Франко Белуччи, ты не понял, Лука сказал, что нам нужно отметить это, — четко повторяет Марковальдо слова Пагуро, смотря исподлобья на смущенное лицо одноклассника. — Я даже знаю, где мы устроим торжество. — Что ж, отговаривать вас нет смысла, да? — Франко достает из сумки кошелек, пересчитывает купюры и прикидывает в голове, хватит ли на ужин на компанию. Он просто пожимает плечами, водя глазами вокруг, и хмыкает, смотря на выжидающие взгляды друзей. Кому он врет? У него просто нет выбора. Лука просто тянет его за руку, когда Джулия рассказывает про какое-то «подходящее место». Ему хочется улыбаться широко-широко и громко рассмеяться, почему-то щекочущее чувство распирает внутри и лезет наружу, и Франко уверен, что эта победа — действительно особенная. Белуччи ожидал что угодно, но явно не самую обычную бургерную в районе пьяццы Феррари. Оживленные улицы, толпы народа, кто-то куда-то спешит, а кто-то стоит на месте и, закуривая сигару, обсуждает свои планы на выходные с товарищем рядом. Эхом разносится по округе музыка из граммофонов в магазинах и ресторанов. В самом заведении пахнет картошкой и маслом, не сказать, что вообще Франко тут замечает действительно приятный аромат. Возможно, еда как еда, но в ресторанах запах будет приятнее точно. — Никогда здесь не бывал, — хмыкает Белуччи, проходя за ребятами, что занимают место у окна. — Все бывает в первый раз, — Скорфано подмечает вместе с этим, что и сам никогда еще не ел такие блюда и в таких заведениях. Он тоже будет впервые пробовать бургеры, как и Лука. — Я не хочу никого оскорблять, но я же выйду отсюда живой? — натягивая улыбку, отшучивается виновник торжества. — Белуччи, santa parmigiano, успокойся, — ударяя по столу кулаком, Джулия берет в руки меню. — Я спокоен. Лишь не хочу отравление получить, — усаживается удобнее. — А ты его и не заказывай, закажи обычный рыбный бургер, — саркастично взмахивает руками девочка. Долго выбирая, чем сегодня заглушить голод, они все же делают заказ, ожидая. И вот, настала та минута, когда можно вкусить это странное блюдо, относительно даже дешевое, по мнению Белуччи. Ну, а как же? Конечно, это дешево, меньше 5000 лир, когда в среднем на ужин у парня уходило в десять, а то и в двадцать раз больше денег. Надкусывая мягкую булочку, посыпанную кунжутом, вместе с рыбной котлетой, политой разными соусами, Франко задумывается, вытирает губы салфеткой. — Ну, и как? — интересуется подруга, оглядывая всех троих парней. Альберто и Лука выглядят довольным, не такими, конечно, как когда попробовали тренетте аль песто, но по их лицам можно сделать вывод, что им нравится. Да и бургеры они прямо поглощают с жадностью. А вот Белуччи приставляет палец к подбородку и сводит брови к переносице, будто сейчас скажет какую-то мудрую философскую мысль. — Ты вспоминаешь цитату какого-нибудь Джордано Бруно? — ухмыляется Марковальдо, но Белуччи качает головой, продолжая смотреть на надкусанный бургер. — Я мог бы приготовить и лучше, — выдыхая, заключает Франко, откидываясь на спинку стула. — Тогда и приготовишь! — восклицает Альберто, подскакивая. — Ты серьезно? Я не уверен, что-... — юноша устало потирает глаза, его перебивает Пагуро, который встает следом за своим другом. — Я бы хотел попробовать. Ты хорошо готовишь. И если ты считаешь, что можно сделать бургеры вкуснее, то я верю, — Лука растягивает губы в дружелюбной улыбке. Франко ничего не остается, кроме как подняться с места и, подхватывая спортивную кофту, пойти к выходу со всей троицей. — Ладно, идем, — поведя плечом в сторону, Белуччи ведет за собой новоиспеченных друзей. Солнце практически скрыло за горизонтом свои лучи, а небо сегодня, на удивление, чистое, ни единого облачка, поэтому свет от огненного шара рассеивается в темнеющем синем небе, добавляя ему больше красок в виде сиреневых и красных тонов. Ветер прохладный, приятный, он пахнет чем-то знакомым, может, свободой. Как они доберутся до особняка Белуччи будет уже время сумерек, но не страшно, никто никуда не торопится, все равно впереди два выходных дня. Если ребята захотят, то могут и остаться на ночевку, хотя это всего лишь какие-то ненавязчивые мысли в голове Франко. Ворота открываются, входную дверь отпирает дворецкий, приглашая друзей и хозяина внутрь. Франко перешагивает порог в свою обитель, вскидывает руку вверх и проводит ею по воздуху. — Добро пожаловать ко мне домой, — Франко подает свою спортивную сумку вместе с кофтой дворецкому. — Можете проходить и чувствовать себя... Ну, как у Джулии. Кроме Альберто, — Белуччи кидает быстрый и недовольный взгляд на Скорфано, от чего тот ежится и потирает затылок, неловко смеясь. — Ал, что ты натворить успел? — потирает переносицу Марковальдо. Опять. Она так мазоль себе натрет скоро. — Сломал граммофон, — нервно улыбается Альберто, отводя глаза куда-то в сторону. — Дважды, — уточняет Белуччи. — Тебя нельзя вообще без присмотра оставлять, — кивает Джулия, ставя аккуратно свою обувь и проходя внутрь вместе с Франко. Лука мнется, он не знает, что делать. Вроде и пройти хочется за друзьями, а вроде... Это же дом человека, что совсем недавно его унижал? Пусть все в прошлом, но мысли и сомнения терзают, скребут. Пагуро уже почти потерялся в них, но вздрагивает, как на его плечо падает рука Ала. — Ты уже тут был, выходит? — поднимает карие глаза мальчик на друга. — Ну, да. Лука, ты в порядке? Ты последнее время молчаливее обычного, — Скорфано наклоняется, смотрит словно в душу товарища. — Я уже не уверен. Все стало слишком запутанно. Мне кажется, что я даже в себе запутался, — признается мальчишка, опуская голову и разглядывая свои ноги, а может и прекрасный мраморный пол. — Эй, ты чего, — ласково звучит голос Скорфано. — Мы разберемся, обязательно. Ты распутаешься, я уверен! А если и нет, то приду я и мы будем распутывать тебя вместе. — Вы ждете отдельного приглашения? — громко интересуется Франко из соседней комнаты. Лука улыбается, собирается с силами и кидается на шею Альберто, крепко-крепко обнимая друга. Последний раз такие объятия у них были в Порто Россо, оба уже подзабыли о том, как это тепло, как это им нужно. Скорфано только первую секунду растерян, но он вмиг, словно просыпаясь, в ответ обнимает Пагуро. Взявшись за руки, они вместе идут на кухню и в это время Лука оглядывается, подмечая для себя весь интерьер дома. Практически каждая комната включает в себя стиль ренессанса: все светлое, не контрастирует, шторы обрамлены декоративными шнурками и ламбрекенами с золотистой окантовкой, колонны и пол — мраморные, везде есть симметричность, а потолки — отдельное искусство, ведь в каждой комнате именно на них изображена различная расписная живопись. Франко накидывает белый фартук, встряхнув его перед этим. Завязывая волосы на макушке в забавный и милый хвостик, парень достает из холодильника все нужные ингредиенты, задумчиво хмыкает, оглядывая компанию. — Ну, чем помочь? — Альберто отпускает руку Пагуро, подходит к столу и берет нож, осматривая его. Франко тут же отбирает острый прибор из рук Скорфано, сурово смотря в зеленые глаза, с прищуром и каким-то недоверием. — Я не жду сегодня визита врачей, знаешь ли. Будь добр, отойди на безопасное для себя расстояние от различных травмоопасных предметов. Альберто даже не знает, как тут свои пять лир впихнуть. Вроде бы, Белуччи прав, но он что, сомневается в каких-то способностях Скорфано?! Возомнил себя самым лучшим, да? — Может, пока осмотрим дом? — вклинивается Пагуро, вставая между парнями. — Раз тут никому наша помощь не нужна, — надменно фыркает Альберто, закидывая руку на плечо Луки. — Идем. Я тебе тут все покажу. Пагуро и Скорфано удаляются с кухни сразу после этих слов, намеренно хлопая дверью. — Посмотри, чтобы они ничего не сломали, прошу тебя, — Белуччи потирает устало как-то глаза пальцами, обращаясь к Джулии. — Это хорошая идея, — девочка выбегает с кухни, кричит друзьям, чтобы те ее подождали, и следует прямо за ними, оставляя Франко наедине с самим собой и овощами. Одно радует Белуччи, что некоторые комнаты закрыты на ключ и его товарищи туда просто не пройдут. А, не считая его собственной комнаты. Это, вроде, даже не проблема, ведь там ничего такого нет. Лука сцепляет руки между собой за своей спиной и уверенно шагает прямо, оглядывая с искрами в глазах все вокруг. Франко живет здесь и один? Нет, за исключением прислуги, конечно. Понятно, что синьоре Адриано тоже тут живет, просто большую часть времени Белуччи проводит в одиночестве. На втором этаже, буквально сразу после закругленной каменной лестницы за поворотом огромный зал, бархатные молочного цвета шторы в котором закрывают высокие окна. Посреди стоит белый рояль, над которым возвышается хрустальная люстра. Пагуро проходит, изучает предмет, пока Альберто стоит рядом и скучающе ковыряет в зубах ногтем. — Questo è un pianoforte,² — Джулия подходит к друзьям, проводит пальцами по клавишам, демонстрируя звук инструмента. — Ты умеешь играть? — Лука удивленно смотрит на подругу. — No, — отмахивается Марковальдо. — Франко умеет. Они шарахаются по поместью минут десять, осматривают библиотеку с огромным телескопом, затем статуи в коридоре, но самым интересным все же стала комната Франко. Может нехорошо заходить в чужую комнату без спроса, но ребята же и не думают что-то изучать, трогать, и тем более копаться в вещах Белуччи. На стене первое бросается в глаза — полка с наградами, в основном золотыми, рядом стоят фотографии в рамочках, причем семейные. Лука берет одну в свои руки, Альберто через плечо друга заглядывает в рамку: Франко на этом фото совсем другой, он счастливый, его обнимает со спины молодая и приятной внешности женщина с такими же черными волосами, со светлыми глазами и искренней и нежной улыбкой. — Как давно Франко... с отцом? — пытается поинтересоваться Пагуро, ставя на место фотографию. Подруга пожимает плечами: — Точно больше трех лет. Лука продолжает осматриваться. Комната уютная, просторная, над столом трио замечает и другие фотографии, но уже снятые на Polaroid и прикрепленные на кнопки к стене. Около стола лежит футляр с очередным инструментом, рядом книжный шкаф, а там дальше и окно с широким подоконником, на котором лежат подушки, а окна с него открывают вид на небольшой сад на территории поместья. Альберто поднимает тот самый футляр, осматривает его внимательно, открывает и закатывает глаза, когда видит в нем скрипку. Конечно, а чего он ждал? Годовой запас спагетти? Или тайные записки? Лука смотрит на инструмент и в его голову приходит блестящая идея. — Может, Франко нам сыграет? Я хочу послушать, — мальчик берет футляр к себе и внимательно изучает каждую струнку, боясь даже дышать на скрипку. Ну, вдруг сломает, да? — Отлично, Джулия, иди, — второй товарищ отмахивается от подруги, но та грозно сверлит взглядом. — Эй, что за манера все на других перекладывать?! — возмущается Марковальдо — Ла-а-адно, пойду узнаю я, — Скорфано убирает руки в карманы, лениво тащится в коридор и совершенно незаинтересованно происходящим. Он видел все это много раз, когда они с Франко часто отрывались. Не слышал, конечно, про то, что Белуччи играет на чем-то, но видел всю эту мебель, предметы и комнаты. Пусть Пагуро под присмотром Марковальдо восторженно вздыхает, ему не трудно сходить и спросить что-то.***
— Синьоре Белуччи, — вежливой интонацией отвлекает от мыслей дворецкий, и Франко перестает задумчиво строгать овощи, поворачивая голову на Реджинальда, — Вас решили навестить господа Росси и Пелагетти. Я предложил им ожидать у второй главной двери, — спокойным голосом вещает мужчина, принимая фартук Франко, когда тот, со вздохом, развязывает и снимает его. Хотелось бы задать себе вопрос, что Пио и Пьетро тут делают, вот только ответ он уже знает, и хмурится, думая, что им сказать. Парень раскрывает двери и широкими шагами направляется по ковровой дорожке вдоль коридора к саду. Как же они некстати. Он натыкается на своих гостей, и пару мгновений наблюдает, как они рассматривают картины и какие-то вазы — Франко сам не знает, откуда они, но отец, бывало, рассматривал их с задумчивым видом. На секунду кажется, что Альберто поймал его взгляд и пристально сощурился, но Франко сразу возвращается к своей первоначальной дороге. Надо разобраться с этими двумя и продолжить более менее спокойный вечер. На сюрпризы парень сегодня не рассчитывал, и как всегда, все получилось совсем наоборот. Франко открывает дверь, и тут же слышит свист праздничных дуделок. Перед ним стоят Пио и Пьетро, и у последнего, на удивление, не такое постное лицо, как обычно. Пио зажимает губами дуделку, и они оба стоят в пестрых праздничных колпаках. — С Днем Рождения! — радостно выкрикивает он, поднося к лицу Белуччи торт в коробке с заженной свечой. — И с очередной победой. Франко выходит полностью, закрывая за собой дверь, и молчит пару мгновений. Не ожидал он такого. И что им сказать? «Спасибо большое, не могли вы теперь уйти?». Белуччи мотает головой. — Спасибо, парни, но у меня немного другие планы на сегодня. Франко может видеть, как радость в глазах Пио пропадает. Пьетро вскидывает бровь. — Твоя тетя просила передать тебе торт, — говорит он, кивая на коробку в руках друга. — Мы думали, ты у нее сегодня. Ждали в булочной, пока она не сказала, что ты ничего не планировал. — Может, хоть загадаешь желание? — с жалобной надеждой в голосе просит Пио, приподнимая торт. — Знаешь, ты слишком часто тусуешься с этими strambi,³ — закатывает глаза Пьетро, снимая свой праздничный колпак. — Чувак, общайся с кем хочешь, но ты просто забыл про нас. Белуччи тихо выдыхает, потирая переносицу. Они правы. Он не может вот так просто взять и забить на... друзей? Он слишком запутался, чтобы знать на все сто. В любом случае, сейчас он к этому не готов. Парень берет в руки коробку с тортом, жмурится и вдыхает глубже, обещая себе разобраться со всем, задувает свечку. Пио радостно улыбается. — Все, можете праздновать без меня, — Франко кладет ладонь на ручку двери и слабо ощущает вечернюю прохладу. — Я сегодня обойдусь. К тому же, вы знаете, я не люблю праздновать. — Ага, а Марковальдо и strambi тут просто так? — скрещивает на груди руки Пьетро. Франко хмурится. — Это уже не ваше дело, — и закрывает дверь, проходя внутрь дома. Грубовато получилось. Франко качает головой, прислоняясь спиной к высокой двери. Надо избавиться от этой привычки, решает парень, и, делая шаг, врезается в скептический взгляд Альберто. — Что они там делали? — Скорфано вскидывает бровь с подозрением и скрещивает руки, перенося вес тела на одну ногу. — Торт передали от тети, — Белуччи собирается с мыслями и мнется лишь мгновение. Он прямо смотрит в недоверчивые зеленые глаза и хмыкает. Уж слишком рьяно Альберто показывает свои сомнения. Глаза Скорфано опускаются на коробку в руках. — Со свечой? — удивляется он и хмурится, высматривая что-то. Благо, торт без поздравительных надписей, думает Франко, как Ал выхватывает что-то изнутри и делает шаг в сторону. — «Фран, мы рады, что ты дожил до шестнадцатилетия...», — начинает читать вслух Скорфано, и глаза Белуччи мгновенно округляются. Торт почти падает из рук, и декоративный столик никогда не был таким полезным, как сейчас. — Это что, открытка? — он переворачивает плотную картонку с поздравительными надписями и вертит в руках, продолжая читать, пока Франко не начинает выхватывать открытку из чужих рук. — Не читай вслух! — Белуччи упирается ладонью Альберто в плечо и тянется к той руке, в которой крепко между пальцев зажата бумажка. На крик прибежали Марковальдо и Лука. Франко старательно пыхтит, пока Скорфано отстраняет его от себя. — «... и надеемся, что не будем собирать тебя по частям. Удачи в этом году, старик. Пио и Пьетро», — заканчивает парень, усмехаясь, и Франко выхватывает поздравление из его рук. — У тебя день рождения? — как насмешливо фыркает он, получая в ответ сердитый взгляд голубых глаз. — Что? — резко оживляется Лука, делая шаги навстречу. Франко закатывает глаза. Ну конечно, они услышали. Альберто не умеет говорить тихо. — Это же, получается, двойное празднование! — радуется Пагуро, хлопая в ладоши. Белуччи неодобрительно качает головой, смотря на самодовольное лицо Скорфано, и поджимает губы. И куда он теперь денется? Вздыхая, парень забирает у дворецкого фартук и перенастраивает себя. Ничего плохого, по сути, не случилось. Ничего страшного, если они отпразнуют. Просто непривычно все это как-то. Франко и сам не понимает, в чем был смысл скрывать такое. Они же... друзья, верно? Каждый год за этим же самым столом собираются все, кого только знает в своей родословной Белуччи. И если бы кто-нибудь однажды задал вопрос парню, как он хочет на сей раз отметить этот особенный день, то он бы смело заявил, что только в окружении парочки близких человек: достаточно отца, тети и двух-трех друзей. Но традиции праздновать день рождения сначала два, а то и три дня с родственниками, а потом уже с друзьями, заставляла молчать в тряпочку, игнорируя свои хотелки. Просто сегодня особенно повезло. Раз отец уехал по делам бизнеса, то и звать никого никто не стал, полагая, что сын уйдет после матча ночевать к Марте, да и будет он уставший, игра же тоже выматывает, а пирушки различные перенести можно уж. За столом впервые нет дорого сервиза, он не заставлен изысканными блюдами и винами, нет шума, который обычно настолько сбивал с толку, что Франко даже свои собственные мысли не слышал. О, а еще, что самое главное, никто не задает слишком много вопросов о личной жизни парнишки. Ну, все эти: «А как у тебя там в школе? О, а сыграй нам, что выучил на рояле? Ну-ка, что выучил там на уроках? Бизнесом потом заниматься будешь, как твой отец?». Каждый раз строить из себя прилежного, идеального, воспитанного и скромного. Кажется, парень уже сам запутался, какой он на самом деле. Для Пио и Пьетро он лидер, и они держатся за него только из-за его репутации и денег. Для Марковальдо и этих двух рыбешек – искренний и самый обычный, возможно, настоящий. Как и для своей семьи. Для одноклассников – хулиган, от которого стоит держаться подальше, но и одновременно звезда всей школы. Для учителей – идеальный ученик, у которого идеальная успеваемость, пример для подражания во всем заведении. Раздумывая о своих масках, Белуччи даже слишком громко выронил на блюдце вилку, когда его окликнул голос Джулии. — Франко, ты какой-то сегодня… не такой, как всегда, — девочка откладывает столовые приборы, касаясь плеча Белуччи и с беспокойством заглядывая тому в глаза. — Конечно, скрыл от нас, что у него день рождения, — пожал плечами Скорфано, откидываясь на спинку стула и чуть не падая вместе с ним назад, пока Лука не перехватывает быстро руками, облегченно выдыхая. — Точно, нам нужно срочно отправляться к морю, — кивает Лука, вставая с места, а за ним поднимает и Альберто, соглашаясь. Под вопросительные взгляды друзей Лука добавляет. — По нашим традициям, в день рождения принято есть блюдо из водорослей с глазами тунца. — А у меня, вообще-то, день рождения и не сегодня, — скрещивает быстро руки на груди Франко, поджимая губы и невинно улыбаясь. Джулия вздыхает, подходит к ребятам и усаживает их обратно за стол, оставаясь прямо позади них стоять. — Это по вашим традициям, но мы ведь на суше, значит будет все по нашим, — девочка треплет руками обе кучерявые макушки и возвращается на свое место, замечая, как Франко расслабленно выдыхает, чуть ли не растекаясь на стуле после такого резкого стресса. — А, кстати. Пио и Пьетро тогда почему не пригласил? — Альберто ставит локоть на стол и подпирает щеку кулаком. Скрещивая вновь, но уже как-то обиженно, руки, Франко сверлит недовольным взглядом Скорфано. Минута, две, три, но вот терпение парня кончается. — Скорфано, что за херня? — Франко, santa mozzarella! — Кто вообще давал тебе хоть какое-то право лезть в мою жизнь, Берто? Я же не выдаю твои секреты друзьям, хотя некоторые уже давно стоило бы придать огласке! — Белуччи ударяет ладонями по столу, от чего вся посуда даже подскакивает, звеня. Юноша уходит из-за стола, поправляя волосы. Он молча следует на балкончик, в гневе хлопнув дверьми. Марковальдо поспешно идет за одноклассником, бросая какой-то крайне проницательный и суровый взгляд на ребят. Альберто чует только легкое покалывание совести где-то там, в глубине. Он правда виноват, что отобрал открытку и шумел. Если бы Франко хотел отметить этот день, то вряд ли бы скрыл. И ладно Джулия, но Лука тоже встает из-за стола и с беспокойством мнется на месте, смотря в сторону, куда пошли Белуччи и Марковальдо. Что ж, придется извиняться. — Идем, — хлопает по плечу Пагуро рукой Альберто и, убирая руки в карманы шорт, медленно шоркает ногами к тому самому балкону. Джулия остановилась прямо за спиной юноши, потирая руки между собой и метая глаза из одного угла в другой, думая, с чего начать бы диалог. — Как это все фальшиво, — выдыхает Франко, потирая ладонями свои плечи и опираясь на мраморное белоснежное ограждение. Его взгляд более холодный, чем был минуту назад, он направлен в сторону уже отцветших роз и пионов, растущих прямо у самого балкончика. — Stai mascherando di nuovo la tua solitudine?⁴ — Марковальдо опирается так же ладонями о холодный и бледный камень, но смотрит она совершенно не на цветы. Она смотрит на друга. — Я терпеть не могу эти банкеты и поздравления, — сквозь зубы шипит Белуччи, но вновь выдыхает, пытаясь остынуть к ситуации. — Альберто и Лука об этом не знали. Дай им шанс. Ты привык к тому, что было раньше, но в настоящем происходит все не по тому сценарию, что был написан ранее! Тебя никто не заставляет быть другим. — Я даже завидую им, — усмехается сам себе юноша, как-то пряча лицо за кучерявыми темными волосами. — Для них все так просто. Ты когда-нибудь видела в их улыбках или эмоциях что-то... innaturale?⁵ Нет. Они такие, какие есть, и им не нужно мнение других. Даже если скажешь им молчать, то будут ли они тебя слушать? Опять же, нет. Это... здорово. — А кто тебя сегодня заставляет молчать? — выходя из угла, вопрошает Скорфано и толкает в плечо друга. — Завидует он! У тебя столько свободы, особенно сейчас! Делай, что хочешь! — В пределах разумного, верно, Альберто? — вклинивается в речь друга Лука. — Это же твой день, Франко, так проведи его так, как хочешь. Мы тебе тем более не указ. Джулия подняла вверх указательный палец, готовясь сказать что-то и возмутиться, но поймала себя на мысли, что ребята правы. — Все дело у тебя в голове. Это Бруно, — ухмыляется Альберто, вставая около Франко с другой стороны, спиной к тем же самым кустам, упираясь локтями и расслабленно как-то повисая на бортах. — Бруно? О, no, Scorfano, — Белуччи уже зарывается руками в волосы. — Да заткни ты этого Бруно! Давай, silencio Bruno! — Я не буду это говорить, — мямлит под нос Франко, кладя голову на перила. — Не слышу, чтобы ты повторил! — протягивает Скорфано. — Silencio Bruno. — Ладно-ладно. Silencio Bruno, — неуверенно, как-то даже на отвали, повторяет Белуччи, поднимая свои небесного цвета глаза на Альберто. — Громче, с выражением! Его нужно заткнуть. — Заткнуть нужно только тебя, — хмыкает Франко. — Тогда попробуй говорить «silencio Alberto», — Пагуро еле сдерживает смех, но предлагает, хоть и ловит на себе какой-то удивленный и одновременно возмущенный взгляд Скорфано. — С радостью. Silencio Alberto, — уже ярче звучит голос Белуччи. — Громче! — Не работает твой фокус, Пагуро, я все еще его слышу. — Наори на него, — Лука щелкает пальцем. Альберто возмущен еще больше, но если это заставляет их друга заткнуть "Бруно", то можно потерпеть. — Mio Dio... Silencio Alberto! — наконец бодро и четко выкрикивает Фран, даже как-то смеясь. Он наблюдает довольные лица Джулии и Луки, но вот у Скорфано оно совершенно другое. Альберто выглядит каким-то уж растерянным. Они шли обратно в кухню в приятной тишине. Франко, задумавшись о чем-то своем, плавно ведет рукой вдоль стены. На душе легко, будто ничего не сдерживает, будто после разговора все внезапно стало хорошо и просто. Он действительно не чувствовал такого облегчение очень давно, и переносится в воспоминания прошлого уже не хочется. — Можно я задам... Личный вопрос? — подает голос Пагуро, когда они вчетвером садятся за стол. Звучит он тихо и робко, осторожничает, Франко даже хмыкает — обычно они с Альберто говорят невпопад, что подумается. — Валяй, — быстро отмахивается он и вскидывает бровь. И пусть снаружи он выглядит так, будто все совсем просто, однако приятное чувство легкости опускает с небес на землю, и в животе что-то неприятно скручивает. Не хочется сейчас говорить о личном, но и не хочется казаться тряпкой в чужих глазах. — Почему тебе не нравится отмечать День Рождения?... — Лука звучит неуверенно. Он опускает глаза на свои колени и голос его будто становится тише. Франко мельком осматривает Скорфано и Марковальдо, последняя обычно делает замечания по поводу личных вопросов, но в этот раз смотрит на Белуччи так же внимательно, как и Альберто, который почти впервые решил не притворяться, что ему не интересна чужая жизнь. Франко вздыхает, прикрывая глаза. — Потому что у меня много воспоминай, когда мы праздновали... По-другому, — парень отводит глаза на светлые узористые стены и невольно поддается воспоминаниям. — Обычно мы праздновали всей семьей: приглашали дальних родственников, я играл им на скрипке, пек торт вместе с мамой... В детстве я ей всегда помогал со столом, а чуть позже — она мне, — он грустно улыбается и смотрит на свои руки. Сейчас на кухне пусто. Франко научился готовить по рецептам матери, и отец всегда говорит, что его готовка напоминает о ней. Это грустно, но Белуччи бы не хотел, чтобы что-то менялось. Он смотрит на Реджинальда и тот, как всегда с нейтральным вежливым лицом стоит, выпрямив спину и сложив руки. Франко улыбается. — Эй, ты же помнишь как все было? Ты был на всех моих днях рождениях. — Да, синьоре Белуччи, — дворецкий кивает, и его губы вздрагивают от еле заметной ностальгической улыбки. — У Вас всегда были достойные банкеты. — Конечно! — он улыбается уже весело и вызывающе дергает бровями. — Садись к нам, ты же умеешь веселиться, Реджинальд. Дворецкий, хрипло усмехнувшись, аккуратно садится за стол и сложив руки на коленях. — Другое дело, — кивает Франко самому себе, — а то стоишь, как не родной.***
Только юноша говорил о том, как играл на праздниках родственникам, как Лука просит его о том же самом, притаскивая инструмент из комнаты хозяина. Франко смотрит немного даже удивленно на свою же скрипку. Он давно не играл на ней, если так подумать, а уж тем более для кого-то. Но Лука смотрит умоляюще, будто щенок, поэтому отказаться будет трудно. Хотя Белуччи и не против сыграть что-нибудь для друзей. Но вот что? Он знает много композиций, выбрать трудно. — Тогда что желаете услышать? — он берет в руки инструмент, удобно располагая его на плече и направляя взгляд на гриф. В правую руку юноша берет смычок и, взмахивая им, устраивает его почти на струнах, ожидая заказа от друзей. — Что ближе к тебе самому, — Лука хлопает ладонями и внимательно следит за движениями Белуччи. Он даже не моргает будто. Что ближе? Глаза Белуччи закрываются, дыхание становится спокойнее: он погружается в свои мысли. Бродя по переулкам своего подсознания в поисках того самого "ближе", он зажимает нужные струны, ведет плавно смычком и наклоняет голову. Музыка чарующая, чувственная, можно сказать, немного печальная. Руки музыканта подрагивают, как и его прикрытые глаза. Лука завороженно наблюдает, он слушает и будто сам окунается в эти звуки. В какой-то момент мелодии прикрывает глаза вместе с Белуччи, отправляясь в путешествие по своим же мыслям. Тревожная музыка, печальная. Сложно сконцентрироваться на конкретном, в голове слишком много и одновременно нет ничего, за что стоит уцепиться. Одно воспоминание сменяется другим, и в каждом есть это «А что, если...». Но ничего уже не поменять, как бы не хотелось. Оно и к лучшему, наверное. Он стоит будто посреди млечного пути под названием "Жизнь". Тропинка ведет куда-то, но не видно конца, как и нет понимания, где же начало, а где конец, какую же сторону выбрать? Мелодия стихает, Франко опускает смычок, открывает глаза и смотрит на троицу. Напрашиваются слезы и он старается их сдержать, делая глубокий вдох и откладывая в сторону скрипку. Лука первый, кто подает голос. — Я... запутался. Слишком много чувств, не разобрать, за каким именно нужно следовать, к какому именно прислушаться. Одиночество, ощущаемое где-то внутри, будто тонешь в море... — Ты о чем? — вскидывает бровь Альберто. — Я про музыку. Вы разве не слышали то же самое..? Белуччи раскрывает в удивлении рот, ведь его еще никто так не понимал через обычную мелодию. Многие бы сказали, что она просто красивая, или, что она вообще не подходит под стиль жизни Франко. Но не Пагуро. Он первый, кто говорит то, что было все это время на душе у юноши. Голубые глаза перебегают с Луки на сидящего рядом Альберто. — Ты же тоже понимаешь, как тебе повезло с Лукой? — по-доброму, но тоскливо улыбается Белуччи, подмигивая Альберто и усаживаясь напротив ребят. — Конечно повезло, — хмыкает Ал, обнимая за шею Луку, перекинув свою руку довольно-таки резко. — Ему со мной! Белуччи подмечает, что Альберто как всегда в своем репертуаре, но быстро возвращает свое внимание на второго мальчишку. Они удивительные. — О, Франко, они же не видели! Покажи им с мячом, ну, — девочка ярко, почти как солнышко, улыбается, поднимая вверх палец и очерчивая им маленький круг в воздухе. Парень усмехается, поднимается и просит дворецкого принести баскетбольный мяч из его комнаты, ну, бегать-то туда уже лень, тем более после плотного и не совсем правильного ужина. Он должен был поесть что-то овощное и белковое, хотя... Бургер же сделан из овощей и белка, ну, подумаешь, не вареное все, а жареное. Реджинальд приносит ему через пару минут мяч. Франко пару раз подкидывает его, поднимает взгляд на одноклассников и, высокомерно ухмыляясь, ставит мяч на палец, раскручивая его и удерживая так в воздухе. Альберто и Лука вмиг замирают, с изумлением смотря на происходящее. — Да это легко! — заявляет Скорфано, отмахнувшись уже через пару секунд. — Да? — Франко вскидывает бровь, надменно глядя на друга и останавливая мяч. — Тогда держи, — кидает его в руки Альберто, наблюдая и уже готовясь посмеяться с попыток повторить сей трюк. Конечно, Скорфано еле поймал мяч, явно не ожидая того, насколько он тяжелый. Уж просто удержать на пальце — непростая задача, а тут еще и в движении сам предмет! Но Альберто без боя не сдастся, он же во всем должен быть хорош для Пагуро и Марковальдо. — Вау, Альберто! Ты тоже так умеешь? Только, у Франко он крутился дольше, — восторгается вновь "подвигами" друга Лука. — Погоди, я только разогреваюсь! — Ал снова крутит мяч, ставит его на палец и через секунду ловит. — Мы подождем, не торопись. Глядишь, к утру меня сместишь с поста капитана, — передразнивает Белуччи, улыбаясь. Смех заполонил все помещение, казалось, что даже ярче стали гореть лампы и свечи, будто вещи засияли новыми красками. Но нет тут никакого чуда, это всего лишь радость, которую впервые искренне испытывает хозяин дома. Они все искренне улыбаются, искренне смеются, и будто нет и не было никогда ничего плохого. — А может, сыграем в прятки? — неожиданно выпаливает Марковальдо, от чего мяч у Скорфано выпадает из рук и все трое парней глядят на девочку недоуменно. — Прости, сыграем во что? — уточняет Франко, думая, что не расслышал. — В прятки! Почему нет? Альберто и Лука в такое вообще явно не играли еще, — скрещивает руки, уже победоносно как-то ухмыляясь. — О, я эксперт в прятках, знаешь, — находится Скорфано, кивая самому себе. — Раз эксперт, то ты и будешь водить! — хлопает по плечу Белуччи и, хватая за руку Луку, убегает с ним и Джулией к лестнице. — Считай до пятидесяти! — под конец дает команду и скрывается уже за углом с ребятами Франко. Альберто ничего не остается, кроме как считать и потом бродить почти час по всему поместью, выискивая всех товарищей. Найти легче всего было Луку, ведь он, как и Скорфано, играет в такое впервые, не знает даже дом. А вот Франко и Джулия постарались спрятаться. Если Джулию с горем пополам Ал нашел в библиотеке, то с Белуччи пришел попотеть. Что ж, раз первым нашли Пагуро, то по правилам он и водит, это будет еще веселее, ведь Ал хоть знал местность относительно, а вот Лука запутался и потерялся вообще в колоннах на первом этаже. Джулия даже подыграла ему и первая попалась, чтоб мальчишке не было обидно. Но и именно она сдавала двух других, делая вид, что вообще не причастна и Пагуро все сам. Когда за окнами заметно стемнело, Белуччи, пожав плечами, предложил ребятам остаться на ночевку. Лука охотно поддержал идею, и Альберто, глядя, как тот радуется, тоже не казался сильно недовольным. А Джулия просто не могла отказаться от бесплатной еды и просмотра фильма. — Я его уже смотрел, он не такой уж и страшный, — Франко вставляет нужную кассету и плюхается к друзьям на подушки, которыми они успели друг друга ударить несколько раз. — Слишком противное название... — Марковальдо пожимает плечами, хрустя попкорном и откидываясь назад. — А по-моему довольно жутко, — делится мыслью Лука. — Да брось, "Город живых мертвецов" не может быть жутким, — Скорфано пихает друга локтем и тоже жует закуски, — они же мертвецы, они не могут быть живыми. — Согласна. — Так, вы болтать уселись или фильм смотреть? — затыкает друзей Белуччи, обнимая большую подушку. Ребята в ответ весело хихикают. Если начинался фильм просто с жуткой музыки и каких-то странных диалогов, то уже через пару минут все приняло совершенно другой оборот: крики, мясо, резня, буквально живые мертвецы, поедающие плоть еще живых, перепуганных людей. И Луке это не нравится. Он напуган, он жмурится и прячется за подушку дивана, шепча под нос все то же «silencio Bruno». Но вот его за плечо обнимает теплая рука Альберто, прижимая мальчишку поближе и, так сказать, утешая. Пагуро правда становится немного спокойнее. — Они такие тупые, — не сдерживается Ал, запихивая за щеку очередную порцию попкорна и указывая рукой в телевизор. — Мертвецы же ходят медленно! Можно убежать. — Но ведь... все не так просто, — чуть дрожа, но подает голос Лука, теснее садясь к Скорфано и прижимаясь щекой к плечу того. — Нет, все действительно просто, — Джулия выглядывает из-за Франко, скептически отмахиваясь. — Еще как обычно выживет только главный герой и его семья, а остальных сожрут. — Как обычно? Что, все фильмы у людей заканчиваются тем, что кого-то съедают? — Пагуро убирает подушку к себе на колени, отвлекаясь на подругу. — No! Santa parmigiano, чаще всего в ужастиках выживает только главный герой. Ну, закон такой у фильмов, что они как бессмертные, гениальные и просто лучшие во всем, — девочка эмоционально машет руками, объясняя всю логику при съемке кино. — Вы задрали болтать, — шикает Белуччи. — Пропустите все самое интересное. Лука вновь берет в руки свой надежный мягкий щит, прижимается к нему, и, как только раздается из телевизора крик, он всхлипывает от испуга и прячется за этим средством защиты. Альберто бережно обнимает мальчика, гладит по голове и игнорирует все шумы в фильме. А что ему? Он давно жил один, таким его не запугать. Джулия больше всех наблюдала за фильмом как-то скучающе. Если Лука дрожал, как осиновый лист, а Альберто по-геройски его защищал, то у их подруги все вообще иначе. Она, во-первых, знает, что это выдумка, от чего воспринимает проще, во-вторых, просто зомби, что кусаются и кого-то едят — банальная и очень занудная тема для девочки. Франко так вообще веселится от происходящего рядом, он знает наизусть многие фильмы, но реакция друзей — лучшая часть в просмотре. Как только фильм подходит к концу и бегут титры на экране, Пагуро нервно оборачивается на каждый шорох. Он хочет спать, уже туго соображает, но лишний шум заставляет взбодриться и оглядеться. Франко убирает одну кассету и прихватывает парочку других, поправляет волосы, садясь обратно. Парень уже думал включить что-нибудь еще, но спящая рядом Марковальдо дала понять сразу, что лучше будет всем пойти спать. На часах уже за полночь, так что идея и впрямь хорошая. — Может, пойдем спать? — Лука сонно потирает глаза, зевает, наклоняясь все больше на Скорфано и почти ложась на него. — Не "может", а так и сделаем, — Белуччи не отводит взгляд от Джулии, что тихо сопит рядом, пожав к себе колени. Впервые хочется побыть каким-то джентльменом, поэтому парень стягивает с себя кофту, накрывая ею рыжеволосую подругу. — Да ладно, давайте еще один какой-нибудь фильм! — Скорфано возмущенно хватает одну из кассет и подает ее Франко. — Берто, все хотят спать, — но тут же Белуччи понимает, что спорить бесполезно. Альберто будет настаивать, а если они проигнорируют, то обидится или что-нибудь учудит. Не факт, но лучше просто включить. Да и что плохого в еще одном фильме? Уснет кто-то, так перенесут потом, учитывая то, насколько Скорфано сейчас энергичен. — Ладно, последний. Лука, ты не против? — уточняет на всякий, уже готовясь включать. — Если только это не какие-нибудь мертвые жильцы, — улыбается Пагуро, соглашаясь на еще один просмотр. — Это комедия, тебе понравится, — заверяет Белуччи, нажимая нужные кнопки и загружая видео. Франко наблюдает за картинкой на экране сквозь закрывающиеся глаза. Диалоги персонажей, сопровождающая музыка и звуковые эффекты кажутся просто белым шумом в голове, не несящим абсолютно никакого смысла. На какие-то секунды парень погружается в дрему, пока перед лицом мигают яркие вспышки, и находится где-то на периферии сознания. Он улыбается сквозь сон, чувствуя себя по-настоящему счастливым, — никогда раньше в особняке он не чувствовал себя настолько дома. Он не знает, дело в Луке с Альберто или в том, что они показали на собственном примере дружбу, но к этому теплому чувству слишком быстро привыкаешь и уже не хочешь с ним расставаться никогда. Белуччи хмыкает сам себе, удобнее устраивая голову у Джулии на плече, которая тихо сопит и лишь слабо хмурится, когда Франко шибуршится рядом. Он приоткрывает глаза последний раз, чтобы посмотреть на Альберто и Луку, которые уснули еще на середине комедии, причем Скорфано вышел из игры первым, так сильно борясь за свое право посмотреть фильм. Облокачиваясь друг на друга, почти обнимаясь, они действительно выглядят очаровательно. Франко закрывает веки с мыслью, что это первый день рождения, которому он рад после трагедии. Может, ему действительно стоит двигаться дальше, и не обязательно для этого делать вид, что все хорошо? Не обязательно строить из себя высокомерного задиру и запугивать одноклассников. Может, он действительно будет счастлив, просто приняв все, что происходит с ним, как есть? Сквозь сон Белуччи уже не замечает, когда вспышки с экрана перестали мигать перед лицом, когда диалоги персонажей заменили собственные мысли и когда его тело накрыли теплым мягким пледом. Он слабо щурится, привыкая к темноте, и замечает одеяло на своих друзьях. Переводит взгляд в сторону двери и видит, как дворецкий, стараясь не стучать громко каблуками по мраморной плитке, выходит из просторной комнаты, улыбнувшись Франко на последок. В голове мелькает мысль о благодарности, но настолько быстро, что даже не успевает сформироваться в полноценное слово. Парень кутается в одеяло уютнее и засыпает с приятным теплом в груди, и с мыслью о том, что все совсем не так плохо, как он думал раньше. Может, Франко Белуччи действительно стал взрослее на один год в этот день.