Ошметки твоей улыбки

В Конохогакуре сегодня было пасмурно и тихо. Ещё недавно светлое небо затянуло свинцово-серыми тучами, и спустя некоторое время небесную высь разрезала вспышка молнии. По округе раздался тяжелый и резкий звук грома. Первые капли упали на землю, сухую и пыльную после палящего солнца. Они были мгновенно впитаны в неё, словно земля нуждалась в них так, как всякий человек нуждается в воздухе. На улице загорелись фонарики, тёплый оранжевый свет бросал лучи, придавая деревне особый уют. Вскоре капли дождя неслись с огромной скоростью, разбиваясь о крыши домов и чужие подоконники. Наруто смотрел на то, как жители деревни засуетились, желая скрыться от дождя, который уже превращался в настойчивый ливень. Он с отрядом капитана Ямато буквально несколько минут назад вернулся с миссии и сейчас шёл вместе с Сакурой и Саем по улицам Конохи. Во рту горчило, а желудок сводило судорогой. Кажется, он не ел несколько суток. Джинчуурики не заметил, как увлёкшись мыслями, вырвался далеко вперёд, оставив Сакуру и Сая позади, а они не спешили догонять его. В отличии от жителей деревни, блондин не собирался прятаться от дождя, а наоборот подставлял лицо под холодные капли, которые приводили его в чувство. Спина Наруто неспешно удалялась всё больше, пока окончательно не растворилась в серой пелене дождя, и только тогда Сай позволил себе озвучить мысль, которая не давала ему покоя. -Ты ведь его друг, Сакура? - брюнет поворачивает голову в сторону красивой девушки с зелеными глазами. Её волосы нежно-розового цвета успели промокнуть, и теперь капли стекали с прядей на плечи. Она резким движением руки смахнула их и посмотрела на напарника. - К чему ты клонишь, Сай? - Мне всё ещё сложно понять эмоции других людей, но я могу с уверенностью сказать, что последние несколько месяцев Наруто-кун не такой, каким я его видел раньше. Сакура смотрела прямо, пытаясь понять, что хочет донести брюнет. - Он стал меньше говорить и не такой шумный, как раньше, - она замолчала, пытаясь собрать мысли в одну картину, - но, в целом, Наруто такой же. Он просто повзрослел, и такой Наруто, рассудительный и спокойный, мне нравится больше. Люди имеют свойство меняться и взрослеть, Сай. Все мы много пережили за последние годы и стали старше. Харуно неопределенно пожала плечами. - С той миссии с Орочимару он вернулся другим, - Сай отвёл глаза от девушки и посмотрел на небо. По его лицу было сложно что-то понять, безэмоциональный голос давил на Сакуру, и та начинала раздражаться, не понимая, зачем вообще этот разговор. Да, Наруто стал тише, чем обычно, но что в этом странного? Сай никогда не поймет, через что они прошли. Через что она прошла. - Я тоже с той миссии вернулась другой. Сай улыбнулся. - Нет, ты осталась такой же. Но Наруто… Теперь, когда я смотрю на его улыбку, я вижу в ней отражение себя прежнего, - брюнет тяжело выдыхает и в его глазах на минуту проносится понимание чего-то такого, чего Сакура понять не сможет: " Лучший способ избежать реальности без бега - это улыбаться, даже если это явно подделка". Девушка разворачивается на низких каблуках, поворачиваясь спиной к брюнету и вся её поза выдает напряжение и желание уйти от разговора. - Я искренне не понимаю того, что ты хочешь сказать, Сай. И в догадки играть не собираюсь. Не знаю, что ты разглядел в улыбке Наруто, но я могу тебя уверить, что она такая же, какой я помню её много лет назад, когда тебя ещё с нами не было. Сакура смотрит через плечо на брюнета и её взгляд выражает раздражение и непонимание, и, может быть, совсем где-то на краю зеленой радужки плавает желание отрицать очевидное. Сай провожает ровную и вытянутую по струнке спину Харуно ничего не выражающим взглядом. Ему всё ещё было сложно понимать эмоции и чувства людей, и он не знал, может ли он быть прав, но всё, что он видел эти последние месяцы - это уставшего парня с опущенными плечами, который на каждой миссии подставлялся и рвался в бой, только молча, а не с криками, как раньше. Сай всё ещё не понимал значение слов "дружба" и "узы" в полной мере, но после разговора с Харуно, Сай понял одно: все старания Узумаки всегда были односторонними и не взаимными, а это далеко не дружба. - Привет, я дома. Звучание голоса разносится в пустой комнате особенно громко. Сутулая тень бесшумно проходит мимо стола, на котором раскидана куча мусора. Наруто не собирался её убирать. Ни сейчас, ни через неделю. Плечи передёргивает. Голый матрас и смятая простынь, подушка на полу. Безлико и пусто в его четырех стенах. Словно и не живёт тут. Словно не существует. Спотыкается об одиночество каждый раз и почти падает. Голые стены смеются над ним. Кажется, так было всегда. Прижав ладонь к половине лица и, упираясь другой рукой в стену ища точку опоры, Наруто возвращается мыслями в воспоминание. «Довольно молодой мужчина, на вид лет 30, смотрит вперёд явно кого-то ожидая. Легкая куртка зеленого цвета со множеством карманов выглядит идеально, что странно для шиноби, а шлем-протектор, который закрывает лоб и боковые стороны лица, начищен и сверкает. От мужчины веяло педантизмом за километр, а Наруто привык видеть свою одежду мятой от вечных тренировок. А ещё он не думал увидеть здесь Капитана отряда, он отошел достаточно далеко от лагеря, чтобы просто побыть в тишине и осмыслить будущую встречу с Орочимару. Капитан Ямато явно кого-то ждал у обрыва, и Узумаки это вообще не интересовало. Все его мысли были заняты совершенно другим, он шёл мимо, скрыв свою чакру ещё на выходе из лагеря. Наруто был поглощен мыслями, как уже удаляясь, он услышал то, что заставило его застыть: - Капитан, вы знаете, как я буду действовать в случае любой угрозы со стороны джинчуурики, также это касается его любого контакта с целью, - голос, пропитанный фальшивой улыбкой, отозвался откуда-то из теней мохнатых деревьев, и его обладатель не спешил выходить на свет. Мужчина пожал плечами, взгляд остался таким же сухим. - Мне нет до этого дела. Если моих сдерживающих способностей окажется недостаточно, делайте то, что гласит устав. Тень слегка поклонилась. - Это весьма разумно. Корень полагает, что джинчуурики Узумаки Наруто несёт опасность гражданам деревни. Также, в связи с последними событиями, его желание связаться с нукенином Учихой Саске не вызывает улучшения отношения к его персоне. Корень считает, что он эмоционально нестабилен и его личные цели уже превосходят потребности деревни на шкале ценностей. В случае любого неповиновения он будет ликвидирован мною лично, либо помещён Генджу Кейкай. Я должен удостовериться, что вы как капитан проинформированы с инструкцией и ни вы, ни члены отряда не встанут на пути выполнения этого устава в случае необходимости, - почему-то было чувство, что глаза тени сузились, пытаясь ещё внимательнее рассмотреть лицо АНБУ, - и даже без…необходимости. Ямато хмыкнул, повернув голову и посмотрел прямо на собеседника, безошибочно определяя его местонахождение. - Можете быть уверены в этом. Моей личной заинтересованности в происходящем нет. Повторюсь. Делайте то, что гласит устав. Спустя секунду ощущение присутствия чужой чакры скрылось, и Ямато продолжил всматриваться в пространство над обрывом. В конце концов, это не его дела.» Наруто не замечает того, как начинает дышать чаще. На стене под рукой тонкая трещина ползет к потолку. Наруто слегка замирает и перемещает точку опоры с руки на ноги. Доходя до высокой тумбы белого цвета со смазанной краской, на которой стоит рамка с фотографией, Наруто останавливается. Стекло давно растрескалось, грозясь осыпаться на горизонтальную поверхность сотней маленьких, грустных, вонзившихся в душу и плоть воспоминаний, но по какой-то причине, до сих пор не сделало этого. Наруто покачнулся, едва держась на ногах, застыл и повернул голову в сторону фотографии. Оттуда смотрели чёрные глаза. В душе что-то оборвалось. Напыщенный взгляд и недовольство читались на бледном лице, края фотографии были растрепанными, будто бы фигуру вырвали из группового снимка в порыве дикого отчаяния, стёрли в порошок, выбросили в ближайшую мусорку и поклялись никогда не доставать, но потом передумали, разгладили почти нежно и вернули на место. Лунный свет пробрался в комнату, освещая тёмные участки. За окном барабанил дождь. Узумаки поморщился, но не отвёл взгляд от фотографии. Смотреть было физически невыносимо, но это заставляло Узумаки чувствовать себя живым, чувствовать и помнить всё. - Знаешь, Саске-теме, это больно, - блондин взял фото в руку и сполз вниз по стене, оседая на пол. Некогда наполненные жизнью и светом глаза будто выцвели, постарели на несколько лет, устали. Наруто не заметил, как побелели костяшки пальцев от силы, с которой он сжимал чёртову рамку, а губы скривились в болезненной гримасе. По подбородку потекла тонкая струйка крови. - Чёртов ублюдок, - выдохнув клуб пара Наруто закинул голову, всматриваясь в потолок. Наруто жил уже несколько месяцев в персональном котле ненависти и сожалений. - Саске я... Не замечал раньше, что ничего не изменилось. Наруто улыбнулся. Сколько раз он разговаривал с этой фотографией? - Теме, я был так слеп. Даже сейчас какая-то часть моего сознания отрицает это. Я говорил, что ненавижу ложь, но сам в ней по горло. Наруто устал кричать в пустоту. Разбивать руки о стены льда, защищая чужие надежды и мечты, устал быть чужим щитом. Раньше он думал, что признание - это все, что ему нужно, чтобы скрасить одиночество. Но почему, чтобы его признали, он должен каждый раз рисковать своей жизнью, каждый раз доказывать что-то, разбиваясь на миллионы осколков и собираться заново в этой пустой камере? Он чуть не умер, защищая Ируку, пострадал, добиваясь признательности Цунаде, каждый раз рисковал ради Сакуры с самого детства, не дожидаясь ничего в ответ. Он был так занят созданием уз с другими и не заметил того, как они начали стоить его жизни. Узумаки отдавал по кусочку себя каждый раз, но он так и не получил искреннюю улыбку Сакуры-чан. Всё чаще Наруто начал замечать, насколько взгляды жителей деревни обманчивы, а улыбки натянуты. Всё чаще и чаще понятие личности в нём обесценивалось. Недавно он понял, что единственный человек в его жизни, который первым почти умер за него, не требуя ничего взамен, был он. Мальчишка, смотревший из фотографии. Просто положил свои мечты и надежды ради его спасения на кон, подставился под сотню игл, и выхаркивая кровь, улыбался, называя усуратонкачи. Наруто обхватил голову руками, понимая, какой он недалёкий кретин. Крыса, загнанная в круг, обреченная вечно бежать, пока не остановится сердце. Возможно, теме и не был так неправ, называя его болваном. В его собственной квартире хочется если не сдохнуть, то...всё равно сдохнуть. Опять он проходит этот круг ада по-новому, с каждым днем чувствуя, что больше не выдерживает. Каждый день, с момента его ухода, он пытается забыться в миссиях, попытках вернуть и понять, забыть то, что было когда-то сказано, в попытках заполнить пустоту внутри себя связями с другими, но это всё похоже на неудачную шутку. Каждый день он пытается бороться с собой, улыбается Сакуре-чан, когда её кулак вновь заносится над его головой, как было всегда, улыбается, когда ребра ломит от боли, улыбается каждому, кто смотрит на него с отвращением, улыбается одиночеству и пыли в квартире, в которой никогда не появится свет. Улыбаться одиночеству особенно трудно, оно смотрит в ответ, а блондину блевать легкими хочется от этого взгляда. С каких пор он начал видеть копию себя напротив? Озлобленную, с чёрными глазными яблоками, усмехающуюся. Он всё чаще видит кошмары. Он закрывает глаза на то, что он не Наруто, а Демон Лис, на то, что он не товарищ - важная боевая единица деревни, винтик в системе. Важный винтик, который лучше не терять, а в случае неповиновения - устранить. И чтобы тебя приняли, ты каждый чёртов раз должен умирать. Почему?.. Почему он должен делать это для других? Почему он сделал это для него?.. Последние месяцы он всё чаще проводит время с Курамой и меньше разговаривает на миссиях. Кажется, это нравится Сакуре-чан. Наконец-то этот больной ублюдок закрыл свой мерзкий рот и больше не бесит её. Отсутствие головной боли от побоев не может не радовать Узумаки. Хоть где-то у них сложилась взаимность. С Курамой спокойно. Наруто любит сидеть к нему спиной, упираясь лопатками в холодное железо прутьев клетки. В основном, они оба молчат. Лис - потому что ненавидит и презирает человеческое отродье слишком сильно, чтобы снисходить до общения, Наруто - потому что просто хочет побыть в тишине с единственным честным собеседником, который у него был за эти годы. Даже сейчас он погрузился в свои мысли так глубоко, что опять стоял напротив клетки Девятихвостого. Огромные прутья возвышались и темнота за ними казалась почти осязаемой, угрожающей, ненавистной, дотронься - и ты покойник. Наруто так хотел дотронуться до неё, потеряться, раствориться в ней, он с каждой секундой терял себя всё больше и больше. Они никогда его не признают. Не важно, что он сделает, он навсегда останется тем, кто он есть для всех сейчас. - Неужели только понял это, сопляк?, - из темноты повеяло холодом и могильной сыростью. Два красных глаза, медленно приоткрывшись, вперились в Наруто, заглядывая в самую душу, будто пытаясь перелить ненависть и в него тоже. Кьюби оскалился. А Наруто просто смотрел невидящим взглядом вперед. Ему так нужно было чувствовать себя живым. Незнакомое чувство раздирало грудную клетку. Лжец. Наруто знал это чувство с детства, с момента, когда начал проводить время на старой качели в тени, с момента, когда впервые на него вылили ведро с тухлыми овощами, а он не мог встать, глаза залило то ли слезами, то ли плохо пахнущей жидкостью помоев. Он чувствовал пинок жёсткого ботинка в бок, слышал смех и крик. Крик полный отвращения. Он знал это чувство с момента, когда заболел и с температурой валялся в холодной комнате; с момента, когда видел, как чужие детские ручки тянутся к большой крепкой ладони родителя. С момента, когда он понял, что ничего из этого у него не будет. Ненависть. Лис вырвал его и мыслей. - Ты жалкий человеческий потрох, ты знаешь, почему ты до сих пор жив, Узумаки Наруто? - из темноты показалась огромная пасть и придвинулась настолько близко, что джинчуурики можно было протянуть руку, чтобы ощупать лисье лицо. В небесных глазах поселилась тоска. Наруто улыбнулся натянуто, будто, если разрешит себе быть настоящим, то его улыбка разлетится в кровавые ошмётки. Но от Курамы не скрылось ни одно колыхание души Наруто, ни одно дрожание светлых ресниц. Он заурчал, наслаждаясь и продолжая свой монолог: - Ты жив, потому что я так захотел. Довольно паскудно было бы умереть в детстве, будучи избитым собственными одноклассниками, что думаешь, Наруто? Совсем не достойная судьба для такого демона, как я, - лис выдохнул в лицо Узумаки, и волосы последнего заколыхались. Кьюби оценивал, вынюхивал, всматривался в джинчуурики, думая о том, как бы разбить маску непоколебимости этого человеческого отброса и засунуть ему в глотку. Лис усмехнулся. - Каждый раз, когда тебя избивали, я был обязан залечивать твои раны, сопляк, - демон усмехнулся, продолжая расшатывать винтики в крепко устроенной конструкции под названием Узумаки Наруто, - чтобы ты не сдох в какой-то канаве. Такой позор. Наруто разжал пальцы, которые до этого впивались ногтями в кожу. Алые капли смешались с бурой водой в помещении. Кап-кап-кап. - Ты никому не нужен, мальчишка. Узы, обещания, мечты, ты до сих пор не понял, что это не для тебя? Не хочу это признавать, но лучше бы ты послушал своего ублюдка, - чудовище смаковало каждую фразу, обволакивая душу Узумаки пеленой боли и ненависти. Кипящая жидкость в сознании бурлила, пенилась и бесилась, захватывая блондина и поднимая на уровень глаз демона. Наруто посмотрел Кураме в глаза и его засосало в омут физической и моральной боли. - Где был твой любимый Третий, когда ты подыхал от голода, сопляк, в этой куче мусора? Где были они все… твоя розоволосая девка, учитель, где были они все, когда ты задыхался от ненависти?! – рыжие хвосты ходят ходуном, а до ослабевшего сознания доносятся только обрывки фраз и кажется, что прутья клетки плавятся вместе с его душой. Черт возьми, как же больно. Мне так больно, Саске… "Никому не... Нужен. Не нужен... Не общайся с ним, Акима-чан, он больной! Пошли отсюда, а то мама и папа будут ругать! Мерзость, он такой... Как ему позволили остаться в деревне? Лучше бы он умер в детстве, урод! Кровь что-то горит во рту... Желудок выворачивает... Что это? Чувство голода... Мне так холодно... Мусор, чёрт… Они смотрят на меня снова и снова, я вижу этот взгляд…

За что…

Это пятно на нашей истории, убожество... Наруто! Шаннаро, болван, не смей трогать Саске-куна! Удар, опять будет шишка... Пугливый котенок... Добе… Ты мой первый и единственный… Друг", - обрывки фраз и чувств захлёстывают Наруто, заставляя сгибаться в беззвучном припадке боли и ненависти, отхаркивая кровь на мутную воду, заставляя зрачки расширяться. - Только я был с тобой всегда, сопляк. У тебя нет права отвергать меня. Уничтожь всё. Всё, что причиняет боль. Отдай мне свою душу. И я освобожу тебя от твоей боли, Наруто. Тихое рычание проникает в сознание шиноби, и всё что-видит Наруто - это заполненные ненавистью глаза. Сердце стучит бешено, качая кровь и разжигая тело, и отчего-то его стискивают тиски, так сильно, будто... Резкий звук раздавленного органа проносится в пространстве, и Наруто уже не в состоянии понимать, осознавать, различать. Кто он... Куда тянется его рука, за что пытается ухватится и... И чья это спина впереди? В комнате гуляет лунный свет. На улицах Конохи сегодня мрачно и ветрено. В окнах многих квартир слышатся счастливые крики, где-то лает собака, где-то отчётливо слышится мяуканье и детский смех. В его окне слышится вой. Безудержный, дикий, отчаянный, вой раненой и выброшенной на улицу собаки. В комнате гуляет лунный свет. В комнате слишком тихо и пусто. Среди непроницаемого мрака видны только красные озверевшие глаза, которые дают понять, что в этом мраке кто-то ещё жив. Кто-то еще не умер. Красные глаза смотрят в одну точку, не моргая. Жаль, глаза с фотографии не могут ответить тем же взглядом. На главном выходе из деревни его не ждала милая Сакура-чан. И любимый Ирука-сэнсэй не протянет руку, чтобы забрать его обратно. Ликвидаторы, приставленные смотреть за ним, давно покоятся с миром. Жаль, Наруто ещё долго не сможет упокоиться также. Это просто потеря боевой единицы. В голове звучат отголоски фраз, которые он уже прокручивал сотни раз: "Ликвидировать любой ценой обоих. Корень не может рисковать, наличие хвостатого в нестабильном сосуде опасная шутка, Хокаге-сама". Вот кто он. Сосуд. Помойное ведро, в которое вся деревня может скидывать свои отходы. Ведро ведь из стали, не рассыпется. Взгляд Цунаде, подписывающий очередной приказ, Наруто будет помнить в своих самых страшных снах. И пожелтевший лист с приказом он тоже... Не забудет. Он не забудет все фальшивые улыбки и каждый проведённый в одиночестве день рождения. Наличие монстра, урода, беспризорника и просто мерзостной твари. Наруто усмехнулся, окидывая взглядом Коноху. Он отошёл от деревни всего на несколько километров, а деревня уже засияла, будто стала чище на десять тонов. Что же, они дали ему отличную возможность. В конце-концов, именно с этого момента его глаза никогда больше не окрасятся в голубой.