Ошметки твоей улыбки

Солнце поднялось высоко. Оно жгло неимоверно сильно, то и дело заставляя торговцев прятаться под льняные навесы и вытирать испарину со лба мокрыми полотенцами. Игривые лучи попадали на золотые вазы, посуду ручной отделки, скользили по пёстрым рядам, набитыми различными безделушками, слепили мимо проходящих зевак, и зайцами прыгали по каменным стенам. Людской рой сновал между торговыми рядами прицениваясь, осматривая, разнося шум и гвалт по округе. Определённо, сегодня в Югакурэ но Сато было людно, шумно, жарко и в высшей мере невыносимо и негостеприимно. Но, кажется, разгорячённой толпе было всё равно. Сегодня в Деревне проходил долгожданный фестиваль. Танабата праздновали лишь раз в году, и каждый раз припадал на солнцепёк. Празднование начиналось с раннего утра, когда на травинках собиралась свежая роса, и заканчивалось с восходом на небо второй луны, когда не в меру пьяные жители не могли на своих двоих дойти до собственной лачуги. Это была отличная для торговцев возможность набить свои кошельки звонкими монетами, простые же жители могли вдоволь повеселиться от души. Высокие деревянные дома Югакурэ были украшены свежими листьями и ветвями бамбука. Из каждого угла выглядывали зазывалы. Стоит только моргнуть, как ты уже сидел в каком-нибудь сомнительном заведении, в окружении томных разукрашенных девиц и с радостью совал свой кошель направо и налево. - Слышала новости из Суны? - Чего там? - Говорят, Пятую Тень Ветра убили. Две женщины средних лет сидели в местной лапшичной и, наматывая на палочки горячее тесто, обсуждали нашумевшую новость. - Гаару-саму? И зачем его только к посту Каге пустили. - Он ведь был сыном Йондаймэ Казекаге, кому как не ему править, - женщина пожала плечами. - Так, а что случилось-то? - женщина с характерным звуком втянула лапшу в себя. - Видно, демон внутри взбесился и Совет решил сменить одного носителя на другого, обычная практика. Ничего не поменялось, теперь у них другой джинчуурики. Годы идут, а дела всё те же. Всё остаётся на своих местах, Рэнме. - Хочешь сказать, жители сами... Вдруг разговор перебил резкий звук, похожий на треск: тонкие пальцы с такой силой надавили на податливое дерево, что палочки раскрошились в деревянную крошку, посыпавшись на стол. Пальцы принадлежали хмурому гостю. В углу помещения сидел высокий юноша, лицо его было сокрыто краем соломенной амигасы, а сам он был похож на усталого ронина: темно-оранжевое сукно кимоно струилось по подтянутому силуэту странника, открывая вид на крепкую грудь, белые бинты туго обвивали мужскую талию, прячась в складках ткани, а на шее легко покачивалась пара кулонов. Склонившись над пиалкой, юноша сидел неподвижно, кажется, он даже не заметил, что раскурочил палочки в своей руке. Лёгкий пар от рамэна поднимался вверх, зазывал вкусным запахом, но, видимо, страннику уже не было дела до него. Откинув остатки сломанных палочек в сторону, он выпрямился и бесшумно покинул заведение, оставляя двух женщин в недоумении. "Значит, до этого всё-таки дошло", - юноша тенью скользил между людских горячих и запотевших от солнцепёка тел. Высокие гэта ровно постукивали по каменной кладке. Длинная катана легко покачивалась в ножнах, закреплённых на поясе с помощью шелковой ленты. "Любовь? Семья? Единственные эмоциональные узы, которые связывают меня с семьёй, я хотел бы затянуть у них на шее. Это узы ненависти". Узы ненависти. Да, он отобрал их у него, безжалостно отнял, вручив вместо них коробку, наполненную дружбой, доверием, чувством важности, слабостью и надеждой. Он взял на себя ответственность распоряжаться чужой жизнью и чужими целями и потерпел бескомпромиссное поражение. В конечном итоге, эта коробка стала его могилой, эдаким персональным гробом, в котором сейчас покоится дух Пятой Тени Ветра, ведь тело не было удостоено и этого. Что они с ним сделали? Кромсали на куски, снимали гладкие багряные волосы скальпелем в поисках ответов на свои вопросы? Под лупой высматривали недостижимое и великое? Хотя, смотреть нужно не туда, смотреть нужно в глаза и только в них, если желаешь узнать истину. Юноша искоса посмотрел на отражение своего лица в стеклянной витрине. Истина осела неприятной горечью на кончике языка. Огромные, поддетые пеленой ненависти красные глаза на чёрных белках смотрели на него с плохо скрываемой яростью и насмешкой. Он сам забрал у него узы ненависти, забрал последний оплот и обрек на вечные скитания в ледяной преисподней. Отражение самого себя словно смеялось, безудержно и неустанно. Юноша отвернулся. Этот смех в его голове приносил лишь боль. Люди, словно мухи, кружили вокруг, но ничто не выдавало в путнике раздражения или потрясения. Плавной походкой он направлялся к менее шумной улице, служившей выходом из деревни. Юноша уже собирался свернуть за угол, как в его грудь ударилось нечто вопиюще безобразное, шумное и яркое. Опустив глаза он увидел перед собой девушку: её красные волосы напоминали огненный лакорис, лавандовая кофта открывала вид на плоский живот, а на ногах красовались чёрные чулки выше колена и шорты. Малиновые глаза девушки извиняющее смотрели, на щеках застыл румянец, склонившись, она пролепетала: - Гомэнасай! - Кукуку, твои похождения занимают слишком много времени, я мечтал посетить онсен сегодня. Где тебя носит, Карин? У лавки с гадальными картами стоял высокий худощавый парень, его белые волосы отдавали синим оттенком, а миндалевидные глаза смотрели на девушку со смешинкой и немым укором. Когда Карин подняла голову, таинственного незнакомца перед ней уже не было. Он даже не удосужился принять её извинения. Тонкие брови свелись на переносице, выдавая плохое настроение их обладательницы. То ли грубость незнакомца её задела, то ли тупость своего сокомандника, но так или иначе, настроение испортилось. Она посмотрела на ухмыляющуюся рожу блондина и закатила глаза. - Я не знаю ни одного человека, чья жизнь сложилась бы так, как он об этом мечтал, Суйгецу, - пройдя мимо парня, девушка отвесила ему звонкий подзатыльник, - а теперь хватит балаганить, сомневаюсь, что ты посетишь онсен сегодня. Пошли. Нас ждёт Саске-кун. - Саске-кун, Саске-кун, Саске-кун! Ты помешана на своём Саске, фу, - Суйгецу закатил фиолетовые глаза, последовав за напарницей. - Чего? Чтобы я была помешана на этом самоуверенном... прекрасном, ох, Суйгецу! - зло шикнула девушка. Давать второй подзатыльник сил не было, поэтому она перебирала ногами, спеша в лагерь. Суйгецу не отставал. Иногда парню казалось, что у Карин явно проблемы с личностью или личностями. Они поднимались на высокий склон, приближаясь к лагерю, где их ожидали Саске и Джуго. - Кстати, Карин, а что ты так долго делала? - Не твоё дело. - Неужто оставила тандзаку на той дряхлой бамбуковой ветке? - Суйгецу! - Небось загадала голого Саске-куна в онсене, ай да Карин-чан, ай да... Ай, Карин, чёрт, остановись! Пара зевак у подножья склона подняли свои головы и увидели котящегося и вопящего блондинистого парня, а вместе с ним и все его пожитки. Пожав плечами, они продолжили беседу дальше. - Где вас носило? Колючие чёрные глаза прожигали насквозь. Карин поежилась, а Суйгецу принял независимый вид. - Можешь спросить у Карин, она была не прочь оставить любов.. Договорить ему не дала впечатывающаяся в лицо рука раздосадованной и смущённой девушки. - Довольно. Ледяной тон остудил пыл обоих. Карин первой пришла в чувства, и, окинув стоящего напротив брюнета боязливым взглядом, сказала: - Мы раздобыли информацию и припасы. Всё как ты говорил, Саске-кун. Люди из Акацуки проходили здесь недавно, среди них был тот, кого ты ищешь. - Куда они направились? - На восток. Брюнет кивнул и, развернувшись, удалился вглубь лагеря. Карин тяжело вздохнула. Всегда так, кратко и по существу. Они разбили лагерь на вершине отвесного склона. Словно каменная волна, он нависал над Деревней Скрытого Источника, грозясь затопить его своими каменными каплями, но этого не могло произойти. Джуго не было: вероятно, он отсутствовал по заданию Учихи, поэтому ужин сегодня готовили только Карин и Суйгецу. - Сегодня он особенно недоброжелательный. Чем ближе мы к цели, тем более несносным он становится, - прокомментировал Суйгецу, наливая воду в чугунный котелок, заполненный до половины рисом. Нарезавшая тофу Карин раздражённо цокнула и посмотрела искоса на блондина. - Он всегда такой. - Все девушки одинаковы, вы готовы с ума сходить по красивой обложке, не пытаясь разобраться, что там за ней, - сетовал Суйгецу, не замечая как аура напарницы накалялась до предела. В чугунном котелке начали появляться пузыри, они призывно булькали, привлекая внимание к себе. - Я не обязана отчитываться перед тобой, но скажу единожды. Карин отложила нож и внимательно посмотрела на напарника: - Пока Саске счастлив - это все, чего я хочу. Кроме того, у нас, женщин, есть определенное товарищество, которого вам, парням, не понять. Тебе в особенности. Теперь подай мне томаты, они вон в той кожаной сумке. Суйгецу только помотал головой, тяжело вздыхая и отыскивая красные круглые фрукты. Томаты... Кажись, именно их обожает Саске? Парень вздохнул ещё тяжелее. - Да ты прям мамочка я погляжу... - на грани шепота произнёс он, а его взгляд совсем немного похолодел. Они управились к закату. Высоко в небе взошла первая звезда, призывая проясниться оставшуюся россыпь ярких бусин. Белая рубашка с символом клана Учиха маячила на склоне, широкие рукава слегка развевались на ночном ветру, открывая вид на белоснежные изящные руки, а ноги, облаченные в высокие чёрные ботинки, упирались в тёплую землю: одинокая фигура Саске застыла над обрывом. Он сидел, поджав одну ногу под себя, а вторую согнув и положив на неё руку. Учиха всматривался пустым взглядом в огни ночной деревни. Верная катана лежала по левую сторону, и рука, которой он упирался в траву, с лёгкостью могла достать до рукояти в случае необходимости. Тягучее чувство беспокойства, кажется, никогда не покинет чертоги его души, сопровождая на каждом жизненном шагу. Саске до сих пор ощущал присутствие змеиной крови Орочимару на руках. Это ощущение влекло за собой другое - отвращение. Хотелось содрать это чувство вместе с кожей, вырвать с сухожилиями и сжечь. Он ненавидел чужие прикосновения, чужую кровь, чужие эмоции и стремления, особенно стремления такой паршивой змеи как Орочимару. Змея, желавшая заполучить прекрасные крылья, была повержена. И так будет с каждым, кто попытается встать на его пути, помешать его мести, с каждым, кто попробует окунуться в его чёрное озеро боли. Саске тонул в нём, и затаскивал с собой всё, до чего мог дотянуться. Только одного человека он не хотел утаскивать с собой. Этот омут ненависти и отчаяния не для него. Саске смотрел ничего не выражающим взглядом на людей, которые веселились, окутанные оранжевым светом фонариков и радостным смехом близких им людей. Вся деревня Скрытого Источника превратилась в отражение звёздного неба. Сотни ярких огоньков заполняли всё вокруг своим мерцанием, лишая темноты и печали. Всё, кроме его души. Угольные пряди качнулись на ветру, открывая вид на безгранично чёрные и холодные глаза. Словно бездна, они зияли на бледном лице, и в них не было ни отражения, ни малейшего намёка на свет. Саске устремил свой взор на ночное небо, тело прошибал ветер, но он не чувствовал этого. Всё внимание привлекла падающая звезда, словно росчерк белых чернил, она оставила затухающий след в ночи. Его собственная жизнь будет такой же, как эта падающая звезда. Она тоже затухнет в темноте, забирая с собой боль его жизни. Там, внизу, шум музыки струился звонкой нотой, вперемешку с пьяными и счастливыми криками, вперемешку с чужим неслышимым шёпотом и девичьими слезами счастья. Там, внизу, сбывались чьи-то мечты. Тонкие губы едва заметно дёрнулись. В будущем его мечте места нет. Она осталась в прошлом. И он не станет её воскрешать. Не станет ворошить давно умершую мечту, он знает, каково это - ранить себя об лезвия её несбыточности. Саске выдохнул, все его мысли перебивал звонкий голос Карин, доносящийся откуда-то слева. Красновласая девушка-медик сидела в позе лотоса и что-то объясняла Суйгецу, но делала это так, что всем было ясно, чьё именно внимание она хочет привлечь. Хозуки, сидя у костра, шевелил палочками, набивая рот пряным рисом. Он поперхнулся, пытаясь ответить красноволосой. - Ну и что? Любовный праздник что ли? Чушь какая, - протянул Суйгецу, убирая рисинку со щеки, - не интересно. Вот если бы это был праздник мечей, - мечтательно протянул он, за что сразу же был награждён гневным взглядом напарницы. - Ты - бестолковый невежда. Этот фестиваль проводится раз в году. Нам очень повезло застать его, - щёки девушки, как по волшебству, с завидной скоростью окрасились в розовый и она, скосив взгляд на Саске, чуть приподняла тон, - ведь этот праздник посвящён влюблённым! - Какая нелепица... - Это не нелепица, болван, это легенда, - Карин поправила очки и продолжила, - согласно легенде, на свете жила принцесса Орихимэ, дочь небесного правителя Тэнтея. В один день она ткала полотно на берегу небесной реки Аманогава. Девушка усердно трудилась изо дня в день, но грусть овладевала её сердцем: она боялась, что не сможет никого встретить и полюбить. Но в этот день она встретила юношу, волопаса Хикобоси, который трудился по ту сторону реки, и встретившись взглядами, они поняли, что никогда не смогут жить друг без друга, - голос девушки был пропитан нежностью и надеждой, а взгляд так и обшаривал сидящего поодаль в тени Учиху. - Как банально, Карин-чан, небось, ещё и конец счастливый, предсказуемо, - неудовлетворённо протянул Хозуки, попивая травяной чай. - Это не конец, - обиженно продолжила девушка, - когда принцесса и волопас поженились, то больше не могли выполнять свои обязанности, так как были слишком увлечены друг другом, чем вызвали гнев властителя Тэнтея, и тот разделил их по обе стороны небесной реки. - Всего-то, не убил ведь и на том спасибо, - откровенно насмехался блондин. Из-под очков Карин свернули два красных огня, но она продолжила: - Принцесса так слёзно просила отца о встрече с любимым, что тот сжалился и позволил им увидеться. Но когда они пришли к реке, то увидели, что моста нет. Отчаянные слезы Орихимэ призвали стаю диких птиц, и те пообещали сделать для них мост своими крыльями, чтобы влюблённые смогли встретиться, - казалось из малиновых глаз Карин сейчас потекут струйки слёз, - вот так и могут они встречаться лишь раз в году. Эта волшебная легенда стала основой фестиваля, как можно не знать этого. - Очень интересно, - пропуская мимо ушей половину сказанного, кивнул Суйгецу, закинул руки за голову и откинулся на спину. - Говорят, что если посмотреть в этот день на небо, можно увидеть их там, две большие звезды, которые стремятся друг к другу, во что бы то ни было, они стремятся быть вместе, - с шёпотом Карин повернула голову, чтобы взглянуть на Саске, и не поняла, как сердце пропустило удар. Учиха всматривался в тёмный ковер ночного пространства, и в бездонных глазах его мерцали мириады звёзд. Всматривался так, будто искал среди звёзд одну единственную, самую желанную. В излишней эмоциональности лицо брюнета было не упрекнуть, оно все так же оставалось нечитаемо, но Карин была бы совсем плохим сенсором, если бы не видела то, каким светом засияла в этот момент чакра Саске. Серебристые языки пылали внутри Учихи, и Карин готова была поклясться, что давно не видела такой чистой чакры, словно Учиха в этот момент думал о чем-то родном и близком сердцу. О ком-то родном и близком сердцу. Кто угодно мог не заметить ничего необычного в гордо сидящем на краю обрыва брюнете, только не та, которая ловила любой взгляд чёрных глаз, которая наслаждалась любым взмахом чёрных ресниц и подставляла свою руку под укусы владельца шарингана, лишь бы на том всё зажило. Так часто и до мелочей девушка наблюдала за Саске, что могла отследить любое изменение в колебаниях чужой чакры, в едва заметных приподнятых уголках губ, в зрачках, что пугали своей бездной и вбирали в себя всякий намёк на свет. И в звёздном небе глаз Учихи Карин видела что-то запретное, то, что сама никогда не получит от Саске, то, чего она видеть не должна. Отвернув голову резче, чем должна была, она впервые за долгое время ощутила досаду и лёгкое чувство ревности: кто этот человек? Кем должен быть этот человек, чтобы ледяные просторы глаз Саске вдруг загорелись таким огнём просто от мысли о нем? Полубогом? Карин приподняла голову и посмотрела на деревню: праздник, царивший внизу, больше не оставлял на сердце радостную обёртку, она почти ничего не видела из-за лёгкой пелены слез, которая окутала малиновые глаза. Она не видела ярких огней фейерверков, которые, словно маленькие молнии, разразились над Деревней Скрытого Источника, не видела, как бушующая толпа отправилась к озеру запускать фонари, и погрустневших глаз цвета фиалки, которые всё время глядели в её точеный профиль, она тоже не видела. Но Карин не врала. Пока счастлив Саске, ей этого будет достаточно. Где-то на другом краю деревни, в компании костра, сидел юноша и всматривался в чёрные просторы небес. В отблеске красных глаз пылали дикие языки пламени, рождаемые костром и поглощаемые узкой щелью звериного зрачка. Было в этой картине что-то фантастически дикое и прекрасное. Перебинтованная грудь под кимоно вздымалась равномерно и спокойно, тёплый ветер щекотал чувствительные полоски на щеках. - Ну и ну. Вот так находка. Тоби шёл-шёл и Узумаки Наруто нашел. Тоби хороший мальчик. Идиллия картины была раскромсана на куски одним лишь приторным голосом незнакомца. Сжав побелевшими пальцами рукоять катаны сильнее, юноша вскинул голову. Из-под края широкополой соломенной шляпы на Тоби смотрел прищуренный взгляд хищника, в диких глаза плясали невидимые обычному глазу черти, но и Тоби не самый обычный человек и этих самых чертей прекрасно видел. Они скалили свои длинные клыки, обещая содрать кожу с любого, кто будет нести угрозу их владельцу, и Тоби принял обманчивый дружелюбный вид. Наруто не нужно было задавать лишних вопросов, он точно знал кто перед ним. Кровавые облака незамысловато раскиданы на чёрной плотной ткани плаща, красная подкладка, высокий воротник до подбородка и чёрные ногти на бледных, с прожилками синеющих вен, руках. Член террористической группировки Акацуки возседал прямо перед ним, не беспокоясь ни о чем. Незнакомец непринуждённо сидел вверху на ветке, опираясь спиной о ствол древа, и свесив одну ногу вниз, он покачивал ею вперед-назад. В его позе читалась расслабленность и призыв к доверительной обстановке, но единственный отблеск глаза, который виднелся в щёлке спиралевидной оранжевой маски, рушил все эти иллюзии разом. Где-то снизу раздался оглушительный залп очередной серии фейерверков, окрашивая ночное небо в яркие краски. Тоби приподнял голову, смотря на зрелище. - Ай, красиво всё-таки. Не хотелось бы портить всему селению праздник бойней с джинчуурики Девятихвостого. Если не принимать во внимание смысл сказанного, можно было представить, что этот человек ведёт весёлую светскую беседу, таким приторным был его тон, словно в Узумаки запихнули ложку мёда с каплей дёгтя. - Зачем ты здесь? - Я следил за тобой, признаться честно, меня повеселил твой спектакль в Конохе, - мужчина усмехнулся, но блондин этого видеть не мог, скорее, почувствовал на уровне каких-то инстинктов. - Следил за мной? Наруто не понимал. - Да-да, изначально у нас были другие планы относительно тебя, но, после твоего нашумевшего побега, они изменились, и вот я здесь. Образ Тоби слегка плыл перед глазами Наруто, покачивался в языках пламени, словно призрачное ведение. Их разделял костёр, несколько метров по горизонтальной поверхности, и большая высота по вертикали, на вершине которой сидел мужчина. Наруто не знал, в чём состоял план, зато отчётливо улавливал убийственную ауру собеседника. Акацуки состояли из отступников ранга S. Он мало что знал о них, в большей мере только обрывки фраз от Извращенного Отшельника. - И в чем сейчас заключается ваш план? Узумаки поднял катану, упираясь её концом в твёрдую землю, и склонил голову вбок. - План прост как песочные часы, Узумаки Наруто. Ты вступишь в нашу организацию, будешь выполнять наши приказы, и поможешь осуществить наш замысел. Твой путь обычного шиноби потерян навсегда. Ты никогда больше не сможешь вернуться к прежней жизни. Тебя будет искать Коноха, тебя будет искать Суна и другие деревни, с которыми Лист в союзе, за твоей головой будет охотиться стая жадных до золота шиноби, и в конце-концов, ты либо подчинишь этот мир себе, либо попрощаешься со своим будущим. И без нашей помощи, второе вероятнее всего. Голос Тоби звучал натянутым тонким лезвием. Попробуй коснутся, и на пальцах останется глубокий порез. Но Узумаки было плевать, в алых глазах уже плескался безудержный гнев. Конец катаны вошёл в землю глубже, проседая под тяжёлым нажимом руки джинчуурики. - Ты правда думал, что явишься ко мне вот так, и я просто со всем соглашусь? - из глотки доносился скорее лёгкий рык, нежели обычный голос, - побегу за тобой, словно гонимая всеми псина, поджав свой хвост, в поисках спасения? Я сам позабочусь о своём будущем, в защите не нуждаюсь. То, что я ушёл из Конохи, не значит, что буду служить вам и вашим целям. Тоби пожал плечами. - Красная Луна не оставит тебе выбора, малец. В конце концов, будь то религия, земля, ресурсы, любовь или же что-то иное, все люди сражаются и будут это делать вечно, и ты не исключение, Наруто, - мужчина склонил голову, вглядываясь в саму суть глаз Наруто, кожа джинчуурики неприятно покалывала от этого взгляда, - ты хочешь защитить то, что дорого тебе самому, мы же хотим защитить наши идеалы и остановить этот цикл безумной и безграничной ненависти. Этот мир прогнил насквозь, он держится на власти глупых старых полудурков, отправляющих маленьких детей на войну, на человеческой жадности, на звериной натуре, жажду крови которой не заглушить ничем, кроме боли и страданий. Соломенные волосы Наруто развевались на ветру, он не хотел признавать, но слова Тоби находили подтверждение и в его душе. Он признавал его правоту. Но... - Мне нет до этого дела, я не хочу вмешиваться в историю этого мира, я не спаситель. - Может быть, но вот одного человека то ты точно спасти хочешь, - из-под маски послышался смешок, плечи джинчуурики дрогнули. Тоби продолжил. - Тебе ведь интересен Учиха Саске? Кажется, глаза сидящего у костра джинчуурики потемнели, а щель зрачка сузилась до недопустимых размеров. Тоби был доволен реакцией. Как он и говорил, у каждого есть своё слабое место. - Где он?! Наруто сам едва ли мог узнать свой голос. До того обеспокоенным и отчаянным он был. - Кто знает. После убийства Орочимару, мало ли куда он мог отправиться. - Он убил Змеиного Саннина? Значит... Теперь он вернётся в Лист... - О нет, возвращение в Лист ему не грозит, ну, по крайней, мере добровольно, - Тоби потирал костяшки замёрзлых пальцев. - О чем ты? - Саске - мститель. После убийства Орочимару, его цель стала ещё ближе, и теперь месть - единственный смысл его существования. Он - истинный мститель и его ничто не остановит. К ненависти ведёт путь ниндзя Саске. Наруто моргнул несколько раз. Мститель? - Хватит, ты можешь нормально объяснить, что ты с ним сделал, что ты вообще несёшь?! - чаша терпения Узумаки переполнилась и готова была выплеснуться первобытным гневом. Полы кимоно взметнули частички пыли в воздух - настолько резко взбешенный джинчуурики поднялся, сам при том чуть не пошатнувшись. Железное самообладание всегда покрывалось трещинами, когда речь заходила об Учихе Саске. Вспотевшие ладони подрагивали и сам Наруто никогда не пытался контролировать себя в такие моменты, он даже не осознавал этого. Не осознавал, насколько взбешенным становился, если в воздухе витал хотя бы намёк на небезопасность Учихи. Перед глазами мелькнула чёрная тень, и спустя секунду он уже не понимал, что происходит. Ясная до этого голова, сейчас была словно зажата в раскалённые клещи; тело ослабело и всё, что он мог чувствовать - это чужие ледяные пальцы, сжимающие его горло и три запятых, которые, кажется, готовы были отпечататься огненным клеймом и на его собственной радужке. Тяжёлые капли дождя встретились с травой, проделали путь по зелёным склонам листьев и бесшумно упали на землю. Прежде чем погрузиться в приятные объятия сна, Карин почему-то вспомнила невысказанную часть легенды. "Если на Танабата пойдет дождь, птицы не смогут прилететь, чтобы выполнить обещание и помочь влюблённым встретиться. В итоге, им придётся жить в одиночестве ещё целый год до следующей встречи..." "Год - это не так и много...", - почему-то подумалось Карин, и малиновые глаза закрылись под тяжестью век.