Хочешь..?

      То, что было ночью, описания не требует, в конторе уже знали о переменах в состоянии Тихонова и разделяли радость Сергея, никто даже не удивился, что в без пятнадцати девять он подорвался с работы и уехал. Можно бесконечно описывать все те чувства, что бушевали в его душе, мысли, что путались в сознании, вкупе это все обладало огромной силой, хотелось и плакать, и смеяться, вжать педаль газа в пол и гнать, не соблюдая правила, это была почти эйфория. Майский буквально врывается в палату, все еще боясь, что это сон, но, стоит ему видеть светлую и, самое главное, живую улыбку хакера, опасения исчезают, а пара капель все же стекают по щекам. Когда начальные эмоции сменились статичной и постоянным счастьем, можно наконец вести нормальный разговор, хотя это скорей попытки выговорить все, что накопилось за неделю. Майор прижимает ладонь к щеке, лихорадочно целуя ее, как тогда, в доме, но теперь парень может дарить ласку в ответ. — Прости меня, я такой дурак… я не должен… не должен был тебя отпускать. Должен был убедить Рогозину оставить тебя. Ты чуть не погиб из-за меня, понимаешь? Ты действительно заслуживаешь лучшего, прости, но я буду стараться, обещаю, ты стал единственным смыслом моего существования       Понимающе цыкнув, младший улыбается и притягивает его к себе, тычась лбом в плечо, им очень не хватало этого, этой близости, этого тепла, ощущения безопасности в этой маленькой реальности, ограниченной лишь ими двоими. Казалось, кто-то хочет войти в комнату, но это не важно, кто бы там не был, это не прервет их разговор, не заставит их отпрянуть друг от друга, это должно было случиться раньше, и теперь терять еще больше времени нельзя. — Все… ты ни в чем не виноват… Все хорошо… — Почти прекрасно... — Почти?       Назад дороги нет, сказал «а» - говори и «б», горькие уроки самые действенные, Сергей осознал смысл этой фразы только сейчас… — Для полной идиллии не хватает только кольца на твоем пальце... Подожди. Знаешь, я такой дурак, я ведь уже третью неделю хочу тебе предложение сделать, да, третью. Помнишь, тогда, перед операцией, я не договорил, сказал потом, действительно думал, потом, по-быстрому поймаем Черкова, и все. А, когда все это случилось, я так испугался, что это "потом" не настанет, и все понял. Понял, что нужно ценить все, что дает тебе жизнь, использовать каждую секунду по максимуму, ведь следующая может и не случиться. Ты даже не представляешь, на сколько я сейчас счастлив. И... если ты согласишься выйти за меня, я стану самым счастливым человеком на этом гребаном свете.       Иван лишь долю секунды колеблется, пока до него доходит, что произнес опер, и, выдохнув короткое «да», целует его, прижимаясь сильнее. Однако в комнате были и другие лица, начальный, так сказать, состав команды, но они слышали все и объяснений не требовали. Дальше были и поздравление, и подколы, и традиционное «Горько» - все, но это уже не важно…       Спустя неделю Ивана выписали, о, это было грандиозное событие, был даже Султанов, который, возможно, не до конца понимал, что это с Майский, всего неделю назад он чуть ли не живым трупом ходил и одним своим видом настроение портил, сейчас такое ощущение, что светится изнутри. Но объяснений не требовалось, он понял все сам. Хакера выписали лишь с условием, что тот дальнейший месяц не будет работать, это учреждение не первый раз работает с представителями закона, и главврач прекрасно знал, что они хоть на следующий день после операции готовы уйти, но с Сергеем тут не забалуешь.       Так прошло три недели, Ванька честно соблюдал режим, в офисе не появлялся, неоднократно ребята получали в свой адрес фразу, по типу того, что компьютерщик вернется в ФЭС уже с новой фамилией, но это были лишь добродушные товарищеские шутки. На третью неделю его пребывания в «домашней тюрьме», парень понял, что так нельзя, он идет на работу, нет, не работать, просто посмотреть, что там да как, тем более, майор говорил, что сегодня у Черкова допрос, объявился все же.       Когда он зашел в теневую, там уже были Амелина и Круглов, чуть удивившись, они, конечно, поинтересовались, что это он тут делает, но внимание сразу же было переведено на происходящее в допросной. — Это первый допрос? — Нет, с ним уже работал Костя, но, кроме самого признания в нападении, никаких деталей он не услышал, Галя думает, что Серега сможет из него хоть что-то вытянуть, но пока ничего. — А вы и не получите, это был не Черков… Сереж, зайти в теневую.       Услышав это, опер сразу задался вопросом, что, блять, он тут делает, и, крайний раз укоризненно посмотрев на подозреваемого, выходит из комнаты, но поинтересоваться о происходящем мужчина не успел. Тихонов подвел к себе Оксану, имитируя нападение. — Ты примерно ростом с Черкова, смотри, заходишь сзади, да, вот так. Левой рукой фиксируешь плечи, а правой, как бы обнимаешь и яко бы ножом бьешь. Видите, полоса удара была бы восходящая. Удары наносились охотничьим ножом, у него рука выделана для большего соприкосновения, там его можно буквально только одним образом взять.       Тихонов отпускает Оксану и притягивает к себе Сергея, ставя в такую же позу, пока Николай Петрович осознал только саму логику, наблюдая за действиями пришедшего. — А вот ты выше, поэтому и удар нисходящий, может и по круче, чем удар «Волка», но не суть. Поэтому это не мог быть Черков, к тому же, в момент нападения он был в другой комнате. — То есть ты хочешь сказать, что он прикрывает нападавшего? — Я почти уверен… Если не возражаете, Николай Петрович, я попробую с ним поговорить, позовите Галину Николаевну, думаю он даст признательные показания. — Добро.       Парень заходит к Черкову с улыбкой, показывая, что он пришел не для допроса, а для помощи. Невольно обвиняемый улыбается сам. — Привет, как ты тут? Наши не обижали? —… нет… а что? — Ну и хорошо… Ты мне скажи вот что, ты почему врешь? Это же не ты напал, любая экспертиза это подтвердит. — А какая мне разница, меня все равно посадят, я взламывал сайты, следил за людьми, можно сказать, что похитил представителя органов. Жизнь уже испорчена… — Посмотри на меня, я вскрывал банковские счета и переводил деньги на сайты наркологических клиник, я сидел больше года, а теперь я работаю здесь и вполне доволен жизнью. И ты так сможешь, ты отличный специалист, такие везде нужны. Ты точно решил, что лучше сидеть, чем найти виновного? Мы же все равно его найдем. — Я расскажу всю правду. — Прекрасно… Галина Николаевна…       Женщина заходит в комнату и садится на стул, который ей уступил хакер. Видно, что Черков боится, но слова Ивана придали ему надежды. — Я вас слушаю… — Я попал в детдом, когда мне было пять лет, в возрасте пятнадцати лет я впервые увидел там «Волка», его зовут Алексей Волков. Он был каким-то скрытным, озлобленным что ли, когда он узнал, что я разбираюсь в кодах, сайтах и прочих таких штуках, он сблизился со мной. Мы вышли примерно в одном время, и Волков попросил меня пропасти одного мента. Я, конечно, спросил почему я должен, он сказал, что этот человек ему жизнь загубил. Сначала все было хорошо, потом я как-то перегорел и сказал, что больше не буду этого делать. Леха пригрозил, что напишет заяву, что якобы я сливаю секретные данные правительства, это был первый и единственный раз, когда я с ним спорил, я никогда не работал, деньги и прочее он привозил сам. Два месяца назад он сказал, что мне надо засветиться в даркнете, чтоб привлечь ваше внимание, а месяц назад сказал, что ему нужно кое-что сделать, я правда не знал, что он хочет делать. И вот буквально вчера он приказал мне прийти сюда и сказать, что нападал я, аргументируя это тем, что за чистосердечное дадут меньше, а жизнь там он мне устроит, уж как я не знаю… Это все, все что я знаю — Хорошо, мы это обязательно проверим, спасибо…       Все, что сказал Черков, действительно было правдой, Холодов смог выделить ДНК Волкова, в базе нашелся близкий родственник этого Алексея, они действительно были в одном детдоме. Все сходилось. Нужно было действовать немедленно, по указке полковника, Черков договорился с «Волком» о встрече в центральном парке, но во время самой операции произошло что-то невероятное, мужчина лет двадцати пяти подошел к сотруднику под прикрытием и открыто сказал, что он тот, кого они ждут. — Ну что, служивый, покатаемся? Только давайте без грубостей, я и так пойду.       Как они ехали и прочее такое можно опустить, первый состав был в шоке, беда пришла откуда не ждали, Майский чуть поник, но старался это скрыть, отвлечься. Галина сначала не хотела допускать майора в допросную, но после позволила, он бы все равно прорвался. Весь опрос цитировать бессмысленно, главное, что случилось в конце, когда опер зашел в комнату. — Майор. Привет. Ну что, как живется? Совесть не мучает, нет? Странно… Убил человека и все равно. Неужто не помнишь, как убил моего отца? А я напомню. Две тысячи седьмой, первое дело ФЭС, рейс на Шанхай, бизнес класс. Вспомнил? Да, может он был не лучшим, но он был моим самым дорогим и близким человеком. И я поклялся отомстить. Убить тебя было бы скучно, вот я и решил ждать. По факту парень то ни в чем не виноват, просто связался не с тем человеком… Жалко его… Можете не оформлять чистосердечное, до суда я все равно не доживу.       Волков проглотил какую-то таблетку и упал, как позже покажет вскрытие, в ампуле был яд куфии в максимальной концентрации. Иронично, куфия когда-то свела вместе наших героев, и она же их чуть не разлучила… Любовь живет три года, а потом возникает вопрос быть ли ей дальше, ответ искать вовсе не людям, а кому-то свыше, и в нашей истории ответ оказался положительным. Потом была и свадьба и гулянка, все было. Иван согласился взять фамилию опера, что, собственно, никого не удивило. Какое-то время хакер комплексовал из-за шрамов, оставшихся от ран, но майор сразу отучил его от этой дури, постоянно говоря ему, что он прекрасен. — Ну ты чего? Прекращай так думать, ты прекрасен, и любая гнида, что скажет обратное, и шагу больше не ступит.       А каждый вечер повторяется один и тот же разговор, который начинается с Сергея. — Если бы мне кто-то раньше сказал, что ты станешь моим, то я бы не поверил, потому что так не бывает, не бывает так хорошо… Я люблю тебя — И я тебя тоже…