Я знаю, доля твоя нелегка, Но ты оказалась сильней — Одолела всё и насквозь прошла Путь через царство теней.
Из поэмы Арне Гарборга »Хаугтюсса»
Спустя месяц. 4 февраля 1999г. Больница на окраине Лондона. — Драко… Тихий шёпот слетел с моих уст. Я заворочалась на мокрых от пота простынях. Волосы противно липли к шее и обмотались вокруг, душа меня. Было отвратительно жарко, а сердце стучало как ненормальное. Остатки сновидения безвозвратно испарялись из памяти, но они мне и не были нужны, чтобы понять, кто в них стал самым желанным гостем. Я видела Драко. Каждую ночь, что лежала в больничной палате. И пусть это лишь наваждение разума, я всё равно была счастлива, что он рядом хотя бы в моих снах. Это помогало мне справляться с той реальностью, в которой я оказалась. Дарило пусть и шаткое, но спокойствие, будто Драко лежал со мной на койке и шептал, что всё будет хорошо. С трудом разлепив веки, я тут же сощурилась на яркое солнце за окном. Грудь неприятно саднило, и я, скинув с себя тонкий плед, схватила за край и оттянула воротник больничного халата. Не сдержав обречённого вздоха, осматривала глубокие кровавые расчёсы. Они были тёмно-бордовые, с запёкшейся кровью из-за свежих болячек, которые я сдирала ногтями, стоило сознанию отключиться. Будто хотела добраться до сердца и вырвать его, наконец отправив истерзанную мышцу на помойку. Широкий пластырь валялся на полу, будучи побеждённым под моим ночным натиском. Снова я это сделала. Мистер Крейг не будет в восторге, когда придёт на утренний осмотр. Колдомедик снял фиксирующие ремни с моих рук три дня назад. Сразу, как только раны на запястьях начали затягиваться от моих неустанных попыток вырваться и прикончить себя во сне. Теперь, глядя на свою грудь, мне было страшно: как бы мистер Крейг не передумал и не решил снова приковать меня к постели. Будет обидно. Ведь, будучи в сознании, я перестала себя калечить уже как две недели и явно шла на поправку, восстанавливая как физическое состояние, так и душевное равновесие, хоть со вторым и было куда сложнее… И теперь мне не хотелось терять какую-никакую свободу, даже если это на благо моему здоровью. Я чувствовала себя как в клетке. И хоть прекрасно осознавала, что это «заточение» ради меня самой, изнутри всё равно сжирало противное одиночество от банальной неспособности поговорить хоть с кем-то, кроме Крейга. А сказать мне хотелось много. Так много, что меня можно хоронить прямо сейчас под горой невысказанных сожалений и тяжести вины. Жгучего стыда, что одолевал меня, как только в сознании возникали отрывки моего состояния в Хогвартсе. Мне хотелось извиниться за ложь, за слабость, за то, что сдалась. За всю боль, что я причинила дорогим мне людям. Правда, я ненавидела себя. И простить никак не получалось. Видимо, поэтому мои руки самовольно взяли на себя грязную работу, пытаясь лишить меня жизни, стоило разуму расслабиться. Я плохо помнила первые дни, проведённые в этой светлой и такой пустой палате. В памяти осталась лишь бешеная агония, от которой сотрясалась каждая клеточка моего тела, и болезненная потребность в датуре. Я помнила свои крики, раздирающие глотку, как всё тело горело, словно меня сжирало Адское пламя. И ощущение холодного стекла на губах, когда в меня вливали очередное успокаивающее… или обезболивающее. Или чёрт знает ещё что, после которого я отрубалась на какое-то время. Иногда мне казалось, что я слышала Гарри, еле тихо говорящего с каким-то мужчиной. Позже я узнала, что это был доктор Крейг. Гарри же я так и не увидела. Но сильнее всего скулить хотелось оттого, что самый необходимый голос ни разу не прозвучал в этой палате. А это значило, что Драко не приходил. И от этого было вдвойне больнее. После недели интенсивного лечения я смогла открыть глаза и пусть размыто, но разглядеть картинку перед собой. Услышать шуршание каких-то бумаг, которые доктор Крейг перебирал, сидя в кресле у окна. Но самое важное — я осознала, что вообще жива, ведь все дни до этого искренне верила, что нахожусь в аду. И, о Мерлин, лучше бы я не приходила в себя ещё как минимум неделю. В мыслях была такая каша, что я в целом слабо понимала, что говорю или делаю. Не понимала, где я и как тут оказалась. Единственное, в чём я была уверена, так это в том, что мне срочно нужен датур. И в боли, неустанно одолевающей всё тело. В эту чёртову вторую неделю колдомедик, казалось, не покидал мою палату ни на минуту. И именно в те дни на моих руках и ногах появились фиксирующие ремни. Я хотела убить себя, содрать кожу живьём и всё-таки оказаться в долгожданном аду. Сполна хлебнула ломку во всех её самых худших проявлениях из-за ослабленного организма, как мне потом рассказал мистер Крейг. Ну а дальше… стало уже не так тяжело. Я начала есть, запивая пресноватые каши зельями, восстанавливающими рассудок. Начала самостоятельно ходить в туалет и даже принимать душ. Всё ещё очень много спала, но в часы бодрствования колдомедик освобождал меня от ремней, позволяя сидеть у окна и читать книги, что так кстати оказались в бисерной сумочке. А ещё в ней была рубашка Драко, и в минуты истерик я утыкалась в неё носом, вбирая в себя столь родной и знакомый запах. Это успокаивало не хуже, чем зелья. Возможно, даже лучше. Доктор Крейг говорил, что самое важное — избавиться от тяги к датуру и убедиться, что остатки яда от клинка Беллатрисы вышли из организма. Поэтому он по два раза в день брал у меня кровь и мочу на анализы, явно полностью не полагаясь на показатели колдограммы над моей головой, которую он также тщательно изучал почти каждый час. Его настораживало моё психическое состояние, поэтому я не без сожаления отмечала, что доза успокаивающих увеличивалась. Но смиренно глотала всё, что он давал. Потому что я действительно хотела вылечиться и суметь влиться обратно в социум, а не сорваться от первого же косого взгляда, брошенного в мою сторону. Я чувствовала, в каком нестабильном состоянии находилась. Слёзы могли начать стекать по щекам сами по себе, иногда я резко замирала посреди палаты, неожиданно обнаруживая, как злостно разрывала страницы книги секунду назад. Мистер Крейг запрещал мне видеться с кем-либо. Считал это небезопасным. И если поначалу мне казалось, что колдомедик боялся моей внезапной агрессии к близким, то потом до меня дошло… Мистер Крейг боялся за меня. Вернее, за мой рассудок, что он так старательно лечил. И теперь, пролежав в палате целый месяц, я была солидарна с его решением, хоть и изнывала от тоски. Ведь если представить, что Драко появился бы здесь неделю назад, все потрошащие изнутри чувства, подавляемые зельями, всплыли бы наружу. Мне страшно даже предположить, как долго мистеру Крейгу пришлось бы меня откачивать. Я почти ничего не помнила о том, что было после рождественского бала. Вернее, о том, что было после последнего приступа уже в спальне. Доктор Крейг рассказал мне о том, как я утонула в ванне и Драко с Блейзом спасли меня, позже принеся в эту палату. Рассказал том, как я получила проклятье. После его слов я не могла уснуть, обливаясь горячими слезами и не имея возможности их даже смахнуть, потому что руки были плотно прижаты ремнями. И плакала я не из-за несправедливой жизни, не из-за тяжёлой судьбы и не из-за ненавистной Лестрейндж, что причинила мне столько боли. Одна мысль о том, через что я заставила пройти Драко, пускала по телу неконтролируемые волны дрожи, грозящие вот-вот обернуться очередной истерикой. Наверное, отчасти поэтому мистер Крейг увеличивал дозы успокоительных, в то время как количество зелий, лечащих мои органы, заметно уменьшалось. Поэтому я с распростёртыми объятиями встречала Драко в своих снах, молилась, чтобы он был в порядке и жил полной жизнью без сожалений. Верила и ждала, что наступит день, когда мистер Крейг пустит Малфоя в палату. Тогда я извинюсь, поблагодарю за всё, что он сделал для меня. И, быть может, когда-нибудь Драко найдёт в себе силы простить. О большем я и мечтать не смела после всего, что натворила. После того, как, пусть и не по своей воле, причинила любимому человеку столько боли. Теперь, когда нестерпимые мучения оставили тело в покое, а от ломки остались лишь слабые отголоски, я была уверена, что влюблена в Драко. Уже давно и так чертовски сильно, что от тоски хотелось лезть на стену. Но от скопившейся в душе вины любовь казалась непростительным и глупым чувством. Недопустимым и таким самонадеянным. Жалким, как и я сама. Я осторожно приподнялась на койке, полностью скинув с себя плед. Вытащив резинку из-под подушки, убрала волосы в пучок, пальцами отлепляя мокрые пряди от шеи. Бросив взгляд на часы, я решила не идти в душ, а дождаться доктора Крейга, который должен был появиться с минуты на минуту. Медленно потянувшись, я свесила ноги с койки, подставляя лицо под утренние лучи солнца. Но они не грели, ведь за окном стоял противный февраль. Тишина, царящая в палате, как обычно, напрягала. Поэтому я спрыгнула на пол, внутренне кайфуя от того, как ступни шлёпнули о прохладную плитку, создавая шум. Потянулась к тумбочке за стаканом воды, но в последний миг скользнула ладонью в сторону, находя пальцами тонкую цепочку. Подарок Драко, что я сорвала с шеи во время агонии ещё в первую неделю пребывания здесь. Я этого не помнила, но была безумно благодарна доктору Крейгу. Ведь он нашёл и сохранил столь дорогую сердцу вещь. Я села обратно на койку, сжимая в кулаке цепь из белого золота. Когда Драко подарил мне подвеску, я и не заметила, что там была гравировка. Теперь же могла часами всматриваться в неё, пытаясь догадаться, о чём думал Драко, когда выбирал именно этот рисунок. Ведь всё в нём было неправильным. Это Малфой — змей — должен быть большим и угрожающим. А я никчёмным львёнком маячить у его хвоста, молясь всевышнему, что змей заметит отстающего зверя и позовёт с собой. Что Драко позволит мне вернуться. Позволит хотя бы попробовать начать всё сначала. Подарить ему то, на что раньше у меня банально не было сил. Но дни летели, а от него не было ни единой весточки. И всё, что у меня осталось, — подвеска и его рубашка — я трепетно хранила. Ценила то, что есть, не смея просить о большем. Жизнь и без того преподнесла мне бесценный подарок. Услышав тихий хлопок двери, я невольно вздрогнула и тут же отложила цепочку обратно на тумбочку. Ведь если мистер Крейг заметит, что я убиваюсь над ней с самого утра, сидя с окровавленной грудью после ночных кошмаров, то фиксирующих ремней мне точно не миновать. Как, впрочем, и не получить скорой выписки. А мне так хотелось объясниться перед всеми, восстановить магические силы и поскорее отправиться в Австралию, чтобы вернуть память родителям. Чёрт, я вообще слишком много хотела для той, кто только что вылез из могилы. Но ничего не могла с собой поделать, а особенно с чувствами, что вспорхнули из осадка, выбрались из-под давления наркотиков, сжирая теперь меня изнутри. Но я продолжала сидеть и размышлять день ото дня. И делала всё, что от меня зависело сейчас, — старательно лечилась. — Доброе утро, Гермиона! — бодро поприветствовал меня доктор Крейг, заходя в палату. — Доброе! Я обернулась и улыбнулась в ответ мужчине. Он нравился мне своим профессионализмом и доброжелательностью. За весь этот месяц с его уст не слетело ни единого упрёка, ни единого вопроса, что мог потревожить моё душевное равновесие и пустить под хвост все его старания. Но была у этого и обратная сторона. Я несколько раз пыталась вызнать у него о Драко, но всегда получала лишь покачивание головы и немой укор в глазах. И ни малейшей информации о том, что не касается его работы. Страшно представить, в какую сумму для Драко встали услуги доктора Крейга. Ведь колдомедик провёл в этой палате весь Новый год, утаскивая меня с того света. И до сих пор продолжал заниматься этим, не возвращаясь в Америку, где осталась его семья. Он ни разу не говорил о ней, но как-то раз к нам в палату залетела сова, принеся доктору премилый детский рисунок новогодней ели. В тот день мне захотелось выздороветь ещё быстрее. Я чувствовала себя обузой для всех, кто оказывался рядом. — Ты только проснулась? — спросил мистер Крейг, подходя к небольшому столику и видя там пустую баночку для сбора анализа. — Да, — кивнула я и поспешно вскочила с кушетки, намереваясь не затягивать работу колдомедика и позволить поскорее закончить всю утреннюю возню со мной. Я уже подошла к столику, потянувшись к пустой баночке, но мистер Крейг неожиданно мягко перехватил мою руку за запястье. — Сегодня не нужно, — чуть улыбнулся он. — Присядь, я проверю колдограмму. Я опустилась в кресло, как он и велел. А внутри отчего-то растекалось волнение. Неужели у нас получилось? Неужели результаты последних анализов были настолько хорошими, что он решил обойтись в этот раз только лишь колдограммой? На лице расползлась счастливая улыбка, которую я и не собиралась прятать. Всё действительно становилось хорошо. Как ты и обещал, Драко. Доктор развернулся ко мне и тут же раздосадованно вздохнул, глядя на мой больничный халат, перепачканный в крови. — Тебе опять снились кошмары? Он достал волшебную палочку, убирая кровавые пятна с моей одежды. — Я не помню… простите, — промямлила я, сжимая руки в кулаки от собственной никчёмности. — Тебе не за что извиняться, Гермиона. Пока он обрабатывал мою грудь марлей, смоченной заживляющим зельем, я понуро смотрела в стену, стараясь не зашипеть от саднящей боли и подобрать верные слова. — Я не понимаю, почему пытаюсь навредить себе каждую ночь, — наконец промолвила я, пока мистер Крейг приклеивал свежий пластырь. Может, мне показалось, но как будто бы он прижимал его к коже ещё крепче, чем обычно, наивно полагая, что я не смогу его содрать. Не я… мои руки. — Ведь я так сильно хочу выздороветь, но… всё равно делаю это. Бессознательно. Простите, — я вздохнула, ещё раз извинившись. Мистер Крейг поднял глаза и чуть свёл брови к переносице, палочкой заставляя все пуговицы халата быстро застегнуться. — Думается мне, что подобные… наклонности, — какое же мягкое слово он подобрал для моего сознания, что мечтало сдохнуть, — напрямую связаны с тем, что ты просишь прощения в каждой своей фразе. Я не психотерапевт, так что утверждать не берусь. Но подумай об этом. — Про… — я проглотила «стите», чуть мотнув головой. И всё-таки была в его словах доля правды, но я ничего не могла поделать с чувством вины, что сидело внутри. Оно было настолько огромным, наверное, размером с земной шар. И я понятия не имела, как его вытащить. Как перестать себя ненавидеть. — Вы не свяжете мои руки ночью? — Нет-нет, это всего лишь царапины, — почти на автомате пробормотал доктор Крейг, уже внимательно осматривая появившиеся колдограммы над моей головой. Я облегчённо вздохнула и расслабилась в кресле, прикрывая глаза. Значит, не всё уж так и страшно. Значит, я действительно иду на поправку. А остальное не так важно. Пока что. А потом я обязательно пойду к психотерапевту, потому что сама точно не справлюсь со всем тем, что сидит внутри. — Хорошо, — удовлетворённо кивнул доктор Крейг спустя несколько минут, заставляя колдограммы раствориться. — Только печень не восстановилась до конца, в остальном — всё отлично. Как ты себя чувствуешь? Он отошёл к столику, принимаясь что-то писать на бумагах из своей папки. Пока я в смятении смотрела на свои пальцы, не зная, что ответить, чтобы не соврать, но и не выдать до конца всей депрессии, в которой нахожусь. Как я себя чувствую? — Гермиона? — мистер Крейг оторвался от бумаг, упирая пристальный взгляд светло-карих радужек в меня. — Я в порядке. Просто не знаю, как со всем этим справиться. Вот и всё. Я сцепила пальцы в замок, по какой-то привычке думая, что они вот-вот должны затрястись. Но руки не дрожали, и я замерла, окончательно стушевавшись под взглядом доктора Крейга. — Ты сильная, в этом я убеждаюсь каждый день, Гермиона. Ad impossibilia nemo obligatur, — мягко произнёс он знакомую мне фразу на латыни, вынуждая вздрогнуть. — Уверен, что ты справишься. Мужчина с неожиданной теплотой похлопал меня по плечу, и я, не сумев сдержать слёзы, скопившиеся в уголках глаз, неуверенно кивнула и подтянула колени к груди, утыкаясь в них носом. — Спасибо, — еле слышно прошептала я, надеясь, что доктор Крейг услышит. Что он поймёт: я действительно стараюсь выздороветь и перестать обременять всех вокруг. — У меня есть хорошие новости! С сегодняшнего дня я разрешаю посещения, так что… Дверь в палату тут же отворилась, не дав ему договорить, а мне — до конца осознать сказанное. Сердце будто замерло, наверняка пропустило несколько столь необходимых ударов. Я подняла голову, и вот теперь мои руки действительно задрожали. — Что ж, я вас оставлю, — чуть улыбнувшись и подбадривающе мне кивнув, доктор Крейг покинул палату. Я опустила ноги на пол, не веря своим глазам. Всё тело пробирала дрожь, а в горле застрял комок, не дающий выговорить ни слова. Гарри в своей неизменной аврорской мантии зашагал вперёд со счастливой улыбкой на лице. Я вскочила с кресла, зажимая рот руками. Пытаясь хоть немного сдержать эмоции, что вмиг накрыли с головой. Вина. Стыд. Сожаление. А ещё безудержная радость от вида лучшего друга. — Гарри… я… — пыталась говорить, но слёзы хлынули из глаз, а из груди вырывались лишь несдержанные всхлипы. Я замотала головой, кое-как проговаривая: — Прости, прости меня! Такая тяжёлая и вязкая просьба с моих уст. Гарри, не обращая никакого внимания на мою подступающую истерику, подошёл вплотную, тут же стискивая меня в крепких объятиях. Я прижалась к его плечу, не в силах остановить слёзы. И всё просила прощения, выпуская с солёной влагой часть груза, что давил меня к земле, не давая пошевелиться. Ревела, пока Гарри смиренно гладил меня по волосам, пытаясь успокоить хоть немного. И, кажется, у него получалось. Наконец, он чуть отстранился, продолжая держать меня за плечи, и как-то заговорщицки улыбнулся, осмотрев меня с головы до ног. — Ну, привет! — засмеялся он, пока я не без сожаления подмечала, как в уголках его глаз собирались слёзы. — Привет, — прошептала я, стирая влажные дорожки с глаз и издавая, надеюсь, последний на сегодня всхлип. — Я тут с самого утра ждал, пока доктор Крейг осмотрит тебя и пустит меня наконец. Боже, как я рад тебя видеть! И я облегчённо вздохнула, понимая, что стоящие слёзы в его глазах — от радости. Он чуть сильнее сжал мои плечи, одаривая такой счастливой улыбкой, от которой у меня подгибались ноги. Я не выдержала и вновь обняла его, крепко прижимаясь к другу. Гарри рядом. И он не злился на меня. — Как ты? Рассказывай, не молчи, — Гарри снова гладил меня по волосам. — Я так сильно соскучилась по тебе. По всем вам. И, Мерлин, мне так ужасно жаль! Прости меня, Гарри, если сможешь… прости. Я тебя обманула и так… — Стоп! Хватит, Гермиона. Его голос стал неожиданно серьёзным, и я затихла на полуслове. Подняла голову, страшась смотреть в зелёные радужки. Но они по-прежнему были мягкими, как и всё лицо Гарри. Это позволило мне немного расслабиться. — Я не злюсь на тебя. Не обижаюсь и даже понимаю, почему ты… — он вздохнул, отводя глаза в сторону, и не стал продолжать фразу. — В общем, я сам виноват, когда приехал и набросился на тебя из-за какой-то записки. Ничего не выяснил, накричал на тебя и даже предположить не мог, насколько на самом деле всё дерьмово. Поэтому я надеюсь, что это ты меня сможешь простить. — Гарри… — я сразу не смогла подобрать слов, чтобы описать, насколько он неправ. — Ты ведь хотел как лучше. А я предала нашу дружбу, врала, смотря прямо тебе в глаза. Угрожала тебе… И это… непозволительно. Безбожно. Так не поступают настоящие друзья. Поэтому ты не виноват, нет! Уголки его губ грустно приподнялись, и он слегка подтолкнул меня к креслу, а сам придвинул стул, усаживаясь напротив. — А я считаю, что ты не виновата. О чём тут вообще говорить, если ты была под проклятием?! И получается, что у нас никаких обид. Гарри протянул мне мизинец. — Ты правда не… — Ну конечно, правда, Гермиона! Я твой друг. Навсегда. Он взял мою руку, хватая мизинец и притягивая его к своему. Я, словно заворожённая, наблюдала, как Гарри, качнув сцепленными пальцами, дарил мне столь необходимое прощение. Мне показалось, что даже дышать стало легче. Пусть сама я и не верила в то, что достойна избавления от груза вины. Я себя, наверное, никогда не прощу… Но от слов Гарри действительно становилось легче. Так, будто меня, убогую, снова принимали в тёплую семью. И радовались… радовались моему возвращению. Немыслимо. — Давай больше не будем поднимать эту тему. Всё сложилось так, как должно было. Ты в порядке, а это самое главное, — Гарри отпустил мою руку, аккуратно кладя на колени поверх больничного халата. — На самом деле, доктор Крейг вообще запретил мне говорить с тобой о последних событиях, так что… мы опять нарушаем правила. Он усмехнулся, вызвав на моих губах слабую улыбку. Странно было сидеть вот так, после всего, через что мы прошли, и видеть, как Гарри, почёсывая отросшую бороду, шутит о несоблюдении правил. — Странно, что он вообще попросил о таком, прекрасно зная, как я изнываю от недостатка информации, — слегка смущённо улыбнулась я и подогнула под себя ноги, усаживаясь поудобнее. Окончательно расслабляясь и просто радуясь чудесному дню. С моим лучшим другом. Без боли. И без обид. — Попросил?! — Гарри прыснул. — Да я тут весь месяц чуть ли не с боем прорывался в палату, чтобы хоть одним глазком тебя увидеть и убедиться, что ты жива. Попросил он… скажешь тоже! — он уже открыто хохотал, веселя меня. — Кстати, я принёс тебе зефирки, доктор Крейг разрешил. Гарри многозначительно закатил глаза и протянул мне небольшую коробочку, под прозрачной крышкой которой виднелись аппетитные лакомства. — Спасибо, — прошептала я. — Да не за что, кушай на здоровье! — Нет… за всё, спасибо тебе, — я всхлипнула, тут же стирая слезу, начинающую скатываться по щеке. — За то, что ты есть. Так мы и сидели с Гарри несколько часов, ели зефир, говоря ни о чём и одновременно обо всём. Оказывается, моей легендой было не лечение от посттравматического расстройства, а длительная поездка в Австралию, чтобы вернуть память родителям. Поэтому, кроме Гарри, трёх слизеринцев и доктора Крейга, никто не знал правды. Каким-то чудом Гарри выбил для меня возможность сдать ЖАБА экстерном, если вдруг я не захочу возвращаться в Хогвартс. А ещё он принёс мне несколько книг из моей комнаты, спрятав их в кармане мантии с помощью незримого расширения. Сказал, что в следующий раз сможет принести хоть все вещи, если я захочу. Следующий раз… одна мысль, что теперь я хоть иногда буду не одна в этой палате, вызывала счастливую улыбку на лице. Моя жизнь становилась лучше с каждой секундой, проведённой вместе с лучшим другом. А ещё Гарри пересказал мне со слов Блейза историю возникновения проклятия и датура. Он старался говорить осторожно, аккуратно подбирал слова, но ничего меня не могло задеть сильнее, чем тяжесть собственной вины перед близкими людьми. И слушала я спокойно, лишь изредка качая головой и недоумевая от того, насколько жестокой может быть любовь. Хотя… если кому-то и недоумевать, то не мне. Не после того, как я причинила столько боли Драко. Драко. Придёшь ли ты? Я ждала. Невольно бросала взгляд на часы во время разговора с Гарри. Верила, что вот-вот дверь откроется. Боялась этого больше всего на свете, но ждала ещё сильнее. Я должна была извиниться, должна была рассказать Драко, что чувствую на самом деле. К обеду меня начало клонить в сон. Глаза начинали слипаться, и я всё-таки решилась спросить у Гарри: — А Драко… Он в порядке? Первым ответом мне послужил тяжёлый вздох. — Вроде… да. Не знаю, я видел Малфоя лишь дважды. Первый раз, когда он выносил все свои вещи из башни старост, а второй — вчера вечером. Я звал его вместе пойти сегодня к тебе. Я сжала губы, прекрасно понимая, что Гарри хотел мне сказать. Он продолжал слишком осторожно подбирать слова. — Но Драко здесь нет, — вмиг опустевшим голосом прошептала я, вновь невольно переводя взгляд к часам. Гарри заметил это. — Гермиона, — он взял меня за руку, сжимая ладонь и пытаясь успокоить. — Он не придёт. — Да, я поняла, — пробормотала я, опустив взгляд, чтобы спрятать слёзы. И я действительно поняла. Всё встало на свои места. Драко обещал меня вылечить — он это сделал. Обещал оставаться рядом, пока мне не станет лучше, — и он остался. Предлагал подумать о каком-то будущем, которого я просто не видела для себя, умирающей от проклятия, и потому не давала ответа, — и он ушёл. Ещё бы он остался после того, как я выбрала смерть. Могло ли быть по-другому? Нет. Вспоминая ужасающую боль в ту роковую ночь, я точно могу сказать — кто угодно выбрал бы смерть. Этому невозможно сопротивляться. Но Драко никогда не простит меня. И не позволит вернуться. Всё просто, как сотворить Люмос на кончике палочки. Но почему же мне так чертовски больно? — Я не знаю, что у вас произошло, — начал Гарри, осторожно поглаживая мою ладонь. — Но лучше забудь о нём. Сделай это для себя самой. Сдавленно кивнув, я встала с кресла, находя в бисерной сумочке пергамент и перо. Наскоро начеркала два самых важных слова и сложила бумагу, протягивая её Гарри. — Передашь ему? Пожалуйста, — получив кивок от Гарри, я вздохнула, решаясь. — И можешь принести все мои вещи? Я не вернусь в Хогвартс. Гарри был немного удивлён моему резкому порыву, но согласился. Я же чувствовала себя так, будто всё-таки выцарапала сердце из груди и выкинула его на помойку. И теперь между рёбрами зияла чёрная дыра. Будто всё это время я ныряла в глубину своих переживаний, старалась докопаться до истины, как-то жить дальше. Но океан оказался лужей. И чувства мои никому не сдались. А вечером я попросила доктора Крейга всё-таки зафиксировать ремнями мои руки на ночь. Как бы больно мне ни было, я ни за что не потеряю жизнь, что подарил мне Драко. Буду ценить её и беречь, несмотря ни на что. Я справлюсь. Даже если в этой подаренной жизни самого Драко не будет больше никогда.***
5 июня 1999 г. Я всегда любила Косую аллею. Особенно в ясные летние дни, когда лучи солнца, падая на кирпичи и брусчатку, будто отражались от них. Преломлялись, скользя по причудливым витражам, видневшихся из-под вывесок магазинов. Оживляли улицу и наполняли её красками, словно подбадривали, приговаривая: «Улыбнись и иди». Сегодня был такой день. Тёплый и солнечный. Меня радовало, что вокруг было не так много людей, несмотря на выходной. Возможно, мне просто повезло, либо все были заняты своими детьми, что вернулись из Хогвартса на месяц раньше обычного. Оказывается, Макгонагалл объявила этот учебный год сокращённым ещё в конце декабря. Конечно же, я упустила эту новость. Да и какая сейчас разница? Ведь мне это на руку. Только вернувшись из Австралии, я не хотела привлекать к себе излишнего внимания. Мне лишь нужно было добраться до Гринготтса, чтобы забрать накопления, а после покинуть Англию. Отдохнуть где-нибудь в одиночестве, расслабиться и понять, что делать дальше. И мне хотелось не просто перелистнуть страницу своей жизни и даже не начать новую главу. Хотелось закрыть эту книгу и начать новую. В другом жанре и с куда более позитивным сюжетом. Осталось лишь решить, о чём будет эта история. Всю весну я провела с родителями на берегу Тихого океана. Восстановить их память оказалось не так сложно. Явно проще, чем вернуть магию. Я чувствовала, что до сих пор не могла использовать её в полную силу. Будто в меня вживили предохранитель, что слетал с крючка, стоило мне немного переусердствовать. И волшебница во мне глохла. Иногда на пару часов, а иногда на несколько дней. Я стала слабачкой, полностью оправдывая свою грязную кровь. Беллатриса была бы довольна. Но эти три месяца я усердно трудилась. Превозмогала саму себя, тренируясь в чарах и стараясь расширять предельные значения моего внутреннего предохранителя. Сейчас меня уже можно было назвать посредственной волшебницей, но никак не никчёмной. И я намерена пойти дальше. Продолжать собирать свою жизнь по кусочкам после того, как в Новый год она рассыпалась прахом. Родители поддерживали меня. Старались сделать каждый новый день чуть счастливее, чем предыдущий. И у них получалось. Только сейчас я поняла, насколько это важно — иметь дом. Знать, что у тебя всегда будут люди, которые заботятся о тебе, ждут и никогда не забудут. Находясь в кругу семьи, глядя на их радостные улыбки, наполненные любовью, я исцелялась. Медленно, шаг за шагом. Будто постепенно отходила ото сна, а весь мир вокруг, словно белый холст, заполнялся цветом. Так и моя жизнь заполнялась смыслом. На первом месте семья, на втором — магия. Третьим навязчиво лезло здоровье, но я отшвыривала его от себя, не желая даже думать о том, через что прошла. Мне всё ещё приходилось принимать некоторые лекарства, но в целом… я была в порядке. И благодарила за это не Мерлина. А Драко. Благодаря ему я могла наслаждаться ласковыми лучами солнца. Могла проводить время с семьёй или строить планы на будущее. Я помнила об этом каждую секунду своей жизни. Не смела забывать. Главное — продолжать дышать, а всё остальное приложится. Неспешно шагая по переулку, я осматривала хорошо знакомые витрины. Лавку письменных принадлежностей, к которой я всегда притаскивала мальчиков, стоило им в очередной раз прилипнуть к квиддичному магазину. «Флориш и Блоттс», оттаскивать от которого приходилось уже меня. Дальше была изящная витрина магазина мадам Малкин, чудной женщины, которая умела подогнать любую одежду так, чтобы она сидела не хуже, чем вычурные шмотки из «Твилфитт и Таттинг». Вся улица была наполнена приятными воспоминаниями. Ностальгией, что оседала где-то на дне лёгких вязким осадком. Ведь я уже не та Гермиона Грейнджер. Это ясно только по тому, как спокойно я теперь проходила мимо «Флориш и Блоттс», не желая скупить все книги с полок и читать их от корки до корки до конца своих дней. Да и вообще, «конец дней» — очень субъективное понятие. Один раз я через него успела пройти, прямо под Новый Год, чтоб его. Вот только кем я стала в этих новых днях?.. Боюсь, мне только предстоит это узнать. Поэтому я, сделав небольшую паузу в походах к психологу из Австралии и получив от него одобрение своей идеи, решила уехать в отпуск. Куда-нибудь, где всё стало бы для меня новым. Куда-нибудь, где я буду вести себя так, как мне хочется, а не так, как привыкли окружающие. Я застыла у лестницы, ведущей в Гринготтс, и глубоко вздохнула. Полезла рукой в неизменную бисерную сумочку, пытаясь найти тот самый внутренний кармашек, в который я засунула ключ от хранилища, чтобы долго не копаться под пристальным взглядом гоблинов. Отчего-то эти создания пугали меня, и мне хотелось провести в их окружении как можно меньше времени. — Гермиона?! Знакомый голос заставил чуть заметно вздрогнуть и пошатнуться. Благо я была в удобных кроссовках и всё-таки устояла на каменной ступени. Я как раз нащупала ключ и, засунув его в карман джинсов и сделав размеренный вдох-выдох, как учил психолог, обернулась, растягивая губы в наверняка неловкой улыбке. — Привет, Блейз, — мягко проговорила я, пересекаясь с ним взглядами. При встрече со знакомыми меня до сих пор окутывало удушающее чувство вины, с которым я пыталась справиться. И если к Гарри с Джинни я успела привыкнуть ещё в больничной палате, то Блейз… Блейз был как снег на голову. Причём летом, когда ты этого совсем не ждёшь. Когда ты даже не рассчитывал на дождь и не взял с собой зонт, чтобы защититься. И я застыла, со ступором на лице оглядывая его парадный костюм, который был совсем не к месту в такой жаркий солнечный день. Гермиона, присмотрись к собеседнику, поздоровайся с ним, досчитай до миллиона и успокойся. И только потом, если это действительно нужно, извинись. В голове всплыли советы психолога, и я, чёрт побери, действительно принялась считать, попутно стараясь не забывать дышать. — Мерлин, это и правда ты! Блейз шагнул навстречу, обнимая меня за плечи и в дружеской манере слегка похлопывая по спине. От такого жеста я совсем растерялась и неуверенно дотронулась до него в ответ. Так легко, что даже не почувствовала его тела под ладонями, только пиджак из какой-то очень приятной на ощупь ткани. Всё казалось таким странным. Его приветственные объятия окончательно сбили меня с толку. Мы ведь никогда не были друзьями. Отсюда и вытекало моё чувство вины — Блейз сделал так много практически для чужого человека, для меня, что не додумалась сказать даже банального «спасибо». — Наверное, тебя уже все замучили этим тупым вопросом… — начал Блейз, отступив от меня и продолжая улыбаться. — Но как ты? Я быстро пожала плечами, покрепче сжимая бисерную сумочку в руках для уверенности. — Я в порядке. И… спасибо тебе, Блейз. За всё, что ты сделал для меня. Мои ладони тут же вспотели, а Блейз замахал руками, останавливая меня и отходя чуть в сторону, чтобы опереться на высокую колонну. Но в лёгком прищуре его карих глаз я успела увидеть эмоцию, похожую на одобрение. И, заключив, что благодарность принята, я с облегчением выдохнула, разрешая себе немного расслабиться и остановить этот бесконечный счёт до миллиона в голове. — И меня не успели замучить вопросами, потому что я только что приехала, — чуть улыбнувшись, я сменила неловкую для нас двоих тему. — О-о, — понимающе протянул Блейз. — Из Австралии? — Да. — Как родители? Удачно? Видимо, он был в курсе о цели моего визита в южную страну, и мне оставалось только удивляться тому, с каких это пор Гарри обсуждал меня со слизеринцем. Очевидно, Блейз разглядел на моём лице толику недоумения и усмехнулся, разведя руками. — Я помогаю Поттеру прикрыть наркоторговлю в стране, так что… да, он периодически рассказывает о тебе. — Вау, — я не могла подобрать слов. — Гарри и правда решил заняться этим?! Удивительно, что он не обмолвился ни словом. Ведь мы постоянно переписывались. Похоже, Гарри до сих пор продолжал слишком аккуратно подбирать слова, стараясь не задевать болезненные темы. — Ага. И вполне успешно. В прошлом месяце мы накрыли тот подпольный клуб, в котором вы с Драко… — Блейз прочистил горло, резко прерывая фразу. — В общем, об этом до сих пор пишут в "Пророке", и наше дело движется. Поттер теперь не только всемирный герой, но и ненавистник наркоманов, — засмеялся он. Я сжала губы, сдерживая эмоции. Не столько даже от действительно достойного поступка Гарри, сколько от до боли знакомого имени с уст Блейза. Останавливала в себе безумный порыв тут же спросить, как поживает сам Драко, ведь он так и не ответил на мою записку. Не написал ни словечка. Ни-че-го. Видимо, я и правда стала для Малфоя пустым местом. Но вместо желаемого вопроса я тихо проговорила: — А ты как поживаешь? Как там Хогвартс? — Да что Хогвартс… стоит, — Блейз залез в карман брюк, вытаскивая оттуда пачку сигарет, ловя на себе мой озадаченный взгляд. — Не возражаешь? — он поджёг сигарету и закурил, стоило мне отрицательно мотнуть головой. — Экзамены в этом году были лёгкие, тебе бы не понравились. А я начал кое-какое дело, теперь вот занимаюсь бизнесом. Сегодня хотел купить подарок одному… знакомому, — чуть помедлив, продолжил он, отчего-то пробегаясь по мне внимательным изучающим взглядом. — А тут ты. Вот так сюрприз, Грейнджер. — Я всего на день приехала. Разобраться со счетами в банке. Отчего-то в голосе появились дрожащие нотки. Будто я оправдывалась за такой вот сюрприз. Но пристальный взгляд Блейза действительно вынуждал стушеваться и уставиться на носки кроссовок, продолжая сжимать бисерную сумочку в руках. — Ты завтра уезжаешь? — Ага. Я рада, что мы с тобой увиделись, — искренне улыбнулась я. В это же время мне было безумно грустно, что с Драко увидеться так и не удалось. Пусть я этого и боялась так сильно, что тряслись поджилки, но всё равно желала ещё хоть раз увидеть знакомые платиновые волосы, его серые глаза. Хотелось увидеть его взгляд… Каким бы он был? Тёмно-пасмурным или светло-облачным? — Моё дело — это небольшой клуб, — зачем-то сказал Блейз, стряхивая пепел с сигареты. — Сегодня там будет вечеринка, что-то типа встречи выпускников. Пойдёшь со мной? Я приглашаю. — Что? — глаза округлились в удивлении. — А почему ты не пойдёшь с Дафной? — Она у родителей во Франции, — отмахнулся Блейз, делая очередную затяжку. — Да брось! Это ведь будет фурор! Только представь: двое школьных старост снова напарники. Тем более раз это твой последний вечер здесь. Блейз сделал какой-то особенный акцент на последнем вечере, но я не придала этому значения, честно отвечая: — Я не уверена, что готова к вечеринкам. В моих планах были тихие посиделки с Гарри и Джинни, поэтому я… — Вообще-то, Поттер тоже будет на вечеринке, — Блейз уверенно приподнял бровь так, что мне не приходилось сомневаться в правдивости его слов. Вот чёрт. Лучше бы я предупредила Гарри о своём приезде, а не затеяла этот сюрприз. Вот ведь абсурд: не встреть я Блейза, стучала бы весь вечер в пустой дом Гарри, гадая, куда он мог подеваться. — Боже, я не знаю, — покачала головой я, пытаясь собраться с мыслями. Весь день меня наполняла радость из-за того, что улицы были пустыми и я могла завершить все свои дела незамеченной. Прощалась с дорогими сердцу местами. А что теперь?.. Одна случайная встреча, и меня уже приглашают на общую вечеринку, где будут все мои однокурсники, от которых я старалась скрыться. Но будет ли там Драко? — А ты хочешь, чтобы он там был? — тут же спросил Блейз, с хитрой усмешкой на лице. Вот чёрт. Кажется, я сказала это вслух. — Я… нет, — окончательно смутилась я. Боже, я даже себе не могла признаться в том, что безумно скучала по Драко. Давила в себе все нелепые надежды. Блейз задавал чертовски сложные вопросы, даже не ведая об этом. Он продолжал с лёгким прищуром оглядывать меня, поднося к губам сигарету. Но после того, как разговор явно свернул «не туда», мне было страшно смотреть в карие радужки, чтобы догадаться, о чём он думал. — На Драко свалилась беда в виде его огромного наследства. Он катается по странам, подписывая всякие бумажки на собственность. Вряд ли он приедет, — Блейз выкинул сигарету в урну, стоящую неподалёку. — Ну так что? Ты согласна? Я вздохнула, принимая решение, и, наконец, кивнула. — Хорошо. Фурор так фурор. А внутри всё ликовало. Ведь я хотя бы узнала, что у Драко всё в порядке. Что он взялся за голову и занят делами, а не убивает себя алкоголем. Значит, я тоже… тоже должна жить полной жизнью, а не прятаться по углам. И счастливая улыбка сама по себе появилась на моём лице.***
Вернувшись в родительский дом, я с ужасом обнаружила, что в нём не осталось почти никакой подходящей для вечеринки одежды. Всё было истасканным на войне, а старая одежда испарилась из дома вместе с родительскими воспоминаниями… Да и в целом нарядные платья никогда не были у меня в почёте. С нормальной одеждой остался только чемодан из Хогвартса, принесённый Гарри ещё в больницу. Эти вещи я решила не брать с собой в Австралию, чтобы как можно реже вспоминать о событиях в школе. Пока Блейз преспокойно распивал чай в гостиной на первом этаже, отчего-то решив стать моим спутником не только на вечеринку, но и на весь день, я в панике осматривала свою комнату, прекрасно осознавая, что вариантов у меня ничтожно мало. Пнув чемодан, вынуждая его раскрыться, я вымученно застонала. Два платья, которые подарил мне Драко, будто специально лежали сверху, дожидаясь своего звёздного часа. — Вот чёрт, — выругалась я, звонко хлопнув себя по бёдрам. — Гермиона? Ты там скоро? — раздался голос Блейза снизу. — Да-да! — крикнула я в ответ, пока сама закрыла глаза руками, качая головой и пытаясь найти другое решение. Но, кажется, его просто не было. Я кинула взгляд на часы и всё-таки потянулась к зелёному платью, сдаваясь. Мы и так уже опаздывали из-за того, что провозились в Гринготтсе и Министерстве, а потом почти два часа распивали чаи, обмениваясь последними новостями. Я так сильно истосковалась по информации, что совсем потеряла счёт времени. Натянув на себя зелёное платье с открытой спиной и кое-как справившись с застёжкой самостоятельно, я решила, что мне уже нечего терять в этой нелепой схватке с собственными принципами, и надела чёрные лодочки и подвеску, подаренные Драко. Его ведь не будет на вечеринке, так какая разница? Хоть выглядеть буду красиво. Появляться в лохмотьях после того, как пропала на полгода, — не лучшая затея. Можно будет вычеркнуть беспокойство о внешнем виде из списка переживаний, способных довести меня до нервного срыва. Я покрутилась у зеркала, не без удовольствия отмечая, что платье сейчас сидело на мне гораздо лучше, чем в ту ночь в подпольном клубе. Грудь, что увеличилась на размер, стоило мне начать нормально питаться, была эффектно подчёркнута широкими полосками атласной ткани, оставляя простор для фантазии за счёт открытой ложбинки. А ещё я много бегала в Австралии, и потому открытые загорелые ноги смотрелись… неплохо. Определённо, неплохо. Основная беда, как всегда, заключалась в волосах. Я взяла волшебную палочку, сосредотачиваясь. Это было необходимо, чтобы случайно не лишиться магии на несколько дней. Сначала я выпрямила волосы, а потом наложила завивающее заклинание. Получилось не так хорошо, как у Драко, конечно, но в целом сносно. О большем я и мечтать не могла. После вскриков Блейза «Ну нихуя себе» и «Когда ты успела стать такой секси, Грейнджер?» мы наконец отправились в его клуб. Я безумно волновалась и всё время переступала с ноги на ногу, пока Блейз колдовал у каменной стены в каком-то переулке. В итоге кирпичи разошлись, открывая перед нами роскошную чёрную дверь, что незамедлительно распахнулась. Охранник, стоявший на входе, кажется, хотел было потребовать пригласительные, но, увидев Блейза, кратко кивнул, пропуская нас внутрь. Я же всё ещё не верила, что действительно решилась на эту спонтанную авантюру. Казалось, будто всё это — какой-то невероятный сон, которому никогда не суждено было сбыться. Но я отказывала своим внутренним порывам развернуться и сбежать. Пыталась доказать сама себе, что вот она — моя новая жизнь, прямо передо мной. И начать её можно прямо здесь, а не где-то в Америке, к переезду в которую я склонялась вот уже месяц. Как там говорилось в этих самоучителях?.. Не откладывайте жизнь до понедельника? Кажется, прямо сейчас я следовала этому совету — психотерапевту всё-таки удалось заложить в меня какую-никакую уверенность в себе. Я зашагала за Блейзом, оказываясь в просторном холле. Все стены были завешаны зеркалами в форме вытянутых ромбов, и, пока Блейз, не останавливаясь, направился к двухстворчатым дверям, я украдкой поглядывала на себя в зеркала, следуя за ним. — Ну что? — Блейз обернулся, подставляя мне локоть и задорно подмигивая. — Ты готова к фурору? — Нет, — честно ответила я, чуть пожимая плечами. — Но пойдём! Я была настроена решительно. Улыбнулась и схватилась за его руку, прекрасно понимая, что сбежать сейчас — это уж точно несусветная глупость. Блейз начал приоткрывать дверь, пока вместо приглушённой музыки из зала в моих ушах раздавался только бешеный стук сердца. Я тихо выдохнула, стараясь сделать это как можно тише. Сжала край юбки, не зная, куда ещё деть свободную руку, и шагнула вперёд. Прямо в темноту, разбавляемую несносным буйством разноцветных волшебных огней. Первой мыслью в голове стало трусливое рассуждение о том, что в случае чего я всегда смогу найти Гарри и скрыться ото всех людей вокруг в его компании. Или улизнуть к Джинни, бурная истерика которой вроде как осталась в стенах больничной палаты и сейчас мне никак не угрожала. Или коронное — спрятаться в туалете и просидеть там до утра, пока не сработает портключ, отправляя меня в Канны. Сегодня в Министерстве я долго не могла определиться между Францией и Италией. Но Блейз так усердно рекламировал мне Канны для моего отпуска, что в итоге я поддалась его уговорам, с чувством облегчения от мук выбора натягивая приобретённый портключ в виде тонкого браслета на руку. Блейз неспешно вёл меня по залу, дважды поздоровавшись с какими-то незнакомыми мужчинами. Весь клуб представлял из себя огромное помещение, по краям которого были расставлены столики с наверняка очень мягкими диванами, судя по тому, как на них полулежали гости. В центре была небольшая сцена, а под ней расположилось некое подобие танцпола. Я осматривалась по сторонам, пытаясь отыскать знакомые лица. Когда взгляд зацепился за блондинку в белом платье, что так сильно выделялось в темноте вокруг, я напряглась. Дёрнула своего спутника за руку, привлекая к себе внимание. — Блейз, а там не Дафна? — почти прошипела я, начиная чувствовать что-то неладное. — Не-а, — беспечно протянул он, даже не повернувшись. — Тебе показалось. Я нахмурилась и вернула свой взгляд к столику справа от сцены, но предполагаемой Дафны там уже не было. Мы же направились в самый эпицентр скопления людей, и я начала подмечать своих однокурсников. Хотела было остановиться и поздороваться с сёстрами Патил, но Блейз отчего-то только сильнее сжал руку и продолжил тащить меня вперёд, пробираясь сквозь толпу. Я шагала за ним по инерции, как слепой котёнок, пыталась всё-таки отыскать Гарри — наверное, единственного здесь человека, рядом с которым я бы почувствовала себя комфортно. Всё внутри сжималось от устремившихся ко мне пристальных взглядов и еле слышимых сквозь музыку перешёптываний. Это давило. — Куда мы идём? — спросила я, поднимая голову и тут же щурясь из-за ярко-зелёного луча света, ударившего по глазам. — Ещё чуть-чуть, — отозвался Блейз, отчего-то широко улыбнувшись и отсалютовав Паркинсон, что пританцовывала с бокалом неподалёку. Я почти фыркнула, будучи недовольной таким ответом. Хотя чего я, собственно, ждала? Тебе же обещали фурор, вот, Грейнджер, получи и распишись. И не забывай переставлять ноги, потому что для полного счастья тебя, видимо, решили затащить на сцену, чтобы с головой искупать в чрезмерном внимании. Когда мы наконец вынырнули из толпы, я в панике широко раскрыла глаза и затормозила так резко, что тут же врезалась в кого-то спиной. Замерла, чувствуя, как туфли словно приклеились к полу. Все мои нервные окончания будто с треском разорвались, не давая возможности не то что пошевелиться, а хоть как-то среагировать на увиденное. Чёрный костюм. Белая рубашка. Платиновые волосы. Я вмиг оказалась в вакууме. Его стенки неумолимо сжимались, норовя вот-вот расплющить меня, не оставив и мокрого места. Единственное, что я чувствовала, — омерзительно ледяную каплю пота, что стекала по спине. А ещё руку Блейза, выскальзывающую из тисков моих пальцев. Он бросал меня одну в этом вакууме, оставлял в одиночестве, отдавал демонам внутри меня команду «фас». Они только этого и ждали. Тут же бросились потрошить меня изнутри, сжирать, не оставляя после себя ничего. Разрушая моё шаткое душевное равновесие до основания. А я ведь так наивно полагала, что успела приручить их. Что время в Австралии прошло не зря. Думала, что смогла справиться, пережить всё это. Драко не замечал меня. Он принимал подарочную коробку от Нотта, обмениваясь с ним дружескими объятиями. В нём почти ничего не изменилось, только его улыбка — была такой счастливой и неподдельно радостной, что мне тут же захотелось провалиться сквозь землю. Сделать всё что угодно, лишь бы не испортить его праздник своим присутствием. Но ноги не слушались. А в моих лёгких — чистый свинец. Блейз притащил меня на его день рождения. Почему? За что ты так со мной, чёртов Забини?! Я зажала рот руками, сдерживая крик, готовый вот-вот вырваться наружу. — Драко! — голос Блейза донёсся как из-под толщи воды. И я заворожённо смотрела, как Малфой поворачивался к нам. Разглядывала до боли знакомые черты. Не смела отвести взгляда от того, как уголки его губ медленно опускались, а лицо становилось напряжённым. Нет, скорее опустошённым. Будто ещё секунда и он упадёт, рассыплется… или стиснет зубы от подступающего гнева и вышвырнет меня отсюда. Я не могла предугадать, как Драко себя поведёт дальше, потому что ещё никогда в жизни не видела на его лице такой маски. Если это вообще была одна из них, а не его настоящие эмоции. Я понятия не имела, что делать. Щёки начало неприятно жечь, и я оторвала от них ладони, вдруг понимая, что все мои пальцы в солёных слезах. С трудом повернулась к Блейзу, стараясь одним взглядом продемонстрировать всю степень своего негодования. Или отчаяния. На деле же беззвучно умоляла увести меня отсюда, потому что сама я бы точно не справилась. Что угодно, лишь бы сбежать из-под взора таких необходимых, но причиняющих столько боли изучающих серых радужек. Блейз усмехнулся, втаптывая все мои неозвученные молитвы в грязь. Качнул головой, словно всё прекрасно понимал, но с наглой ухмылкой хотел ответить: «И не надейся, Грейнджер», а после положил ладонь на мою спину, подталкивая вперёд. Заставляя пройти пару метров на негнущихся ногах прямо к моему палачу. — С прошедшим Рождеством, друг! — весёлый голос Блейза резанул по ушным перепонкам. И я совершенно не понимала, при чём тут вообще Рождество. А главное — при чём здесь я?! Блейз подошёл к Драко и принялся что-то шептать ему на ухо. Что-то, отчего губы Драко сжались в тонкую линию, а после прищуренный взгляд серых радужек впился в меня. Он нахмурился, а после кивнул Блейзу, что-то отвечая. Я смогла разобрать только «спасибо». — И с днём рождения! И сразу со всеми праздниками, что будут впереди. И только попробуй загадать что-то ещё, — уже громко проговорил Блейз, смеясь, и, похлопав Драко по плечу, ушёл в сторону. Прямо к тому столику, где — теперь я видела наверняка — стояла Дафна. А ещё Гарри, которого я так долго искала, и Джинни, что потягивала коктейль из трубочки и с явным интересом наблюдала за всем происходящим. А до меня с трудом, но доходило, что Блейз сейчас сделал. Он, чёрт побери, серьёзно?! Обманом затащил меня на эту вечеринку, чтобы… подарить Малфою?! Да что вообще за херня происходила? Какого чёрта?! И что значило это его «только попробуй загадать что-то ещё»?.. Неужели Драко сам попросил устроить весь этот спектакль?! Это ведь бред! Он никак не мог узнать, что я приеду. Никто не знал, даже Гарри! Я была в ступоре. В таком дико раздражающем ступоре, который быстро заставлял прийти в себя и на время откинуть судорожную панику. Драко молчал. Оглядывал меня с ног до головы с лёгкой улыбкой и еле заметным удовлетворением на лице. Ну конечно! Каждая вещь на мне куплена им. Я действительно выглядела как чёртов подарок. Мне хотелось расплакаться так же сильно, как и заливисто рассмеяться. Я не знала, что делать и как себя вести. Была абсолютно не готова к этой встрече. С уст так и норовили слететь неуместные извинения за всё, что произошло между нами, и я вышвыривала их из головы как могла. Может, мне стоило поздравить его?! Мерлин, какая глупость. По моему лицу ведь явно видно, что я и понятия не имела о его дне рождения. Чёрт. Чёрт. Чёрт. — Грейнджер. Моя фамилия с его уст — как чирк спички по коробку. И я была просохшим древком. Вспыхнула и горела. Сгорала дотла, стоило лишь услышать его тихий, чуть взволнованный голос. Увидеть, как сразу после он сжал губы, ожидая ответа. — Малфой, — прохрипела я, наконец отважившись поднять голову и встретиться с ним взглядами. Худшее приветствие в моей жизни. Но почему-то от Драко веяло теплом. А ещё уютом и той самой тоской, от которой моё сердце сжималось всё это долгое время. Он не казался разозлённым от моего присутствия на его празднике, скорее… немного растерянным. Видимо, наша встреча стала сюрпризом не только для меня. Но Драко справлялся с этим лучше. Определённо лучше, ведь ещё минута таких вот немых «переглядок» — и я наверняка упаду замертво от сердечного приступа. Его брови были чуть сведены к переносице, и он так пристально смотрел на меня, как будто вовсе забыл о необходимости моргать. Взгляд серых радужек медленно скользил сверху вниз и обратно. Он, словно дикий зверь, чего-то ожидал. Приценивался, как самый придирчивый ювелир. А ещё мне казалось, что Драко стал немного… больше. Наверное, вновь занялся квиддичем. Пальцы невольно прошлись по юбке, комкая её от волнения. — С днём рождения! Я… без подарка, — промямлила я, не зная, как ещё нарушить эту тяжёлую тишину. Музыка в клубе продолжала играть, сменившись на какую-то медленную мелодию с акцентом на клавишные, но повисшее между нами молчание вынуждало меня сжиматься под взглядом Драко, как виноград, что в ускоренном режиме высыхал и становился изюмом. — Да нет… с подарком. Малфой склонил голову к плечу, ставя подаренную Ноттом коробку на ближайший стол. — Что? — не поняла я. Драко вздохнул, делая шаг навстречу. Я начала чувствовать его парфюм, и, возможно, все мои рецепторы окончательно сломались, но я уловила в его запахе нотки ванили. От столь любимого аромата колени задрожали, и я тут же отвела взгляд, стараясь не показывать своей реакции. — Танец, Грейнджер, — на выдохе произнёс Драко, возвышаясь надо мной. — Потанцуй со мной. — Мне кажется или вокруг нас толпа, которая ждёт очереди поздравить тебя? — Тебе кажется. Враньё. Я натянуто улыбнулась и окончательно опустила голову. Хотела спрятаться, наверное, от своего же стыда. Ну не могла я! Смотреть на Драко — то же самое, что гореть заживо. Все мои чувства бушевали внутри, а у меня не было ни малейшего шанса даже на то, чтобы прикоснуться к нему и не упасть замертво от агонии внутри. Я чувствовала себя такой чужой и инородной рядом с ним. Как гнилой листик, что посмел затесаться в прекрасный букет цветов. Меня уже отрезали, отложили в сторону. Ведь Драко не пришёл в палату, он не ответил на мою записку. Он дал понять, что всё кончено! Что ему это не нужно. Что я — не нужна. Но кто-то очень настырный вновь схватил и подкинул меня в пёструю обёртку к цветам против воли. Увидев протянутую широкую ладонь, я вздрогнула, тут же поднимая голову и сталкиваясь взглядом с Драко. — Пожалуйста, Гермиона. Не отказывай мне. Что-то в груди болезненно сжалось от произнесённого им имени и такой мягкой просьбы. Она звучала так чертовски знакомо и необходимо, что я чуть не всхлипнула от подступившего к горлу комка. И моя рука уже лежала в его ладони, пока тело пробирала дрожь от того, как нежно он обхватил мои пальцы, уводя за собой на танцпол. Прямо как тогда, на рождественском балу. И от тепла его ладони все демоны, сидящие внутри меня, исчезали без следа. Драко остановился и развернулся, даря мне еле заметную полуулыбку. Я закусила губу и первая коснулась его плеч. И плевать, что неуверенно, плевать, что почти невесомо, ведь мне так хотелось показать, что я сама этого хочу, чёрт побери. До ушей донёсся хриплый выдох Драко, а после он одним рывком притянул меня к себе. Полностью убрал то расстояние в полшага, что разделяло нас. Кажется, он не был настроен на замысловатые па и просто неспешно закачался в такт с музыкой, медленно кружась. К мелодии добавилась скрипка, и я прижалась щекой к груди Драко, прикрывая глаза, из которых почему-то так и норовили политься слёзы. Шли минуты. Я слышала, как размеренно билось его сердце. Как шуршала рубашка, потираясь о пиджак, застёгнутый лишь на одну пуговицу. Чувствовала тепло, исходящее от его тела. Несдержанная слеза всё-таки скатилась по щеке, и я прижалась к Драко ещё ближе, чтобы скрыть её. Мои пальцы цеплялись за воротник пиджака и наконец легли на шею Драко. Мне казалось, что так я смогу быть ещё ближе. Мне было необходимо это. Ведь отчего-то в груди сидело ноющее чувство, что всё происходящее — это только танец. Не больше и не меньше. Без всякого подтекста. Его ладони спокойно лежали на моей пояснице, словно Драко специально избегал прикосновения к оголённым участкам кожи. Не давал мне надежды на продолжение, да даже на какой-то диалог. Я тяжело сглотнула, понимая, насколько далеки мы на самом деле. Что, возможно, этих искалеченных мы не осталось вовсе. Казалось, что всё, что было между нами, Драко давно оставил в прошлом. И от этого было так больно, так обидно, чёрт побери. Я набрала в грудь побольше воздуха, собираясь нарушить повисшее молчание. — Драко? — М-м? — протянул он, не прекращая покачиваться в танце. — Я хочу сказать тебе спасибо, — тихо начала я, решившись. — Мистер Крейг и Гарри мне всё рассказали. Поэтому… спасибо тебе. Я думала, что умру, что у меня нет ни шанса избавиться от проклятия. И я была для тебя обузой, причинила тебе столько боли и проблем, а ты… спас меня. Подарил мне жизнь, как и обещал. Прости меня, Драко. Пожалуйста, мне так жаль! Я не… — Замолчи. Холод в его голосе тут же оборвал мою речь. Я вздрогнула, медленно поднимая голову и боясь того, что увижу в серых радужках. Но Драко смотрел поверх моей головы с лёгкой отстранённостью. — Прошу тебя, Гермиона, — уже мягче проговорил он, кладя ладонь на мои волосы и прижимая меня обратно к своей груди. — Давай не будем об этом. Не сегодня. Но у меня было только чёртово сегодня. Я судорожно вздохнула, чувствуя, как по щекам покатились слёзы. Всё внутри тряслось, кричало и завывало, требуя вырваться наружу. И почему портключ на моей руке не мог сработать прямо сейчас, а не завтрашним утром?! Как бы я хотела оказаться где-нибудь очень далеко, перечеркнуть всё старое, как ошибки в черновике, и начать сначала. Перестать чувствовать эту тупую боль. Ведь Драко даже не захотел меня выслушать. Осознание этого наворачивало кульбиты внутри. Пульс участился настолько, что я слышала его бешеный стук в ушах. Из груди вырвался несдержанный всхлип, и на волосы тут же опустилась ладонь Драко. Он гладил их. Молча успокаивал меня, продолжая покачивать в танце, будто убаюкивал капризного ребёнка. Я чувствовала — Драко прощался со мной. Без лишних слов и истерик. Тихо и сдержанно, словно проводил черту в конце страницы, неспешно отмеряя нужную длину, чтобы она хорошо смотрелась под последним абзацем. — Ты очень хорошо выглядишь, — тихо пробормотал он. Я лишь замотала головой, издавая несвязное мычание. Старалась оттянуть момент, когда он озвучит то, что я уже поняла и без его слов. — И твои руки тёплые… Наконец-то они тёплые. — Я не видела, но почему-то мне казалось, что Драко улыбался. Такой грустной улыбкой с нотками облегчения. — Тебе лучше? Ты пьёшь лекарства, которые тебе прописал доктор Крейг? — спросил он, ни на секунду не прекращая гладить меня по волосам. — Да, — еле слышно отозвалась я. И пусть мне было приятно, что Драко продолжал волноваться за меня. Что он общался с доктором Крейгом, узнавая о моём здоровье. Это не отменяло того факта, что он отпускал меня. И я должна бы смириться, должна понять, что если Драко принял это решение, то мне пора уйти. Не докучать ему, не заставляя вновь и вновь проживать тот ужасный декабрь. Но я так долго давила все свои эмоции, что теперь они просто отказывались утихнуть. Отказывались заткнуться и принять то, что они никому не нужны. — На сколько ты вернулась в Англию? Чёрт, как бы мне хотелось верить, что это не тот самый его намёк, что мне пора уезжать. Что он был бы рад этому. Ну конечно! Драко, очевидно, не собирался дарить мне ни единой причины остаться. На что я вообще надеялась?! — Пока не решила, — соврала я, не желая делиться своими планами. Не желая рассказывать о том, что где-то в глубине души я, видимо, с самого начала знала, что у нас ничего не выйдет. И единственный выход для меня — это начать всё заново. Где-то далеко отсюда. Браслет на моей руке теперь казался в разы тяжелее, чем был на самом деле. — М-м, даже примерно? — отчего-то в голосе Драко появился привкус льда. — Я не знаю, — вздохнула я, вновь поднимая голову и чувствуя, как внутри горла собрался огромный комок. — Почему ты не приходил ко мне в больницу, Драко? — с надрывом выпалила я, уже не стесняясь своих слёз. Драко вздрогнул и замер. В серых радужках не было боли, не было кричащей обиды и подступающей истерики, как в моих. Там была лишь снисходительность вперемешку с неким смирением и лёгкой отчуждённостью. Словно душой он был вообще не здесь. Не рядом со мной. — Гермиона… Его голос был таким уставшим и будто сломанным, что мне хотелось скулить от досады, пока я стояла и молча стирала слёзы с лица. Драко сделал шаг назад, выпуская меня из объятий, и прикрыл глаза рукой, качая головой. — Ты сама сделала свой выбор. Наши отношения — это проклятие и датур. Я же пообещал избавить тебя от всего этого. Я не приходил к тебе, потому что теперь получается так, что у нас ничего не осталось. Мне не хотелось причинять ещё больше боли тебе… и себе. — Но что мне оставалось, Драко?! — прошептала я, обречённо разводя руками. — Если бы я не принимала датур, я бы умерла! Я бы хотела забыть весь этот кошмар, все эти мучения! Забыть всё… кроме тебя. Не смей, — я замотала головой, громко всхлипывая. — Не смей мне говорить, что у нас ничего не осталось. Драко вздохнул, залезая в карман брюк. — Ты сама уже всё сказала, Гермиона. Он вложил в мою ладонь аккуратно сложенный листок бумаги и сжал мои пальцы, удерживая их несколько секунд, пролетевших так чертовски быстро, что мне хотелось зареветь навзрыд. Драко прощался со мной. Я видела это по серым радужкам, что были так похожи на пасмурное небо. А после резко развернулся и почти бегом направился в другую сторону зала. Дрожащими руками я тут же принялась раскрывать пергамент, желая увидеть те самые прощальные строки, которые он не смог озвучить. Но там оказались лишь два слова, бегло выведенные пером. Два слова, что нацарапала я сама перед тем, как попросила Гарри передать записку. Спасибо. Прости. Я начала задыхаться. От всего этого недопонимания, что мы создали. От тяжести, что сидела едким осадком внутри нас двоих и не давала двигаться дальше. Драко ошибался. Ведь я ничего не говорила! Я не прощалась с ним, когда это писала. С чего вообще он это решил?! Не оставляя себе больше времени на раздумья, я скинула с ног туфли и побежала за ним, расталкивая людей вокруг. Быстро оказалась у какой-то железной двери, за которой исчезла платиновая макушка, и ворвалась внутрь. Глухой удар его кулака о каменную стену заставил вздрогнуть. Я слышала ругательства с его рта, а после вновь череду ударов. А это значило, что чёртов спектакль с масками и напускным спокойствием наконец-то окончен. — И всё?! — я закричала в его спину, всё ещё тяжело дыша после быстрого бега. — Это всё, да?! Драко резко развернулся, испепеляя меня взглядом. Он будто слетел со всех предохранителей, и я моргнуть не успела, как оказалась прижата за плечи к стене. Больно ударилась затылком о камни, но мне было наплевать. Мне не было страшно, я, чёрт возьми, радовалась. Ведь наконец-то увидела хоть какие-то эмоции. Такие искалеченные, истерзанные, как и мы сами, но всё ещё живые. А пока были они — были и шансы начать всё сначала. — У нас всё? — прошептала я, заглядывая в серые радужки и стараясь найти в них ответ. — У меня — не всё! — почти прорычал Драко. — Ты это хотела услышать? Этого добивалась? — он встряхнул меня за плечи. — Гермиона, я люблю тебя. Всё внутри меня сжалось, а после взорвалось тысячей фейерверков. Тело зашлось мелкой дрожью под его горячими ладонями, пока я пыталась найти силы, чтобы продолжать дышать. Выходило чертовски плохо. Но Драко буквально выбил землю из-под ног своим признанием. Если бы не его руки, прижимающие меня к стене, я бы тут же рухнула на пол. Было так радостно и так горько от того, что я не умела ценить этих слов раньше. Но я научилась. Прямо с этой секунды. Потому что это самые желанные слова в моей жизни. Драко опалил меня рваным дыханием и сразу отстранился, схватившись за волосы и покачав головой. — Но я должен тебя отпустить. Так будет лучше. Для нас двоих. — Все эти полгода я каждый день ждала тебя, Драко. Не решай за меня, как будет лучше. Даже не вздумай! Он наверняка хотел что-то возразить, но я сделала уверенный шаг вперёд, обрамляя его лицо ладонями и притягивая к себе. Впилась в его мокрые от наших слёз губы, сразу врываясь языком в глубину рта. Мне было это так необходимо, так чертовски нужно, что я прижималась к Драко всем телом, не оставляя ему ни шанса на отступление. Сначала он замер, не отвечая на поцелуй. Его тело пробивала заметная дрожь, и, когда он наконец ответил, стискивая меня в жарких объятиях, я почувствовала себя самым счастливом человеком на свете. Драко же неистово атаковал мои губы, будто выплёскивал всю боль и отчаяние, скопившиеся за эти долгие месяцы разлуки. Я обвила руками его шею, притягивая к себе ещё ближе. Драко смягчился, заскользил по моей нижней губе, опаляя рот прерывистым дыханием. Столкнулся кончиком языка с моим, а затем прижался к моему лбу, стараясь отдышаться, как и я. Его ладони блуждали по моим волосам, убирали прилипшие к щекам пряди. Драко прикоснулся к моему подбородку, приподнимая лицо и внимательно вглядываясь в него серыми радужками. — Что ты хочешь? — спросил он. Когда-то я уже рассказывала Драко о своих мечтах. Мало что в них изменилось. Я сипло выдохнула, собираясь дать ответ не только ему, но и самой себе. — Восстановить магию, учиться, путешествовать, веселиться с друзьями, навещать родителей… — В этом списке было кое-что ещё, Гермиона, — нагло перебил он, с лёгким прищуром ожидая продолжения. — И я хочу быть с тобой. По-настоящему.