Погоришь и погаснешь, вылечишься и назад придешь.
Фёдор Достоевский, "Братья Карамазовы"
– Он без понятия, во что ввязывается, да? Кролло откинулся в кресле, закинув ноги на стол. Скрестил руки за головой. – Он не особо похож на наивного богатенького мальчика, Мачи. Мачи поморщилась. Её волосы, как обычно, выглядели так, словно она не расчёсывалась. – Я начинаю сразу же подозревать любого друга Хисоки. – Я бы не разрешил ему жить здесь, если бы не считал так же и перед этим с ним основательно не побеседовал, – отметил Кролло. При упоминании Хисоки горечь сжала горло. За окном плыли облака. Семестр вот-вот должен был начаться, и все возвращались в ветхий старый дом, который Кролло снимал с друзьями в квартале от кампуса. Точнее, Хисока возвращался. Не то чтобы у кого-то из них было место, в которое они могли бы вернуться на каникулы, не считая Хисоки, который ничего не объяснял. Он просто появлялся и исчезал. Кролло сомневался, что он ездил к любящим родителям, как остальные студенты. Их новый постоялец только что приехал. У него были родители. Уникальная черта в этом доме. В последние три года Кролло подкупал инспекторов, чтобы они не приезжали, потому что иначе дом был бы обречён. Но Шизуку и Франклин убедили его, что в доме на самом деле можно жить. И у них было не так много проблем, разве что водопровод, который время от времени хлестал водой наугад, сломанные перила и три треснувших окна. О, и сломанная половица в библиотеке, но они все знали, что на неё не нужно наступать. У Кролло были деньги, чтобы держать их на плаву. Вернее, он добывал их любым необходимым способом. Пытаться починить всё это было бы просто жадностью. – Если в этом году из-за Хисоки снова будут проблемы, я могу убить его и закопать на заднем дворе? – спросила Мачи. – Окажи мне честь, – Кролло поднял ручку и защёлкал ей. Он вообще не был рад тому, что Хисока оставался в этом доме, доме, к которому Кролло… привык. Но у него не было ни выбора, ни ресурсов, чтобы вышвырнуть Хисоку, разве что он захотел бы нанять какого-нибудь ублюдочного адвоката и открыть дом для инспекции. – Я не могу поверить, что этот придурок даже не поменял комнату, – сказала Мачи. – Он хочет разозлить меня, – Кролло мог бы поспорить, что не пройдёт и дня, как Хисока начнёт приводить любовника за любовником. Или же человека-которого-можно-использовать за человеком-которого-можно-использовать. Любовь к этому не имела никакого отношения. К ним - тоже, но спать с Хисокой было весело. А потом прилетело и ему. – Я могу показать ему комнату, – неохотно предложила Мачи. – В принципе. Казалось, она не особо горела желанием помогать кому-то, кто связан с Хисокой. – Спасибо, – тяжело вздохнул Кролло. Он опустил ботинки на деревянный пол с громким стуком. – Кажется, мне нужно забрать учебники на этот семестр. – Удачи, – Мачи развернулась и вышла. Он слышал, как внизу пылесосила Шизуку. Шизуку, специализирующаяся на машиностроении, собрала пылесос и назвала его Блинки. Кролло натянул пальто, то самое, которое он нашёл в комиссионке за полцены и за которое в итоге вообще ничего не заплатил. Он носил его с двенадцати и провёл в нём больше ночей в своей жизни, чем без него. Только с тех пор, как он получил документы на дом, в котором жил сейчас, это перестало быть необходимостью. Он вышел из дома. Дверь скрипнула так, словно петли молили самого Бога о замене. Что ж, Бог не позаботился ответить. Как и Кролло. Другим студентам нравилось говорить, что дом выглядит так, словно в нём живут привидения. Но именно это и привлекало Кролло. Дому было больше сотни лет, он был огромным и явно состоял из двух домов, пристроенных кое-как, и история и судьба были вложены в каждый гвоздь. Если бы в нём жили привидения, это было бы только к лучшему, но Кролло пока не встретил ни одного. – Эй, Данчо! – Увогин помахал ему, направляясь к дому. Его рука была закинута на Шалнарка. Кролло кивнул. Он дошёл до кампуса, проигнорировав идеальные аккуратные кирпичные общежития, которые не мог себе позволить. Он неторопливо направился к книжному магазину, в котором настолько очаровал работницу, Неон, что она даже не заметила, что он уходит с книгами, за которые не заплатил. – О, так ты берёшь русскую литературу, – прокомментировал кто-то за его спиной. – Как интересно. Не подумал бы, что такая помойная крыса заинтересуется таким высоким искусством. Кролло развернулся на каблуках. – Извините? – Он постарался звучать вежливо. Взгляд мужчины поднялся на его лоб, к татуировке креста, которую Кролло сделал в шестнадцать. – Ты не особо похож на человека, который мог бы посещать университет. Церриндих Хой Го Жоу. Изучал политологию, был сыном одного из профессоров, и, по слухам, был таким же подлецом. И всё это делало его обычным парнем из студенческого братства, и всё это делало его скучным. Кролло зевнул. – В отличие от тебя. Ты очень хорошо подходишь для этой роли. А теперь, прошу меня простить. – О, скажи, ты же вроде бы только что мне говорил, что тоже берёшь русскую литературу, да, Курапика? – позвал Церриндих. Кролло замер. Он уставился за спину Церриндиху, туда, откуда на них смотрел светловолосый парень с угрюмым лицом. Его руки были нагружены книгами, которые он честно купил. – Да, – подтвердил Курапика, хотя и выглядел так, словно его тошнило от одной только мысли. – Если я не решу изменить это, что мне внезапно очень захотелось сделать. – Как жаль всех этих книг, за которые ты сейчас заплатил, – нежно сказал Кролло. – О, так вы знаете друг друга? – спросил Церриндих, усмешка расползлась по его лицу. Его взгляд задержался на Курапике, с блеском, который был знаком Кролло и отвращал его. – Удивительно, – ответил Кролло. – Мне нужно вернуться в дом. В тот, которым я владею. Он кивнул. – Увидимся на занятиях, Курапика. Курапика пробормотал что-то вроде “нет, если я смогу этого избежать”, что было немного менее остро, чем “гори в аду”, на которое надеялся Кролло. Меня окружают враги. Похоже, судьба не собиралась быть к нему милосердной в этом семестре. А он никогда не отказывался от вызовов. *** Курапика влетел в свою новую квартиру на кампусе, захлопнув дверь. – Будь повежливее к двери! – проорал его сосед, Леорио. Он провёл всё утро, оплакивая счета из-за учебников по биологии. Так как он был студентом-медиком, каждая книга стоила безумных денег, а он был только на втором курсе. – Курапика? – спросил голос. Появился его двоюродный брат, Пайро. Ханзо помахал из-за него. Два других соседа - которых Курапика особо не знал, но они тоже искали сожителей - спорили насчёт футбола. Точнее, Накл спорил, а Шут выглядел так, словно ему больно. – Я в порядке, – сказал Курапика. – Но ты не поверишь, что за ублюдок будет ходить со мной на русскую литературу. И это был курс, которого он ждал больше всего! И на него записаться можно было только раз в году! Он не хотел ждать третьего курса, чтобы взять его, так что- Я проебался. Я не могу поменять. Он застонал. – Честно говоря, тут так много мудаков и ещё больше людей, которые просто тебе не нравятся, – сказал Леорио. – Мне нужно имя, потому что я без понятия, о ком ты. Курапика фыркнул. Он положил свои книги на кухонный стол и включил чайник. Тут нужен был чай. – Кролло Люцифер. У Пайро перехватило дыхание. В конце концов, Кролло был причиной, почему они больше не жили с Пайро вдвоём. Пайро даже пришлось убедить его согласиться разделить квартиру. Стыд лёг тяжёлым грузом на плечи Курапики. – Чёрт, – задумчиво произнёс Леорио. – Ты будешь в порядке? – У меня нет выбора. Курапика привык подавлять свои чувства. Ну, или пытался привыкнуть. Он порылся в шкафу в поисках любимой щербатой кружки. Родители подарили её, когда ему было шестнадцать. Но в прошлом году они умерли. Он провёл лето с Леорио, в доме Леорио, потому что у него не осталось места, в которое он мог бы вернуться. Курапика провел пальцем по сколу, в надежде, что острая часть проколет ему палец. Не проколола. Она была слишком тупой. Он нахмурился. В дверь постучали. – Мелодия! – подскочил Леорио. – Как у тебя дела? Так хорошо снова тебя увидеть и- Курапика бросил взгляд через плечо. С Мелодией, изучавшей музыку, у них был общий обязательный курс в первом семестре, и они неожиданно закончили его друзьями. Много лет назад она была изуродована в автомобильной аварии, и, когда его родители умерли, - она, Леорио и Пайро стали тем клеем, который помог ему держаться. Он вновь провёл пальцем по сколу. – Как твоя квартира? – спросил Леорио. – Неплохо, – ответила Мелодия. – В ней живу я, Комуги и Палм Сибериа. Палм - первокурсница, но, мне кажется, она- – Тогда понятно, почему я её не знаю, – оживился Леорио. – Она хорошенькая? Мелодия закатила глаза. – Я не помню Комуги, – сказал Курапика. – Я помню, – ответил Пайро. – Она слепая. Полностью. Даже больше, чем я, – он прикоснулся к глазам. – Она очень приятная. – У неё есть парень, – сказала Мелодия. – Меруэм. – Я думал, он из братства. – Он был, но сейчас он вместе с Пито, Пуфом и Юпи живёт в квартире напротив по коридору. – Что ж, блядь, – ответил Леорио. – Я не собираюсь терпеть их вечеринки каждую ночь. – Кажется, он успокоился. Должно быть, влияние Комуги, – улыбнулась Мелодия. – Палм кажется интересной. Она безумно вкрашилась в профессора Нова. Да уж. Курапика достал ещё одну чашку для Мелодии и вытащил мёд из холодильника, потому что ей нравился сладкий чай. – Как прошли твои каникулы, Курапика? – спросила Мелодия. – Нормально, – улыбнулся Курапика, и в тот момент он знал, что все его друзья знали, что он врёт, но никто из них не будет спорить. В этом не виноват ни Леорио, ни его семья, - ничто не виновато. И никто не виноват. Это была вина вселенной, которая украла его родителей. Он не мог не хотеть, чтобы они его обняли, чтобы мама радовалась его оценкам, как мама Леорио, или даже ругала, чтобы папа попытался поговорить с ним о девушках, - что угодно. Не то чтобы Курапику интересовали девушки. И не то чтобы у него хотя бы был шанс сказать им. Он так давно не слышал их голос. Извинившись, он вернулся к себе в комнату. Он прижал чашку с чаем к груди и вытащил телефон, переслушивая их голосовые сообщения. У Курапики было всего три сообщения, но в каждом они говорили, что любят его. Они говорили, что хотели бы, чтобы он позвонил. Я хочу позвонить. Я хочу вас найти. Я не могу вас найти. Вы ушли. То, что ему пришлось сегодня встретиться с Кролло, всего лишь посыпало солью гноящуюся рану, ту, которая ещё не зажила, ту, насчёт которой он даже не был уверен, что хочет, чтобы она заживала. *** Иллуми проверил свой телефон. Три пропущенных и пять сообщений. Все от мамы. Он ответил. Только добрался и забросил Миллуки в общежитие. Позже позвоню. Он схватил свою единственную сумку и прошёл по извилистой дорожке к дому. Дом, высокий и неровный, вырос перед ним. За ним поднимался густой лес. Место выглядело как свалка, но не то чтобы у него были другие варианты, кроме как переехать сюда на год. Он постучал и сложил руки на груди. Дверь открыла девушка с растрёпанным розовым хвостом. – Ты Иллуми Золдик? – Да, – ответил он. – Мачи Комачин, – она сделала шаг назад. – Хисоки сейчас нет дома. Иллуми не удивился. – Ясно. Два самурайских меча висели над камином в тёмной гостиной. Нобунага Хазума как раз проверял один из них. Он вяло махнул рукой. Иллуми кивнул ему. Женщина, скрестив ноги, сидела в мягком кресле и изучала книгу по психологии. У неё были аккуратное каре и нос с горбинкой. – Ты живёшь на третьем этаже, – сказала Мачи, проведя Иллуми к узкой винтовой лестнице. – На каждом этаже есть своя ванная, но её делит весь этаж. Иллуми мог только представить, что будет делить ванную с Хисокой. Ну, это всего лишь на год. – В подвале четыре спальни. Нобунага, Боноленов Ндонго, Кортопи и Шалнарк с Увогином в одной комнате, потому что нам нужна помощь с оплатой. Не то чтобы я думала, что тебя это будет беспокоить, – добавила она. – Не будет, – подтвердил Иллуми. – На первом этаже кухня, и, обещаю, приборы не пытаются тебя убить, гостиная, столовая и дальше по коридору три спальни, в них Финкс Магкав, Фейтан Портор и Франклин Бордо. На втором этаже есть библиотека, но её в основном используют как кладовку, и книги там не особо полезны, разве что ты интересуешься литературой. Ещё там находится моя комната, комната Паку и Шизуку Мурасаки, – Мачи махнула рукой в сторону коридора, поднимаясь вверх по ещё более крутой лестнице, на этот раз не витой. – И третий этаж. Тут всего три комнаты и ванная. У Кролло самая большая, а у Хисоки та, что рядом с ванной. Эта твоя. Она толкнула дверь. Иллуми заметил ещё меньший лестничный пролёт. – Куда он ведёт? – Чердак, – ответила Мачи. – Кладовка. Иллуми кивнул. Он зашёл в свою комнату. Она была маленькой и тесной, но год, конечно, можно прожить. – Это всё, что ты принёс? – поморщившись, она взяла его единственную сумку. – Всё, что мне нужно, – ответил Иллуми, начиная разбирать вещи. – Тогда ладно. Я ухожу, – Мачи развернулась. Иллуми не потрудился попрощаться. Он разобрал одежду и учебники, те, которые он получил заранее. Это было частью его отчаянной попытки показать хороший пример Миллуки, потому что папа провёл все каникулы, разглагольствуя о том, что Миллуки учился недостаточно. – Но я получал сплошные “отлично” весь первый курс! – возмущался Миллуки. – И в следующем семестре тоже буду получать, пап, ты увидишь! Иллуми уставился в своё отражение в треснувшем зеркале, висевшем рядом с маленьким окном. Его волосы стали ещё длиннее. Он достал одну из книг, собираясь позаниматься. Ему стоит сначала позвонить родителям. Мама будет волноваться. – Иллуми! – только ответив, закричала она. – Ты в безопасности? – Конечно, – ответил он. – Дом довольно обветшалый, но год в нём прожить можно. Или, может быть, два, так как Иллуми оставалось учиться два года. Но он отказывался загадывать дальше, чем на этот год. Возможно, папа захочет, чтобы его перевели, или же предложит ему место в компании, и ему понадобится квартира между кампусом и офисом. – Я рада слышать это, – вздохнула мама. – Иллуми, дорогой, пожалуйста, не забывай проверять Миллуки. Папе не особо понравилось, как он себя вёл последние несколько недель. Миллуки делал всё, что просили, когда просили, и делал это хорошо, но его брат был ленивым и, в отличие от Иллуми, не хотел прикладывать дополнительные усилия. Его верность семье Золдик не была под вопросом, но, если он планировал занять место руководителя отдела программирования Золдик Индастриз, ему нужно больше работать, столько же, сколько и Иллуми. – Ладно, – пообещал он. – Папа хочет поговорить с тобой. – Ладно, – сказал он снова. Сердце забилось сильнее. Иллуми выпрямился, даже стоя в этой старой комнате, где кровать прижималась к стене, в шкафах пустовало место для учебников, дверь шкафа с его одеждой была идеально закрыта, не было никаких штор и, разумеется, никаких постеров или других украшений на стенах. Разве что треснувшее зеркало. – Иллуми, – голос отца звучал серьёзно. – Да? – Киллуа становится беспокойным. Твоя мать этого не одобряет, но я решил, что он мог бы в ближайшие несколько недель провести несколько дней с тобой, чтобы прочувствовать, какова жизнь в университете. Этот мальчишка, ему никогда не хватает того, чтобы просто делать то, что ему говорят. – А, конечно, – сказал Иллуми. На его губах появилась улыбка. Киллуа было семнадцать, он заканчивал школу. Он преуспевал в своём домашнем обучении, и Иллуми имел честь присутствовать на дискуссиях между папой и дедушкой на тему того, какое будущее уготовано мальчику. Он мог бы стать следующим генеральным директором Золдик Индастриз. И Иллуми любил Киллуа. Он был братом, за которым Иллуми поручили присматривать, учить и помогать с заданиями, когда они были младше. Иллуми таскал Киллуа кофе в те ночи, когда они вместе учились, в те ночи, когда им нельзя было спать. Кофе им тоже было нельзя, но Иллуми не думал, что это могло бы навредить Киллуа. И не навредило. Киллуа всё ещё был хорош. – Иллуми, пожалуйста, позволь мне поспать, – на третью ночь умолял Киллуа, третью ночь подряд, которую они проводили без сна. Киллуа было пять, Иллуми - восемь. И Иллуми уступил, и потом мама кричала, что он - Иллуми - позор семьи - и папа сломал ему руку. После этого Иллуми таскал кофе им обоим. Но пока Иллуми был дома, Киллуа не хотел разговаривать с Иллуми, слушать про университет или что-либо ещё. – Всё хорошо, – настаивала мама. – Ему нужно быть сдержанным, чтобы стать генеральным директором. Иллуми согласился. Но Киллуа всё равно мог быть сдержанным и проводить время с ним, не так ли? Что-то стукнуло Иллуми по голове. Он взял это. Леденцы? Он развернулся. Хисока прислонился к двери. – Рад тебя видеть. Иллуми потянулся к учебнику. – Я собирался позаниматься. Он изучал управление бизнесом. Родители решили, что это будет наиболее выгодно для их компании. – Такой серьёзный, – подколол Хисока. – Хм, – успокоился Иллуми. – Они хотят, чтобы младший брат приехал ко мне. – Тот, который тебе на самом деле нравится? Иллуми нахмурился. – Я люблю всех братьев. Аллука не была семьёй. Так сказал папа, иначе он любил бы и Аллуку тоже. А людей, которые не были семьёй, он и не должен был любить. Он познакомился с Хисокой в прошлом году, на обязательном курсе по искусству. Хисока изучал театр, и они объединились для того, чтобы получить лучшие оценки. Несмотря на его постоянные тусовки, репутацию и клоунский макияж, украшавший щёки, Хисока был умным. Иллуми уважал это. И он всегда искал то, во что можно вложиться. Если уж он родился Золдиком, то он станет отличным Золдиком. – О-хах, – Хисока надул пузырь из жвачки. – Они хотят, чтобы я убедился, что Миллуки учится, – сказал Иллуми. – Они беспокоятся из-за того, что мы больше не живём в одном общежитии. – Ты должен уметь гулять самостоятельно, без поводка по имени что-то-иллу-что-то. Иллуми нахмурился. Хисока постучал длинным ногтём по дверной раме. – Так что. Хочешь присоединиться ко мне на вечеринке?