Мы встретимся снова.

       Последний майский день кажется значительно теплее остальных, прошедших в нескончаемой суматохе. Чувствуется, как наступает пора одеваться легче, по погоде, не боясь простыть под таким легким и одновременно холодным, по-настоящему морозным порывом ветра. Не смотря на времена года, народ Мондштадта никогда не укутывался, но, так или иначе, имел мало желания столкнуться с простудой.        Вечерний город казался волшебным, сказочным. Заходящее солнце было мягкого и приятного оттенка, такого настоящего, коего редко увидишь в обычный день. Редко можно было поймать одуванчик, так беззаботно летящий далеко вглубь Тейвата. На улицах города собирались фестивали или, наоборот, тихо располагались компании в барах и кафетериях.        В руках у беловолосого юноши ещё не распустившийся одуванчик. Тень от его еще не раскрытых маленьких лепесточков кажется мягкой, не режущей глаз и не досаждающей душу. Прокручивая его в руках, тот, будто наслаждаясь свободой, улыбался. Той свободой, которой у Беннета нет. Теперь нет. — А у тебя есть любимые цветы? — тихо, расслабленно спросил у своего товарища Беннет. — Да, — сухо ответил Рейзор. — Они растут недалеко от.. моей территории, ближе к городу. Я не знаю, как они.. — заметно задумался парень, немного бегая глазами по земле. Наткнувшись на цветок в руках друга, тот остановил взгляд на нем. — Называются? — будто продолжая, спросил беловолосый. — Да, — поддакнул Рейзор. — Они.. красные, похожие на.. мельницы. Красные мельницы с сердцем. — сказал и, закончив выводом, посмотрел на друга. — У меня тоже есть любимый цветок, но он находится далеко отсюда — немного разочарованно продолжил диалог Беннет. — Какой он? — Похожий чем-то на колокольчик. Его стенки настолько хрупки, что при малейшем касании падает пыльца. — Беннет откинулся на траву, выронив незаметно для себя самого одуванчик. — Я видел такое чудо лишь однажды, когда путешествовал с.. — и замолчал. — Кем? — всё так же монотонно продолжил собеседник. — Ну.. — тихо начал парень, слегка перевернувшись на бок в сторону Рейзора и закинув руку. — Я не уверен, что ты захочешь это слушать.. История не из весёлых. — Хочу. — Тогда.. Давай договоримся, что ты никому, ладно?        В глазах Беннета промелькнула некая надежда, словно не погасший до конца огонёк от церковной свечи. — Договорились, — сказал Рейзор, положив свою стесанную об ветки руку к сердцу. Тот начал говорить, как молитву, с особенной интонацией, кою Беннет ещё не слышал никогда от такого близкого друга. — Ты мой лупикал, Беннет. Твои слова для меня так же.. любовь, как и те красные мельницы.        Беннет нелепо улыбнулся и, засмущавшись, почесал затылок. В его душе было то же тепло, горячее и стойкое, как огонь. Такие слова для него, стало быть, впервые за всю его сознательную жизнь. — Ладно. Тогда слушай, но только внимательно!        Рейзор устроился поудобнее и, сев напротив рассказчика, стал внимательно всматриваться его глаза. — Когда-то давненько я решил, как самый настоящий путешественник, основать свой отряд. В нём был даже Ройс, мой давний друг..        Рейзор слушал, но подсознательно. Ему было важно состояние своего друга в этот решающий, самый значительный момент. Беловолосый не был похож на самого себя. Тот смотрел куда-то вдаль и будто бы не был здесь, рядом. Выжидая, как истинный волк, Рей почти не дышал. — .. Они ушли из-за моих неудач. Я сам виноват в том, что такой невезучий.. Не надо лезть туда, куда не просят. Да и вообще.. — проступили слёзы, — какой из меня путешественник с такой удачей..        Рейзор мгновенно подлетел к своему другу и, крепко обняв его, остался в вытянутом, неудобном для себя положении. Беннет виновато хлюпал носом и, сколь не удержавшись, зарыдал, как маленькое, обиженное судьбой дитя. Он уткнулся носом в своего товарища и, прижавшись к нему сильнее, сказал: — Спасибо, что ты не оставил меня, Рей..

***

       По ветру летели семена одуванчиков. Стало слышно очень тихое и такое приятное для слуха звучание лиры. На самом Пике сидел бард, мягко смотрящий в закат и, будто дыша музыкой, мелко перебирал струны. Из под его пальцев рождались новые мечты, слезы, жизни и истории.