Операция «Пять Уизли»

— «Гарри, я знаю, что Малфой с первого курса был твоим соперником. Нет-нет, я не буду говорить, как это глупо и тому подобное, наоборот: твой враг — мой враг. Но знаешь, говорят: нужно возлюбить врага своего…» Не, бред какой-то. Джинни хмуро уставилось в зеркало, перед которым битый час репетировала сложный разговор. Оно было не магическим, говорящим, а вполне обычным, как и большинство вещей в ее съемной квартире. Впрочем, девушка была уверена, что еще несколько минут бестолковых реплик, и зеркало, наплевав на свою неволшебность, попросит ее заткнуться. — Так, соберись, Джиневра! «Гарри, выслушай меня. Да, я встречаюсь с Малфоем…» Стоп, лучше сказать, что с Драко, а то Малфоев у нас несколько… «Да, я встречаюсь с Драко. Только не вздумай винить себя и свою вечную занятость в Академии. Это не при чем, все началось еще в Хогвартсе…» Мерлин, за такое меня надо в Азкабан без суда и следствия. Если вот так? «Гарри, прежде чем ты услышишь все остальное, знай: первенца мы назовем в твою честь!» Этот вариант мисс Уизли тоже не устроил. В том числе потому, что где-то далеко послышался фантомный вскрик Драко. Стоило посмотреть правде в глаза: в английском языке не придумали такой фразы, чтобы она обозначала «я ухожу к твоему школьному врагу», но оставляла сладкое послевкусие. «Ладно, буду действовать по совету тренера. Выйду на поле с расправленными плечами, а там — куда ветер подует», — подумала Джинни и вновь взглянула в зеркало, на этот раз для оценки не своих актерских способностей, а внешности. Выглядела она неважно: бледное лицо с выделявшимися краснотой щеками. И то, и другое — от волнения. Джинни, впрочем, не расстроилась. Напротив, выудила из глубин ящика тени и щедро намазала их под глазами наподобие синяком от усталости. — Чтобы не расстраивался, что потерял такую красотку, — довольно проговорила она, подмигнула отражению и направилась к камину. Дом на площади Гриммо встретил ее мрачностью и гнетущей тишиной. По другому он встречать не умел. Джинни решительно не понимала, как Гарри ухитряется здесь обитать, пусть только и ночевками. Но порадовалась, что ее минует участь стать хозяйкой этого неприятного жилища. Интересно, Блэки, великие и могущественные, знали, что их домина, обустроенная с трепетом и тщательностью, будет производить впечатление тюрьмы? Впрочем, зная семейку, это могло и быть целью. — Мерзкая магглолюбка, предательница крови, оскверняет жилище хозяина, — хриплый скрежет голоса заставил Джинни вздрогнуть. — Чего желает дорогая гостья? Старый Кикимер готов служить гостям хозяина. Девушка расслабилась, ничуть не обидевшись на ворчание Кикимера. Кое что в мире должно оставаться неизменным. Гермиона утверждала, что старый домовик сильно изменился после истории с медальоном Регулуса Блэка, но, по всей видимости, он не воспылал любовью к «магглолюбцам» и «осквернителям». Просто выделил из их массы Гарри, хозяина, коего единственного и осыпал любовью и благодарностью. — Гарри дома? — поинтересовалась Джинни. — Мерзкая девчонка не знает, что хозяин на тренировке. Глупая девчонка не интересуется жизнью хозяина. Кикимер знает, она не годится в жены хозяину, — принялся бормотать Кричер, и Джинни похолодела: видимо, вести о женитьбы дошли и до Гарри. Впрочем, тут же взяла себя в руки. Это было ожидаемо, учитывая, что Поттер, как ни крути, планировался в качестве непосредственного участника сего события. — Я жду ответа.  — Хозяин прибудет через полчаса, — оскалился Кикимер. Точнее, попытался, зубов у него не осталось. — Дорогая гостья может прийти позже. — Спасибо, дорогая гостья подождет его тут, — Джинни решительно прошла вглубь гостиной. Кикимер угрюмо посмотрел ей вслед, но возражать не стал. Видимо, слушался приказа не чинить препятствий друзьям хозяина. В комнате было темно, неуютно и прохладно, даром, что на дворе — разгар лета. Хоть не пыльно, и на том спасибо Кикимеру. Джинни легким взмахом палочки зажгла свечи на письменном столе, надеясь, что огонь разгонит мрачность гостиной, но он лишь добавил в нее зловещих теней. От скуки девушка принялась разглядывать вещи, сваленные в беспорядке на столе: учебники, какие-то ингредиенты для зелий в коробочках, обломки артефактов. Взгляд зацепился за лист промокательной бумаги с отпечатком текста. «Посмотрим, чему учат авроров», — подумала Джинни, решив, что Гарри писал домашнее эссе — судя по всему, только учеба и составляла его жизненные интересы. Но первые строчки заставили ее осознать свою ошибку. »…и сегодня я получил письмо от твоей мамы с предложением обсудить меню на свадьбе. На свадьбе, понимаешь, Рон? Помнишь, как на втором курсе ты чуть в обморок не упал от кричалки миссис Уизли? Так вот, мне для такого же эффекта хватило обычного сообщения…» Джинни смутилась. Это было письмо. Личное письмо. С другой стороны, речь шла о свадьбе. И так как никакой другой свадьбы у Гарри не намечалось, кроме как с ней, Джинни, то ее личность это письмо тоже затрагивает. А раз так, нет ничего дурного в том, чтобы ознакомиться с ним поближе. Такой логической цепочкой Джинни успокоила свою совесть (без отрыва от чтения). «Да, я всегда знал, что рано или поздно этот вопрос поднимется. Просто не ожидал, что все решили за меня. Оказалось, Джинни еще два года назад выбрала дату…» «Ну давай, вали все на меня!» »…и эта дата наступает через месяц. Я долго думал (если три часа попадают под определение «долго») и решил, что просто соглашусь…» «Чего?!» »…соглашусь со всеми: с твоей мамой, с Джинни. Знаешь, Рон, она ведь на самом деле замечательная девушка. Пусть я не люблю ее как девушку, только как сестру — но она-то любит меня по-настоящему. Она любила меня с детства, ждала, когда я обращу на нее внимание, потом ждала с войны, теперь — с учебы. Хватит уже ждать. Я хочу сделать ее счастливой…» «Ах ты мать Тереза недоделанный! По-твоему, у меня других дел нет, как о тебе мечтать да облизываться на твой светлый образ?! Вот гад, а я-то его жалела, как бы не расстроился, бедненький», — Джинни мысленно разразилась тирадой. После подумала, взмахнула палочкой и стерла некрасивые синяки от теней. »…А что касается меня, моих чувств, то… Знаешь, Рон, я готов бороться за счастье кого угодно, кроме себя. Кажется, это какое-то последствие того, что я большую часть жизни был жертвенной скотиной. Впрочем, не так уж важно, буду я думать о своем счастье или нет — оно все равно недостижимо. Так же недостижимо, как золото чемпионата мира для твоих «Пушек Педдл». Если ты еще не порвал письмо после предыдущего предложения, то прочитай и следующее (и тогда точно порви). Да, я влюблен. Даже не так, влюблен — это на месяц или два. А я люблю и знаю это. Никогда не признаюсь ему в этом, никогда, но я люблю одного человека. С фамилией Уизли, но вовсе не Джинни, а…» — А-а-а, — протянула Джинни в отчаянии, ибо текст на этом обрывался. Кажется, на этом моменте Гарри вспомнил, что он не английский лорд, а обычный юноша, и ему не обязательно усложнять себе жизнь всякими промокательными бумагами. А может, уничтожил другой листок с отпечатками как компромат высшей категории. — Кикимер! — крикнула Джинни. — Гарри отправлял сегодня почту? — Кикимер хороший домовик, — раздался голос из-за угла. — Кикимер заботится о хозяине, Кикимер сам отправляет письма. Нет нужды напоминать Кикимеру про обязанности.  — Отлично, — проговорила Джинни, скопировала заклинанием следы текста на чистый листок и сунула его в карман мантии. Затем встала и быстро прошла к камину. — Хозяин прибудет с минуту на минуту, — недоуменно проскрежетал домовик, глядя ей вслед. — Супер. Передай ему… Впрочем, нет. У тебя мимики и голоса не хватит передать ему все, что я хотела бы высказать. Пока, Кикимер, — и Джинни щедро кинула горсть огня в камин, негромко проговорив адрес.

***

Джинни взволнованно изучала лицо Драко, пока тот спокойно и даже равнодушно пробегал взглядом по тексту. — Ну? — нетерпеливо произнесла Уизли. — Ничего не могу понять, — признался юноша. — Как? — Джинни выхватила листок. — Я думала, аристократов учат читать между строк. А здесь еще проще! — Да почерк неразборчивый. Откуда он у тебя? — Да неважно! Слушай, — и Джинни быстро зачитала содержимое, благо, с первого раза она неплохо запомнила текст. Драко выслушал молча, хмурясь все больше. — Видишь? — Джинни едва не сияла. — Ага, вижу. Вижу, что Поттер совсем обалдел. Какая к дракклу лысому свадьба? Его на этих аврорских тренировках по голове бьют? — Только это услышал? Больше ничего не волнует? — Представляешь, меня очень волнует, когда некий шрамоголовый объект строит планы женитьбы на моей девушке. — Драко, — Джинни пересела на кровать, успокаивающе положив руки на плечи Малфоя. Тот вздрогнул, но не стал освобождаться из объятий. — Гарри влюблен. Не в меня. Но в кого-то из Уизли. — Да мне все равно, в кого из Уизли. Хоть во всех разом. Меня больше волнует, на ком из Уизли он собрался жениться. — Ты не понимаешь, это письмо — подарок судьбы. — Это подарок твоего носа, которым ты влезла в дела Поттера. — Я слишком счастлива, чтобы обижаться. Припомню тебе во время следующей ссоры. Ты понимаешь, что если у каждого из нас будет пара — я с тобой, Гарри с неким Уизли — то мама только порадуется: Гарри остается в семье, все счастливы. — Нет, не понимаю. Потому что если навыки Поттера в отношениях остались на прежнем уровне… А они там остались, за последние три года он только в убийствах Темных Лордов прокачался. Так вот, Поттер будет тупить, вздыхать по объекту своих чувств, но не сделает ровным счетом ничего, чтобы перейти от фантазий к реальности. — Сам — нет, — задумчиво произнесла Джинни. — Слишком много думает о других, слишком мало о себе. Альтруизм головного мозга. Но если мы ему поможем… — Чего?! — Считай это совместным досугом нашей пары. — Джин, я не буду личной свахой Поттера! — Драко, просто представь: вот я откажу Поттеру, поговорю с мамой, свадьба отменится, но… — Никаких но! Ты откажешь Поттеру, матери, и все! Хэппи-енд! — Нет, не хэппи-енд, — Джинни положила голову на плечо своему парню, уткнувшись ему в шею. — Мы с тобой будем вместе, а Гарри останется один, ибо, как ты правильно заметил, он умеет только тупить и вздыхать. И мама будет винить в этом меня. Разбила мальчику сердце, теперь он боится отношений. Она не поверит, что он давно нашел новую любовь. Конечно, вслух мама ничего не выскажет, но… Это и не требуется, у нее всегда все на лице написано. Драко, я не хочу так, не выдержу. Малфой промолчал. Он все еще пытался сохранять твердость, но Джинни задела чувствительные струны души. Он знал, что такое укоризна от родителей. Кто-то винит за разбитые сердца, кто-то — за недостойное представление рода. — Ладно, давай устроим твоему Поттеру личную жизнь, — нехотя проговорил Драко, и Джинни с визгом сгребла его в объятия. — Только учти, я делаю это не ради него. И даже не потому, что ты мной так бессовестно манипулируешь. — А почему? — подняла голову девушка. — Знаешь, что я люблю сразу после родителей и тебя? — Знаю, шарлотку с яблоками. — Нет. То есть да. То есть… Ладно, после шарлотки. — Что? — Портить планы Поттеру, — ухмыльнулся Драко.