***
Такеши Харука работала медсестрой в частной поликлинике уже лет семь и была знакома со многими пациентами, проходящими здесь регулярный медосмотр. А уж эту гениальную парочку она не смогла забыть, даже если захотела бы. Но Харуке не хотелось. Каждый раз, когда они появлялись в их больнице, персонал знал — их ждёт незабываемое веселье (ожидания не всегда оправдывались, правда, особенно в последние годы, но ожидания есть ожидания, в конце концов). Окабе Ринтаро и Курису, гениальная женщина-нейробиолог, поражающая мир своими исследованиями и научными открытиями, и её муж — не отстающий от неё по уму и способностям, блестящий учёный-изобретатель. Исходя из описания легко было представить парочку высокоинтеллектуальных снобов, смотрящих на всех свысока и держащихся холодно и отстранённо. «Ничего подобного», — думала Такеши-сан, улыбаясь про себя. Макисе Курису, которая сначала поразила её своим строгим взглядом и недоброжелательной аурой, на поверку оказалась приветливой девушкой с острым языком и ясным взглядом на вещи. Окабе Ринтаро-сан же… Ну сказать, что он был эксцентричен, не сказать ничего. Он был далёк от её общих с коллегами представлений, подкреплённых слухами и мелкими крупицами информации в интернете, о «скромном молодом мужчине, имеющем огромный талант к изобретательству и неординарное мышление». К чёрту неординарное мышление, думала Такеши-сан. Он провозглашал себя безумным учёным, всегда ходил в белом халате, путая пациентов в окружении врачей и медперсонала, омерзительно смеялся и говорил сам с собой! Интернет сошёл с ума, если позволил покоиться на своих просторах настолько противоречащей реальности информации. «Да как его только жена терпит», — задавалась вопросом большая часть работников учреждения. Сначала он всех бесил. Затем его все терпели. После этого привыкли. Потом стали узнавать на улице, здороваясь с Хооином-саном, и тихо смеяться, проходя мимо коридора, в котором раздавался очередной чунибьё-бред. Такеши-сан, однако, слукавила бы, если бы сказала, что в напыщенных речах и состояла вся личность Окабе-сана. Те, кто работал здесь так же долго, как она, прекрасно знали, как сильно тот любит и практически боготворит свою жену. Психотерапевты, шутя насчёт его псевдо-безумия и скорой смирительной рубашки, пару раз встретившись с ним, всерьёз отмечали, что тот, возможно, пережил серьёзную психологическую травму. Наконец, никто из них не мог отрицать (и Такеши-сан лично готова была за это голову на отсечение отдать), что этот мужчина обладал огромной харизмой, которая притягивала абсолютно всех и заставляла некоторых из их совсем маленьких пациентов переставать плакать. В общем, все уже давно привыкли к этой семье (как и к многим похожим) и её странностям. Однако такого не ожидал никто.***
Курису тихо вышла из кабинета, рукой прикрыв дверь. Окабе поднял на неё обеспокоенный взгляд, мысленно спрашивая себя, всё ли в порядке, и обнаружил следующую картину. Переступив с ноги на ногу, Курису странным образом сложила руки у основания живота. Яркий румянец плясал на её щеках, а в уголках глаз собралась влага. — Курису… — сглотнув, произнёс Окабе, чуть привстав с сиденья, — что-то случилось…? — Врачи сказали, что это не гормональный сбой. Это… — она взглянула на него, заставив сердце сжаться в комочек, а затем улыбнулась. Улыбнулась настолько ослепительно и счастливо, что у него в груди поднялась какая-то волна. Она поправила чёлку, и он вдруг по сложенным в лодочку рукам понял всё раньше, чем она успела сказать. — Ринтаро, я, — ласково произнесла она, со смешком качая головой и смахивая слезинку, — беременна. Окабе открыл рот, в шоке уставившись на неё, и когда Курису уже подумала, что тут поможет только супер-хака (супер-хакер, поправило её визуальное воспоминание Дару), тот вскочил с места, рывком подбегая к ней и хватая за ладоши. — Ты беременна?! — прокричал он слишком радостно, чуть ли не срывая голос. — То есть у нас будут дети?! — Ну пока что только один ребёнок, но да… — Есть! — прокричал тот не своим голосом, прежде чем Курису успела вымолвить хоть слово. — Окабе… — сдавленно пробормотала она, будучи заключённой в настолько крепкие объятия, что ей было трудно дышать, однако и они не продлились слишком долго. — Успешно! — Окабе, что… «Это я. Да. Нет. Да. Возможно. Похоже, операция прошла успешно. Это всё выбор Врат Штейна. Я перезвоню. Эль. Псай. Конгру.» — отворачиваясь, вместо заговорщического шёпота, прокричал в телефон Ринтаро, а затем практически бросил его в карман своего халата, чуть не промахнувшись. Мозг Курису не предпринимал никаких попыток к анализу происходящего, невовремя отключив все нейроны, отвечающие за это. Поэтому она только и могла смотреть на своего мужа недоуменным взглядом, когда тот, бледный, как смерть, вновь подбежал к ней, более нежно сжимая её ладоши и вновь восклицая: — Эксперимент!! — А…? — очнулась Курису, нервно улыбаясь. — Ч-что? — То есть наш эксперимент прошёл успешно? — чуть тише, но ненамного, воскликнул он, с какой-то мольбой вглядываясь в её глаза. Курису помедлила, прежде чем, испустив лёгкий смех, с искренней улыбкой кивнуть. — Да. Эксперимент прошёл успешно. — Хорошо⁰ₒ․․ — Окабе…? Он слабо улыбнулся ей и сделал пару шагов назад, медленно опускаясь на пол, рядом с диванчиком для посетителей. — ОКАБЕ!! — прокричала Курису во весь голос, подхватывая безумно вымотавшегося учёного на руки. На её крики выбежали пару санитаров, помогая усадить его на диван, и молоденькая медсестра с бутылёчком нашатыря в руке, который она тут же налила на ватный диск, обмахивая им чуть в стороне от носа потерпевшего. — Ринтаро. Ринтаро-о… — панически тихо повторяла Курису, легонько теребя его за плечо и обмахивая его бумажной папкой из-под документов, — боже-е, да что ж с тобой такое… Он слегка приоткрыл веки, отзываясь на проделываемые с ним действия. — Эй… Ты меня слышишь, дорогой? — обеспокоенно произнесла Курису, наблюдая, как он, моргая, слегка повернул к ней зрачки. — Окабе-сан, Окабе-са-ан… — вдруг залепетала медсестра. — Окабе-сан не может вам ответить, — неприветливо отозвалась Курису, на момент оторвавшись от своих попыток привести его в чувство. Медсестра с недоумением покосилась на неё. Чёрт, походу, это она её окликала, невесело подумала она. Она всё никак не могла привыкнуть, когда к ней так обращались… — Ой-ёй, а вы же его жена, разве нет? — с досадливой грустью спросила та, неверно восприняв услышанное. — Нет, блин, ассистентка! — воскликнула в сердцах уже-пару-лет-как-не-Макисе, раздосадованная на собственную тупость и на тупость девушки. — Можно по имени, — сжалилась она. — Курису-сан, возьмите, пожалуйста, — она протянула Курису ватку и нашатырь. — Меня просто зовут, срочно надо… — Её… зовут… Кристина, — пробормотал Окарин таким голосом, будто только восстал из мёртвых. Впрочем, это казалось недалёким от правды. — Хорошо, Кристина-сан, я пойду, Кристина-сан! — проговорила та с явным замешательством, а затем вскочила с места, в следующую секунду скрывшись за поворотом. — Ну вот зачем ты её путаешь, — кисло произнесла не-Кристина, ещё немного помахав перед ним ваткой. — Сколько раз говорить, нет там -тины… — Курису… — произнёс Окабе, чуть приподнявшись с спинки дивана и впервые за несколько минут осмысленно глядя на неё. — Эт-то правда? Т-ты… — он сглотнул, одной рукой накрывая её щёку, а другую прислоняя к её животу. Она опустила голову, легко улыбаясь. — Да, — а затем провела рукой по его волосам, — ты скоро станешь отцом… для этого эксперимента. Он покраснел и взял её за ладонь другой рукой, притянув к себе для недолгого нежного поцелуя. Отстранился, соприкасаясь с ней лбом. — Ясно… — спокойно ответил он, светясь искренней улыбкой. — Я так счастлив.***
По этому поводу через две недели созвали Собрание круглого стола, на котором в самом лучшем свете — то есть с долгими вступлениями, которые часто прерывались неугомонными слушателями, — была преподнесена новость. Сказать, что все присутствовавшие лабмемы были в восторге, ничего не сказать. Уже порядком повзрослевшая Маюри набросилась на Курису первой. — Маюши станет тётей!! — прокричала она, приобнимая её с левого бока. — Ку-ня! — присоединилась к ней Фейрис, оглушая криком справа. — Мы так рады! — Курису-сан… я так счастлив, — даже обычно спокойный Рука, глядя на них, прослезился. И так не очень тихая лаба наполнилась шумом и радостными криками. Окарин еле успел спасти свою жену из нарастающего океана объятий (впрочем, и ему тоже неслабо досталось).***
— Новость? — послышался знакомый голос из динамиков ноутбука. Окабе разогревал ужин, наблюдая, как Курису, сидя на барном стуле, размахивает под столом ногами в пушистых носках; из-за экрана ноутбука были видны только розовато-бледные локти и рыжая макушка. Вид был таким уютным и домашним, что у него на губах невольно заиграла улыбка. Махо-сан, лабомем номер ноль-ноль-девять и их близкая подруга, вскинула брови вверх, ошарашенным взглядом глядя на неё. — Ты...что? Курису кивнула, с улыбкой прикрывая глаза. — Да. Уже почти месяц. Она почти на автомате прижала розовую ночнушку к телу, поглаживая ещё не совсем заметный животик. Изображение Махо на экране застыло на пару минут, вынуждая Курису парой кликов проверить интернет-подключение. Индикатор вай-фая показывал все пять полосок. Да и фигура на экране моргала и слегка дёргалась. — Семпа-а-ай, — простонала Курису, откидывая голову назад, — не молчи-и-и. — А…? — ошарашенно выдала та. — Ты только в обморок не падай, как Ринтаро, — пробормотала она с обеспокоенной улыбкой, в которой чувствовались поддразнивающие нотки, — а то я ведь в Японии, не в США, поймать тебя не смогу. — А, что? — Махо вдруг отвисла, возвращаясь в своё обычное состояние, а затем фыркнула, тихонько засмеявшись. — Окабе в обморок упал? — Хооин Кёма не падает в обмороки! Это было всего один раз! — послышался слегка обиженный голос из глубины квартиры. Ему теперь все припоминали об этом случае с шутливой улыбкой. — Он очень обрадовался, — пробормотала Курису с лёгкой улыбкой. — А ты, семпай? Ты расстроена? — Серьёзно! — закричали динамики. — Я?! Расстроена?! Махо взялась за края своего ноутбука, придвигаясь так близко к камере, что, казалось, будто она сейчас перелезет границы экрана, попадая к ним в квартиру. Курису совершенно не ожидала от неё такой реакции. — Да ты шутишь, что ли! Я счастлива! — с широкой улыбкой воскликнула та. — Я стану тётей! Я приеду к тебе через месяцев девять-десять, возьму большой отпуск и буду нянчиться с твоим малышом до посинения, пока ты в декрете, слышишь?! Проходящий мимо Окабе фыркнул, пересекаясь взглядом с отходящей от шока Курису. — Ааа… это… встань в очередь! — произнесла она с самодовольной ухмылкой, но её глаза светились благодарностью. — А то я так вообще своего ребёнка не увижу после рождения. После долгих лет Сотрудники лаборатории были не просто группой друзей, случайно собравшихся вместе, они стали полноценной дружной семьёй. И когда родилась Сузуха, она часто оставалась у своих многочисленных братиков и сестричек, пока Юки-сан и Дару-кун урывали себе крупицы отдыха, а когда она повзрослела, её часто брали погостить на целые выходные или водили гулять. Окабе и Курису не стали исключением: они любили свою малолетнюю “племянницу”. Было бы не преувеличением сказать, что Сузуха воспитывалась всей лабой, и Юки часто шутила с Курису, что у Сузухи-чан есть несколько полноценных запасных родителей. И сейчас Курису нередко задумывалась, насколько часто она будет видеться со своим ребёнком.***
Через шесть месяцев, в ослепительный зимний день, Окабе освободился с работы пораньше, чтобы сводить Курису на ультразвук, и, как и в прошлый раз, остался ждать у двери. Чем быстрее подходил срок, тем больше Окарин нервничал, хоть и старался не показывать виду, периодически скрываясь за маской Хооина Кёмы (та иногда была совсем неубедительной, и Ринтаро был уверен, что его легкомыслие потерялось в далёком 2010 году). Он мог прочитать хоть все книги мира про помощь беременным, про роды и воспитание детей, но многие вещи всё равно тревожили его, оставаясь непонятными. Живот Курису был большим, пусть даже и по сравнению с ней самой, и Окабе не понимал, хорошо это или плохо. Он не был против двойни, хотя генетически вероятность этого была очень мала, он просто не был уверен, могли ли такие размеры быть обусловлены чем-то плохим. Последние несколько недель она плохо ела и жаловалась на тошноту, и он так же не мог сказать, было ли это обусловлено перестройкой женского организма, обычной для беременности, или чем-то другим. Наконец было кое-что ещё, что не давало ему спать по ночам спокойно. И имя этому чему-то — цифры. Когда-то в юности цифры тоже играли решающую роль в его жизни, служа показателем перемены мировых линий. Целых десять лет прошло с тех пор, и эта память холодными касаниями пальцев отпечаталась в его сознании. Он не мог не сказать, что сейчас всё было намного лучше, но другие цифры беспокоили его — отпечатанные на голубоватых и светло-жёлтых банкнотах. Смогут ли они прокормить самих себя? Они с Курису всегда жили вполне нормально, получая приличный оклад в университете и деньги с грантов. Можно даже сказать, что последние пять лет они позволяли себе ни в чем не отказывать. Но теперь, когда их станет трое, а Курису возьмёт декрет, будет ли у них достаточно денег для всего? Ринтаро не был уверен. Возможно, ему стоит взять больше проектов? Это было бы отличным решением, если бы не одно но: он не хотел бросать Курису одну в и так нелёгкий для неё период. В чём Окабе Ринтаро был точно уверен, до посинения сжав кулаки, так это в том, что он хотел обеспечить их будущему ребёнку достойную жизнь и будущее. Курису тихо вышла из кабинета ультразвуковой диагностики, прикрывая за собой дверь. Закатные лучи солнца попали в её мягкие шелковистые волосы, слегка подсвечивая их. Её уставшие глаза сияли, светились мягким светом, обращённым к нему. Окабе не знал, каким образом, но, видя её такой… уютной и домашней, маленькой и хрупкой, но всё же всегда гордой и величавой, видя, как она подпирает своей маленькой рукой большой упругий живот… Он чувствовал, как в горле пересыхало, а сердце бешено стучало в груди. Он снова и снова, в тысячный раз бесповоротно влюблялся в неё. Она набрала немного веса, но ей это только шло к лицу. Она была такой мягкой-мягкой, воздушной, почти что невесомой, её кожа стала ещё мягче, а волосы ещё более шелковистыми. Чёрт, он был от неё без ума. Он влюблялся в неё каждый день, каждый раз, когда её видел, каждую секунду их совместного существования. — Не смотри на меня так, Ринтаро, — смущённо пробормотала Курису, отводя взгляд, а затем прошептала. — Я тоже тебя люблю, но ты меня смущаешь. — Прости, — сглотнул он, заметно нервничая, и пригладил назад волосы, — боюсь, это невозможно. Она мелкими шагами подошла к нему, аккуратно присев на диван. Нежно взяла его ладони в свои. Окабе вдруг вспомнил. Новость. Точно, она должна преподнести ему новость. На самом деле он ужасно нервничал ещё с самого своего прихода сюда. Кроме обследования врача и выяснения всех проблем, была ещё одна причина, почему они хотели сделать УЗИ сегодня, — чтобы выяснить одну деталь… Мальчик или девочка? Не то чтобы пол так сильно волновал Ринтаро, да вообще не волновал, если честно, — он уже любил этого ребёнка, кем бы тот ни был. Просто… Окабе сам не представлял, почему ему было так необходимо это знать. Он думал об этом уже несколько месяцев, думал, просто чтобы отвлечься от других более напряжённых мыслей, и его мозг был измучен многочисленными догадками и предположениями, и всё, чего он хотел, это ответа. И вот с минуты на минуту он его дождётся. Делало ли его это счастливым? Возможно, не сейчас, но в перспективе — да, делало. Меньше ли он волновался из-за этого? Нет. — С-сначала скажи мне, — произнёс Окабе заплетающимся языком, прежде чем взять себя в руки и сжать её ладони. — Что сказал врач, у которого ты была до этого на осмотре? Всё в порядке? — О-о, ну-у… Сказал сменить рацион питания… и посоветовал попить вот этих витаминов, — спокойно сказала Курису, чуть поглаживая его по плечу. — Хорошо, — кивнул Окабе, слегка успокоившись. — Значит, заедем в аптеку по пути домой. — Окабе Рин-та-ро, — произнесла она весёлым голосом, улыбнувшись глазами, — ты готов? — Д-да. Ни черта он не был готов. Он почувствовал, как его сердце сейчас пробьёт грудную клетку. По затылку каплями спускался холодный пот. Казалось, последний раз он так волновался, когда садился в машину времени с Сузухой. Кажется. Он уже точно и не помнил. — Они сказали, что с ней всё в порядке. С н-ней? Он ошарашенно взглянул ей в глаза, слегка приоткрыв рот. — Да. У нас будет девочка, Хооин-сан, — всё так же улыбаясь, заговорщически произнесла Курису. Девочка… Девочка… это… — Ха-а-ха... Он сглотнул. Неожиданное осознание стрелой пронзило его мозг. Девочка. У него будет дочь. — До-чь, — пробормотал он, прежде чем безнадёжно широко улыбнуться. — Я так рад... О боже… Он мечтал о дочери… Он… Пронеслись несколько мыслей в его голове, прежде чем он вдруг почувствовал, как больничные стены становятся слишком хрупкими перед его глазами, словно сделанными из дымки, а затем ускользнули куда-то вниз. — Окабе! — послышался обеспокоенный голос его жены. Прямо перед Курису его глаза снова закрылись, голова медленно опустилась на спинку дивана, а тело обмякло, чуть оседая вниз. Курису сначала слегка запаниковала, а затем надулась. Сознание её мужа снова решило покинуть его тело в самый неподходящий момент. Она провела по его щеке тыльной стороной ладони, опустилась вниз, нежно поглаживая его по плечу. Усмехнулась уголками губ. — Боже, Окабе, — прошептала она с любовью, — я и не думала, что ты такой чувствительный. Ой, Харука-чан, Харука-чан! — окликнула она молодую женщину, показавшуюся неподалёку. — Подойдите сюда, пожалуйста! — Доброго вечерочка, Курису-сан! — практически пропела та. — Что у вас стряслось? Курису, улыбаясь, кратко пересказала случившееся. У Такеши-сан заиграла улыбка. — Бедный папаша! — засмеялась она, впуская в коридор прохладный зимний воздух. — Видимо, перенервничал, с кем не бывает. Давайте-ка мы с вами подвинемся, — она взяла за руки Курису, помогая ей сесть немного подальше, — и поможем Хооину-сану лечь горизонтально, — она с лёгкостью подхватила его на руки, перемещая вниз, — а голову положим к вам на колени. Курису с благодарностью взглянула на неё, поглаживая лоб будущему отцу. — Так, значит, у вас девочка или мальчик? — спросила медсестра, обмахивая того первым попавшимся под руку журналом. — Дочь, — с улыбкой прошептала Курису, зажмуриваясь.***
После ухода из больницы они решили вдвоём прогуляться в ближайшем парке. — Ты меня напугал, — смущённо проговорила Курису, поплотнее запахивая пальто, и вновь взяла его за руку. — Дурак. — Прости, — виновато кивнул тот, всё ещё не переставая блаженно улыбаться. — Я не знаю, что со мной такое в последнее время. — Мм, — Курису, чья голова удобно прислонилась к его плечу, подняла на него обеспокоенный взгляд, — с тобой всё хорошо? И тут же пожалела об этом. — С Хооином Кёмой, безумным учёным с IQ 170 как у Ньютона, стремящимся разрушить миропорядок и обрётшим истинное счастье, всё в порядке, пока с ним рядом его верная ассистентка и любимый партнёр Куристи-и-ина!! Муаххахахахахахахха-кхе-кхе! — вскинув свободную руку, закричал Окабе, в конце своего печально известного смеха прерываясь на кашель из-за морозного воздуха. — Чунибьё, оцу! — произнесла Курису скучающим тоном. — Мне кажется, или эта формулировка поменялась с недавнего времени? — Всё верно! — хрипло произнёс Окабе, пытаясь не выходить из образа, глядя на неё с улыбкой во все тридцать два. — Иногда мне кажется, что ты ни чуточки не изменился за последние десять лет, — пробормотала Курису с улыбкой, слегка прикрывая глаза. От её мужа веяло теплом и уютом, и ей совершенно не хотелось отпускать его руку. — С другой стороны, мне открываются такие твои стороны, которые я не ожидала вообще когда-либо увидеть. Вот ещё больше, чем полгода назад, я и подумать не могла, что ты можешь от чего-то упасть в обморок. И вот сегодня ты сделал это во второй раз. Я и не знала, что ты такой чувствительный и ранимый в душе, Окабе… Он усмехнулся, выпуская облачко пара изо рта и смущённо глядя куда-то в сторону. Подняв глаза к необыкновенно чистому голубому небу, Курису продолжила: — Это меня удивило. А потом я подумала и поняла, что это совсем даже неплохо. Я имею в виду, мы говорили о том, чтобы завести ребёнка, но я не догадывалась, что это будет настолько важно для тебя, как для меня. И то, что ты так волнуешься, говорит о том, насколько сильно ты заботишься обо мне, о людях… обо всём. За эту сторону я полюбила тебя ещё больше. Он повернул к ней голову. Губы изогнулись в тонкую счастливую улыбку, и Курису на мгновение показалось, что он сейчас заплачет. Она его не осуждала. Сейчас ей тоже хотелось плакать от внезапно нахлынувшего счастья. — Эй, Ринтаро, — спокойно произнесла она после того, как они отвернулись. — Ммм? — почти что пропел тот. — Как бы ты хотел назвать нашу дочь? Он приложил палец к подбородку, делая вид, что думает, а затем горделиво воскликнул: — Кри-и-сти-и-на! — Что?! — взорвалась Курису, с неохотой отрываясь от его плеча. — Нет! Даже не думай об этом! — Что? Почему? Ты ревнуешь, Куристи-и-ина, что кого-то ещё будут называть этим именем кроме тебя? Но не беспокойся, это имя, данное тебе при рождении, останется с тобой до самой нашей смерти, ибо такова воля Врат Штейна! — Мне никогда не давали это имя при рождении, ты, псих! — надулась Курису, сдувая прядь волос со лба. — И ещё мне никогда не нравилось, что ты меня так называешь! — вскинув голову, воскликнула она. — Ой ли, Кристи-и-ина! А кто просил меня шептать это имя во время наших ночных рандеву, ты, извращённая гениальная жёнушка? — Замолчи, извращенец! Иначе я припомню все те случаи, когда мне пришлось затыкать твой рот тряпкой! — А-кх-х! Это был грязный приём! Видимо, это моё наказание за то, что я поддался чарам этого смертоносно красивого агента Организации! — Да-да, конечно, — произнесла Курису с самодовольной ухмылкой, вновь прислоняясь к его плечу. — Курису. — А…? — А как бы ты хотела назвать нашего ребёнка? С минуту она ничего не говорила, задумавшись. Её лицо погрустнело. — Я не знаю, стоит ли говорить тебе это… — А? Ты же знаешь, что всегда можешь со мной поделиться всем, чем захочешь? — Так-то оно так, но… я боюсь, как бы оно не всколыхнуло твои старые раны. Да и мои тоже… Окабе вдруг остановился. Курису могла видеть, как он выдохнул облачко тёплого воздуха. Усмехнулся чему-то про себя. — Хей, — он повернулся к ней всем телом, положив руки ей на плечи. Его глаза глядели на неё совершенно серьёзно. — Не беспокойся обо мне. У меня ещё не было периода в жизни, когда я был бы так счастлив, как счастлив сейчас с тобой. И никакие воспоминания из прошлого, какими бы болезненными они не казались, больше не смогут так повлиять на меня, как раньше. Обещаю. — Раз уж ты так говоришь, — спокойно ответила она, опуская голову. Они продолжили идти. — На самом деле я больше беспокоюсь о том, что ты одна варилась в этих мыслях из прошлого долгое время. Это не очень хорошо для тебя. — Знаешь, я долгое время думала, что у нас будет мальчик… — с грустной улыбкой прервала его Курису. Он удивлённо посмотрел на неё. — Ты хотела мальчика? — Ну не то чтобы это было для меня очень важно… Не пойми меня неправильно… — Это совершенно нормально. — Нет. Да. Я очень рада дочери. Просто я даже не думала о том, что у меня родится именно девочка. — она сложила руки в замок, дунув на них горячим воздухом изо рта. — Поэтому до сегодняшнего дня я даже не думала о том, какое имя ей дать. — Но зато… у тебя есть варианты мальчишеских имён? — Один есть, да… — пробормотала она, замолкая. Он дал ей собраться с мыслями, прежде чем спросить, голосом и взглядом давая понять, что поддержит любое её предложение. — Какое? — Шоичи, — сказала она шёпотом, опуская голову. — Шо-и… — задумчиво произнёс Окабе, прежде чем осознание пришло в его голову. Его взгляд слегка потускнел. — Шоичи. Твой отец. Курису вдруг остановилась, обнимая себя руками. Заговорила быстро-быстро, её голос задрожал. — Я знаю, что ты, возможно, думаешь, что я сошла с ума. Этот человек х-хотел меня убить и забрать мою теорию себе. И как бы мы не старались все эти годы, мы не смогли найти с ним общий язык. Даже когда поехали с тобой в Аомори. Он уже давно не любит меня, и мне не следует вспоминать о нём, даже изредка, потому что он этого не стоит. Но я… я… Я так скуча-а-аю, — она подавила всхлип, с силой сжав зубы, но слёзы всё равно покатились по щекам. — Я так скучаю по тем временам, когда мы с ним… да хотя бы просто разговаривали по душам… Когда мы были по-настоящему близки и вместе обсуждали его теории. — Курису… — произнёс Окабе на выдохе. — И я знаю, что это звучит, как ужасно глупая идея. Но, — она грустно улыбнулась, — возможно, если бы я назвала своего сына в честь папы, какая-то его часть, хотя бы имя всегда была бы рядом со мной. И я могла бы проявить к нему всю ту любовь и уважение, которую не смогла проявить к отцу, — она вытерла слезы костяшками пальцем, голос её подводил, — что-то я расчувствовалась. Я не буду против, если ты прямо сейчас рассмеёшься мне в лицо. Эта глупая идея того… Окабе? Она вдруг почувствовала его тепло, исходящее сзади. — Я считаю, что это прекрасная идея, — тепло прошептал он, руками обнимая её за плечи и грудь. — Курису. Если у нас когда-нибудь ещё родится сын, я хочу, чтобы ты назвала его Шоичи. Можешь мне это пообещать? Он почувствовал, как дрожь потихоньку уходит из её тела. — Х-хорошо, — медленно кивнула она. — Окабе? — Мм? — Я думаю, мы можем назвать нашу дочь Кристиной. — Серьёзно, ты не против? — Да. Пускай хоть кого-то в нашем доме будут звать Кристиной официально. Они не выдержали, прыснув со смеха. — Хорошо, — ответил Ринтаро, прерываясь на согласие. — Кристина… красивое имя, — с улыбкой заключила Курису, поднимая на него глаза и легко целуя в губы. — Пошли? Они взялись за руки.***
Когда Курису представляла себе партнёрские роды — задолго до того, как узнала, что сама в положении, она опасалась того, что в самом процессе Окабе вновь начнёт отыгрывать Безумного учёного, и, какой бы привыкшей она не была к странным закидонам своего мужа, вероятность этого ужасала. Теперь же она попросту боялась того, что он не выдержит такого зрелища и ляжет ногами вверх как раз в тот момент, когда родится их дочь. Окабе, перестав надеяться на свой организм, поведение которого было намного страннее, чем его поведение все эти годы, такой возможности не отрицал, но и оставаться в стороне в такой важный день и оставлять Курису одной для него было сродни предательству. К счастью или нет, в их жизни подвернулся случай. — Командировка?! — вскричал Окабе возмущённо, но тут же поправился в тоне. — Но я не могу! Нет. Я… — он нетерпеливо потопал ногой и прошёлся перед Курису взад-вперёд. — Вы не понимаете, у меня жена на девятом месяце беременности, она скоро родит, я… что значит, полнедели погоды не сделают? Не родит? Вы в этом так уверены?! Вы что, в её медицинскую карточку заглядывали или, может быть, вы эспер? Я… — он нахмурился, а затем рукой провёл по волосам. — Хорошо. Да, мы поговорим и всё обсудим. До свидания. Он со злостью нажал на экран смартфона, бросая телефон на диван и садясь рядом с Курису. Закрыл лицо руками, согнувшись пополам. Она подождала пару минут, прежде чем запустить руку ему в волосы, поглаживая по голове. — Курису, я… — вдруг очнулся он, поднимая на неё глаза. — Поезжай, — спокойно ответила она. В её взгляде читалась обыкновенная для неё решимость с капелькой упрямства. Они оба отвернулись. — Осталось совсем чуть-чуть… — грустно усмехнулся Ринтаро. — А я должен бросить тебя одну… когда осталось всего ничего, — он устало вздохнул, ладонями потирая глаза. — Дурак. — Ха-а? — ошарашенно воскликнул он, поворачиваясь к ней и складывая руки на груди. — Ну-ка повтори, это я дурак? — Да, — с усмешкой подтвердила она, прикрыв глаза. — Дурак и есть. С чего ты решил, что я остаюсь одна? Она обхватила руками свой живот и, глядя на его недоуменный взгляд, тихо захихикала. — А ну да, ты остаёшься не одна, ты с Кристиной, коне-е-ечно же! Отличная шутка, ассистентка, — проворчал он и, надувшись, положил подбородок на скрещённые ладони. Всё ещё широко улыбаясь, она неловко подвинулась к нему поближе и, привстав на коленки, обхватила руками его шею, животом утыкаясь в спину. — Ты действительно, дурак, Ринтаро, — он нащупал её руку, проводя по ней ладонью, — или мне называть тебя Кёма-а-сан? Кёма-сан, неужто вы забыли, сколько верных соратников борются вместе с вами против злых промыслов Организации?? Кто говорил мне, что лабмемы его верные товарищи, о которых он должен заботиться, а весь мир — его враг? Не этот ли Безумный учёный? — она захихикала ему в затылок. — Хооин-сан, силой, данной мне вот этим волшебным артефактом, — таинственно произнесла она, размахивая перед его носом своим обручальным кольцом, — я провозглашаю вашей главной миссией поездку за океан и расширение вашего влияния на иностранных коллег. Вашей побочной миссией будет доверие вашей верной спутнице и преданным вам сотрудникам лаборатории! Муаха-ха-ха-ха! Она самодовольно выдохнула, закончив. В ответ послышалось молчание. — О-ка-бе-е-е, — недовольно простонала Курису, — ты что, не слушал меня?! — Ммм? Ты как никогда права, Куристина! — опомнился он, отвечая ей своим обычным Хооиновским голосом и тут же прибавляя обычным. — Я так должен сказать, да? Я просто тут немножечко сдох от умиления и твоих прикосновений, а потом задумался. Он с улыбкой обернулся к ней, помогая сесть, и вытянул одну руку, приглашая к себе в объятия. Курису оперлась о его плечо. — И что думаешь? — Что ты права, и если я уеду на несколько дней, то ничего страшного не случится. Надеюсь. Но что, если придёт срок и… Никаких партнёрских родов? — Может, оно и к лучшему. — Может, — с грустью согласился он. — Но кто тебя довезёт? И кто… — Юки-сан всё равно собиралась помочь мне с вещами к роддому. А твоя мама хотела приехать к нам за несколько дней, чтобы “присмотреть за мной”. А довезёт… — Дару. — Да. В крайнем случае, я вызову такси. Ничего не случится, не переживай. — Раз уж ты так считаешь. — Вы рано, — говорит ему, улыбаясь, медсестра, когда Окабе появляется на пороге маленькой комнатушки, предназначенной для встречи матерей с родственниками, фотосессий, обмена поздравлениями и прочего. Окабе сейчас ничего из этого не заботит. Он широко улыбается в предвкушении и не знает, куда деть руки. — Скорее поздно, — отшучивается он: два дня назад ему по телефонному звонку сообщили, что Курису успешно родила и с ней и ребёнком всё в порядке. — Она скоро выйдет, — отвечает медсестра и уходит в неизвестном направлении (ему понадобилось много сил и нервов, чтобы найти эту комнату). Он рассматривает фотографии супружеских пар и чужих карапузов, стоя у нарядно украшенной стены, когда сзади слышится тихий, словно волшебный голос. — О, Окабе… Ты вовремя, она как раз проснулась. Он оборачивается и сначала убеждается, что с Курису всё в порядке, прежде чем его глаза натыкаются на маленькое нечто, завёрнутое в детское одеяло. Из-под ткани торчит ручка, сжатая в крохотный кулачок, и Окабе уже чувствует, как сердце сжимается в груди. Он медленно подходит ближе и ошарашенно открывает рот, когда видит её в первый раз. — Она такая… крохотная, — его голос внезапно становится тонким. — Боже, такая крохотная… Малышка рефлекторно дёргает ручками и ножками, словно в тон его голосу. Его брови приподнимаются, сдвигаясь к переносице, а губы расплываются в широкой улыбке. — Кажется, она узнала твой голос, — счастливо шепчет Курису. В горле неожиданно пересыхает, и он не знает, что ответить. Как не может оторвать взгляд от ребёнка на руках. Она такая маленькая, что у него спирает дыхание и сердце останавливается. Она такой красивый маленький комочек, что ему хочется… ему хочется… — Хочешь её поддержать? — обращает на себя внимание Курису. Он заставляет себя двинуть головой, чтобы выразить своё согласие. Она передаёт ему малышку, давая инструкции. — Ладонью придерживаешь голову, другую кладёшь под попу. Хотя мне кажется, у тебя получится и с одной рукой. Вот та-ак. Он со всей аккуратностью берёт её из рук Курису вместе с одеяльцем, поудобнее устраивая на локте. Она даже меньше его руки. Ему хочется никогда её не отпускать. Он гладит её пальцами по животу, ручкам и ножкам. И думает, что улыбаться шире у него уже не получится. — Курису, — зачем-то шепчет он, — ты родила просто чу...до… — говорит он и прерывается, когда малышка распахивает глаза шире, чуть шире, чем раньше, и он вдруг замечает… — У неё твои глаза. У него снова захватывает дыхание. Они, возможно, не совсем ещё определённого цвета и не такие большие как у него, но… никакого сомнения. Она смотрит на него его собственными глазами, и Окабе вдруг накрывает осознанием. Это его дочь. Этот маленький кулёк — его дочь. Часть его плоти и крови. Он… всё, о чем он думал, что знает, раньше.… О том, что станет отцом. О том, что осознает, что у него скоро появится ребёнок. Малышка. Крохотный хрупкий цветочек. О том, что он станет папой... Что у них с Курису родится ребёнок... Всё до этого момента было ложью. Да ни черта он не знал. У него на руках лежит его дочь. Их совместное с Курису творение. Их эксперимент. Их днк, скреплённое вместе самим создателем. Часть её и часть его самого. Настоящее чудо. Он с нежной улыбкой посмотрел на неё, и она на секунду ясно сфокусировала на нём взгляд. Его огромный палец оказался около её крохотной ручки, едва коснувшись. Раз! И он оказался в хватке её маленьких пальчиков. А сама малышка, его дочь, при взгляде на Ринтаро вдруг ослепительно беззубо улыбнулась во весь рот. — Пф… пха-ха-ха-ха… — тихо засмеялся Окабе, вдруг чувствуя, как по щекам течёт что-то тёплое. Прислонив ладонь к лицу, он вдруг обнаружил, что плачет. Смех перешёл в всхлипы, и неожиданно для него самого его прорвало. — К-курису, п-прости, но я немного по-п-плачу, хорошо? Совсем чуть-чуть, —произнёс он, накрывая лицо ладонью. — Ок-кабе, можешь не ст-тесняться, — он вдруг поднял глаза на неё и увидел, что Курису тоже размазывает слёзы по щекам. — А-а, т-ты т-тоже… — заметил он, криво улыбнувшись. — Я-я так-к счастлива-а, хнык — произнесла Курису, нежно засмеявшись. Её губы, однако, подрагивали. — А ряд-дом, в-в-видимо, кто-то режет лук-к. — Прав-вильней: грёбаные ниндзя рядом режут-т лук, хнык. — Да-а? А я-я не знала, — она подошла к нему поближе, обнимая вместе с ребёнком. — Грёб-баные нин-дзя. — Курису. — Ммм? — Спасибо тебе.