Наследие

Фестиваль Ханаби вот-вот уже начался, а я всё ещё стояла перед зеркалом, рассматривая свой ярко красный наряд. На узоре проглядывали белые и фиолетовые цветы, лоза принимала причудливые завитки, расползаясь по лоскутам юкаты. Волосы мои мама заделала в высокий пучок, локоны были ловко заделаны красивой чёрной заколкой, где так же были использованы формы цветов, сделанных из полупрозрачных камней. Светлый пояс обернул талию. Длинные рукава ниспускались вниз, почти до самого пола. — Ты у меня такая красивая, — Рин приложила руки к груди, осматривая меня с ног до головы, а затем призвала покрутиться, сделав соответствующее движение пальцем. — Тебе очень идёт этот цвет. — Но я всё же больше люблю фиолетовый, — напомнила я, улыбнувшись. — Да, прекрасно тебя понимаю, — мама присела на стул. — Сусано Итачи было красным, хотя я ни разу его не видела. По рассказам твоего папы оно было очень завораживающим. Саске любил своего брата. Очень. Взгляд мамы тут же стал печальным. — Знаешь, какие были последние его слова? Там, на войне, когда твой папа встретил воскресшего брата? Он сказал, что будет приглядывать за нами и будет ждать племянников. Так что я уверена, что он приглядывает за вами. И уверена, что был бы он с нами, просто обожал бы вас. — Мамочка, — я обернулась, наблюдая, как в глазах Рин появляются слёзы. — То, что произошло...Так распорядилась судьба. Обещаю, что пронесу это через свою жизнь и буду передавать и дальше. То, каким героем был мой дядя. Кстати...как отреагировал Сатору? — Вполне спокойно, как бы странно не звучало, — мама улыбнулась краем губ. — Не смотря на его возраст, он уже достаточно взрослый, чтобы всё понимать. Растёт не по годам. Мне кажется, это ему передалось от Итачи. И внешность Саске у вас обоих с братом. Зато мой характер достался тебе. Что верно, то верно. Каждый раз, смотрясь в зеркало, я видела черты лица папы. В глазах, в цвете волос, даже форма носа его. Зато губы мамины. И характер. Во мне была вредность, неуверенность в собственных силах, но была самоотверженность. Время близилось к вечеру. Праздник начинался с двух часов дня, но самое интересное было вечером, поэтому мы все договорились, что встретимся в центре. Однако, Боруто сказал, чтобы я без него не делала ни шагу, а потому сейчас я смиренно дожидалась его появления. Звонок в дверь оповестил, что он уже был здесь. Мама ринулась встречать гостя, а я, напоследок бросив взгляд на себя в отражении, выдохнула, спускаясь за Рин следом. Боруто дожидался у входа, и даже он слегка приоделся, надев вместо привычной чёрной кофты с розовыми вставками белую рубашку. Его взгляд скользнул по мне, отчего я даже замерла на лестничном пролёте, начиная смущаться от пристального взгляда друга. — Ну, как тебе? — поинтересовалась мама у Узумаки. Тот, с нескрываемым восхищением, замерев, приоткрыв рот, тут же сглотнул, кивнув. — Неплохо. — Неплохо? — переспросила я, спустившись и поравнявшись с ним. — Ты скуден на комплименты, Боруто. — Это...ты...очень красивая, Минами, — запинаясь ответил блондин, косясь на мою маму. — У вас золотые руки, тётя Рин. Вы ведь сами юкату сшили? — Да, сама. Рада, что тебе нравится. Ну, что ж, молодёжь. Идите, развлекайтесь. И, Бору, пожалуйста, присмотри за моей дочерью, хорошо? И верни её не позже одиннадцати вечера. — Хорошо, Рин-чан. Присмотрю, даю слово. Боруто прошмыгнул в открытую входную дверь, оказываясь на улице. Я не решалась сделать шаг под пристальным взглядом мамы. — Ну, что ещё, мам? — задала я вопрос, видя, как она неистово боролась с чем-то, не смея заговорить. — Помни, что я приму любой твой выбор, будь это Боруто, Иноджин или кто-нибудь другой. Густо покраснев, я опустила взгляд в пол, стремительно покидая дом. Папа снова был на задании, но обещал вернуться сегодня ближе к окончанию фестиваля. Боруто следовал передо мной, убрав руки в карманы. Его плечи были слегка напряжены, но вскоре, по мере приближения к центру, откуда доносился шум музыки и разговоров, он постепенно расслабился. Уж не знаю, почему в последнее время он был таким странным, но задать назревающий вопрос я не решалась. Праздник был в самом разгаре. Повсюду стояли палатки с различными играми, конкурсами, вкусностями. Почему-то уж очень сильно захотелось сладкой ваты, а потому я потянулась в карман юкаты, чтобы достать монеты, но блондин выставил передо мной руку. — Я заплачу. Всё-таки, ты пришла со мной. Я не какой-нибудь идиот, а джентельмен. — Ладно, уговорил, — я улыбнулась, наблюдая, как блондин расплачивается с продавцом, как тот наматывает вату со вкусом клубники и яблока в специальной машине, а затем даёт воздушную сладость ему в руки, желая приятного вечера. Боруто вручает сладкую вату мне, широко улыбаясь. В его руке остаётся вата со вкусом яблока. —Ты обязана дать мне попробовать, — ехидно отмечает он, я протягиваю вату ему, парень отщипывает кусочек, тут же съедая его, а затем протягивает свою. — Думаю, с яблоком тебе понравится даже больше. Я пробую его сладкую вату на вкус и понимаю, что Бору был прав. — И правда, даже вкуснее. — Хочешь поменяемся? — Если ты не против, — Узумаки, кажется, с радостью меняется со мной, начиная уплетать клубничную вату за две щеки. Время бежит быстро: мы гуляем между торговых рядов, Боруто участвует в конкурсах по ловле рыбок, метает кунаи в шарики, чтобы выиграть игрушку, но у него в последний момент не получается, потому что я слишком близко подбираюсь к нему, чтобы словесно поддержать его. Он хмурится, бурчит, а я в ответ лишь смеюсь, наблюдая, как тот из-за негодования краснеет. В итоге мы встречаемся с остальными. Тут среди них и Шикадай, который лучше бы остался дома, чем находился здесь; Чочо, что останавливалась у торговых палаток с вкусняшками, дабы попробовать вообще всё, что продавалось на фестивале, на ней красовалась золотистая юката, под цвет глаз; Мицки, улыбающийся так широко и непринуждённо, что выглядел очень милым, наблюдающим за Акимичи; Сумирэ, которая при виде нас, а точнее при виде Боруто, заметно покраснела и заёрзала, метаясь по сторонам и переминаясь с ноги на ногу. На девушке была ката лавандового оттенка, что даже я не смогла не восхититься; Денки, Метал и Ивабе, что о чём-то неистово спорили; Васаби и Намида, разделяющие их споры, одетые в юкаты цвета небесной синевы, выглядевшие почти как два близнеца. — Хэй, привет! — махнул рукой Шикадай. — Не ожидал, что вы вдвоём придёте...свидание, что ли? — С-свидание? — заикаясь, переспросил Бору. — Какое ещё с-свидание? Просто пришли вместе и всё. — Это поэтому ты так приоделся? — ухмыльнулся Нара. — Выглядишь здорово, Минами. Тебе очень идёт. — С-спасибо, — я неловко улыбнулась, зацепившись взглядом за Иноджина, возле которого крутилась Васаби и Намида. Они что-то у него спрашивали, а он тактично отвечал, помахивая руками. — А вот и моя любимая подружка, — Чочо приобняла меня, перекинув руку через плечо и прижимая к себе. — Надеюсь, ты помнишь, какой сегодня день? — Суббота, Чочо. — Нет, глупенькая! Сегодня день, когда два сердца соединятся! — она воодушевлённо повернула меня к себе лицом, схватив за плечи и чуть встряхнув. — И я говорю это вовсе не о себе и Ивабе! — Интересно, — Боруто подошёл ближе, прислушиваясь. — А ты поди-ка отсюда, голубчик, — нахмурилась Чочо, отгоняя Узумаки прочь. — Иди с мальчишками пообщайся, о каких-нибудь мужских темах, а мы тут посекретничаем. — Неудобно же перед Бору, Чочо, — поникла я, видя, как Узумаки со вздохом развернулся отошёл к мальчишкам. — У нас сегодня важная миссия, Минами. И ты прекрасно понимаешь, о чём я, — она посмотрела куда-то в сторону, я проследила за её взглядом, натыкаясь на светлую макушку Яманака. — И будь проклят этот день, если ты не сделаешь шаг, на который не решалась уже много лет. — Но что, если Иноджину это...не нужно? Что, если мои чувства — не взаимны? — Ты хотя бы будешь знать это, а не тешить себя надеждами. Лучше разрешить эту...проблему, дабы потом не мучаться, "а что если"...Ты — Учиха. А Учихи получают своё! Просто возьми и сделай это, чёрт возьми! А дальше уже будем решать, исходя из того, как всё повернётся. — Очень плохая идея, — я нахмурилась пуще прежнего, особенно, когда Чочо, вдруг, махнула Шикадаю, а тот, предложив ребятам отправиться на аттракционы, ушёл вместе с остальными. И ушли все. Почти. — Иноджин! — крикнула ему Акимичи сквозь шум. — Что? Сейчас? Чочо, нет! Я не готова! — зашипела я, та в свою очередь шикала на меня и отмахивалась, мол "всё будет гуд". Но ничего не будет "гуд"! И почему-то я была уверена в этом на все сто процентов! — Иноджин, я очень сильно проголодалась, а Минами потеряла свой кошелёк, не моб бы ты помочь ей, пожалуйста? — Да, конечно, — ответил он. Ни единой мускулы на теле не дрогнуло. Вот таков он и был. Абсолютный пофигист. Человек, чьи эмоции трудно было как-то прочитать, распознать и понять. Чочо сбежала сразу, как только Яманака оказался рядом, отчего я встала, как столб, не смея сдвинуться с места. Всё тело будто заклинило, окуталось волной страха. Этот страх был сильнее прежнего. — Где ты могла потерять свой кошелёк, Минами-чан? Я медленно перевела взгляд на светлые глаза блондина, что с интересом всматривались в моё искажённое лицо. Пришлось соврать, что я очень переживаю из-за потерянной вещи, ведь его подарил мне мой папа, а так же было жалко терять денег, которые мне выделили родители на праздник. Но на самом деле, никакого кошелька и в помине не было. Деньги у меня были при себе, в кармане, но знать об этом Яманаке не стоило. Мы двинулись вдоль рядов, я пыталась вспомнить, какими путями мы гуляли с Боруто. Блондин покорно следовал рядом, плечом к плечу, посматривая на землю. Пришлось даже придумать описание, дабы парень рядом смог зацепиться взглядом за вещь, если она окажется где-то на земле. Мы бродили так долго, что даже Яманака потерял всю уверенность в том, что поможет мне. А я теряла рассудок, ведь вещи-то никакой не было. Только вот давящее молчание, образовавшееся между нами, я расценивала как то, что члену команды ИноШикаЧо было совсем не в радость проводить со мной время. На улице уже значительно стемнело, на небе образовались редкие облака, заслоняющие звёзды и луну время от времени, но на улицах деревни было так светло из-за освещения, что небо казалось ещё более мрачным и тёмным, нежели на самом деле. Каким-то образом мы даже оказались у спуска к реке, где народа стало чтуь меньше, но со стороны реки доносились возгласы и радостный смех. Прогулка затягивалась. — Никакого ведь кошелька нет, верно? — спросил вдруг Иноджин, отчего моё сердце совершило кульбит. Я сглотнула, посмотрев в его глаза, а затем, вздохнув, кивнула. — Так в чём же дело тогда, Минами? Не подумай, что мне неприятно с тобой гулять, но я просто не понимаю...Чочо ведь специально оставила нас наедине, да? — Возможно, — кое-как ответила я, отвернувшись. Руки вспотели, всё тело будто прошиб ледяной пот, отчего я начала дрожать под дуновением лёгкого освежающего ветра, колыхающего листву на деревьях. — В чём дело, Мина-чан? — он слегка наклонил голову вбок, будто бы мог прочесть меня, увидеть насквозь, а, быть может, даже уже всё прекрасно видел. Видел, как я нервно крутила в пальцах ткань юкаты, видел, как я покусываю губы, нервничая. Видел, как судорожно я начала дышать, и как тяжело вздымалась моя грудь. — Ты хотела мне что-то сказать? Да, Иноджин. Да! Хотела! Но сейчас мне кажется, что я совершаю огромную ошибку! Или же совершаю то, что в корне изменит нашу дружбу навсегда, а оттого было не легко. — Я...хотела сказать.., — решиться было гораздо труднее, особенно под испытывающим взглядом Яманаки. — Хотела сказать, что ты мне...нравишься. Парень вздёрнул брови, удивлённо уставившись на меня. Его глаза были распахнуты, длинные светлые ресницы чуть вздрагивали. После некого признания, я замерла, превращаясь в статую. Если же до этого было трудно, то теперь тяжелее было вдвойне, потому что блондин упорно молчал. Молчал, а значит, ему нечего было мне сказать. Значит, что мои чувства бессмысленны. — Прости, Минами, — начал он, стараясь ответить как можно осторожнее. Но вся эта мишура ни к чему. Потому что я уже знала, что он скажет. И от этого знания хотелось разрыдаться. — Я не могу...сказать то же самое. Я вновь сглотнула образовавшийся в горле ком, ощущая, что душа нахрен была готова упасть в пропасть. Сжав пальцы сильнее, ощущая на себе взгляд Иноджина, я закивала головой. Понимающе. Так, словно он сейчас не сказал мне ничего, что могло бы сделать мне больно. Что разбило меня вдребезги. — Надеюсь, ты не будешь на меня в обиде? Насильно мил не будешь. Но мы с тобой всё ещё друзья, ведь так? — Да, — кое-как выдавила я из себя. — Друзья. — Хорошо, — он натянуто улыбнулся. — Нам бы вернуться. — Ты иди, я хочу к реке спуститься. — Уверена? — Да. Я найду вас позже. — Будь осторожна. Буду, Иноджин. Тихие шаги отдалялись, оповещая меня, что я осталась одна. Обернувшись, я заметила, как его фигура скрылась в толпе, а потому теперь я могла, наконец-то, выразить свою боль, наплевав на то, что кто-то мимо проходящий может увидеть, как я плачу. И было совершенно всё равно, что тушь на ресницах может потешь, образуя черные дорожки под глазами. Мне было нужно выпустить накопившиеся эмоции, и только так я могла сделать. Только если выреву всё. Спустившись сквозь кроны деревьев по вытоптанной широкой тропинке прямо к водной глади, я присела на траву, наблюдая за бликами, танцующими по поверхности воды. Где-то вдалеке плавали лодки, где сидели жители, их было видно из-за того, что на каждой лодке был фонарик. Посмотрев в небо, я ощущала, как горячие слёзы скатываются по щекам и шее, оставляя после себя неприятную липкость и прохладу. Кто-то присел совсем рядом, отчего я дёрнулась от испуга, переводя всё внимание на незваного гостя, а поняв, что это, начала неистово стирать слёзы, отвернувшись и пряча зарёванное лицо. Пусть даже не слишком и хорошее освещение здесь было, но всё же. — А ты, оказывается, плакса, — ехидно подметил Каваки, располагающийся на траве, подпирая своё тело руками, откинувшись слегка назад, вытягивая перед собой ноги. — Чего тебе? И как ты тут оказался? — Я пришёл на фестиваль, как и ты. Ты ведь спрашивала, пойду ли я. Вот я и пришёл. Вместе с Хинатой и Химавари. А ещё с очень интересной личностью, в честь которой назван этот самый фестиваль. Я сбежал как только мог, ведь сестра Хинаты уж очень любвеобильна и не могла от меня отлипнуть. Её, видимо, совершенно не колышет наша разница в возрасте. Именно так я и оказался здесь. — И как же это Седьмой так просто оставил тебя без своей опеки? — А куда я сбегу? — задал он вопрос. — Будь ты на моём месте, вернулась бы туда, где с твоим мнением и чувствами не считаются от слова совсем? — Нет, — ответила я на выдохе, посмотрев на брюнета. — Точно бы не вернулась. — Как бы то ни было, я под защитой Седьмого. Он...хороший. — Ты прав. Он замечательный. — Почему ревела? — чудно, что его вообще интересует это. — Не твоё дело. — Ладно, — ответил он, устремив взор на реку. — Но тебе стоило бы знать, что если парень не предпринимает никаких первых шагов сам, то это означает, что ты ему не интересна. И поэтому не стоило делать этот шаг самой. — Что? — я распахнула глаза, уставившись на него. — Ты...ты что, следил за мной? — Нет, просто стал свидетелем нелицеприятной сцены. Выглядишь жалкой. — А ты грубиян, — заметила я. — Зато честный. И что ты в нём нашла? — Я не хочу говорить об этом с тобой. Просто забудь то, что видел и слышал, ладно? — Ну, как же можно забыть тот момент, когда ты слаба и беспомощна? — Каваки ухмыльнулся. — Горячая девчонка, которая только недавно душила и прижимала к стене, вдруг плачет из-за неразделённой любви. Такое не забыть. — Потому что я простой человек с чувствами, свойственными любому. Ты хотя бы сам хоть раз испытывал что-нибудь? — Нет. Мою любовь растоптали ещё в детстве, — мне показалось, что он даже сжал кулаки. — Поделишься? — аккуратно поинтересовалась я, заглядывая в его серые глаза, устремленные куда-то вдаль. Его лицо стало каким-то печальным, потерянным. — Если нет, я не обижусь. Всё-таки мы с тобой не друзья. — А ты бы хотела? — вдруг спросил он, возвращая во взгляд жизнь. — Хотела бы со мной дружить? — Если бы ты не был таким высокомерным, эгоистичным и прямолинейным, то... — Да ладно, — усмехнулся Каваки. — Можешь не продолжать. Я понял. — Но мы можем попробовать, — снисходительно продолжила я. Парень встрепенулся, но вмиг затушил порыв эмоций, нацепляя на себя маску безразличия. — Меня зовут Минами Учиха. — Знаю, глупая, — засмеялся брюнет, протягивая мне руку для рукопожатия. — А я Каваки. Просто Каваки. Без фамилии и клана. Я посмотрела на его протянутую ко мне руку, осознавая, сколько в этом обычном жесте было чувств. И как сложно ему дался этот жест, ведь даже сейчас его рука вздрагивала, как и губы, превратившиеся в тонкую полоску. Сколько в этом было и силы и слабости. Видно, что Каваки было сложно проявлять какие-либо чувства, ему привычнее были издёвки и колкости, ехидные улыбочки, за которыми скрывался он настоящий. Он ведь был где-то там, глубоко внутри. И, вероятно, мне хотелось узнать его. Всего его. Настолько, что я и вовсе позабыла о том, что несколько минут назад Иноджин отверг мои чувства. Каваки, что был для меня просто малознакомым человеком, вдруг вытеснил из моих мыслей блондина. И как ему это удалось? Дотронувшись до его тёплой руки, меня вдруг прошибло странное чувство. Касание оказалось таким приятным, что я вскоре нехотя убрала руку, отмечая про себя, насколько его кожа была мягкой. — Ты когда-нибудь видел салют? — В детстве, и то плохо это помню. — Сегодня в одиннадцать будут фейерверки. Думаю, тебе понравится. — Здесь становится прохладнее, — поднявшись, Каваки отряхнулся. — Идёшь? — Куда? — Мы на фестивале, Минами, — моё имя из его уст прозвучало как-то особенно, не так, как обычно его называют другие. Даже когда Иноджин обращался ко мне по имени, у меня не возникало таких странных ощущений. — Неужели из-за какого-то отвергшего тебя парня пропустишь праздник? Уверен, тебе бы не хотелось завершать этот день, сидя возле реки и проливая по нему слёзы. Я его совсем не знаю, но думаю, что он того не стоит. Я сдержанно улыбнулась, последовав вслед за новоиспечённым другом, хотя всё же мне думалось, что он сделал это только для того, чтобы как-то отвлечь меня, а завтра всё будет так же, как прежде. Увидев среди толпы на центральной улице Конохи Боруто, я напряглась, ведь по сути бросила его, уйдя с Иноджином, а потом и вовсе вернулась с Каваки, которого он не мог терпеть. Взгляд Узумаки был уничтожающим, но брюнету рдом со мной было всё равно. Зато Химавари бросилась в его объятия, радуясь, что он нашёлся. Я даже удивлённо посмотрела на них, Каваки же, заметив моё замешательство, просто пожал плечами, приобнимая девочку за плечи и успокаивающе поглаживая ту по ним. — Даже знать не хочу, где вы были и что ты делала с ним, — Боруто выделил последние слова, привлекая внимание своего соседа, разделяющего с ним одну крушу вот уже более недели. — А ты очень умён, Боруто. Ведь и правда не стоит, это касается только нас двоих, — ехидно подмечает Каваки. С моих плеч упал груз, это означало, что он ничего не расскажет про то, что видел, но зато даст почву для других слухов. — Химавари, пойдём уже, — схватив сестру за руку, Боруто потащил её за собой к ближайшему магазинчику, бросив последний взгляд на меня, где только недавно скрылись две женские фигуры. Я посмотрела на Каваки, который начал посмеиваться. — Невообразимый болван, — брюнет подошёл ко мне, слегка наклонившись, ведь он был выше меня. — Только слепой не заметит, что он по уши в тебя втрескался.