Наследие

Я наблюдала за рукой как в замедленной съёмке, дыхание затаилось, я лишь вслушивалась в то, как позади меня тихо усмехнулся Каваки. — Слишком самодовольный, — прошипела сквозь зубы я. — Ты уже говорила это не раз. Придумай что-нибудь новое, Минами, — тихо ответил он. Кажется, его дыхание вот-вот опалит мне ухо. Я застыла на месте, не поворачиваясь к нему лицом. Темнота в комнате создавала странную атмосферу, особенно в совокупности тем, что в моей комнате находился парень. — Пошёл вон, — продолжала я, выражая неприязнь. Меня даже начало все это пугать. Кто же вот так врывается в дом без твоего приглашения или согласия о нахождении в нем? Разве что маньяк. — Мне неприятно твое общество и то, что ты заявился сюда без моего согласия. — Тогда почему продолжаешь стоять и ничего не предпринимать? — я даже по голосу понимала, что тот улыбался. — Ты лгунья, Минами. Его слова послужили толчком для действий. Я резко развернулась, одновременно сжимая кулак для удара, но он был остановлен ладонью брюнета прямо возле лица. Его пальцы накрыли мою руку, удерживая без тени усталости и хоть какого-то противоборства, словно он держал в руке что-то лёгкое. Парень изогнул бровь, пусть хоть и видела я его лицо смутно, лишь благодаря свету, проливающемуся в комнату из окна. — Я не желаю видеть убийцу Седьмого в своём доме, — процедила я сквозь зубы, отчего сероглазый резко перехватил меня за горло, впечатав спиной и затылком к двери. Прозвучал глухой звук удара и мои кряхтения. Я зажмурилась на секунду, чтобы открыть глаза и злобно вытаращиться на него. Всего лишь одной фразой я вывела его из себя, заставив смотреть на меня безжалостно и яростно, а дышать тяжелее прежнего. — Ты...невыносима и ходишь по тонкому льду. Не стоит выводить меня, чтобы доводить...до такого, — он окинул меня взглядом, намекая на то, что сейчас цепко удерживает мою хрупкую шею в своей сильной руке, а другую опустил вниз, так же прижимая к двери. — Мне противно видеть, как за тобой слепо следует Мицуки. Противно, что ты в глазах всей Конохи герой и сын Седьмого, забравшего все заслуги настоящего сына себе и присвоившего даже его семью, хотя я прекрасно вижу, как ты хреново обращаешься с Химавари, когда она в тебе души не чает. И так было всегда, даже до этой херни с Всемогуществом! Она считала тебя братом. Боруто считал тебя братом. Седьмой считал тебя сыном, а я... — Что ты, Минами? — с интересом спросил он, однако в его взгляде были лишь пляшущие чертики. Я замолкла вовремя, потому что с губ уже собирались слететь слова, которые я долго таила в себе и не решалась сказать, предполагая, и даже зная каков будет ответ. — Что? Но я продолжала молчать, проглотив язык. Мои глаза защипало. Губы Каваки превратились в полоску и мне показалось, что его пальцы сжимали мою шею сильнее. Я бы могла применить технику кипения, но что-то меня останавливало. В его руках я всегда становилась слабее. Или я хотела быть слабее? Лицо брюнета скривилось, будто он что-то задумал и не был своим мыслям доволен, однако вскоре в его левом глазу возникла сила Ишики Ооцуцуки, блеснув желтым оттенком и странным узором. Не успела я понять, что произошло, как мы оказались в другом измерении. Темнота комнаты сменилась на фиолетовое бесконечное свечение вокруг, а летающие повсюду черные кубы парили в воздухе. Каваки отпустил меня резко, даже слегка оттолкнув от себя. Пришлось удержаться на ногах и слегка откашляться. Слегка кружилась голова, но я быстро привыкла. — Ты что творишь?! — Мне уже настолько осточертели твои обвинения...Поэтому мы здесь, чтобы не нарушить покой твоей матери. Можешь продолжать оскорблять меня, напоминая о том, как я сильно виноват. Можешь выражать свою злость и использовать всё, на что ты способна и чему ты научилась за эти года тренировок. Можешь делать всё, что заблагорассудится. Однако, не забывай, что ни здесь, ни там, в нашем мире, ты не сможешь ни ранить меня, ни тем более убить. Начинай, — Каваки вскинул руки по бокам, приглашая меня к атаке. Он стоял в нескольких шагах от меня, уставившись на меня своими пронзительными серыми глазами, которые казались из-за свечения иного измерения чуть другого оттенка. Я не могла пошевелиться. Не потому, что меня сдерживала какая-либо техника Каваки, а потому что ощущала себя действительно слабой и униженной. Парень приподнял брови, ожидая каких-либо действий. — Верни меня домой, — сказала я, поджав губы. — Сейчас же. — Ты не ответила на мой вопрос. Пока не ответишь, мы будем здесь. — Какой вопрос? — меня слегка затрясло от волнения. — Что...ты, Минами? — напомнил он, понизив голос, опустив подбородок и смотря на меня исподлобья. — Закончи фразу, которую начала. — Не буду, — я облизала пересохшие губы, заметив, как Каваки мимолетом взглянул на них и вернул взгляд на мои глаза. — Упрямая девчонка, — прошипел он. И вмиг я оказалась на фестивале. Мне снова четырнадцать. И я снова стою с Иноджином. Всё вокруг кажется таким знакомым...как раньше. — Прости, Минами. Я не могу...сказать то же самое. Мое сердце застучало столь быстро, что я начала жадно хватать ртом воздух. Я наблюдала за уходящим Иноджином, на его спину, а внутри меня начала бушевать истерика. Я не хотела переживать всё то вновь... — Каваки, прекрати! — закричала я. — Выглядишь жалкой, — раздался его голос эхом. — Ты хотя бы сам хоть раз испытывал что-нибудь? — услышала я свой собственный голос, но он был не таким, как сейчас, не таким взрослым... — Да, — ответил мужской голос где-то в подсознании. И этот ответ разнился с тем, который я услышала тогда. Я обернулась, но никого не увидела. Посреди летнего вечера у реки я осталась совершенно одна, словно весь мир вымер или был поставлен на паузу. А затем вдалеке, в небе, прогремели салюты. Те самые, на которые уставился Каваки, которые он увидел так близко и впервые за многие года, не запомнив их с глубоково детства. И теперь я действительно смотрела на салют, а не на парня, ведь я была сейчас совершенно одна. Пейзаж сменился и вернул меня в измерение, созданное Каваки. Его лицо находилось близко, отчего я отшатнулась назад. — Я скажу тебе кое-что. Верить или нет - твой выбор. И я хочу услышать продолжение твоего монолога взамен. Я бы никогда не причинил вреда Седьмому. Теперь ты. Что? Сказать ему, что я...нет, нельзя. Он расценит это так же, как Иноджин. Будет насмехаться, отвергнет, разобьет мне сердце. Уж пускай все будет так, как сейчас: бесконечные попытки возненавидеть. — Каваки, нет, — он натянул улыбку. Это было слишком заметно. А затем запрокинул голову назад, смотря куда-то наверх. — С возвращением Боруто я вдруг вспомнил один момент. Он сказал мне, что он поговорит со мной, когда я буду испытывать те же чувства, что и он. Я тогда ответил ему, что разговора никогда не предстоит, — Каваки опустил голову, посмотрев на меня. — Сейчас я понимаю, что я ему соврал. — Не понимаю, — я помотала головой. — Что за разговор? О каких чувствах речь? — О тех, которые испытывает Боруто к тебе, — напомнил он мне. — Это было-то...давно, — я горько усмехнулась, а затем запнулась, всматриваясь в его глаза, наблюдающие за молниеносной сменой моего выражения лица. — Так ты...тоже? К кому-то...а...Эйда. Она, наконец, получила своё? Я...рада. — Принцесса, — медленно протянул он, растягивая слово, словно кот, отчего у меня пробежали мурашки и я уставилась на него, ожидая какого-либо подвоха. Брюнет сделал пару шагов ко мне, вставая совсем близко, как в комнате, в которой мы были совсем недавно. Пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы смотреть на него и пытаться понять, что он задумал. Уголки его губ приподнялись, а я напряглась еще больше. — Спрошу ещё раз. Когда предстоит встать на чью-то сторону, кого ты выберешь? Боруто или меня? Я сглотнула, понимая, что не могла однозначно ответить на этот вопрос, потому что они были важны мне оба, одинаково. Только вот любила я... — Я не стану выбирать между вами, ты и сам это прекрасно знаешь. Сделаю всё, чтобы до этого не дошло и мне не довелось это делать. Каваки улыбнулся шире, но его улыбка была натянутой. — Самоотверженная принцесса. — Хватит меня называть так, — я нахмурилась. Пальцы парня коснулись подбородка, приподнимая. — Но я всё равно продолжу, потому что тебе нравится. Всегда нравилось. — Ты не можешь знать, что мне нравится, а что нет, — Каваки замер на миг, а затем толкнул меня назад, заставляя падать с куба, на котором мы парили среди тысяч таких же. Я падала в неизвестность, начиная кричать, но я не слышала крика, будто меня лишили голоса. Пейзаж бесконечности сменился на обычный. Я упала среди кустарников, ощущая, как в волосах путается листва и ветки. Пытаясь вылезти из кустов на четвереньках, услышала вдалеке голоса. Боруто и...я? — Таскаешься за ним, как хвост за собакой! Если так хочется видеть его, присоединилась бы к тренировкам и всё! Нет, надо вести себя как дура малолетняя, которая втрескалась по уши, да ещё и прячется за кустами, подглядывая! — Ты несёшь чушь, Боруто! Имею полное право наблюдать за вами, пока тренируюсь с папой, чтобы не отставать от вас! И ничего я не втрескалась ни в кого, идиот! Хватит уже измываться! — Возьми себя в руки, как сделал это я, и перестань бегать за парнями, которым на тебя плевать! Ми, я просто не хочу, чтобы тебе снова было больно. Я не хочу видеть тебя разбитую, как тогда. — Нет. Ты печёшься о себе, потому что тот, кто мне нравится - не ты. Поэтому ты злишься. — Сдавайся, Ми. Не хочешь ударить в грязь лицом перед объектом воздыхания? — Больше ни слова про это, Боруто. Иначе мне придётся отказаться от дружбы с тобой. Ты ошибаешься на счёт меня: моя единственная цель - стать сильнее, чтобы защищать близких, жителей моей деревни. Оставь свои речи для любвеобильной Чо-Чо. Меня отвергли, а потом засмеяли, более я не намерена испытывать нечто подобное к кому бы-то ни было. Любовь - это слабость. Я оцепенела, наблюдая за нашим с ним разговором. И оцепенела, когда увидела, что Каваки был не так уж и далеко, и каким-то образом слышал всё это. Меня затрясло не на шутку. — Ты... — Слышал? Да, — рядом возник взрослый Каваки. Я все так же стояла на коленках на траве, не смея сдвинуться. — Я учился не только стихии огня, но и тому, чтобы слышать разговоры других на определенном расстоянии в пределах нескольких метров от меня. Для этого нужно, чтобы потоки ветра, пусть даже небольшие и мало заметные, направлялись именно в мою сторону, тогда эта техника работает. Мне было интересно, о чём вы так спорили и ругались. Кажется, я начала краснеть, как самый спелый помидор, который когда-либо существовал. Провал. Полный провал и стыдоба. — От своих слов я не отказываюсь. Я не намерена ничего и ни к кому испытывать. Никогда. Я слышала, как тяжело вздохнул Каваки, а затем подошел ко мне, взяв меня за шкирку и поставив на ноги, как пушинку, а затем встряхнул, схватив за грудки. Он начинал злиться, и я не понимала, почему. — Я буду таскать тебя по нашим воспоминаниям, пока ты не поймешь. — Никаких наших воспоминаний нет, ты всё стёр, — огрызнулась я, вырвавшись. — Что я должна понять? Что ты идиот? Это и так ясно! — Сама напросилась, — его голос прозвучал даже с каким-то рычанием. Он вновь схватил меня, погружая в темноту, чтобы вновь оказаться в до боли знакомом месте. Дом, где они с Боруто жили вместе с Эйдой и Деймоном. Комната, где были мы вдвоем, а затем нас прервала Эйда. Я стояла и наблюдала, как я покидаю в смешке комнату, закрывая за собой дверь, оставляя Эйду с Каваки наедине. Мне настоящей стало не по себе. Сейчас я видела то, что никак не могла увидеть три года назад. Это были воспоминания самого брюнета. — О чем болтали? — с улыбкой произнесла голубоволосая, чуть ли не прижимаясь к парню. Наблюдать за этим было неприятно и я даже сжала кулаки. — Не твое дело, — брюнет отстранился, поморщившись. Как бы-то ни было, это меня чуть успокоило. — Неужели я тебе ни капли не нравлюсь, как она? — Не говори чушь, Эйда. Мне не нравится ни она, ни ты. — Лжец, — Эйда ударила парня ладонью в грудь, заставляя того удариться спиной о стену, он от этого нахмурился только больше. — Чтобы выстроить отношения, для начала не нужно друг другу лгать. — Что ты хочешь услышать? — Правду. — Моя правда в том, что я никогда не посмотрю на тебя, Эйда. Как бы ты того не желала. — Потому что ты смотришь на неё, Каваки. Но у нас достаточно времени, чтобы это исправить. Я вновь оказалась в темноте, обстановка напоминала мне мою комнату. Каваки всё так же напротив меня, держит за горло, но уже совсем не столь сильно, а лишь касается ладонью. Резкие перепады освещения плохо сказываются на зрении, из-за чего я жмурюсь. Глаза постепенно привыкают к темноте, чтобы рассмотреть лицо парня, возвышающегося надо мной. — Я не лгал, когда сказал, что ты мой второй приоритет. Наравне с Седьмым, Минами. — Три года, Каваки, — сказала я хриплым голосом, готовая вот-вот заплакать. Сердце разрывалось, особенно после некого путешествия по прошлому. — Все три года я пытался отдалить тебя и отдалиться сам. Думал, что твоя ненависть ко мне разорвет связь, но не вышло. Говорят, цель оправдывает действия, но мне нет оправдания. Я знаю, что сделал тебе больно. Но всё ради него. Я предал собственного брата для защиты отца, но я надеюсь, что мой брат это поймёт. Он не глупый. Однако, Эйда сообщила кое о чем, и я должен быть начеку и не позволить случиться беде. Должен защитить вас. — О чем ты? — Сейчас пока не будем об этом. Ты не готова. — Каваки, — я нахмурилась. В голову лезли всякие безумные и страшные мысли. — Я защищу вас, — вновь сказал он, будто и сам себе пытался тем самым это внушить. — Верь мне. — Я любила тебя, — сказала я от скопившегося отчаяния на выдохе. — Вот что я не договорила. Ладонь парня медленно переместилась к моему затылку, запуская пальцы в волосы. — А я до сих пор, — ответил он, отчего мое сердце ушло в пятки. И я до сих пор.