Наследие

Я всё так же не верила своим глазам - передо мной был он: солнце, вернувшееся после затянувшейся безграничной ночи, которую невозможно было переждать и осилить, надеясь на скорый рассвет и первые лучи, выглядывающие из-за горизонта. Кинулась в его объятия, хотя он явно не ожидал этого. Заключила в крепкую хватку, боясь, что сейчас проснусь и вновь окажусь в мире, где его нет. Мои глаза неприятно защипало, я зажмурила их сильно, надеясь удержать соленую воду, но пара капель всё же стекли по щекам. Ткнулась лицом в его плечо, вдыхая запах, стараясь запомнит его как можно лучше. — Дурак, — буркнула я, ощущая, как неуверенно обхватывают меня его руки. — Почему ты так долго, Боруто? — Прости, — ответил он, а я отстранилась и наконец-то взглянула в его глаза. Точнее, в один. Второй он после момента, когда защитил меня и получил этот шрам, не открывает...— Я не мог вернуться раньше. — Мне слегка неловко, — подала голос Сумирэ, что стояла неподалеку. Мы резко отстранились друг от друга. — Но тебе очень опасно находиться здесь. — И я рад видеть тебя, староста, — с улыбкой ответил повзрослевший блондин. — Что за технику ты использовал? — спросила я. — Там, когда ты был с Кодо. — Техника Летящего Бога грома, — ответил он, воодушевившись, но затем резко поник, смотря куда-то в пустоту, а затем и на меня, говоря следующие слова тише. — Ты...с Каваки...вместе? Ощутив прилив крови к щекам, я замахала руками, отнекиваясь и уверяя, что нет. Да и перед Сумирэ было стыдно. Но разве я должна была стыдиться...чувств? — Мне нужно идти, — Боруто повернулся спиной, а затем попрощался, исчезнув. — Минами, — тихо позвала меня староста. — Боруто...будто бы...расстроен чем-то? — Да, — кивнула я, чувствуя, как внутри в груди стало тяжело. Если он задал этот вопрос, значит видел, как я поцеловала Каваки. И стоило вспомнить возомнившего из себя черти что парня, так он тут же появился здесь. Моему возмущению не было предела, когда мой вопрос, который я ему вскоре задала, он проигнорировал. — Ты что здесь забыл? — Вообще-то мы договорились о свидании, Сумирэ, забыла? — И я выпала. За тяжестью, которую я всё еще чувствовала, пришел укол, резкий, словно игла, проткнувшая и так израненное сердце. — Чего стоишь, глупышка? Ты в моем распоряжении на весь вечер и ночь. Глупышка...не ожидая даже для самой себя, я подошла к нему так быстро, что и не заметила. А рука самовольно отвелась назад, а затем ударила того по затылку. Я вложила в удар всё своё недовольство и раздражение. — Ты че, совсем берега попутал?! Какая нахер ночь?! — Обычная. Такая, которую проводят вместе два влюбленных в друг друга человека. Распахнув глаза, я уставилась на брюнета, а затем нахмурилась. Уж от кого, а от Каваки такие слова...смешны. Девушку я схватила за руку и спрятала за собой. — Не неси херню. Найди себе кого-нибудь другого на одну ночь, Каваки. Сумирэ не из тех, кто тебе интересен. — А ты знаешь, кто мне интересен? — я опешила от его внезапной улыбки. — Тогда бы уже поняла, что мне нравятся брюнетки. — Иди к чёрту, — выплюнула я, грозясь взорваться. — Только с тобой, — ответил он, отчего я вновь залилась краской. То ли от гнева, то ли от внезапного смущения. Сумирэ я попросила пойти домой и осталась с ним наедине. Только зачем я это сделала? Ведь уже сто раз пожалела о своем решении. Нужно было уйти вместе с Сумирэ и всё... — Удивительно, насколько ты меня одновременно восхищаешь и бесишь. А так как ты испортила мне планы, то вместо Сумирэ будешь ты. Сердце пропустило удар и, кажется, вовсе остановилось. Дышать стало тяжело, отчего я даже вскоре задержала дыхание, забыв, как вдыхать кислород, который мне стал нужен, хоть мы и так находились на улице, где воздух был свеж, как утром. — Прекрати вести себя так, — сказала я низким голосом. — Ты три года вел себя как полный мудак, а сейчас вдруг обратил внимание на девчонок вокруг. Как-то слишком подозрительно. Что ты задумал? — Помнишь какой завтра день? — ответил он вопросом на вопрос. — Фестиваль Ханаби. Я замолкла, хлопая глазами и слегка приоткрыв рот. — День, когда тебе разбили сердце. — Прекрати, — вновь повторила я, сжав руки в кулаки. — Когда я увидел тебя плачущей. — Прекрати... — Когда ты предложила мне дружбу и посмотреть мой первый в жизни салют. — Хватит...Ты всё это...перечеркнул! — повысила я голос, а затем заметила, что брюнет застопорился, не сводя с меня глаз. А затем его прямая осанка и плечи поникли. — У меня были на то причины. Я поклялся защищать Седь... — И где он сейчас?! — вскрикнула я, не сдерживая порыв. — Ты его убил! И сделал так, чтобы все думали, что это сделал его родной сын! Ты просил ненавидеть тебя...это я и делаю! Ненавижу! Парень распахнул глаза, не ожидая моей истерики и криков, которые рвались изнутри. Всё, что копилось, сейчас пыталась хоть как-то выпустить наружу. Тётя Сакура велела мне не сдерживать эмоций и я уже давно училась этому, хоть и с трудом. Стараясь не разрыдаться, я поспешила отвернуться. И, кое-как шагая вперед, к ограде, что разделяла площадку крыши от просторов необъятной деревни, я с каждым шагом убыстрялась, чтобы покинуть это место. Уже было перебравшись через ограду, я, отчего-то, зацепилась ногой, перевалившись через неё и небрежно падая вниз, но встретиться с землей мне не удалось, ведь мое уже уставшее от бурных эмоций тело ловко поймали внизу. Зажмурив глаза, приводила сбившееся дыхание в порядок, но открыв их, поняла, что эта задача была неисполнима. Крепкие руки держали меня навису, тело прижималось к сильной груди, а глаза встретились с серыми, которые показались мне милосерднее, чем раньше. — Ты горячая. — Шутки твои... — Нет, у тебя жар, — пояснил он, всматриваясь в мое лицо. — И лицо покраснело. Кажется, я начала ощущать. И впрямь все тело калило, а внезапная слабость позволила мне буквально растечься в его руках как безвольной тряпичной кукле. Смотря на его лицо, когда он вдруг куда-то меня понёс, я пыталась понять, о чем же он думал в этот момент, да и вообще о чем он думал все эти года. — Тебе нельзя испытывать такие сильные эмоции, — будто бы упрекающе сказал брюнет. От его шагов я покачивалась, оттого начало клонить в сон. Да и вечерело уже, а встала сегодня рано. — Это ты заставляешь меня испытывать их, — тихо ответила я, позволяя парню нести меня в неизвестность. — Я бы предпочел заставить тебя испытывать другое, — мельком глянул на меня, отчего я замолкла, начиная совершенно не понимать его действий и слов. Наступило неловкое молчание, которое я боялась прервать, совершенно не стесняясь пялиться на его смирное лицо. Только недавно я кричала, как ненавижу его, а теперь любовалась его чертами, которые стали еще красивее. А от татуировки на лице я и вовсе всегда была в восторге. — Хорошо, что больница в двух шагах. — Мог бы переместиться. — Зачем? Куда приятнее пройтись пешком. — Со мной всё нормально. — А это сейчас лично Сакура проверит, — я услышала и ощутила толчок, который говорил о том, что Каваки открыл дверь с ноги. Да уж, особой вежливостью он никогда не блистал. — Что стряслось? — голос моей прекрасной тёти разлился теплом. — Каваки? Минами? — Жар, слабость, — пояснил парень, аккуратно ставя меня на ноги возле кушетки, и даже придержал, чтобы меня не мотнуло от внезапного головокружения, помогая расположиться. — Чрезвычайная эмоциональность и вредность. Со стороны Сакуры послышался смешок. — Этого у неё не отнять. Спасибо, Каваки, что позаботился о моей крестной. — Без проблем. И исчез, оставляя меня с множеством вопросов.

***

Я потрепала брата по волосам, взъерошивая их. Он насупился, надув губы. Сегодня мне стало лучше, но всё еще держалась температура. Праздника мне не видать, а потому просто наблюдала, как нервничал и собирался на фестиваль младший. — Уверена, всё будет супер. Береги её, как самого себя, Сатору. — Да знаю я, — буркнул в ответ он. Кажется, он все еще смущался таких разговоров. — Мне жаль, что ты не пойдешь. Я думал, пойдем туда все вместе. — Ничего, дома побуду. — Ты говоришь это уже третий год подряд, — заметил Сато, глянув на меня и приподняв бровь. — Словно не хочешь появляться там из-за чего-то. Или из-за кого-то. — Ну и выдумщик же ты, Сато, — усмехнулась я. Хотя он был в большинстве прав. Тот фестиваль был последним настоящим, поэтому воспоминания о нем хранились как о чем-то, что нельзя было перекрыть новыми. Нельзя было позволить себе забыть то, что было настоящим, ведь я, помимо Сумирэ, была той, кто помнил и знал правду. — Я пошёл. — Удачи, мой младший братишка, — улыбнулась я, взяв того за щеки ладонями, всматриваясь в угольные глаза, напоминавшие папины и заставляющие печалиться об его долгом отсутствии. — Передай привет Химавари. Он угукнул, выходя из дома, зарыв за собой дверь, а позади послышались тихие шаги. Я обернулась, наблюдая затем, как навернулись слезы на глазах матери. — Мам? — Просто...такие взрослые оба, — с улыбкой ответила та, смахивая назойливую слезу. — Боюсь, что скоро и вовсе одна останусь. — Не останешься, — твердо ответила я. — Мы никуда не денемся. — Надеюсь, — я прошла мимо, намереваясь подняться в свою комнату, но мама остановила меня, взяв за предплечье, отчего я резко остановилась и взглянула на нее. — Но не уверена теперь, что Саске вернется. — Почему? — мама осторожно коснулась ладонью в области сердца, опустив голову. Выглядела она печальной, отчего стало тревожно. — Ощущения странные, вот здесь... — Ты просто волнуешься сильно. Ты ведь знаешь, что он сильный и вернётся рано или поздно. — Я всегда мечтала о полной семье, Минами. Не о муже, который будет пропадать месяцами и даже годами. Обычно я правда волнуюсь, но сейчас...чувство, что что-то плохое произошло. Не хотела заставлять волноваться и вас, может я просто нервничаю, потому что два года это не пара месяцев...Оно ведь знаешь как: когда любишь, не можешь и дня представить без человека. И даже физически больно, когда не видишь его. Сакура сказала, что Каваки тебя в больницу принёс...Ты помнишь, что я говорила? О том, что приму твой выбор... — А что, если это тот, кто убил Седьмого? — рука, обхватывающая мою, тихонько сползла вниз и отпустила меня. Мама молчала с минуту. — Твой отец убил своего брата, — напомнила она мне. — Но это не значит, что ему не было больно это сделать. Эту ношу он несёт до сих пор и будет нести до конца. Наруто явно стал родным для него. Уверена, это решение ему далось непросто. Мама сейчас говорила о Боруто, но я имела ввиду совсем другого человека. Каваки. Тебе больно? Мама дотронулась до моего плеча, пожелав спокойной ночи заранее. Поднявшись на второй этаж, я зашла в свою комнату, закрывая за собой дверь, однако замерла, ощутив позади себя легкое дуновение. Боковым зрением я увидела руку, тянущейся к замочной скважине, пальцы коснулись ключа и повернули его против часовой стрелки, защелкнув замок. Все это время я молча наблюдала за осторожными движениями руки. — Про ночь я, кстати, не шутил.