Флешбэки

Хогвартс-экспресс ходил нечасто. Он возил учеников первого сентября, на рождественские и пасхальные каникулы и в конце учебного года. Исключение было лишь однажды: очень многие хотели посетить первую годовщину Битвы за Хогвартс. Я тогда приехать не смог, все еще лежал в Мунго. На самом деле я по этому поводу не особо грустил, тем более навещающий меня Драко сразу доложил мне, что на личное пространство участников событий был положен огромный болт. Сейчас, на пятую годовщину отвертеться не получилось. Выписали меня уже два года как, и хоть полностью функционировать у меня пока не получалось, сыграть роль говорящей головы я вполне мог. Нас собирали в учительской. Некоторые прибывали через камин, кто-то аппарировал к воротам, где их встречали волонтеры из числа студентов. Я глянул на часы. Полдень. Жадных до героев войны зрителей Хогвартс-экспресс привезет к часу. Сами герои войны собирались здесь. Я старался на них не смотреть, чтобы хоть немного отсрочить поток воспоминаний. Вместо этого я смотрел в окно, воспроизводя в голове сложные рецепты зелий, чтобы отвлечься. — Здравствуйте, профессор Снейп, — вдруг услышал я слишком знакомый голос. Вот уж с кем, а с этим человеком я точно не мог оставаться спокойным. — Мистер Поттер, — ответил я, повернувшись к нему. Выглядел он как-то затравленно: болезненно худой, очень бледный, с темными кругами под глазами. Одет был в самые обычные черную водолазку и джинсы, в руках у него была спортивная сумка. — А где же ваши знаменитые очки? — ухмыльнулся я, стараясь не подать виду, что только от его вида в этой комнате меня бросает в дрожь… — Без понятия, — ответил Поттер. — Я уже пару лет как перешел на линзы. Но вы не волнуйтесь, скоро надену похожие, только без диоптрий. — Будете развлекать толпу? — Ага, — безучастно сказал тот. — Вы тоже. Какой-то Поттер был не такой… Какой-то слишком пассивный… — Как ваша шея, профессор? — вдруг спросил он. Я нервно поправил ворот водолазки под мантией. Шрам там был более чем внушительный. — Удовлетворительно, мистер Поттер, — нервно ответил я. — Ну, уже лучше, чем вы оценивали меня на ваших уроках, — слабо улыбнулся он. Нет, с Поттером определенно что-то не так. Дружелюбие — еще ладно, он все-таки должен был хоть немного повзрослеть… Но его пассивность и апатичность выбивали из колеи. — У меня к вам дело, профессор Снейп, — вдруг сказал Поттер. — Какое же? — Вы выступаете первым. Я — сразу после вас. Мы хотели связаться с вами раньше, чтобы обсудить, что вы будете говорить, но не нашли информации о вашем местонахождении, чтобы послать сову. — ВЫ хотели со мной связаться? — Я и Гермиона. Она последние пять лет пишет мне и Рону речи. — Я смотрю, вам нравится общественное внимание, мистер Поттер. Поттер засмеялся: — А вы ни капли не изменились, профессор Снейп, — сказал он. — Хоть что-то в этом мире стабильно. Я понимаю, что вас уже не разубедить, но для галочки скажу — я ненавижу этих людей. — Оно и видно, — усмехнулся я. — Думайте, что хотите, — сказал Гарри, натянуто улыбаясь. — Но сейчас для вашего же блага прислушайтесь к советам Гермионы. Ну или просто прочитайте приготовленную ей речь, так будет даже проще. В противном случае, вы столько грязи прочитаете о себе завтра… Особенно если учесть, что за все пять лет это ваше первое публичное мероприятие. Сразу после этих его слов из камина вышли Уизли и Грейнджер. Или она теперь тоже Уизли? — Ой, как хорошо, что вы уже здесь, — обратилась ко мне выскочка. — Вот ваша речь. Она протянула мне два листа бумаги с распечатанным текстом. Шрифт был мелким, но отлично различался с расстояния вытянутой руки. Некоторые слова были выделены красным. — И вы хотите мне сказать, что речь вашего приготовления спасет меня от грязи в прессе, мисс Грейнджер? — Нет, конечно, — ответил вместо нее Уизли. — Вы разве не знаете этих… Он не договорил, прерванный толчком под ребра от Грейнджер. — Мой муж хотел сказать, — начала она со вздохом. — Что журналисты польют вас грязью в любом случае. Моя задача — минимизировать ущерб. Как ваш, так и наш. Я взял листки с речью и прочел их по диагонали. Стиль был совсем не мой, я бы никогда не стал так заигрывать с толпой. Тем не менее, я видел, почему эти гриффиндорцы так настаивают на своем: эта речь рисовала настолько идеализированный образ, что подкопаться к нему было невозможно. — Не вижу причин, вам не доверять, — сказал я. — Что означает выделенный текст? — Красный цвет — логическое ударение. Зеленый означает, что нужно после него сделать паузу. — Вы все речи так продумываете? — съязвил я. — Раньше нужно было все, — сказал Уизли. — Когда только закончилось. — Сейчас только самые важные, — закончила его жена. — Я готов. Я обернулся на Поттера, который успел переодеться и меня на самом деле начало тошнить. На нем были его фирменные круглые очки и очень похожая на школьную, мантия. Воспоминания становились слишком реальными, отчего я ужасно жалел, что вообще согласился сюда явиться. Я отошел от троицы, сосредоточив взгляд на окне, хотя их голоса все еще доносились до меня. Чтобы отвлечься окончательно, я уткнулся в листки, пытаясь максимально запомнить написанное. Про зрительный контакт мне не сказали ни слова, но я рассудил, что этот инструмент использовать будет не лишним. Через непозволительно долгое время в учительскую вошла Макгонагалл. Я оглядел собравшихся. Несколько Уизли, Лонгботтом, Лавгуд… Все те люди, которых я годами старался не вспоминать. Я достал из кармана пузырек с успокоительным зельем. Нужно всего лишь прочитать речь Грейнджер с листка, спуститься со сцены и сидеть с умным видом… А потом бежать отсюда, пока действие зелья не кончилось и маска Профессора Снейпа с грохотом не упала с моего лица. Пока мы шли до поля для Квиддича, мой взгляд упал на Поттера. Он держал в руках фляжку, из которой активно отхлебывал. На самом поле была установлена сцена с кафедрой. Перед ней было несколько рядов стульев: для участников и излишне богатых волшебников. Простые смертные ютились на трибунах. Мы заняли первые два ряда и Поттер снова оказался со мной. — Что-то я не заметил Трелони, — сказал он друзьям. — Гарри, ну ты б хоть иногда открывал газеты, — сказал Уизли. — Макгонагалл убрала Прорицания из программы. — И слава Мерлину, — продолжила Грейнджер. — Как показывает практика, все выданные в истории пророчества — самоисполняющиеся. — Гермиона, солнце, — весело сказал Поттер. — Я бы с радостью послушал твою диссертацию во второй раз, но для этого я должен быть подальше от Хогвартса и трезвым. Грейнджер промолчала, Уизли рассмеялся, а Поттер снова отпил из фляжки. На сцену поднялась Макгонагалл. Направив на свое горло палочку, она заговорила: — Дорогие гости! Сегодня мы с вами отмечаем одновременно радостную и печальную дату: окончание второй магической войны! Толпа взорвалась аплодисментами. — Прошло уже пять лет, — продолжила Макгонагал. — Но воспоминания все еще свежи и я не знаю, когда же магический мир оправится от нанесенных ему ран. Многих героев мы потеряли, но очень многие сегодня с нами и могут разделить эту горькую радость, наполняющую наши сердца. Позвольте мне пригласить на эту сцену героя войны, кавалера ордена Мерлина первой степени — Северуса Тобиаса Снейпа. Толпа взревела. Я встал со своего места и поплелся на плаху, сжимая в руках листки бумаги. Успокоительное зелье отлично действовало, так что за выступление я почти не волновался. Расложив листки и откашлявшись, я приложил палочку к горлу и прошептал «Сонорус». — Добрый день, — сказал я, чем вызвал еще гору оваций. — Не могу передать словами, как я рад вас всех здесь видеть. Если бы я знал, что окажусь в Святом Мунго так надолго, подумал бы еще, прежде чем рисковать своей жизнью. Толпа рассмеялась, а я жалел, что Волдеморт не добил меня лично. Дочитав речь до конца и вызвав еще пару взрывов аплодисментов, я поспешно спустился со сцены, уступив ее Поттеру. Надо сказать, что он держался на сцене так, будто был создан для нее. Молодой, харизматичный, с подвешенным языком, он просто завораживал. Аудитория как будто замерла, восхищенная мальчиком-который-выжил-уже-целых-два-раза. — Но знаете, что самое важное? — спросил Поттер, обведя толпу горящим взглядом. — Тем, что я стою сейчас здесь, перед вами, я прежде всего обязан своим друзьям и наставникам. Давайте же прямо сейчас отдадим им дань уважения! Люди как будто пришли в бешенство. От их громкого крика хотелось закрыть уши. Поттер попрощался и спустился. Его место тут же заняла Макгонагалл, приглашающая на сцену Грейнджер. — Рон, — сказал Поттер. — Я не вывожу уже, совсем. — Потерпи немного, — сочувственно сказал Уизли. — По крайней мере, тебя потом накормят. — Хоть что-то радует. Я мысленно усмехнулся. Еще где-то час выступления продолжались. Последним слово взял Ли Джордан. После Макгонагалл объявила символичную минуту молчания и все закончилось. Теперь гостям замка предлагалось пройти в большой зал на фуршет. — Снейп, — позвал меня уже изрядно пьяный Поттер. — Я, конечно, знал, что вам недостает воспитания, но не до такой же степени, — ответил я. — Язвить потом будете, — сказал мальчишка. — Сейчас вы пойдете со мной к белой гробнице. — Не потрудитесь ли объяснить, зачем? — А затем, что за вами сейчас пристально следят как минимум три журналиста, — сообщил Поттер. — Если пойдете прямо в Большой Зал, завтра будете читать в газетах, что Северус Снейп приехал не отдавать дань уважения, а пожрать на халяву. Мальчишка явно знал обо всех этих ритуалах больше меня, так что я молча отправился с ним к месту упокоения Дамблдора. — Позвольте поинтересоваться, с чего такая забота? — спросил я у Поттера. — Мы своих не бросаем, — ответил тот. — Все мероприятие играет по нотам. Иначе из этих журналистов столько говна польется… Еще и караулить везде будут, вообще свихнуться можно. — Я смотрю, у вас богатый опыт. — К сожалению, да. Мы подошли к гробнице. Поттер тут же наколдовал несколько лилий и положил их рядом с какими-то другими завядшими цветами. — Сейчас пообщайтесь с четырьмя репортерами хотя бы. Обязательно упомяните, как гордитесь своими учениками, как вам жаль, что вы все на свете пропустили в больнице и о том, какое влияние на вас оказал Дамблдор. На все вопросы о личной жизни отвечайте, что вам хочется наконец-то пожить для себя. Я молча кивнул. Поттер снова опрокинул в себя содержимое фляжки. — Что это у вас там? — спросил я. — Огневиски, — ответил мальчишка. — И не смотрите на меня так. Сами успокоительное хлещете. Я вопросительно приподнял бровь. Поттер рассмеялся. — Я вообще-то изучал высшие зелья, — объяснил он. — Обычное успокоительное-то я могу различить. Я не ответил. Этот день нравился мне все меньше. В большом зале мы разделились. Я решил следовать рекомендациям Поттера и начал общение с надоедливыми репортерами. - Профессор Снейп! - обратился ко мне темноволосый юноша лет двадцати пяти. - Давно уже не профессор, -улыбнулся я. - Извините, но "мистер Снейп" звучит как-то неправильно, - сказал он, поправив воротник мантии. - Я изучаю магическую историю и, если честно, я большой ваш фанат. - Большое спасибо, мистер...? - Брайтон, сэр. Уильям Брайтон. Не хочу вас задерживать, просто не мог упустить случая, чтобы сказать, как сильно восхищаюсь вами. Едва он успел договорить, как между нами влезла женщина, которая вызывала у меня больший ужас, чем сам Волдеморт - Рита Скитер. Ее ярко-зеленая блузка и залаченные до пластикового блеска волосы могли у неподготовленного человека вызвать приступ невыносимой мигрени. - Профессор Снейп, - пропела она мерзким скрипящим голосом. - Как же давно мы с вами не виделись! Не ответите ли мне на пару вопросов. - Конечно, Рита, - ответил я. - Всегда готов.