Гордость, предубеждение и Арсений

В доме с самого утра стоял шум. Вокруг царила полная неразбериха. Платья, коты, люди, кони — все смешалось в доме Поповых. Развеселая на редкость Ира кружилась в красивых нарядах — не зря же она недоедала весь год, чтобы выглядеть прекрасно — хотя по мнению Арсения она стала больше похожей на чахоточницу. Маменька причитала и ругалась на швею, которая не туда пришивала ленточки — будто это портило тонкую фигуру. Оксана взволнованно носилась с тканями по этажам в поисках «той самой» диадемы с жемчугом, что подарил отец двадцать восемь лет назад их матушке. Даже папенька казался непривычно нервным, все покрикивая на конюшего — хотя он тут был совсем ни при чем. Секрет такого бедлама был прост — завидный холостяк, роскошный альфа, богатый граф и бывший вояка на службе у Государя Антон Андреевич Шастун объявил большой бал по поводу своего торжественного возвращения с войны. И со всеми этими регалиями он еще и был достаточно молод и даже не уродлив как гангрена — а что еще нужно? Конечно, весь высший свет знал, что на деле Шастун страстно мечтал о семье — найти себе прилежную умницу омегу, которая будет его нежно любить и рожать детишек. Арсений презрительно хмыкнул от этой новости — конечно, тот омега, что видит его в первый раз, полюбит его с первого взгляда. Без сомнений. Не кучу денег, блестящие ордена и роскошное поместье с тысячами душ — нет, именно вашу определенно незаурядную личность, Антон Андреевич. Впрочем, он наверняка был одинок, отчего же не поискать любовь? Да и Иру легко можно понять, кому нужны амбиции, долгая работа и чужое высокомерие, если можно выйти замуж и принести своей обедневшей семье честь и состояние? Поповы были бедны сейчас до неприличия. Платье Иры было ужасной затратой, но могло принести им больше — потому и диадема была старая материнская, а волосы ей заплетал Арсений. Старшая дочь Юленька вышла замуж по любви. Такие браки деньги приносили редко. — Я так горжусь тобой, девочка моя, — маменька утирает слезы. — Такая красивая! — Шастун обомлеет, — охотно подтверждает Оксана. Ира солнечно им улыбается, и Арсений не сомневается, что она понравится Антону. Во-первых, красота всегда важна — даже первостепенна, а Ира была прекрасна, будто ограбила мануфактуру по производству элегантности. Во-вторых, у нее было прекрасное образование и манеры — как и у всех детей Поповых, отец не поскупился. В-третьих, Ира была мудра — прекрасно изображала очаровательную пустоту. Ни мнения, ни амбиций, только мягкая улыбка — театр одной актрисы. Арсения от такого тошнит. — Да, хоть кто-то принесет нашей семье почет, — не удерживается от подколки отец. — Сергей, — осуждающе говорит маменька и все же смотрит на Арсения с разочарованием. — Ты тоже присмотри себе костюм, один из старых. В комнате повисает неловкая тишина. О, с этого момента стоит пояснить — Арсений считался разочарованием семьи. Негласно, но все были единогласны. Арсений был омегой — красивым, как и сестра, утонченным, с благородной бледностью и глазами как иней на стекле в декабре. Можно подумать, что он мог давно уже выйти замуж и родить парочку детей — а ему уже подходил третий десяток. Но помимо очарования внешности, Арсений считал ниже своего достоинства играть в ужимки, подстраиваться под альфу и изображать дурачка. Он был неприлично умен для омеги. Разносторонность его образования поражала, размах знаний — ужасал. Само по себе это не так страшно — но еще у него был премерзкий характер, неспособность промолчать и неудержимое желание спорить без конца. Наглость и высокомерие омеги отпугивали всех очарованных его красотой. С одним из них — богатым помещиком и торговцем Матвиенко — они смогли стать прекрасными друзьями, пусть такая дружба в обществе и не принималась. А с другим — с государевым воякой Русланом, такая ненависть, что взглянуть было страшно. С тех пор, как Арсений крайне грубо его послал ко всем чертям после его приставаний, путь на большинство вечеров ему был заказан. Не то чтобы Арсений жалел… А вот маменька, страстно желавшая ему счастья с детишками и мужем — хоть каким-то, в его возрасте можно даже не особо богатого — очень грустила. Отец был с ним холоден, но Арсению было не привыкать. Ира его откровенно не понимала, хоть в душу и не лезла. Оксана, вышедшая замуж по любви, хихикала над ним. Но на гордую птицу Арсения их увещевания не действовали. Поэтому он был одинок и скрашивал свои вечера короткими, но страстными романами с приезжими в их деревеньку офицерами. Один из них по своей глупости пошел к отцу просить руки Арсения — и получил такой нагоняй, что до сих пор вздрагивал, когда слышал фамилию Попов. — Конечно, матушка, — обворожительно улыбнулся ей Арсений. — Всё равно все взгляды будут направлены на красоту Ирочки. Он сестру искренне любил и желал ей самого богатого мужчину с самым мягким нравом и скорейшей смертью, который отдаст ей по завещанию всё богатство. Ира не была омегой даже, но умело это прятала за внешней воздушностью — для нее ничего не стоило не показывать, что она на самом деле всего лишь бета. С другой стороны, Арсений ей завидовал — никаких сальных взглядов альф только из-за запаха, никаких течек и даже есть шанс на будущее за пределами спальни мужа и двадцати детей. То, что она не хотела иного — ее решение. — И прошу тебя слезно, Арсюша, веди себя прилично! — умоляет маменька. — Да, Арсений, нам не нужно, чтобы этот вечер был испорчен твоими вызывающими выходками, — мрачным истуканом подходит отец. Арсений уже выше его на голову, поэтому лишь снисходительно улыбается. — Раз уж ты не можешь исполнить свое предназначение, то не мешай своей сестре. Ира опускает взгляд, Оксанин смех затихает, даже мама невольно напрягается. Все ждут реакции Арсения, но он лишь кривит тонкие губы и смотрит на отца с вызовом. — Не волнуйтесь, папенька, я вас не подведу, — тянет он приторно, пародируя тонкий голосок Иры.

***

Арсений невольно впечатлен размерами поместья. Особняк роскошен до неприличия, вокруг ухоженный, наполненный буйными яркими красками сад — они словно в Европе. Ира смотрит восхищенно, глаза ее сияют восторгом, маменька мнет в руках платок, и даже отец кажется потрясенным. Кажется, они все недооценивают размах богатства Его Сиятельства. Их скромная каретка быстро теряется в окружающей роскоши. Гостей столько, что дом Поповых не вместил бы и половину, но Арсений уверен, что Ира и в такой ситуации смогла бы влюбить в себя Шастуна — и утереть всем нос, она настойчивая. Ее тут же окружают мужчины, но она лишь очаровательно посмеивается — цепким взглядом она ищет Шастуна. Хозяина дома отчего-то нет, но Арсений уверен, что он загадочно прячется в толпе, чтобы найти ту самую, что найдет в нем не только деньги и бла-бла-бла. Матушка и отец тут же отправляются в разведку за Шастуном, используя отцовскую охотничью смекалку, а Ира плавно выходит в самый центр зала, чтобы ее было хорошо видно всем. Сам Арсений быстро теряется в толпе и отправляется дальше от бального зала, чтобы исследовать дом. Он успевает пожалеть, что не прихватил с собой мешок, чтобы украсть парочку наверняка дорогих ваз и канделябров. Арсений застывает у зеркала, чтобы полюбоваться на свой костюм — он сам кропотливо украшал его витиеватой вышивкой с ругательствами. Наверное, наряд его был не по моде, зато шел ему потрясающе, оттенял синие глаза, придавал запястьям и щиколоткам неприличную хрупкость и вообще подчеркивал всё, что видеть было не принято. Мама уже не возмущалась при виде него — мол, хоть так себе мужа найдешь, неугомонный. Рядом с зеркалом стоит изумительной красоты чаша, доверху заполненная монетами — наверное, в этом был какой-то символизм. Арсений оглядывается воровато, но решает, что красть в первые пять минут некультурно, поэтому он сюда еще вернется позже. Он гуляет еще несколько минут по закоулкам особняка, любуясь широкими окнами и красивым убранством — пару раз чуть не сталкивается с прислугой и отбирает у мальчугана бокал шампанского. В конце концов, пусть это и Ирин вечер, он просто обязан насладиться им тоже. Из коридора веет тонким шлейфом аромата запеченной картошки с курицей, и в животе урчит. Арсений, маковой росинки во рту не державший с самого утра, спешит навстречу запаху, надеясь, что наконец отыщет в этом лабиринте кухню. Когда аромат становится гуще, еще аппетитнее, Арсений впечатывается лбом в незнакомого высокого мужчину на полной скорости. Первая мысль в его многострадальной голове, как ни странно, — разочарование, что запах сытного обеда исходил не из кухонь, а от высокого альфы. Вторая — что Арсений давно не был ниже никого настолько, чтобы врезаться в чужое плечо. Заманчиво. — Вы не ушиблись? — заботливо спрашивает мужчина, аккуратно придерживая Арсения за плечи. У незнакомца на редкость красивое для альфы лицо, пылающие зеленью глаза и кудрявые русые волосы. А еще он высокий и очень ладный в своей военной форме — наверное, офицер, омега никогда их не различал. Арсений теряет всякое раздражение и игриво ему улыбается — быть может, он проведет здесь время намного веселее, чем он планировал. Он тянет руки к мужчине, совсем забывая, что в руке пустой бокал, и тот закономерно падает. Ах гравитация, бессердечная ты сука! — Господи, осторожнее, — альфа отводит Арсения от осколков и берет его ладони в свои, рассматривая их. Когда он не обнаруживает на них крови и стекла, он мягко прикасается губами к тыльной стороне. — Очень жаль, что наше знакомство прошло так. — Не серчайте, — лукаво произносит Арсений, чуть наклонив голову. — В этом нет вашей вины. Зато вы мне теперь точно запомнитесь. — Приятно слышать, — смеется Альфа, уводя его в сторону. — Но почему вы здесь? Я слышал, в главном зале собираются все претенденты на сердце Шастуна. — Да-да, моя сестрица там, — кивает охотно Арсений, следуя за альфой без лишних вопросов. Вряд ли тот ведет его на скотобойню. Да и в таком случае Арсений может дать отпор. — Но я не люблю весь этот высший свет и пустую болтовню. — Я тоже, — совершенно ожидаемо отвечает альфа, и Арсений удерживает победный клич. Его тактика работает прекрасно. Альфа читается им как открытая книга — ну и зачем еще избегать толпы молодому, привлекательному альфе, да еще и военному? Либо у него распри с Шастуном, либо он затворник. — Но неужели вы упустите шанс побороться за сердце Антона Андреевича? — Не думаю, что у меня есть шанс. К тому же, сильно сомневаюсь, что после одного танца Шастун в меня влюбится и возьмет в мужья, — небрежно отвечает Арсений. — В вас тяжело не влюбиться, — легко делает комплимент альфа. — Зря вы так себя принижаете. Арсений расплывается в широкой улыбке и хочет уже ответить что-то такое же бесстыдно флиртующее, как его живот начинает урчать снова. Чертова физиология! Арсений стонет беззвучно сквозь стиснутые зубы. Навыки соблазнения на высоте, конечно. К его удивлению, альфа лишь коротко улыбается и вдруг предлагает: — А идемте на кухню? Поедим без лишних глаз. Арсений не уверен, бабочки ли у него в животе или это крутит от голода, но хватает мужчину за предплечье и покорно следует за своим кормильцем. Ох, этот альфа определенно знает, как завоевать сердце омеги. Тот удивительно ловко маневрирует в бесконечных закоулках особняка, но пару раз он все равно заводит их в тупик. Но их беззаботная болтовня обо всем на свете немного скрашивает им прогулку. Альфа оказывается чудо каким смешным, а еще с большим багажом знаний из всех закоулков мира, и при этом всем без привычного высокомерия — даже простой, словно деревенский парень. — Ну и потом меня тошнило этой сладкой вишней почти полчаса! — страстно заканчивает он свой рассказ. — А вы ее мыть не пробовали, любезный? — заливается хохотом Арсений. — Да откуда мне было знать? — восклицает альфа, активно жестикулируя. — В детстве я прямо с грядки рвал малину и объедался! Ох, а я не задеваю Ваши тонкие омежьи чувства такими разговорами? — вдруг задумывается альфа, становясь почти виноватым. — Хорошее я, однако, первое впечатление произвожу! — Я вас умоляю, меня таким не смутить, — закатывает глаза Арсений. — Но я бы предпочел вас умолять немного в иной ситуации, конечно… — А… — альфа осекается, кончики его ушей слегка краснеют. — ...рсений, — любезно продолжает омега. — Арсений. Попов. Если вы обо мне и слышали, то наверняка много плохого. — Приятно познакомиться, — альфа ему чопорно кланяется, и Арсений со смешком изображает реверанс. — Я о вас ничего не слышал, но я уверен, что это чушь. Я далек от слухов, если честно, совсем недавно вернулся из военного похода… — Вы с Шастуном армейские товарищи? — любопытствует Арсений с легким подозрением. — Что-то вроде того, — ухмыляется вдруг альфа. — Помню его еще тощим, ушастым и долговязым мальчишкой. Антон… Захарьин, — с заминкой представляется зеленоглазый альфа. Арсений едва сдерживает шутку, что не Антону шутить про чью-то долговязость, но они внезапно прибывают в пункт назначения. Чудом они все же оказываются у двери, от которой исходят манящие запахи, и во рту скапливается слюна. Альфа пропускает его вперед как джентльмен, приоткрывая дверь, а потом сам забегает туда тихо и воровато. Арсений чувствует себя маленьким мальчиком, сбежавшим от надзора матери на кухню в поисках лакомств. На кухне их никто особо не замечает, только Захарьин — как же ему не идет эта фамилия! — кивает парочке кухарок и прикладывает палец к губам. Они накладывают в чистые тарелки мяса, овощей, немного сыра, хватают бутылку шампанского и пригоршню ягод, а потом так же тихо сбегают, хихикая как малые дети. Антон ведет его в сад тайной тропинкой, и они оказываются в маленькой беседке, скрытой от окон ветвями дерева. Альфа снимает с себя мундир и кладет на влажную поверхность скамейки, предлагая Арсению присесть. Тот почти тронут этим. Яства разложены на деревянном столе, и они принимаются за еду и болтовню. Вокруг тишина — лишь где-то вдали слышатся разговоры в особняке да пение птиц. С Антоном легко говорить, и Арсений почти удивлен, ведь он давно уже не мог ни с кем поговорить дольше пяти минут. Такое ощущение близости редко для него. Они сидят очень близко, сталкиваясь плечами, и Арсений решает, что если он не сможет предаться страсти с этим альфой, то день будет прожит зря. Ладонь его осторожно сползает на бедро расслабленного Антона. — Простите, — тот давится куском мяса и кашляет. — Антон, а я вам нравлюсь? — лукаво спрашивает омега, мягко прикасаясь губами к его щеке, пока ладонь поглаживает коленку. — Чертовски, — шепчет ему Антон без лишнего стеснения, его руки прижимают омегу к себе. — Я не мог и мечтать, чтобы получить вашу благосклонность. — Мечтать надо о великом, Антон, — говорит Арсений ему почти в губы, давая Антону последний шанс на отступление. Вместо отступления Антон тянет его на себя так, чтобы шея не затекала, и целует его беззастенчиво. Да и кого стесняться, если весь высший свет в особняке с Шастуном, а здесь разве что муха пролетит — да и ей дела нет. Арсений откидывает голову, позволяя целовать себя, и отвечает с неменьшей страстью. Руки Антона подхватывают его, и Арсений без слов понимает, что его пытаются перетащить на колени. Антон сидит между его раздвинутых ног, вылизывая его рот, руки его сжимают омежью талию сильно так, что не выбраться, но как можно ласковее. Арсений чувствует бедрами, как он напряжен, чувствует его горячую плоть, и тело пронзает дрожь. — Но как мы… — отрывается от него Антон на мгновение. — Мы же не… — Антон, умоляю, — говорит ему Арсений на выдохе, касаясь ладонью возбужденного члена сквозь плотную ткань брюк. — Не уходи. — Никуда, да и некуда, — бормочет Антон в его обнаженное горло, и Арсений откидывает голову, позволяя терзать нежную кожу. Ох, вот отец будет зол! Антону не до моральных дилемм, когда проворные руки помогают стянуть штаны с бельём до колен, а Арсений сползает на землю. Длинный толстый член альфы оказывается перед самым его лицом, и Арсений невольно сглатывает. — Секунду, — Антон, запыхавшись, убирает свой мундир со скамьи и кидает на землю. — Не пачкайтесь, становитесь на него. Арсений тронут его внимательностью. — Почему ты так относишься к мундиру? — изумляется он, становясь коленями на плотную ткань. — В войне не было ничего такого, за что мне стоит гордиться и хвалиться одеждой, — со вздохом говорит Антон. — Пусть лучше эта кровавая кофта послужит для твоего удобства. Арсений знает, что разговоры о войне вряд ли возбуждают, поэтому делает то, что у него получается лучше всего. Проводит ладонью по члену, языком обхаживая головку. Широко лижет в такт своим же поглаживаниям, наслаждаясь сбившимся дыханием своего альфы, а потом насаживается ртом глубже. Не так глубоко, чтобы подавиться, но Антон уже хрипло стонет, непроизвольно вскидывая бёдра, отчего головка врезается в заднюю стенку горла. — Прости, — сыто, но очень виновато шепчет Антон, глядя, как Арсений давится. Арсений считает, что ради любимого дела можно и испачкаться, поэтому сам берет член глубже в свой рот, пока слюна течёт по его подбородку, горячая плоть заполняет рот целиком. У Арсения почти восторг от того, что он берет большой член так глубоко. У Антона дрожит все тело, глаза закатываются от удовольствия, и он стонет сквозь стиснутые зубы. И это безумно льстит, вынуждая взять больше, обвести языком все неровности и вены, а потом резко отстраниться, не давая кончить раньше времени. У Антона лицо ребёнка, у которого отобрали конфету. Лицо раскрасневшееся, чёлка прилипла к потному лбу, взгляд расфокусированный и немного безумный обжигает своей зеленью. Арсений наслаждается своей властью мгновение, но в постели — пусть он сейчас и не в ней — он не любит ничего контролировать, поэтому заставляет Антона взять дело — и его голову — в свои руки. — Что… Ты? — проговаривает с трудом Антон, а потом взгляд его проясняется. — Ты хочешь, чтобы я… — Альфа, — Арсений знает, как это сладкий умоляющий шёпот влияет на мужчин. — Я хочу, чтобы ты сделал все, что ты хочешь. У Антона взгляд тяжелеет от грязного возбуждения, и он с готовностью сжимает в ладони смоляные пряди, слегка отстраняя голову омеги. Ему дали карт-бланш, и у Арсения дрожат колени от предвкушения. Антон постукивает ему членом по губам, размазывая по ним выступившую смазку, а потом погружается в покорно распахнутый рот одним плавным толчком. Арсению трудно дышать, но не из-за члена в его глотке — хотя, это одна из причин, — а из-за темно-зелёных малахитовых глаз. — Ты будто создан стоять передо мной на коленях, — шёпот Антона звучит с почти фанатичным восхищением. — Ты такой красивый, Арсений. Я бы хотел видеть тебя каждый день. Каждый час. Всегда. Он толкается ему в рот и тут же вынимает, погружая Арсения в транс из равномерных влажных движений, трахающих его рот. В беседке клубится стойкий тяжёлый запах возбуждения, руки Антона, направляющие его рот, сильные, но не причиняют боли, и только это делает омеге очень приятно. Собственный член стоит уже давно, пачкая брюки естественной смазкой, а сил дотронуться у него совсем нет, хотя возбуждение уже до боли. — Я близко, — предупреждает его Антон. Арсений лишь вжимается ближе, чувствуя, как его нежной кожи касаются жёсткие волосы на лобке. Он даже не может почувствовать вкуса, горячая жидкость заполняет его горло, и остаётся лишь послушно глотать. Руки Антона отпускают его волосы, и он весь обмякает, едва не падая. Даже разморенный оргазмом альфа, подхватывает его и помогает опуститься рядом. Протягивает Арсению платок вытереть лицо, и тот своим испорченным горлом едва выговаривает слова благодарности. Антон тут же наливает в бокал ещё шампанского, а потом тянется рукой к возбуждению омеги. — Я, конечно, ничего не обещаю похожего, но просто так я тебя не отпущу, — говорит ему прямо Антон и жарко целует, игнорируя вкус собственного семени. — А потом мы сходим на кухню за чаем для твоего горла. Арсений с трудом сдерживает улыбку.

***

Когда наступает время уезжать, Арсений буквально вылетает с широкого крыльца. На крыльях любви — сказала бы романтичная Оксана. Как в жопу ужаленный — добавил бы менее любовно настроенный отец. Арсений не влюблен еще, наверное, но Антон ему нравится сильно, они сходятся немного несуразными шутками, их характеры идеально подходят — спокойный, уверенный альфа с заразительным смехом и немного безумный хитрый омега с сердцем не на месте. Даже их тела подходят друг к другу как кусочки мозаики. Арсению печально, что это наверняка их последняя встреча. Он останавливается на мгновение, с тоской глядя на особняк, вдыхая полной грудью холодный вечерний воздух. Где-то в окнах ему чудится теплый зеленый взгляд. — Ты там долго еще? — недовольно прикрикивает отец и осматривает его с подозрением. — Что веселый такой? Рад неудаче сестры, да? — Глупость какая, я просто люблю такие вечера, — отмахивается Арсений, подходя ближе, а потом с удивлением смотрит на поникшую Иру. — Шастун тебя не заметил? Тогда он глуп и не стоит ни одного твоего локона. — Не стоит, братец, — кисло улыбается Ира. — Он не удосужился явиться. — Сам виноват, не подозревает, что потерял по собственной невежести, — укоряет его мать. — Арсюша, садись, что встал пугалом? Что-то очень сильно тревожит душу Арсения, но он быстро отмахивается от этих мыслей, как гусь от воды, и возвращается к семье. Чушь. Меньше думай, Арсений, а то скоро состаришься.

***

Через несколько дней Арсений просыпается в полном чувстве дежа вю. В доме снова шум — Оксана бегает с причитаниями, не зная, нестись к нашатырю или к платьям, матушка обмахивается книгой, лежа на софе, и даже отец нервно закуривает прямо в гостиной. Ира перебирает лучшие свои наряды, одновременно пытаясь уложить растрепанные волосы. Арсений зевает, когда заходит в комнату, и все взгляды обращаются к нему. — Уходи! — живо говорит отец без предисловий, и Арсений опешивает. — Что случилось? — сонно спрашивает Арсений. — Что я успел наделать? — Ты ничего, слава Богу, — хлопочет матушка. — Его Сиятельство, Антон Андреевич прислал письмо, что желает встречи с омегой из нашей семьи. Ирочка все-таки произвела на него впечатление! Наверное, он прятался среди других альф, чтобы найти ту самую… Арсений проглатывает едкую ремарку, что он даже Ирин пол не смог определить, настолько он внимателен был, но решает не рушить семье счастье. Особенно, когда Оксана его ненавязчиво выталкивает из комнаты. — Ради Бога, Арсений Сергеевич, покиньте нас хотя бы на ближайшие несколько часов, — упрашивает она. — Не портьте все хоть сейчас? — Что? — Арсений стоит, разинув рот от растерянности, и ищет поддержки у родных, но все отводят взгляд. — Когда я что-то портил? — Всегда, Арсюш, — с ласковой грустью говорит матушка. — Ты внушил Юлии, что можно выйти замуж по любви, ты отказал Руслану, Сергею и Нурлану, ты чуть не потерял Люциана, — кота. — Ты наша черная кошка, Арсюш. Становится обидно чуть ли не до слез. Он знает, конечно, что семья не одобряла, что он одинок в своем возрасте, да и Юленьку он сам надоумил — тут без лукавства, а это дьявольское отродье Люциана он очень хотел отпустить в лес, но пересилил себя! Он ему еще благодарен должен быть. Матушка же сама говорила — выйти замуж не напасть, главное замужем не пропасть. Арсений поджимает губы и гордо уходит. — Понятно, — язвительно выдает Арсений, уже отвернувшись. — Не буду вам мешать подороже продать мою пустоголовую сестрицу какому-то альфе, которого вы не видели никогда. Когда лошадь продавали, и то больше переживали. — Ну спасибо, я-то здесь причем? — обиженно выдает Ира, но Арсений ее не слушает. Ишь какие умные! Черная он им кошка. Спасибо, что не баба с пустыми ведрами! Хотя он не баба. Но от пустых ведер в нем что-нибудь да есть.

***

Из окна своей комнаты Арсений видит подъезжающий экипаж, и тут же отворачивается. А то насмотрится еще, и новоявленный жених под его проклятьем мгновенно уедет. Или прямо под ним провалится земля, и он упадет в Ад. Или влюбится в Арсения, и они уедут вместе в Новый Свет, охотиться с аборигенами. Он не первый раз уводил кавалеров сестры — ну а что поделать, если молоденьких альф куда больше, чем кротость и улыбчивость беты, заводила нахалистая непокорность омеги. Но дальше это, конечно, не заводило. Арсений не желает слышать, как мама рассыпается в благодарностях, встречая гостей с хлебом да солью. Он не горит желанием остепениться, и все же хочется быть любимым хоть кем-то — но это конечно совсем не про брак. Да и уехать из отчего дома тоже, вот только не в опочивальню к мужу, а путешествовать по свету, заглянуть в Европу, побывать в Азии, увидеть большую воду… Арсений морщится от собственных мыслей — нашелся тут герой сентиментализма, еще поплачь над горькой судьбой. Почему-то вспоминается Оксана, которая обрела любимого, а потом и Антон. — Арсений Сергеевич, спуститесь, пожалуйста, — вдруг раздается нерешительный голос Оксаны. Только черта помяни. — А что такое, Шастун уже изволил уехать? — с иронией спрашивает Арсений, потому что он язва и просто так не спустится. — Н-нет, — Оксана почему-то волнуется. — Он изволит видеть… вас. — Что? — Арсений даже забывает строить оскорбленную невинность от изумления. — Что ему от меня нужно? — Антон Андреевич говорит, что приехал за вами и в письме тоже о вас говорил, — объясняет Оксана. — Сама не знаю, откуда он вас знает, но давайте пойдем, некультурно заставлять альфу ждать. Арсений мимоходом кружится у зеркала, осматривая свой домашний костюм и немного растрепанную челку, но поправлять уже поздно. Откуда Шастун знает его? Наверное, он перепутал его с другим Арсением, их пусть и немного, но имя вполне принято за омежье, а Поповых — пруд пруди. Немного ободренный этими мыслями, Арсений невольно выпрямляется и приосанивается, спускаясь вслед за Оксаной. В гостиной вся семья смотрит на него как на второе пришествие, только Ира с явным разочарованием, но Арсений не успевает ухмыльнуться внутренне — его привлекает яркий запах печеной картошки с курицей. — Арсений, вы еще прекраснее, чем на том вечере, — говорит ему Антон с восхищенной улыбкой. — Прошу простить меня, что я не представился в прошлый раз. Антон Андреевич Шастун, — он снова оставляет поцелуй на его руке. Арсений застывает статуей, непонимающе смотря на своего таинственного незнакомца. Он отсосал Антону Андреевичу Шастуну, графу, генералу, мечте его сестры, надежде матери… Альфа кажется немного обеспокоен его потрясением, поэтому аккуратно приобнимает и отводит к креслу, помогая опуститься в него. Арсений падает так, словно ноги ему отказали. — Все в порядке, Арсений Сергеевич? — спрашивает его Антон, мягко-мягко касаясь его запястий. — Он прекрасно себя чувствует, просто не может поверить своему счастью, — находится матушка. — Мы совсем не были к этому готовы, Антон Андреевич! Слабо сказано, мамуль. — Ирина, прошу меня простить, вы прекрасны, но я не мог смотреть ни на кого, ослепленный Арсением Сергеевичем, — виновато говорит Ире Антон. — Ваш брат покорил меня с первых же минут. — Он это умеет, — отзывается Ира. — Да, я ощутил в полной мере силу его чар, поэтому… — Антон прокашливается и поднимается к отцу семейства. Он мгновенно теряет любую мягкость, возвышаясь над всеми в комнате, плечи широко расправлены, взгляд цепкий и холодный. — Смею ли я просить руки Вашего сына, Сергей Александрович? Арсений чувствует себя гостем в безумном сне, но он не может проснуться. Он потрясен настолько, что он ничего не может вымолвить, даже возмутиться, потому что голова не работает совсем. И потому что отец и мать впервые смотрят на него с надеждой, наполовину напуганные, наполовину счастливые. — Конечно, Антон Андреевич, почту за честь, — кивает отец, явно недоуменный сверх меры, но не готовый отпустить птицу счастья, внезапно врезавшуюся в их ставни. — Арсений, — голос Антона мгновенно смягчается, и он такой ласковый, что Арсению хочется укутаться в него с головой. — С того дня я не могу провести и минуты, не думая о Вас. Я не встречал такого никогда и уже вряд ли встречу, — который отсосет в первый час знакомства? но Арсений сдерживает свой сарказм, боясь нагоняя от отца. И что у матушки остановится сердце. — Окажете ли вы честь стать моим супругом? В повисшей мрачной тишине матушкин вздох слышится подобно грозе. Арсений под гнетом чужих взглядов молчит. Хочет ли он замуж? Нет. Нравится ли ему Антон? Да. Сможет ли он сбежать из несчастного брака? Кто знает… Но в ядах он разбирался неплохо. Хотел ли он обрести семью? Наверное. А обрести много денег, почет и альфу? Уже больше. В голове летают тысячи судорожных мыслей, и Арсений пытается понять, что он хочет на самом деле и какую пользу он себе найдет в этой ситуации. Антон смотрит на него снизу вверх очень спокойно и очень по-доброму. Полная противоположность отцу. — Арсений? — напряженно говорит отец. В голосе так и слышится «откажешь — пустят на пироги». — Нет. Как ни странно, Антон ему улыбается.