В духе Нью-Йорка

       Юджи устало вздохнул, посмотрев на часы в телефоне. Время близится к полуночи, а ему завтра на работу в фотоагентство. Вокруг многоэтажки спального района Бруклина — дом одновременно так близко и так далеко.               Итадори засунул смартфон в напоясную сумку-бананку и взял висящую на шее камеру. Пролистал снимки, пожевал губу и удалил их все. Это совсем не то, что нужно. «А что тогда подходит?» — спросил сам себя парень, страдальчески вздыхая. Ответа он не знал.               — «Виды Нью-Йорка», «Виды Нью-Йорка», «Виды Нью-Йорка»… — пробормотал он в пустоту, беспомощно оглядываясь по сторонам. Тихий спящий город. Ничего интересного.               Будучи молодым талантливым фотографом, Юджи помимо работы в фотоателье стремился к большему, и конкурс «Виды Нью-Йорка» — идеальная возможность для этого. Организаторы — один из престижнейших журналов — обещали внушительную денежную сумму, публикацию на первой полосе и возможность сотрудничества с выдающимися фотографами со всех Штатов. Только прочитав условия участия, Итадори самодовольно фыркнул: совершеннолетие, гражданство и одна-единственная работа, показывающая саму суть Нью-Йорка. Отправляя заявку на участие, парень думал, что это будет проще простого. А сейчас он ночью бредет домой, вычищая фотоаппарат от полусотни неудавшихся кадров.               Вернее, снимки были красивыми и эстетичными, но это все не то. Таких фотографий пруд пруди. Чтобы выиграть в конкурсе, надо предложить что-то новое, свежее, необычное — то, что сразу же зацепит сердца судей. И Юджи уже который день пытался это что-то найти. Бруклинский мост, статуя Свободы, Центральный парк — это все знаменито настолько, что кажется обычным. Может, в другой ситуации Итадори и оставил бы себе пару кадров на память, но сейчас, чувствуя нарастающую досаду, удалил все разом, глядя через объектив на асфальт под ногами.               Вдруг сверху раздалось какое-то шипение. Юджи оторвал взгляд от фотоаппарата, посмотрел в сторону звука и с криком отшатнулся, в ужасе распахивая глаза. Со стены дома щелочками черных зрачков, ярко контрастирующих на фоне желтой радужки, на него смотрела гигантская черно-белая змея, разевая клыкастую пасть. Ее тело извивалось мощными кольцами, на спине просматривались узоры, а тонкий кончик хвоста образовывал букву «i» в надписи «Orochi».               — Напугался? — раздался откуда-то сверху спокойный голос, в котором Итадори различил нотку веселья. С парапета крыши двухэтажного здания свешивался молодой парень с копной черных волос, потряхивая баллончиком с краской. «Так вот откуда было шипение» — догадался Юджи. — Не бойся, это просто граффити. Хотя вышло очень реалистично.               Итадори только кивнул, глядя, как стрит-артер проводит черную черту на рисунке, заканчивая узор на той части тела змеи, что доставала до самой крыши. На остальном граффити краска уже давно высохла — видимо, над этим рисунком работали не одну неделю. И как только не заметили? Парень удовлетворенно кивнул самому себе, встряхнув баллончиком, выпрямился и начал спускаться по пожарной лестнице, висевшей на стене здания, которая выходила на темный проулок, забитый старыми коробками и мусорными баками. Юджи наблюдал, как художник быстро перебирает конечностями, оглядываясь по сторонам. Вдруг он замер, всматриваясь в сторону.               — Копы! — чертыхнулся парень, спрыгивая с лестницы на кучу тряпья и открывая большой зеленый мусорный контейнер. Он бросил в него баллончик и обернулся к оторопевшему Итадори. — Ну же, залезай! Иначе они подумают, что это ты нарисовал! Прячемся!               Юджи словно отмер. Он с разбегу запрыгнул в мусорку, забитую наполовину, а сверху тут же влез художник, закрывая крышку контейнера. Они повозились пару мгновений и замерли, сидя в тесном ящике друг напротив друга. Парень перед Итадори казался старшеклассником. Полоска света от фонаря, бившая из-под крышки мусорного бака, помогла рассмотреть стрит-артера. Узкие черты лица, острые скулы и подбородок, пушистые ресницы, торчащие во все стороны черные пряди, несуразно-длинные конечности и синие глаза матового оттенка, как у хаски, но темнее на несколько тонов. На толстовке ярко контрастировали белые пятна от краски на груди, манжетах рукавов и у резинки снизу.               Сам же Юджи предпочитал более пригодный для работы стиль, хотя ушел недалеко. Тканевые черные брюки, со стороны напоминающие джинсы, темно-синяя футболка с красным карманом на груди и в тон ему клетчатая рубашка, днем завязанная на поясе, а вечером небрежно наброшенная на плечи. Правда, теперь все эти вещи ждала стирка. Впрочем, как и самого Итадори.               — Кажется, они проехали мимо, — прошептал парень, чуть поворачивая голову в сторону. Юджи прислушался. В подворотне раздавалось только их дыхание, приглушенное стенами контейнера. Итадори кивнул, и парень, приподнявшись и схватив в левую руку что-то со дна мусорки, откинул крышку, тут же выпрямляясь.               — Вот он! — раздался со стороны чей-то голос. Уличный художник закинул себе на плечо сумку, которую выудил со дна контейнера, вскочил на бортик мусорки и, оттолкнувшись, высоко подпрыгнул, уцепился за каменный парапет под окном на втором этаже соседнего здания, подтянулся на руках, влез на него и скрылся в каком-то лазе.               Юджи тем временем тоже вылез, но так шустро удрать не смог. С другой стороны подворотни, освещая себе путь карманными фонариками, шли двое полицейских в форме. «Да блин!» — с досадой цыкнул Итадори, но сбегать от них не стал. Из-за света ламп он не смог их рассмотреть, зато они его — да.               — Вот точно вандал. Ты посмотри, у него даже патлы крашеные! — сказал один из полицейских, и Юджи тут же скривил губы. На прошлой работе докапываться до его волос любили все. Зато сейчас и начальство, и коллеги любили перебирать розовые пряди, иногда даже предлагали помощь в покраске.               «Кажется, пора организовывать митинги в защиту цветных волос» — угрюмо нахмурившись, подумал Итадори, но вслух не сказал. Тем временем полицейские приближались, явно наслаждаясь своим триумфом. По-хорошему надо бы прояснить ситуацию, на крайний случай сбежать, но Юджи молча стоял на месте в ожидании неизвестного чуда. И оно случилось.               Внезапно на крыше здания со стороны полицейских возник темный силуэт со знакомыми белыми пятнами на толстовке и с сумкой за спиной. Глаза сливались с синевой ночи, на фоне которой во все стороны торчали длинные пряди. Стрит-артрет стоял на самом углу крыши и коротко ухмылялся.               — И как же он нарисовал такое граффити без краски, а? — весело присвистнул он, подбросив в руке баллончик. Полицейские обернулись, и прямо в лицо одного из них прилетела жестяная банка из-под краски — пустая, судя по звуку удара.               В эту же секунду парень коршуном слетел с парапета крыши, ухватился руками за балку рядом с рекламным щитом, мягко приземлился на обе ноги и помчался прочь из подворотни, минуя пустую полицейскую машину. Где-то вдалеке рычал мотор, а стрит-артер бежал как раз в эту сторону. Сзади за ним дернулись полицейские, и Юджи, не отдавая отчета своим действиям, опрокинул стоящий рядом пустующий жестяной мусорный бак и пинком отправил его прямо под ноги преследователям. Оба мужчины грузно упали на асфальт, грязно выругавшись.               — Простите, я иногда бываю очень неловким, — с наигранным сожалением крикнул им Итадори и тут же помчался ко второму выходу из подворотни, одной рукой придерживая камеру на груди. До дома оставалась пара кварталов, и парень ускорился, опасаясь преследования. «Надеюсь, у меня не будет проблем…» — промелькнула мысль в его голове.               Впрочем, его мечты были несбыточны. Зайдя в тихую квартиру, Юджи поспешил раздеться и тут же скривился. От рубашки, брюк и футболки разило помоями. Первым делом Итадори засунул все темное в стиральную машинку, не жалея чистящего средства. Затем отстегнул ремень фотоаппарата, вынул все из напоясной сумки и залил таз теплой водой, от души насыпав порошка и оставив вещи отмокать. Затем сам залез под струи воды в душевой кабине и с ожесточением принялся растирать себя намыленной мочалкой, стараясь избавиться от приевшегося к телу запаха. Спустил добрую часть флакончика шампуня на волосы и вылез, параноидально принюхиваясь. Достал сумку и пояс фотоаппарата, отжал их и вывесил сушиться. Как раз постирались черные вещи, место которых заняла красная рубашка с носками в тон. Снимая их, Юджи надсадно простонал: кроссовки ведь тоже провоняли.               «Пофиг, они все равно уже на последнем издыхании», — махнул рукой парень, без зазрений совести выкидывая поношенную обувь в мусоропровод, брезгливо морщась. Спать хотелось жутко, но сначала надо было высушить волосы и развесить рубашку на просушку. Юджи усилием воли дотащил себя до крохотной кухни, совмещенной с залом, поужинал разогретыми в микроволновке остатками пиццы, мысленно жалуясь на размякшее тесто, и засел в ванной, феном наводя какое-то подобие порядка на голове. Выстиранная рубашка вскоре покоилась на сушилке, а Итадори, едва вспомнив про будильник, мирно сопел на диване в спальне — повезло, что он ленился убирать постель в шкаф.               Через пару дней Юджи, улучив пару свободных часов между заказами, отправился к тому месту. «Не закрасили», — довольно улыбнулся он, рассматривая изображение на стене. При свете дня граффити выглядело еще лучше. Змея изгибалась зигзагами и скалилась клыкастой пастью. Ее желтые глазищи хищно смотрели со стены, детально прорисованные чешуйки составляли собой удивительную мозаику, а раздвоенный язык почти что касался наблюдателя. В левом нижнем углу красовалась надпись в этом черно-белом стиле. «Должно быть, Орочи — это псевдоним того парня», — подумал Итадори, отходя назад и издалека рассматривая граффити. Руки интуитивно потянулись к фотоаппарату на груди, и Юджи, присев на корточки, сделал пару снимков. С такого ракурса змей выглядел настоящим чудовищем, нацелившимся прямо на фотографа.               На днях выдалось еще одно окно во время работы. Итадори занял столик на веранде одного кафе недалеко от студии, заказал чашку черного чая и переставил карту памяти из фотоаппарата в графический планшет. Нужно было отредактировать несколько заказов — снимки младенца для его первого в жизни альбома, кадры на паспорт и портрет какого-то бизнесмена для оформления сайта его компании. Юджи пролистывал фотографии на своем планшете, как вдруг увидел ту самую змею. Снимок сам по себе был необычным, а если его откорректировать и довести до ума, то получится очень даже недурно.               И Итадори не смог отказать себе в соблазне. С чистой совестью отложив работу на потом, — хорошо, что дедлайны позволяли, — парень открыл фотографию в одном из редакторов и, вооружившись стилусом, принялся работать. Увеличил контрастность, попробовал разные комбинации освещенности и затемненности, довел четкость и детализацию до максимума, снизил насыщенность. Теперь фотография была яркой и броской. На фоне белой чешуи сияли желтые глаза, а сама змея своим черно-белым цветом контрастировала с темно-красной стеной, каждый кирпич которой был четко прорисован.               — Вот это уже лучше!.. — с самодовольством начал Юджи и вдруг прервался. — Может, эта фотография подойдет для конкурса?..               Тесная связь Нью-Йорка и субкультур — далеко не новость. Все же это город свободы, хотя по большей части он не был подвержен стереотипам. Но на снимке сочетались оба Нью-Йорка: буйный, необузданный, дикий, словно змея, и строгий, серьезный, монохромный, как кирпичная стена. «Будто домыслы и реальность соединились в одном кадре…» — пораженно подумал Итадори, разглядывая фотографию на графическом планшете.               Парень, не отрываясь от рассматривания картины, подтянул чашку к лицу и отпил остывшего чая. Снимок получился красивым, динамичным и броским, но это все равно было не то. Будто бы можно лучше. Юджи поднял глаза и осмотрелся. Вокруг возвышались небоскребы, сияя панорамными стеклами в солнечном свете. Рядом с ними соседствовали обычные кирпичные и бетонные многоэтажки. Вокруг веранды кафе цвели декоративные кустарники, за которыми кипела жизнь.               Люди сновали туда-сюда, спеша по своим делам. Юджи уже думал сфотографировать толпу для конкурса, но это было бы неэтично — снимать людей без их ведома и согласия. Да и кадры получились бы скучными: толпа была практически однородной. Парочка туристов, подростки с рюкзаками, деловые люди в рубашках, иногда пенсионеры. Цветовая гамма смешивалась в серый с редкими яркими вкраплениями, но это было все не то. Конечно, строгий стиль тоже отображает Нью-Йорк, но это лишь малая его часть. И совсем недавно Юджи открыл для себя новую сторону города.               Вообще Итадори переехал сюда из Токио всего пару лет назад. Только-только выучившись, сдал экзамен на языкознание и купил билет в один конец. Конечно, он не с бухты-барахты решил переехать в другую страну, долго готовился, договаривался об аренде квартиры, подыскивал себе работу. Потом утомительный перелет через Атлантику — и Нью-Йорк раскинулся перед ним во всей своей неоновой красе.               Первые несколько дней дались тяжело: новый часовой пояс, новый язык, новая культура. Но потом Юджи обвыкся, запомнил карту города, завел несколько знакомств помимо работы, навел исторические справки. А через пару месяцев от американцев его отличал только разрез глаз. Итадори узнал все сленговые словечки, привык при знакомстве первым предлагать рукопожатие и перестал кланяться девчонкам в супермаркете у дома, которые из-под кассы продавали ему просрочку за полцены.               Ради работы, — хотя на самом деле он руководствовался туристическим интересом, — парень огромное количество дней потратил на прогулки. Достопримечательности, красивые улицы, скверы, парки — весь его рабочий профиль в Инстаграме забит фотографиями с первых шагов по Нью-Йорку. Но этого оказалось мало — для победы в конкурсе нужно что-то гораздо лучше.               Юджи только собрался поразмышлять об этом, как вдруг рядом раздался глубокий, проникновенный голос:               — Не возражаете, если я присяду?               Итадори, приоткрыв рот, смотрел, как напротив него на стул опускается парень. Молодой, на глаз чуть младше самого Юджи. Высокий настолько, что даже в сидячем положении поглядывает на подошедшую официантку сверху вниз. Он был из тех людей, для которых слово «красивый» звучало слишком принижающе. Тонкие черты лица, аристократичная бледность, стройное тело с модельными пропорциями. Парень явно обладал хорошим вкусом: простой приталенный пиджак хорошо сочетался с голубой футболкой, которой в тон шли классические яркие кеды, отлично смотрящиеся с черными джинсами с белыми заплатками в виде облачков. «Вроде и официально, но при этом свободно», — мысленно прокомментировал Итадори. У незнакомца были белые волосы, на кончиках выкрашенные в небесный, а на переносице крепко сидели круглые солнцезащитные очки с декоративными пружинками на дужках. Однако они не скрывали глаза, и Юджи засмотрелся. Будто льдинки, припорошенные снежинками. Руки Итадори инстинктивно потянулись к камере, лежавшей на столе, но он одернул себя, вовремя спохватившись.               — Меня зовут Сатору Годжо, — представился парень, вежливо улыбнувшись, но Юджи успел заметить искорки озорства в его глазах. «А так и не скажешь, что японец. Больно уж высок», — подумалось ему.               — Итадори Юджи, — кивнул парень в ответ. — Рад знакомству.               — Взаимно, — по-кошачьи прижмурился Годжо, аккуратно сложив руки на столе. Правда, он тут же посерьезнел, но не лишился своего лукавого взгляда. — Вообще-то я к вам по делу.               — Если вы по работе, то у меня обед. Было бы чудесно, если бы мы могли обговорить это через полчаса, когда снова настанет трудовое время, — вежливо ответил Юджи, невольно улыбаясь в ответ этому странному, но невероятно притягательному парню.               — К сожалению, я не нуждаюсь в ваших услугах, — покачал головой Сатору. А потом широко ухмыльнулся и сказал: — Дело в том, что вы пару дней назад спасли одного мальчишку от полицейских. Хотя вы, может быть, из Greenpeace, и посчитали, что выручаете морского ежа. Но нет, спешу вас заверить, это был парень. По совместительству, мой двоюродный племянник.               — Тот, который рисовал граффити-змею? — догадался Итадори, посмеиваясь в кулак. Годжо говорил все это на полном серьезе, и лишь улыбка выдавала его веселье.               — Да, он самый, — кивнул Сатору, начав накручивать крашеный локон на свои длинные тонкие пальцы. Юджи едва вспомнил, что нужно сосредоточиться на разговоре. — Так вот, к чему я. Понимаете, Фушигуро очень скромный мальчик, но вежливый. И он попросил меня найти вас и поблагодарить. И вот я здесь, сижу с вами за одним столом, мистер Итадори.               — Да не за что, — пожал плечами Юджи, с каждой секундой улыбаясь все шире вместе с Годжо.               — О, нет, подождите, это еще не все! — воскликнул парень, наигранно размахивая руками. — Я, как его самый близкий человек, тоже хочу выразить вам свою признательность за помощь моему мальчику.               «Двоюродный дядя, да?» — изогнул бровь Итадори, но вслух не сказал. Вместо этого он улыбнулся и ответил:               — Не стоит благодарности.               — Нет, я хочу сделать что-нибудь стоящее, — мотнул головой Годжо. — Он мне рассказывал, что вас заинтересовал его стрит-арт. Вам нравится искусство?               — Скорее я никогда вживую не видел граффити и чего-то подобного, вот и было любопытно, — покачал головой Юджи, глядя как загораются азартом и предвкушением глаза Сатору.               — Да? Значит, вы наверняка хотите узнать побольше! — воодушевленно воскликнул он, хлопнув в ладоши. Его волосы встопорщились, а глаза заискрились на солнце, и Итадори невольно передалось это предвкушение чего-то невероятного. — Итак, отбросим лишнее словоблудие! В качестве благодарности за спасение задницы моего крошки Мегуми я стану твоим гидом по истинной стороне этого города! Я покажу тебе настоящий Нью-Йорк!