В духе Нью-Йорка

       Юджи все время думает об этом загадочном разговоре, пока однажды, в конце недели, Годжо не выпрыгивает из толпы, как чертик из табакерки, пристраиваясь рядом.               — Приветики! — кричит он, показывая знак мира обеими руками. — Домой идешь?               — Да, вот только закончил работу в офисе, — кивнул Юджи, широко улыбнувшись парню. Он все такой же — смесь чего-то взрывного и строгого.               — Я обещал показать тебе мой город, так что иди за мной! — игриво подмигнул ему Сатору и, засунув руки в карманы брюк, направился куда-то в сторону.               — Стой, погоди, а ты не думаешь, что мне надо домой? Может, у меня дела есть? — возмущенно спросил Итадори, догоняя ушедшего вперед парня. «Какой наглый тип» — подумалось Юджи.               — «Дела» — это заказать пиццу и съесть ее за просмотром какого-то дешевого ужастика? — ухмыльнулся Годжо. Итадори вытаращился на него, не понимая веселья и осведомленности Сатору. — Слушай, я учусь на факультете информационных технологий в университете Беркли. Узнать что-то о человеке для меня как два пальца об асфальт.               Юджи в смешанных чувствах уставился на Годжо, пока он самодовольно улыбался, глядя на него со своих двух метров роста.               — Правда, знаю я лишь базовую информацию, совсем немного. Возраст, имя, адрес и место работы, — перечислил парень, в задумчивости загибая пальцы.               — Ничего себе немного. Я о тебе и того меньше могу сказать, — присвистнул Итадори, сжимая пальцами лямки своего рюкзака. Сатору пугающе хорошо осведомлен о его жизни.               — Значит, ты бы хотел узнать обо мне побольше? — игриво протянул парень, наклоняясь к лицу Юджи и подходя к нему вплотную.               «Не дам себя обдурить» — упрямо думает Итадори и с той же ухмылочкой отвечает, пытаясь изобразить на своем лице млеющее выражение:               — Ну конечно…               Губы Годжо приоткрываются, и вместе с круглыми очками это смотрится очень смешно. Юджи прыснул, а Сатору, насупившись, отстранился, обиженно хмыкая. «Прямо как ребенок», — снисходительно думает Итадори, мягко толкая Годжо своим плечом.               — Ладно тебе, мне и правда интересно, — тянет Юджи, с любопытством глядя на шагающего рядом Сатору.               Глаза парня загораются. Он снова расслабленно улыбается и говорит с напевом:               — Приветики, меня зовут Годжо Сатору, мне двадцать один, я люблю сладости и ненавижу скуку! У меня есть двоюродный племянник Мегуми Фушигуро, о котором я забочусь больше десяти лет! Я подрабатываю репетиторством, а мое хобби — учить странные сложные слова! Например, я могу сказать «Ксолоитцкуинтли загемикорпорэктил кетцалькоатля».               «Зря спросил…» — ошарашенно подумал Итадори, пока Годжо посмеивался с его глупого выражения лица.               — А куда мы идем? — спросил он вместо возмущений, с интересом поглядывая на Сатору.               — Сегодня я покажу тебе одно местечко в Нью-Йорке, без которого этот город не был бы Нью-Йорком, — заговорщицки шепнул парень, и Юджи увидел, как зажглись искры восхищения в его глазах. — А еще я познакомлю тебя с человеком, который знает все здесь: и скучное, и интересное.               — Что ты подразумеваешь под «скучное и интересное»? — спросил Итадори, пока Годжо разглядывал дорогу, по которой они шли.               — Ну, как объяснить… — задумался парень, сминая тонкими пальцами свою нижнюю губу. Затем он снова посмотрел на Юджи и обвел широким жестом панораму города перед ними. — Какие эпитеты приходят тебе в голову, когда ты видишь все это?               Итадори в недоумении вскинул брови, но Сатору оставался серьезным, поэтому парень задумался над его вопросом. Справа раскинулась автомобильная дорога, слева тянулось офисное здание какой-то типографии. Совсем рядом с бордюром росли декоративные деревья, посаженные прямо в землю в специальных пробоинах асфальта. Навстречу шли люди, самые-самые разные: молодые и старые, высокие и низкие, усталые и бодрые. Наверху по серо-голубому небу плыли перламутровые облака, подсвечиваемые золотыми лучами заходящего солнца. Что Годжо хочет от него услышать?               — Ну, это эстетично. И красиво, наверное, — неуверенно протянул Юджи, поглядывая на парня. Сатору внимательно смотрел на него, все шире и шире улыбаясь. А под конец вообще расхохотался. — Ты чего?               — Ну и вкусы у тебя, ха! — воскликнул Годжо, снимая очки и утирая рукавом серой кофты глаза. Затем, успокоившись, он с легкой улыбкой обвел взглядом улицу и демонстративно сморщился. — Для меня это отвратительно.               Итадори изогнул одну бровь, выжидающе глядя на Сатору, и парень продолжил:               — Все такое строгое, правильное, аккуратное, чистое — смотреть противно. Очень-очень скучно! А я люблю что-то современное, дикое, яркое. Да я сам такой! Конечно, в университете и с моими подопечными мне приходится придерживаться норм: на учебе я в форме, иногда даже очки снимаю. Но это совсем не я. Мне больше по душе развязное поведение и веселье, майки и джинсы, браслеты и крашеные волосы. И Нью-Йорк, город Свободы, идеально для этого подходит! То, что ты видишь сейчас, серо и строго. О вкусах не спорят, но тут есть места поинтересней. И я покажу их тебе, помогу окунуться в эту атмосферу вольного духа, проявления эмоций, буйства красок и несдержанности!               Юджи с улыбкой наблюдал, как Годжо, воодушевившись, рассказывал о том, что любит. Он размахивал руками, постоянно вертелся на месте, пару раз даже подскакивал, шел спиной вперед, кричал в восторге и гримасничал.               — То есть, внешняя картина Нью-Йорка скучна? Она разве не может быть крутой? — переспросил Итадори у ликующего Сатору. Не хотелось портить ему радость, но и высказаться тоже надо.               — На любителя, — высунул язык парень. Очки чуть съехали с переносицы, и Годжо выглядел глуповато. Но Юджи решил не говорить ему об этом, тихонько забавляясь про себя. — Этот город дикий и смелый! Например, девушки спокойно ходят по улицам топлес. Многие скажут, что это вульгарно. Ну и пусть! Зато красота-то какая!..               «К чему он про это заговорил?» — спросил сам себя Итадори, вспоминая плакат Дженнифер Лоуренс, висящий над кроватью.               — Правда, это мы нескоро увидим. Холодно же, — разочарованно вздохнул Сатору.               — Тебе что, тринадцать? — беззлобно бросил Юджи, тут же получая тычок в бок от униженного парня. — Но ты прав, в фильмах Нью-Йорк часто показывают этаким пристанищем неформалов.               — Да, такая уж слава. Не без оснований, кстати, — добавил Годжо, нажимая на светофорную кнопку и шагая по зебре. Впрочем, смысла в этом не было — как и машин на дороге.               Итадори замер, пораженный. Легкий ветерок вплелся в белые волосы Сатору, встопорщил короткие пряди. Зеленый человечек светофора отражался в черных стеклах очков. Серый свитер ярко контрастировал на фоне кирпичного здания цвета киновари, а белые кеды удачно стояли на черных полосах пешеходного перехода.               Юджи быстро огляделся по сторонам и скомандовал:               — Замри.               Годжо послушно остановился, и Итадори жестом указал направление, в котором нужно смотреть. Парень послушно повернулся, все еще недоумевая. Тогда Юджи мгновенно достал из рюкзака камеру, сел на корточки так низко, как только мог, и сделал несколько снимков, пробуя фотографировать с разных сторон. Он быстро разогнулся и перешел на противоположную сторону, пока не появились машины. Сатору семенил за ним следом, пытаясь заглянуть в экран фотоаппарата. Но Итадори специально цыкнул на него, вытряхнул из отсека карту памяти, достал планшет, оставив камеру висеть на шее, и принялся перекидывать кадры. Выбрал один наиболее удачный, зашел в приложение с редактором и принялся быстро добавлять спецэффекты, интуитивно понимая, чего хочет от этого снимка.               Пара минут, и Юджи подзывает к себе Годжо, с гордостью разворачивая к нему планшет. На экране его волосы белеют на фоне пасмурного неба, хотя на самом деле оно просто темнеет из-за сумерек. Поза Сатору динамична: его губы разомкнуты в удивлении, а плечи воинственно расправлены. Он стоит правым боком к зрителю, а за его спиной возвышается высотка из красного кирпича, стены которой в желтом свете фонарей кажутся рыжеватыми. Красочность и насыщенность снижены, а все детали наоборот проявлены на максимум. Все фото черно-белое с едва уловимыми отливами и оттенками, и ярче всего неоном светится зеленый сигнал светофора в черных стеклах очков Годжо.               Парень смотрит на кадр несколько секунд, а потом в удивлении ахает, снимает очки и смотрит без них еще раз.               — Это… Это так круто! Не думал, что скучная высотка может быть такой красивой! — восторженно верещит он, благоговейно выдыхая и глядя на небоскреб в паре метров от себя. Юджи уже хочет снова повторить вопрос про возраст, но Сатору напускает на себя серьезный вид, пытаясь скрыть ошеломление за очками, и надменно говорит: — Место, куда я тебя веду, все равно лучше этого домишки.               И, по-английски развернувшись на пятках, идет по улице в сторону береговой линии. Правда, за зданиями воды не видно, но Итадори часто бывал здесь на пеших прогулках. Однако Годжо ведет его какими-то окольными путями: в следующем квартале он заворачивает в какой-то переход между двумя домами, залихватски поглядывая на Юджи через плечо.               — Слышишь? — спрашивает Сатору, и парень напрягает слух. И правда, откуда-то доносятся музыка и крики людей, что с каждым шагом становятся все громче. Годжо петляет по проулкам, — шум становится невероятно громким, — и останавливается у кислотно-зеленой машины. Юджи не разбирается, но ее заводили последний раз еще до вымирания динозавров. Сатору ехидно улыбается и стучит по капоту. Сигнализации тоже нет, как и смысла в этом транспорте. — Мы пришли!               Итадори недоуменно вскидывает брови, а Годжо, показав двух «коз» сразу, обходит машину по кругу и останавливается рядом с бетонным забором, у которого она припаркована, — Юджи все еще сомневается, что этот термин уместен по отношению к этому корыту, косплеящему огурец. Парень встает рядом с Сатору и видит дыру в стене: достаточно большую, чтобы пролезть. Они так и делают, и Итадори словно оказывается в другом мире.               Шум и гвалт бьют по ушам, но без этого атмосфера была бы совсем другой. Повсюду люди: кто-то смеется, кто-то пьет прямо с горла, кто-то целуется, а кто-то просто громко кричит. Но объединяет их одно: вся толпа танцует. Юджи оглядывается по сторонам и замечает, что по контуру всей огромной площади выступают музыканты. Каждый в своем стиле и темпе, но вместе это звучит неожиданно ладно и зажигательно. Стоящий рядом Годжо с улыбкой качает головой и смотрит на Итадори, по-доброму наслаждаясь реакцией.               — Я называю это Площадью Свободной Музыки! — кричит он, чтобы Юджи его услышал. — Здесь выступают не ради денег и славы, а во имя самовыражения!               Итадори восхищенно кивает и тянет Сатору в сторону ближайших артистов. Они пробиваются сквозь толпу и смотрят на площадку. На брусчатке стоят усилители, к которым проводами подсоединяются электрогитары. Музыканты все в канадских смокингах*. И мелодия у них подстать: Юджи не разбирается в музыке, но от песни веет американским стилем ретро.               — Дальше еще интереснее! — кричит ему на ухо Годжо и за локоть тянет прочь из толпы.               Они издалека смотрят на шоу готов или панков, — Итадори так же плох в понимании субкультур, как и в музыке, — и смотрят выступления многих других. Юджи, вопреки профессионализму, фотографирует все мало-мальски интересное, не заботясь, насколько красивыми вышли кадры. Больше всего его зацепили несколько коллективов: ребята, играющие джаз и танцующие прямо во время исполнения; группа стариков-рокеров с длиннобородым лидером, обвешанным пирсингами; компания школьников, играющих что-то лирично-мелодичное на дудочках (флейтах, флуерах и дудуках, как подсказал Годжо); заводная парочка, вместо инструментов использующая подручные материалы — пустые бутылки, консервные банки, картонные коробки, пластиковые ящики; кантри-бэнд, солист которых — маленький мальчик пяти лет на вид.               «Это и правда свободная музыка…» — в восторге думает Юджи, переход от одной площадки к другой вместе с Сатору. — «Возраст, должность, талант — здесь это никого не волнует. Ты зажигаешь — и тебе здесь рады. Все вместе, на одной концертной площадке!»               — Сейчас мы посмотрим выступление той, ради которой я тебя сюда привел, — проорал ему на ухо Годжо, самодовольно ухмыльнувшись и потянув Итадори дальше.               Они пробились сквозь плотную толпу веселящихся людей и встали в первом ряду. Перед ними за барабанной установкой сидела девушка. Неоново-мятный топ хорошо сочетался со светящимися палочками на ее запястьях, рыжие короткие волосы с одной стороны были распущены, а с другой собраны в забавный ершистый хвостик. На лице яркий макияж и широкая улыбка. Барабанщица творила что-то невероятное: она стучала по ударным палочками, иногда подбрасывая их по очереди в воздух, пританцовывала на своем месте, трясла волосами так, что они разлетались ореолом вокруг ее головы. От ее музыки шла такая взрывная энергетика, что Юджи невольно вскрикнул, глядя на девушку во все глаза. Рядом стоящий Годжо тоже ожил: принялся хлопать в такт мелодии, улюлюкая и танцуя корпусом.               К сожалению, выступление барабанщицы подходило к концу. Дробью ударив по тарелкам, она встала, высоко подняла палочки над головой, и толпа тут же приветственно взревела. После девушка вышла из-за установки, и Итадори смог рассмотреть ее повнимательнее. На ногах черные джинсовые шорты, подпоясанные лазурным ремнем в виде сердечек, до колен гольфы в тон, и темные кроссовки на массивной подошве. Барабанщица выглядела усталой, но счастливой. Однако, стоило девушке заметить Годжо, она уперла руки в бока и с настороженной презрительностью посмотрела на него. Правда, Сатору это не смутило: он наоборот широко улыбнулся и пошел к музыкантке, поманив Юджи за собой.               — Здравствуй, неподражаемая Нобара! — радостно воскликнул Годжо и уже хотел поймать ладошку девушки, чтобы поцеловать, как она отвесила ему легкий подзатыльник и отступила на шаг.               — Нечасто ты к нам заходишь, Сатору. А это еще что за ребенок Шварца? — фыркнула Нобара, пробежавшись цепким взглядом по Итадори. От этого ему стало не по себе.               — Это мой новый друг Юджи! Он недавно выручил Фушигуро, и я, как благодарный родитель, решил показать ему все красоты Нью-Йорка! — пропел Годжо, на что девушка лишь недоверчиво выгнула бровь. «А мы похожи», — улыбнулся Итадори.               — Нобара Кугисаки, восемнадцать лет, из которых двенадцать я посвятила барабанам! — представилась девушка, приглашая к рукопожатию.               — Юджи Итадори, мне двадцать три! И я фотограф, как ты заметила! — улыбнулся в ответ парень, расцепляя руки и показывая камеру на шее.               — Смотрите, судьба в моем лице постаралась на славу! — пропел стоящий рядом Годжо, пальцами изображая не то радугу, не то фейерверки. — Ты хочешь посмотреть все краски Нью-Йорка, а ты знаешь все интересные места в этом городе! Ах, как чудесно все складывается!               — Минутку! — остановила поток сопливых мечтаний Сатору Кугисаки. — Я не соглашалась быть вашим экскурсоводом!               — Мы можем помочь друг другу, — заискивающе начал Годжо, поигрывая бровями над очками.               — Мне от тебя ничего не надо! — самовлюбленно фыркнула девушка, складывая руки на груди.               — Да? Значит, мне не надо разрабатывать план по сведению тебя и моего дражайшего племянничка? Какая жалость, — наигранно-тяжело вздохнул Сатору, для пущего эффекта удрученно покачав головой.               Нобара сморщилась, досадливо поджала губы, чуть покраснела и отвернулась. Постояла так пару секунд и раздраженно закричала, признавая свое поражение.               — Ладно! Уговорили! Но не каждый день! У меня учеба и подработка!               На это Годжо только ухмыльнулся, и Юджи победно стукнулся с ним кулачками, уже предвкушая знакомство с необузданным Нью-Йорком.