В духе Нью-Йорка

       Юджи поправил ремешок наручных часов и встал ровно, слушая речь генерального директора журнала, организовавшего конкурс. Рядом был Годжо, одетый в костюм с иголочки — Итадори даже страшно было смотреть на него. Но он все равно украдкой кинул взгляд на парня и увидел в его глазах поддержку и безграничную гордость. Сегодня Сатору был рядом с ним на церемонии награждения победителя, на которой Юджи предстояло выйти на сцену и показать всем собравшимся олицетворение Нью-Йорка, запечатленное на фотокамеру.               Весь этот день был нервным. Купленный и отутюженный заранее костюм казался недостаточно разглаженным, волосы никак не ложились как надо, парфюм вообще стал тошнотворным. К счастью, рядом были все. С самого раннего утра в дверь Итадори забарабанили сразу несколько кулаков. Это Сатору привел всех, кого только смог разбудить: Фушигуро, Гето, Миву, Оккоцу и Маки. Зенин взяла на себя командование — хотя никто и не спорил. Она выпотрошила сумку Сугуру, которая оказалась напичканной ванными принадлежностями, половину из которых впихнула Юджи в руки и погнала в душ. Поручила Мегуми и Юуте, как самым ответственным и спокойным, еще раз погладить костюм, который Итадори купил вместе с Годжо под чутким надзором Кугисаки за неделю до торжества. Касуми же занялась завтраком, пока Маки, словно первоклассная ищейка, обследовала коллекцию парфюма Сатору.               Когда Юджи вышел из ванной в домашних шортах и футболке, народу прибавилось. Теперь всем заправляла не только Зенин, но и пришедшая Нобара, которая приволокла с собой Нанами и Инумаки. Раньше Итадори никогда не жаловался на свою квартиру, но в тот момент она показалась ему слишком тесной. Когда подоспели Утахиме и Секо, он всерьез забеспокоился о стенах дома.               Следующим в ванну погнали Годжо, которому достался билет гостя. Вообще это отдельная история.               Сказать, что съемки прошли в неуютной атмосфере — просто промолчать. Стоило парню посмотреть на Сатору, как в голове тут же всплывали воспоминания о поцелуе, а губы фантомно покалывало. Таким образом они едва успели поймать ускользающий закат. Но Юджи все равно был доволен. Ребята отнеслись к фотосессии очень серьезно: спрашивали по поводу костюмов и расположения, предлагали свои идеи, послушно следовали всем указаниями. Прохожие с интересом смотрели, но Итадори, разрываясь между работой и чувствами, не обращал на них внимания.               В итоге заветный кадр был готов. На набережной перед Статуей Свободы выстроилась колонна людей. Слева, высоко подняв клинок правой рукой, стояла Маки, в левой сжимая свой черный плащ. Рядом с ней, вытянув вверх большую кисть, стоял Гето, развернул левую руку татуировкой к фотографу. Следом — Утахиме, вскинув заженный факел и прижав к груди венок. Около нее примостился Инумаки, держа скейтборд рисунком вперед, вместо скрижали обнимая подушку-онигири. Потом — Секо с тлеющей сигаретой и черно-белым изображением Бруклинского моста. Затем стоял Юута, в точности копируя Маки. Рядом с ним Кугисаки, высоко вскинувшая палочки, левой рукой удерживая небольшой барабан. Следом стоял Мегуми, вознесся вверх баллончик, и прижимал к себе холст с одним из граффити. После шел Нанами, за цепочку высоко удерживая ту самую букву Y, а второй руке держал лист с разными шрифтами. В конце снова стояла мечница, Мива. Все они смотрели высоко вверх, в далекое-далекое небо, которое пронзали башни города свободы.               Перед ними всеми стоял Годжо. Стоял на руках. Он широко развел ноги в стороны, словно бы обнимал ими всех участников. Масла в огонь подливал костюм — тот самый, в котором он танцевал перед Юджи за ночь до фотосессии. Но Итадори не винил Сатору — все же не он был автором этой концепции. «Зато был автором того поцелуя…» — промелькнула мысль в голове Юджи, от которой он попытался избавиться, но не смог, как и во всех ситуациях, связанных с Годжо.               В итоге фотография получилась что надо — Итадори долго медитировал над редактором на ноутбуке, но был доволен. Собственно, как и ребята, когда он отправил готовый кадр в общую беседу. Единогласно принятым решением было пойти отметить удачное фото, но Юджи поспешил остудить общий энтузиазм, напомнив, что это для конкурса. Не особо сработало, поэтому он воспользовался вторым аргументом: не все участники были совершеннолетними, так что попойка отменялась. К счастью, авторитета Гето и железного кулака Маки хватило, чтобы все отказались от этой затеи.               А вот потом стало совсем весело. Итадори в тот день работал в фотостудии, когда коллега принесла ему письмо, отправленное из главного управления того самого журнала. Юджи трясущимися руками осторожно распечатал его и принялся читать. На радостные крики Итадори сбежался весь офис, а начальник, как узнал о победе, даже подписал приказ о премии. Юджи был в восторге.               Вместе с официальным письмом прилагались два пригласительных: одно на имя самого парня, а второе без подписи, шедшее под знаменем «+1». Вопроса, кому отдать его, не возникло. Ну серьезно, кого еще мог позвать с собой Итадори на презентацию фотографии, победившей в конкурсе «Виды Нью-Йорка», если не своего экскурсовода? Осталось только придумать, как пригласить Годжо, предварительно встретившись с ним.               Выяснилось, что мучился мыслями Юджи зря. Выходя вечером из фотоагентства, Итадори с удивлением обнаружил мнущегося у дверей Сатору. «Нереально красивый» — первое, что пришло в голову Юджи. Парень перед ним сменил свои футболки и джинсы на что-то официальное. Идеально выглаженная голубая рубашка облегала красивое тело и сочеталась с бесконечно-прекрасными глазами, так редко сияющими без очков. Черные брюки хоть и не выглядели слишком официальными, все равно смотрелись солиднее спортивных штанов. Знакомые очки висели на левом кармане рубашки. Красиво уложенные волосы все равно были чуть растрепанными, но так даже лучше — Годжо выглядеть прилизанным не шло. Из расстегнутого ворота проглядывали ключицы, на одной из которых из белых палочек и звездочек складывалась картинка. В руках Сатору нервно мял бело-голубую бумагу, в которую был завернут красивый букет из неизвестных Итадори цветов.               Стоило Годжо заметить Юджи, как он тут же подобрался, перевернул цветы бутонами вверх и шагнул к нему навстречу, нервно поджимая губы. «Он очень милый, когда волнуется», — с улыбкой подумалось Итадори. Сатору пару секунд помялся, а потом, протянув букет, быстро протараторил, отведя взгляд в сторону:               — Привет, Юджи, эм… Это тебе. Я не знал, какие цветы ты любишь, так что решил взять на свой вкус… Ох, прости, я не подумал, что у тебя может быть аллергия… Я… Мне… Мне просто хотелось сделать все красиво, вот я и…               — Нет, аллергии у меня нет. И цветы очень красивые, — как можно мягче сказал Итадори, принимая цветы и стараясь не хихикать над разрумянившимся Годжо.               — Я рад, — облегченно выдохнул он. Юджи показалось, что он успокоился, но парень снова стал заметно нервничать. — Ты… не будешь против, если я провожу тебя до дома?               Итадори только хотел ответить, как Сатору, путаясь в словах, замахал руками, быстро проговаривая:               — Э-это не свидание, только ничего не подумай! Тут все равно недалеко идти! Просто пройдемся как друзья, ничего такого!               Потом парень замер и, уронив руки между широко расставленных бедер, опустил голову, как болванчик.               — Простая прогулка двух парней, один из которых подарил другому букет, встретив после работы… Ладно, да, мне хочется верить, что это свидание… — пробормотал Годжо, не разгибаясь.               Он так и стоял, не шевелясь, и Юджи видел возможность. Итадори шагнул навстречу и, удерживая букет левой рукой, вплел пальцы в белые пряди волос. Кое-где они были жестковатыми из-за лака, — видимо, Сатору решил использовать радикальные методы, чтобы привести прическу в порядок, — но в основном были мягкими и шелковистыми. Годжо в удивлении поднял глаза. но отстранятся не стал.               — Пойдем, — улыбнулся Юджи и, выпутавшись, первым направился в сторону своего дома. Сатору вскоре нагнал его и пристроился рядом, изредка поглядывая краем глаза.               Почти весь путь прошел в тишине. Впереди уже замаячил подъезд, когда Годжо снова разнервничался. Он заламывал руки, все время тянулся к очкам, но одергивал себя. А потом не выдержал.               — Юджи, — позвал он, остановившись в тени клена. Итадори послушно развернулся к парню и тут же встретился с искристо-голубыми глазами. Сатору начал быстро лепетать, и с каждым словом его голос становился все тише, а в конце и вовсе превратился в шепот. — Я хочу, чтобы ты кое-что знал. Да, я начал знакомить тебя с ребятами и показывать Нью-Йорк из-за благодарности, но потом… Ты такой замечательный! У меня богатый словарный запас, и я бы очень хотел осыпать тебя всевозможными комплиментами, но они кажутся мне такими скучными и блеклыми, недостойными относиться к тебе, и… В общем… Я… Я поцеловал тебя не просто так…               — А я не просто так ответил, — тихонько улыбнулся Юджи, встречаясь взглядом с Годжо. — Сатору, давай встречаться.               — Д-да, конечно! — воодушевленно закивал парень, тут же оплетая своими руками Итадори. Юджи показалось, что они могут обвиться вокруг него по второму и даже по третьему кругам.               — Кстати, наше фото выиграло конкурс. И я могу привести с собой на церемонию награждения одного человека. Пойдешь со мной? — с улыбкой спросил Итадори, отстраняясь от парня, но объятий не разрывая.               — Ну раз уж меня зовет мой парень… — промурлыкал прямо в губы Сатору. Он явно начал чувствовать себя увереннее после взаимного недо-признания.               Правда, в день торжества побыть наедине у них не вышло. Сразу после ванны Секо и Утахиме мелками освежили им краску на волосах, Гето и Мива привели прически в порядок, Кугисаки настояла на легкой косметике (хоть Юджи и отнекивался, потом все же признал, что с ней они выглядят лучше), а гладильщики помогли одеться. Маки грозно поглядывала на всех из любимого кресла Итадори, потом поправила галстуки и, проверив наличие ключей, телефонов, бумажников и пригласительных в карманах, выперла всех из квартиры. Каждый сказал пару слов на прощание, пока Юджи и Сатору садились в такси, и пообещали организовать как-нибудь вечеринку в их кругу победителей.               И вот теперь Итадори, напоследок сжав пальцы Годжо в своих, твердым шагом направился к помосту, на стене позади которого висел плакат с фотографией-победительницей, скрытый драпировкой. Директор журнала отступил в сторону, и Юджи подошел к микрофону. Сначала он хотел приготовить длинную речь, но потом решил обойтись всего парой слов. «Великое не всегда должно быть сложным. Даже простые слова могут найти отклик в душах миллионов» — сказал ему кто-то однажды.               — Не буду долго тянуть и скажу как есть, — начал Юджи, стараясь звучать спокойно и торжественно, как актеры на вручении «Оскара». — Я живу в этом городе уже несколько лет, но только недавно смог увидеть его настоящее лицо. Нью-Йорк невероятный, яркий и необъятный, и все мы любим его именно таким. Сначала я хотел сфотографировать все, что он из себя представляет, но понял, что этот кадр должен быть тем, какой облик города поселился в сердце. И мой Нью-Йорк именно такой — черно-белый с самыми прекрасными глазами!               И Юджи одним движением сдергивает драпировку с плаката. Вот она — та самая фотография. На ней нет Статуи Свободы. На ней нет проблесков заката. На ней нет фехтовальщиков, художников, шрифтовиков, музыкантов, скейтеров, татуировщиков, танцоров. На ней — высокий парень на фоне кирпичного здания, а в стеклах его очков отражается зеленый свет человечка из светофора. Это та самая фотография, которую Итадори сделал, чтобы доказать Сатору, что Нью-Йорк не скучный. Что он может сочетать в себе классический и неформальный стили.               На плакате волосы Годжо белеют на фоне пасмурного неба, хотя на самом деле оно просто темнеет из-за сумерек. Поза Сатору динамична: его губы разомкнуты в удивлении, а плечи воинственно расправлены. Он стоит правым боком к зрителю, а за его спиной возвышается высотка из красного кирпича, стены которой в желтом свете фонарей кажутся рыжеватыми. Красочность и насыщенность снижены, а все детали наоборот проявлены на максимум. Все фото черно-белое с едва уловимыми отливами и оттенками, и ярче всего неоном светится зеленый сигнал светофора в черных стеклах очков Годжо.               Юджи находит его глазами в первом ряду зрителей. Парень стоит, удивленно разомкнув губы, и смотрит на фотографию, словно видит ее впервые. Многие посетители оборачиваются на него, узнают даже без очков и в официальном костюме. Потом Итадори с внутренним смешком наблюдает, как Годжо переводит на него взгляд, полный признательности и любви, словно он сделал что-то великое во имя Сатору.               — Именно так выглядит город, который я люблю, — сказал напоследок Юджи, улыбаясь бурным овациям зрителей, в толпе которых все еще стоял ошарашенный Годжо, по лицу которого медленно расползалась улыбка.               — Ребята потом тебя убьют, — одними губами сказал Сатору, тоже принимаясь аплодировать.               — Оно того стоит, — подмигнул ему Юджи.