Трофей в руках у дьявола

13 августа 1943 год. Даже сквозь закрытые глаза можно было понять, что в комнате было слишком светло, но открыть их я так и не решилась. Острая боль пульсирует где-то в стенках черепной коробки. Под толстым слоем покрывал было слишком жарко. Раздражало чувство дикой усталости и неприятных ощущений в теле. Сколько я здесь лежу? Услышав как приближаются чьи-то шаги, я стала прислушиваться к знакомому голосу… — Вы уверены, мистер Тики? Всего каких-то два месяца… — Миссис Трэверс, мы проводим обследование уже третью неделю. Я вам уже говорил, что такая быстрая реабилитация вполне возможна, — поспехом заговорил мужчина, перебивая встревоженную собеседницу. — Что ж, мой супруг сделал щедрое пожертвование больнице. Будем надеяться, что с моей дочерью…такое не повторится, — голос заметно стал строже, — давайте умолчим о настоящей болезни… Дальнейших слов было не разобрать, слышно шуршание и неразборчивый шёпот. Стоп. Сердце ёкнуло от осознания, что за дверью стояла…мама? Да, это она. Безусловно. Мерлин, я же потеряла рассудок… А два месяца назад я стала сумасшедшей? Или раньше? Помню лишь приступы и провалы в памяти на протяжении последних шести месяцев. Путались однообразные дни в комнате с постоянно закрытыми окнами. Но ведь сумасшедшие не делают таких выводов о себе. Память возвращается… В голове сразу вырисовывается картина: пять человек врываются в комнату, забирают меня, истошно орущую на весь дом. Испуганная мать молча стоит у двери, наблюдая как её дочь безуспешно пытается выбраться из рук колдомедиков. Помещение больше походило на кладовую с хламом, чем на спальню девочки–подростка. Поломанные предметы, разбросанные вещи, горящие синим пламенем, вода по косточку ступней. Картинка сменилась. Спускаясь по длиннющей лестнице, я могу видеть разговаривающего отца с каким-то, наверняка главным, целителем. Меня всё ещё удерживают за руки и плечи. А после пустота. Лишь отрывки дней, проведённых в этой палате. Да, без сомнений, я была именно в палате. Даже пахло зельями и смесями в колбах, стоящих на тумбочке возле высокой кровати. Странно, я чувствую себя очень даже хорошо, не смотря на ломку в теле. Сейчас казалось, что со мной такого никогда не происходило, будто это обычный ночной кошмар. С детства мне всегда снились необычные сны. Родители знали, что каждую ночь меня мучают страшные видения; думаю, именно это и есть причина, по которой я здесь. Стало страшно. Страшно за себя, ведь перспектива находится в больнице хоть ещё один день меня никак не устраивала. Нет. Нужно что-то делать. Нужно сказать маме, пока она здесь! Я резко распахнула веки, мои глаза заслезились от солнечных лучей. Тяжёлый вздох, в помещение входит целитель в лимонном халате. На груди герб: скрещённые волшебная палочка и кость. За ним входит дорого одетая женщина. — Мама! Я!… Всё хорошо, правда! — попытка встать оказалась успешной! Спокойное лицо исказилось в недоумении. — Вот видите, мы о ней позаботились, — доктор удивлённо вскинул бровями, записывая что-то в журнал. — Последние результаты обследований оказались позитивными. — ободряюще говорил мистер Тики. Ну конечно, это из-за денег отца, и его пожертвований. Хотя он и вправду был лучшим целителем в отделе «Недугов от заклинаний» больницы Святого Мунго. Именно здесь, на пятом этаже, я провела несчастные два месяца. Он, его отец, дед и прадед работали на этой должности. — Элизабет? — женщина обхватила мою голову ладонями, всматриваясь в лицо. Кожу кололи её перчатки в сеточку. — Мам, мне правда лучше… — пытаясь произносить слова достаточно убедительно, я разглядывала выражение её лица и хотела понять — верит или нет. Когда мы с ней в последнее время обнимались? Мозг будто упускал такие детали, я не могла припомнить ни одного объятия с мамой или отцом, не могла припомнить хоть одной минуты проведённую с ними кроме последней встречи. Прижавшись всем существом к ней, я ждала реакции. Она ответила взаимностью. — Тебя сейчас же выпишут, — тихо, почти неслышно, произнесла она. Казалось, за всю свою жизнь, мне по-настоящему хотелось жить, а не игнорировать своё существование. * * * Выходя на проспект в самый центр Лондона, я кинула последний взгляд на заброшенное кирпичное здание (универмаг) с вывеской «Чист и Лозоход лимитед». Старое здание облепила большая вывеска «закрыто на ремонт». Министерство уверено, что в больницу волшебники смогут входить и выходить незаметно, смешавшись с толпой. Какая сейчас толпа? У них тоже война. Идя улицей, я жадно оглядывала всё вокруг. Магглы казались встревоженными и злыми. В голове столько мыслей, как бы странно не звучало, но хотелось думать как… нормальный человек, что ли. Строения, одеяния у прохожих — всё вызывало восторг! Несмотря на разбитые окна и развалюхи повсюду. Наверное, я слишком долго мариновалась в дурацкой палате, что восхищаюсь простаками. Стало противно, вот только непонятно, от размышлений или от горького привкуса лечебного зелья? Мама свернула за трухлявый забор. — Не отставай… Лиззи, — давно меня так не называли… — дай руку, мы трансгрессируем. Когда неприятные ощущения прекратились, мы оказались возле большого двухэтажного поместья. День был как никогда солнечный. За высоким забором росли пышные кусты роз и пион. Идеально подстриженный газон и маленькие деревья: вишни, персики, апельсины. Именно здесь прошло моё детство, все 16 лет. На крыльце стоял отец с тростью. Он никогда не допускал излишней импульсивности в эмоциях. Глава Отдела магического правопорядка — Торкуил Трэверс (45 лет). Имел прекрасное чувство юмора и все манеры аристократа. Даже при своей нервной, скажем так, должности оставался добр ко мне и маме. Моя мать — Меллони Трэверс (43 года) невероятно образованная, сдержанная, чуть упрямая женщина. Меня тоже так воспитывали, ведь чистокровный волшебник, по словам родителей, безусловно, должен быть интеллигентен. Войдя в дом, сразу стало легче, повеяло прохладой, и я почувствовала некое умиротворение. Высокие потолки и большая территория холла с гостиной давала ощущение некой свободы. Такое чувство, будто я здесь сто лет не была. Фасад и интерьер напоминали стиль викторианской эпохи. Мебель новейшая, в вазах повсюду живые цветы, хрустальные люстры добавляли эстетики аристократизма. — Рад тебя видеть… в добром здравии, дорогая, — ответил папа на мою простую улыбку, а затем хлопнул в ладоши. Передо мной появился наш домовой эльф. — Клэнк уже накрыл на стол, хозяин, — проговорил он, низко поклонившись. Увидев меня, как мне показалось, эльф немного испугался, но тут же добавил, — Мисс Трэверс, какое счастье лицезреть вас снова дома! — глаза носатого существа загорелись. — Взаимно! — сразу улыбнулась я. — Можешь называть меня Лиззи или хотя бы Элизабет. — Эльф мгновенно смутился, прикрывая ладонью рот. Показалось, что Торкуил метнул вопросительный взгляд на Меллони, которая в свою очередь лишь робко пожала плечами. — Ступай, Клэнк, мы сейчас пройдём в гостиную. Хотелось поскорее пойти в спальню, но голос мамы меня остановил: — Лиззи, у папы некоторые проблемы в Министерстве, — аккуратно начала она, — Мы подумали, что будет уместно в этом году отдать тебя в Хогвартс. Не буду врать, сейчас проводятся обыски особняков ближайших служащих министру. Поэтому не стоит находится в такое… сложное время здесь. Видеть, что может… произойти… — Я сомкнула брови к переносице и опасливо перевела взгляд на отца. — Тебя подозревают… — Да, Лиззи, меня подозревают в сотрудничестве с Грин-де-Вальдом и его приспешниками, — одобрительно кивая головой, спокойно подтвердил мои догадки отец. Это было невозможно, Торкуил рождён для своей должности и никак иначе. Сколько себя помню он всегда шёл на работу с азартом в глазах! Никогда не терял надежды на поимку главного злодея Европы. — А если я не захочу в Хогвартс и скажу, что и дальше буду обучаться с профессором Креветсик и другими?! — Если честно, я очень хотела в Хогвартс. Пять лет назад я была нереально рада получить письмо. Но, к сожалению, вынуждена отказаться от предложения. Наверное, с того времени мне и стало хуже. Детская мечта была навсегда утрачена, как мне казалось. Родители не могли позволить душевнобольному ребёнку находится в обществе. Так я всю жизнь обучаюсь с нанятыми отцом профессорами. — Это не обсуждается, профессор Альбус Дамблдор уже дал согласие на моё письмо о просьбе принять тебя в школу чародейства и волшебства. Ты здорова и больше не нуждаешься в отдельных занятиях. Ты не должна находиться в доме если вдруг заглянут мракоборцы. Три дня назад Креветсик исполнилось 290 лет со дня её смерти, будет лучше если ты будешь учиться на практике, например, в дуэлях. Призрак не сможет обеспечить подобные навыки, Элизабет! Пусть мы с твоей матерью и учились в Шармбатоне, но пока Хогвартс — это лучший вариант! Да, должен признать, теория и некоторые навыки у тебя получаются превосходно для твоих лет, — конечно, контролировать меня всю жизнь и отслеживать мои успехи в учебе! Я разозлилась, но говорить этого не стала, думаю по моему виду и так было понятно, — но в поединках ты не сильна. Там тебе будет безопаснее всего. Сдашь ЖАБА как и все остальные студенты. — Дамблдор? С каких пор ты стал уважать его? — отец посчитал нужным промолчать. — Ты правда его приспешник? — Трэверс сузил глаза, наверное, это обвинение и недоверие задело его. — Ты перевела тему. Мама так и стояла на пороге, не решаясь прервать нашу беседу. Я просто развернулась и ушла в сторону своей комнаты. Я никогда не уходила вот так — с возмущённым выраженем и скрещёнными руками на груди. Подсознание твердило, что моё поведение неправильное и совсем не свойственное нашему роду. То есть раньше я никогда не позволяла себе таких вольностей по отношению к родителям. Войдя в огромный коридор с зелёными обоями и окнами в пол, я направилась к нужной двери. Сложно бороться с желанием осматривать всё вокруг с интересом, будто мне никогда не приходилось бывать здесь раньше. Напрягал шёпот картин на стенах. Похоже, они удивлены моей невероятно быстрой поправкой. Уловив высокомерный взгляд своей прапрабабки Рипсимии, я переступила порог. Перехватило дух. Какая-то детская радость окутала всё тело. Паркет из красного дерева, потолок с наклоном, большущий подоконник с подушками. Любимое зеркало в полный рост, туалетный столик заставлен шкатулками и, конечно же, большая кровать с балдахином! На столе лежала моя палочка, не терпелось ею воспользоваться! Ясень и перо феникса. Я ею гордилась, ведь это редкость, одна из самых мощнейших палочек выбрала меня! — Акцио книга! — с азартом произнесла я. Ничего. — Акцио книга! Тоже ничего. — Агуаменти! Ну и что, что это заклинание изучают только на шестом курсе? Я им прекрасно владела! Казалось, сейчас меня задушит паника. А что если я стала сквибом? От этой ужаснейшей мысли начали трястись руки. — Люмос! — это простейшее заклинание, к счастью, сработало. Но неужели я ослабла? — Лиззи, спускайся, обед уже подан. — У меня… не получаются заклинания, — с дрожью в голосе, отозвалась я Меллони. — Завтра сходим к Олливандеру, не волнуйся. Как раз возьмём всё необходимое по списку Дамблдора для обучения. — Если ты не против, то можно я сама пойду, пожалуйста. — Хорошо, — успокаивал тёплый взгляд мамы. Её радужки напоминали цвет океана в плохую погоду. Она опустила руку на моё плечо. — Завтра вечером в девять нас навестит крёстный с Маркусом. Торкуил написал письмо Лестрейнджам о твоём выздоровлении, вот они решили приехать. — Кустос и Маркус Лестрейндж близкие люди нашей семье. Маркус –единственный человек, который хоть малейшую часть меня понимал. Воспоминание о чёрных кудрях, тёмных глазах — вызвало родное тепло. А поскольку его отец мой крёстный, мы всё равно что брат и сестра. Новость о нём мне не на шутку подняла настроение. Он будет рядом в школе. Хотелось в это верить, что даже после всего случившегося он захочет меня поддерживать. — Что? Серьезно? Мерлин, я их так давно не видела! — мама обрадовалась моей бурной реакции. Не удержавшись, я снова заключила её в крепкие объятия. — Прости, меня. Я прошу прощения у отца, мне стыдно, — ощутилось, как сильно забилось сердце мамы, она погладила меня по волосам. — Я уже и забыла, что ты пахнешь мятой… — получилось еле слышно, скорее всего это вырвалось случайно. — Пойдём, Клэнк столько всего приготовил… — она обхватила мою спину, и мы двинулись к выходу. Если счастье существует, то оно выглядит именно так.