Страницы ненаписанных историй

Это повторяется. Из раза в раз. Сильные руки на бёдрах, горячее дыхание в шею, после которого следует легкое касание настолько горячих, будто прожигающих кожу губ. Кейа давится рваным вздохом, тонет от ощущений шершавой кожи к коже. Рубашка давно вытянута из штанов, а широкие ладони с нажимом вели по спине, заставляя задохнуться. Хотелось зажмуриться, выгнать из головы всё, оставляя лишь ощущения, понимание того, что сейчас не важно, что движет партнёром. Просто отдаваться моменту, отдавая всего себя, отвечая на ласки ласками. Чуть затуманенный взгляд, алые глаза, смотрящие в самую душу, будто достающую её со дна, разжигающие до адского пламени. Всегда холодная кожа плавится под настойчивыми пальцами, а Кейа невольно смеётся, улыбается одними уголками, чуть запрокидывая голову назад, упираясь неприятно затылком в стену. Шея настолько открытая, что Альберих невольно думает, как легко можно было её рассечь даже тупым ножом или кинжалом, лишая его возможности сделать вдох. Дилюк порывист, как самое неугомонное пламя. Он поддаётся эмоциям, становясь настолько до одури настойчивым, резким, что Кейе невольно хочется взять и показать всему миру то, какой он. Каков он настоящий. Но впитывает это только для себя, утопая в горечи и наслаждении, утопая в тянущих ощущениях. Это пьянит, захватывает… Убивает его. Но на отголоске сознания он держит лишь одну мысль. Одну, которая, если вырвется, то разломает его. И которую он шепчет в момент, когда горячее дыхание обжигает губы, а сам он чувствует чужие почти на своих, в миллиметрах. — Прошу, только не целуй меня, — хрипло, с легкой усмешкой. Кейа ощущает, как рука на его шее заскользила выше, зарываясь в его волосы на загривке. — Почему же? — Спрашивает Дилюк, но тихо, горячо, почти касаясь его. — Что сломается, если я поцелую тебя? — Я, — искренне отвечает Альберих ровно в миг перед тем, как всё внутри действительно разрушится, разорвётся к чёртовой бездне, захлестнёт его. Просто потому, что Рагнвиндр ломает его. Ломает, чтобы собрать заново.