шоковый // штормовой

— Матушка действительно решила отправить тебя в башню Круга магов? — задумчиво спрашивает Чонгук, подставляя лицо прохладному освежающему ветру, дующему со стороны морозных гор. Сейчас они с Тэхёном сидели на берегу реки, вдали от Халамширала — столицы нынешних Долов, ранее принадлежавших напыщенному и грациозному Орлею. Теперь же эльфы вернули утерянные территории и из незначимой провинции на юго-востоке Орлея возвели превосходный город, переняв при его строительстве моду и архитектуру орлесианцев. Что ж, эльфы всегда были слабы к богатству и роскоши, поэтому даже и не заметили, как смешали свои восстановленные древнейшие храмы с лоском современных аристократов. Получилось весьма и весьма красиво, и Тэхён, выращенный в суровых ферелденских землях среди темных каменных замков, ферм и мабари (позвольте, эти собаки — гордость ферелденского народа), не переставал восхищаться окружающими его видами, благодарным взглядом смотря на Чонгука, который все-таки согласился вывезти его на свою эльфийскую родину. — Да, — уныло отвечает Тэхён, кладя голову на колени эльфа и наслаждаясь успокаивающими поглаживаниями по рыжей, словно выгоревшей на солнце, макушке. — Матушка считает, что мне нужно научиться контролировать свою магию, будто я и так не знаю, как сдерживать свои силы. — Хомячок, — ласково обращается к нему Чонгук. — Позавчера ты ударил током владельца лавки просто потому, что он отказался сбить тебе цену, — тихо смеется, и Тэхён вместе с ним. — А вчера твоя молния попала в народное дерево Венадаль, Тэ, ты же знаешь, как эльфы ценят связь с природой. Скажи спасибо, что я был рядом в этот момент и взял всю вину на себя, — Ким хмурится, готовясь что-то сказать наперекор. — И не спорь, твоя матушка как всегда права. — Подлиза, лишь бы угодить моей матери, — бурчит Тэхён, поворачиваясь, чтобы зарыться носом в теплую ткань, укрывающую тело Чонгука. Пролежать бы так вечность. — Почему меня не можешь обучать ты? — Потому что я специализируюсь на духовной магии, хомячок, и ты прекрасно об этом знаешь, — Тэхён хмурится еще больше, ладонями сжимая накидку, которую Чонгук натянул на него ранее, чтобы укрыть от морозного воздуха гор. — Я никогда не смогу понять твою стихийную магию, поэтому в Кругу тебе действительно будет лучше. С тех пор, как Круги магов вернулись в свое прежнее состояние, прошло не так уж и много времени. Мадам Вивьен, представительница самого мирного ордена — магов-лоялистов — действительно постаралась на славу, превратив по факту пожизненную тюрьму для любого уважающего себя мага в школу, которая специализировалась на обучении юношей и девушек, ещё не познавших себя и свои способности. Чтобы волшебные детки не навредили другим и себе, родители (не всегда маги, кстати) начали отправлять их в Ферелденский Круг — башню посередине великого озера Каленхад, находящуюся на границе Ферелдена. Попасть туда можно было, только переплыв водоем, что не всегда являлось легким делом. Такие меры безопасности были приняты ещё испокон веков, чтобы юные маги, которые не справлялись с обрядом Истязания по окончании обучения, не смогли выбраться наружу. Теряя контроль, маг терял и самого себя, поддаваясь демонским искушениям и становясь одержимым. Тэхён лишь пару раз в жизни наблюдал за этими отчаянными, не совсем понимая, почему те доверились сладким речам демонов. Чонгук видел и знал куда больше, поэтому боялся, что его маленький хомячок просто-напросто не справится с последним и главным экзаменом перед магическим взрослением. Потерять Тэхёна он был не готов, но уж лучше пусть тот будет под наблюдением таких же магов-стихийников, которые смогли бы ему помочь в случае опасности. Будучи эльфом, Чонгук обладал куда большей тягой к созиданию и зельеварению, оттого и выбор специализации не составил у него большого труда — духовная магия всегда манила его, как и всякое существо, которое искало контроль и спокойствие в этом нескончаемом потоке энергии и хаосе. Духовники обладали умиротворяющей энергией, способной усмирить даже самого разъяренного берсерка, а их барьеры могли вынести столько атак, сколько не смог бы и вековой дворец с каменной крепостью. Чонгук был одним из сильнейших в своем деле, оттого и осознавал, что только духа ему не хватает — нужно было браться за что-то ещё. Не так уж и много вариантов, но он подумал, что укрепление связи с природой, да способность излечить себя в любой ситуации явно выигрывают по сравнению с военными специализациями — духовное целительство стало у него в почете. Нередко это спасало его и его команду при отвоевании Халамширала у Орлея. В целом, Чонгука всегда устраивала роль поддержки, и он наслаждался тем, что мог помочь каждому нуждающемуся. А потом случился Тэхён. Даже среди магов он разительно отличался от того, как должен был выглядеть на самом деле. Выбирая одну из специализаций — дух, бурю, преисподнюю или зиму — и сам маг становился подвластен своим способностям, незаметно для самого себя подстраиваясь под них. Духовники чаще всего предпочитали носить черные одеяния, резко контрастировавшие с их серыми глазами. Чонгук не был исключением из правил — именно в его прозрачный, обманчиво спокойный, взгляд будто море на Штормовом берегу, и влюбился Тэхён. Маги духа всегда стремились к тому, чтобы окружающие им доверяли, поэтому и выбирали самый неброский внешний вид, в отличие от тех, кто был приверженцем преисподней. Маги огня так и кричали о том, насколько была опасна их стихия. Карие, шоколадные по обыкновению глаза нередко отливали красным, выдавая всю их сущность. Зимовики, привыкшие к бесконечному холоду как и вокруг себя, так и внутри, носили тяжелые белые одежды, прекрасно сочетающиеся со светлыми волосами и нежно-нежно голубым взглядом, который в один момент мог заставить тебя застыть на века. И были стихийники — маги бури. Самая неуправляемая, по мнению Чонгука, ветка магии досталась именно его мальчику, и он сам не знал, что с этим делать. Было бы куда легче, стань Тэхён духовником, как и сам Чон. Конечно, любить его меньше из-за этого эльф не стал, но ожидаемо опасался. Ким всегда был непоседливым ребенком, ярким-ярким солнышком в их темном мире, помешанном на войнах и выживании. Медовая кожа, теплые миндальные глаза, рыжие кудри и веснушки по всему телу — его матушка и сам Чонгук прочили ему целительство в совокупности с магией огня. Однако что-то пошло не так в тот момент, когда одним ранним утром Тэхён жахнул молнией свою матушку, радостно крича, что это именно то, что он искал все это время. Нашел. Чонгук ещё несколько раз порывался его переубедить, говоря, что в столь раннем возрасте выбирать специализацию — неразумно, глупо и безрассудно, но кто бы его слушал: Тэхёна уже поглотило обучение. Самостоятельно раскрывая свои способности, он ожидаемо должен был подстроиться под стиль стихийников — темные волосы, фиолетовые, как и отблеск тока из его рук, глаза и светлая-светлая кожа. И здесь снова что-то пошло не так, ведь Ким и не думал меняться, оставаясь похожим на огневика. Впрочем, внешний вид его заботил в последнюю очередь. Все снова произошло в один момент, когда неожиданно Тэхён начал бить током любого, кто к нему прикоснется, даже свою собственную семью, вызывая громкие споры между матушкой и его братьями. Тэхён тогда сидел на маленькой кухне, наслаждаясь запахом ферелденской выпечки, по уши укутанный в меховой плед, несмотря на жару на дворе, ведь все боялись, что он снова выпустит стихию из-под контроля. Он в себе никаких изменений не ощущал, но перечить взволнованной матушке не стал, она у него одна, и он безумно сильно её любил. Ким попивал холодный чай, искоса наблюдая за криками матери и братьев, которые решали, что с ним теперь делать. Да что делать-то? Любить и жаловать как обычно: Тэхён не совсем понимал, почему его способности резко стали такой проблемой. Бьет и бьет током, не специально же, да и не убил никого. Так беспечно относиться к своим открывшимся навыкам мог только он. А потом на пороге их дома появился Чонгук, взбудораженный недавней новостью. То есть как — они с Тэхёном больше не смогут трогать друг друга? Ким, с громким стуком поставив чашку на стол, сразу же подскочил к нему, забыв о своей жалящей способности, и даже окрик матери не остановил его. Та безумным взглядом следила за своим сыном, не желая, чтобы он причинял неприятности ещё и тем, кто к их семье не принадлежал. Не могла она смириться с тем фактом, что у её обожаемого мальчика вечно все случалось через одно место: с самого рождения он был необыкновенным ребенком, а после и жизнь расставила все по своим местам: начиная с бури и заканчивая появлением напыщенного эльфа. Женщина ничему уже не удивлялась и не препятствовала: она сквозь зубы позволила Чону ухаживать за своим сыном. Чонгук распахнул руки для объятий, не боясь боли, которую Тэхён ожидаемо должен был ему причинить. Что ему эти молнии, когда Тэ сам, как непоседливая тучка, лез к нему обниматься? Но ничего не произошло. Просто теплый Тэхён с накинутым на покатые плечи одеялом, крепко прижимающийся к нему. Как обычно пахнущий своей лавандой, на которую у самого Чона была жуткая аллергия, но которую он до безумия любил. Матушка стояла в ступоре, наблюдая за этой картиной, а братья — с открытыми ртами. Такого просто не могло случиться. То есть их всех Тэхён ужалил, а какого-то вшивого эльфа — нет? У него защита какая-то особая или что? А Чонгук уже тогда все понял. Как только Тэхён открыл в себе способности к магии бури, Чон в ту же секунду принялся перебирать все фолианты по этой специализации, какие только были в его владениях, чтобы быть готовым ко всему. В какой шок его ввела новость, что в большинстве своем именно стихийники выбирали в качестве второй ветви развития рыцаря-чародея, умело управляющегося с духовным мечом вперемешку с использованием магии. Высокие боевые навыки в комбинации с простыми заклинаниями бури были в почете среди всех классов воинов, которые обычно скептично относились к любого вида магии. Но таким, как Тэхён, только дорога на границы — линии, кишащие порождениями тьмы, разбойниками, воинами враждующих государств и всеми теми, кто хочет пустить кровь. Маленькая буря на линии атаки точно ни одному из них не даст покоя. Чонгук понял, что руку откусит, костьми ляжет, против эльфийских обычаев выступит, запрещающих вмешиваться в дела людей, но не позволит своему хомячку идти по такому пути. Пусть лучше будет целителем, магом силы или разрывов на крайний случай, но уж точно не магом, который наравне с бывалыми воинами будет стоять в первой линии в качестве авангарда. В той же книге, это был какой-то старый запыленный гримуар, чудом оказавшийся в его библиотеке, Чонгук вычитал поверье, будто бы редкие стихийники, сильнейшие в своей области, обладали способностью позволять прикасаться к себе только одному человеку — тому, кого искренне любили они и кто искренне любил их в ответ. Чонгук тогда рассмеялся, сидя в темной библиотеке с догорающей свечой, ведь это был бред — а как же семья, как же друзья, да все окружающие, с которыми рано или поздно пришлось бы контактировать. Палить их огнем? Обжигать холодом? Нет. Бить током. Теперь же Чонгуку было совсем не смешно. Отчасти страшно: из-за того, какая сила могла скрываться в его маленьком хомячке. Быть сильным магом — это больше проклятие, нежели благословение, а Тэхён был ещё слишком молод, чтобы понять это, продолжая хвалиться своими навыками направо и налево, лишь бы повеселить соседских ребят. Тэхён как будто бы не осознавал, какая большая ответственность легла на его плечи, но так думал лишь Чонгук. Сам же Ким полностью и четко понимал и принимал масштабы своей еще не до конца раскрывшейся силы. Ни на секунду не забывал о том, что в первую очередь пострадает не он сам, ему-то что с этой бури-грозы, он чувствует как никогда прочную связь с ней, а его близкие люди. Но если и он начнет загибаться, показывать, как ему на самом деле страшно, то что делать Чону? Тэхён не хотел расстраивать ни его, ни матушку с братьями, оттого и вел себя по-напускному беспечно. А Чонгуку хотелось плакать. Самую малость от счастья, потому что Тэхён не кидался молниями именно в него. Потому что поверье сработало именно на них. Разве можно было любить этого мальчика ещё сильнее? Чон думал, что нет, и скупые эльфийские слезы текли по его лицу, скатываясь к доверительно подставленной рыжей макушке. Тэхён поднял на него вопросительный взгляд, и с этих пор для них все изменилось. Его глаза наконец-то начали отливать лиловым. — Я не хочу туда ехать, ду, — это было ласковое сокращение от духовника, так зовет Чонгука только Тэхён, постоянно коверкая его специализацию. — Это же за полмира от тебя, мне будет грустно и одиноко, — жалостливо хнычет Ким. — Я приеду и заберу тебя, хомячок, — усмехается Чонгук, вмиг растаяв от этого «ду». Это делает что-то с его сердцем. — Правда-правда? — с надеждой во взгляде смотрит на него Тэхён, приподняв рыжую макушку с удобного места. А затем перелезает на колени Чона уже всем телом. Да, сидеть на его бедрах определенно лучше, чем лежать головой. Хотя Тэхён может позволить себе и оба варианта, поэтому особо не возникает. — Угу, — мычит Чонгук больше от наслаждения от теплого тела, жмущегося к нему. Он жадно обхватывает талию парня, ближе притягивая его к себе. — Конечно нет, хомяк, поучишься два годика там и полетишь свободной молнией. — Целых два года! — упрямо заявляет Тэхён. — Ты совсем что ли не будешь за мной скучать? — Куда я от тебя денусь, м? — ласково смеется Чон, накрывая ладонями полюбившиеся веснушчатые щеки и оставляя на них поцелуи. Примечает, что кожа Тэхёна стала гораздо светлее, нежели была до, отчего и веснушки стали выделяться ещё больше. Чонгук не хотел бы, чтобы они исчезли под действием магии трансформации, но даже случись так, он бы не стал из-за этого любить Кима меньше. Тэхён смущается, но от мимолетной ласки не отказывается, все-таки его ду был скуп на проявление эмоций. В их паре именно Тэхён был тем, кто выражал чувства за двоих, и ему ни в коем случае не было это в тягость. У каждого из них своя роль, поэтому они и составляли гармоничный дуэт. — Будем видеться на каникулах, в конце концов я приеду поддержать тебя на обряд Истязания, все будет хорошо, — Чонгук в первую очередь убеждает в этом себя. — Два года пролетят, ты и не заметишь, хомячок, — он мягко целует Тэхёна в лоб, наслаждаясь последними проведенными деньками вместе перед тем, как Ким покинет его на несколько лет. Но что значит это жалкое время для эльфа в самом расцвете своих сил? Для влюбленного эльфа? Совершенно ничего.

ххх

Чонгук погорячился с заявлением о том, что два года пройдут для него быстро. Потому что он буквально изнывает от тоски, отказываясь покидать дом Тэхёна в Ферелдене и возвращаться обратно в Долы. Впрочем, матушка Кима его и не гонит: они даже в какой-то степени нашли общий язык, ведь он смог убедить ее сына отправиться в этот злополучный Круг. Материнская благодарность все-таки уступила перед тем фактом, что Чонгук буквально отрывал их солнышко от семьи, желая создать с ним свою. Скрепя сердце Чонгук позволил себе отпустить Тэхёна, проводив того вплоть до лодки, ведущей к башне в центре озера. Дальше Чону был запрещен вход, но над этим вопросом он тщательно и долго работал, навязавшись к мадам Вивьен в комиссию, следящую за проведением обряда Истязания. Хотя как навязался — перед его достижениями в восстановлении этого самого Круга, где учился сейчас Тэхён, и в захвате территории нынешних Долов, не мог устоять никто. А мадам Вивьен, к тому же, не могла устоять перед чужими амбициями, поэтому все было предрешено с самого начала. Чон не был влиятельным эльфом, но что-то его имя да значило в их неспокойном мире, раз ему беспрепятственно предложили должность одного из членов комиссии. Так или иначе, но он углубился в работу башни, незримо для самого Тэхёна наблюдая за его обучением и успехами. А те были не маленькими. Ким буквально за несколько месяцев показал превосходное владение навыками бури, начиная от простого заклинания цепной молнии, подразумевающего поражение нескольких целей друг за другом, и заканчивая установлением статистической клетки — использовался небольшой участок территории, по центру которого возникала самая настоящая шаровая молния, привязывающая к себе любого, кто оказывался в радиусе её действия, и наносящая ему ожоги. Обычно этот радиус не превышал пары метров, что было удобно для ведения стандартного боя и не мешало другим сопартийцам. Однако Тэхён и тут удивил, ведь сила его поражения захватывала десятки метров и избирательно действовала на тех, кому Ким намеренно хотел причинить боль. Остальные же по ощущениям чувствовали легкое покалывание на коже, что устранялось крепкой броней, да небольшое ослепление из-за вспышек горящих молний, то и дело тянущих к себе противников. Что уж говорить о том, что на второй год обучения в Круге Тэхён смог усовершенствовать заклинание шквала энергии, превратив его из стандартных трех токовых ударов по цели в целых двенадцать, наносящихся без передышки. Существо, попавшее под его действие, мгновенно парализовывало без шанса вернуться в прежнее состояние, над чем Ким опять же работал, пытаясь сделать заклинание более… безболезненным. Читая отчеты о каждом студенте, учащемся на одном потоке вместе с Кимом, Чонгук то и дело отбрасывал бумаги, натыкаясь на знакомое имя и готовясь узнать о нем что-то страшное. Ему нужно было несколько минут, чтобы приготовиться и открыть злополучный отчет о развитии Тэхёна как мага, и каждый раз это вводило его в состояние крайнего потрясения. Не мог его хомячок быть настолько выдающимся, просто не мог. Однако, кому он врет, Ким был способен на гораздо большее, просто еще не дорос, балуясь стандартными заклинаниями и каким-то чудом делая их нестандартными. Преподаватели, такие же маги-стихийники, взявшие Тэхёна под опеку, нахваливали его, но сам Чонгук от такого ловил острые приступы паники. И несмотря на это, все же где-то глубоко в душе гордился тем, каким сильным становился Тэхён. Тем временем обряд Истязания медленно приближался к своему сроку. Ким часто посылал Чонгуку письма, объемные по содержанию, красиво оформленные, те самые, когда понимаешь, что человеку на тебя не все равно, что он также сильно скучает и ждет встречи. Получая от темного ворона Тэхёна очередное послание, Чон глупо улыбался, давал гордой птице угощение и принимался взахлеб читать то самое, что Тэхён мог рассказать ему о своей жизни. После складывал отдельно в шкатулку, где хранились остальные письма. Что было самым волнительным для эльфа — Ким мог написать строк десять о том, чем он завтракал, как сладко спал или с кем из магов поцапался на перемене, но ни слова о своих способностях, ни слова о самой магии, ради которой его и отправляли в башню. Из-за этого Чонгук чувствовал себя каким-то предателем, ведь, сам того не желая, он вмешивался в то, что Тэхён намеренно хотел от него скрыть. Не делился, предпочитая отмалчиваться стандартными «учусь хорошо, током больше не бьюсь, только если раздражают». Чувство вины не оставляло Чона в покое, однако он понимал, что был прав: Тэхёну действительно стоило научиться контролю, но вдруг… вдруг он вовсе не хотел туда ехать? А Чонгук с его матерью буквально вынудили пойти у них на поводу. Вдруг Тэхён там совсем не счастлив? Вдруг загибается от учебы и окружения и совершенно ни с кем не может этим поделиться? Даже с самим Чонгуком. Это его убивало. Поэтому в ответ он усиленно строчил письма, содержание которых можно было сократить до четырех слов: «Как там твоя магия?». И совсем не понимал, что делал этим Тэхёну еще больнее, будто бы все, что тот из себя представлял, сводилось к магии. Да, она была существенной частью его жизни, но не олицетворяла его. Не диктовала то, каким ему быть. Оттого и побледневший цвет кожи, и пропавшая теплота карих глаз, сменившихся на лиловый, и в мгновение потемневшие волосы, потерявшие свою рыжину, доводили Тэхёна до ручки. Увидь Чонгук его сейчас — совершенно не узнал бы. Единственным напоминанием о прежнем Тэхёне были его веснушки, и он очень сильно боялся потерять и их. Он любил свою магию, любил чувство проходящих по рукам молний, любил яркие вспышки и скрежущий звук разрядов, любил упиваться энергией и мощью, которой повелевал он сам. Но это все удручало его до такой степени, что моментами он лежал, плакал в подушку и мечтал стать таким же, как и его матушка — обычным человеком, живущим на окраине Ферелдена и посвятившим всю жизнь семье. Из забот и тревог — только желание накормить голодные рты да понежиться в горячей ванне после тяжелого рабочего дня. С другой же стороны, Тэхён понимал, что такая жизнь была не для него. Но иногда… лишь иногда он позволял себе мечтать.

ххх

За два года обучения Тэхёна у них, как бы это глупо не звучало, так и не получилось встретиться. Чонгук на стену был готов лезть от того, как сильно хотел его увидетьпотрогатьпомятьприжать — и все прочие прелести, которые могли себе позволить два влюбленных человека. Чонгук боялся, что за все это время Тэхён мог отвыкнуть от него, а значит, им бы вновь приходилось проходить все стадии от отрицания до принятия, пока Ким не доверился бы ему и не открылся полностью. А вдруг он бы больше не захотел этого делать? Его обида на Чонгука могла перевесить все остальное. Эльф старался не думать об этом, убеждая себя в том, что, как только они с хомячком встретятся вновь — все вернется на свои места, а Тэхён — в его объятия. По-другому и быть просто не могло. У них действительно все вышло до странного смешно. У Кима были только летние каникулы, когда его ненадолго могли отпустить в родной дом, тут же возвращая в башню, но Чонгуку было бы достаточно даже этого, лишь бы ощутить любимый лавандовый запах вновь да прижать к себе рыжую макушку и не отпускать больше никогда. В первый год обучения Тэхёна прямо перед каникулами случилось страшное: Чонгук чуть не поседел раньше срока, услышав новость от матушки Тэхёна. Какой-то упырь из огневиков наложил на его хомячка заклинание болезненных волдырей, отчего его кожа покрылась красными ожогами. Благо, Ким в долгу не остался, за себя постоять он мог как никто другой, поэтому неудавшегося шутника парализовало на несколько дней, но каникулы самого Тэхёна были ужасно испорчены: его не выпустили из башни ни по состоянию здоровья, ни из соображений о каком-то наказании. «Пусть подумает о своем поведении». Тэхён-то подумал, но ни к чему, кроме чувства дикого разочарования, не пришел, оттого в лазарете огневик пролежал ровно столько же, сколько лечился и сам Ким от его магии. Чонгук хотел приехать в Круг сам, но и тут постигла неудача: как члена комиссии его тем летом вызвали в Орлейский Круг магов смотреть на новичков. Ужасно расстроены были оба, но ничего не могли с этим поделать. У одного — работа, у второго — учеба. Следующим летом, когда уже подросших студентов отпускали домой перед Истязанием повидаться с родными (никто не говорил о том, что это мог быть последний раз), Тэхён, не успев толком спрыгнуть с лошади, с радостным воплем влетел на кухню к матушке, которая за время их разлуки успела заметно постареть. Та чуть от страха не умерла, пока не поняла, что это был ее Тэхён. Совсем не тот, каким она его помнила, — уже повзрослевший, настоящий маг-стихийник с темными, будто смоль, волосами и ярко горящими лиловыми глазами. Лишь одно осталось неизменным, что магическая трансформация никак не могла отнять у Тэхёна — его веснушки, как напоминание о былом непоседливом ребенке, которому все прочили будущее целителя-огневика. Как же он всех удивил. Ким обнялся со своими братьями, повидался с мабари, закрытыми в вольерах, но все прекрасно понимали, встречу с кем Тэхён ждал больше всего. И не получил. Чонгука не было в Ферелдене уже как несколько недель, и он даже не догадывался о том, что Тэхён получил долгожданный отпуск, отправившись в очередной раз в Антиванский Круг магов, славившийся самым большим количеством одержимых во время Истязания. Узнав об этом от матушки, Тэхён вмиг поник, закрылся в своей комнате и отказывался выходить всю неделю, которую ему дали на семью. Не так он хотел провести это время, но горькая обида на себя, на самого Чонгука, который снова бросил его, на Круг, на этот несправедливый мир съедала его изнутри. Разве он многого просил? С его-то силой и амбициями он боялся вообще не пережить Истязание: любого рода демоны были падки на таких магов, как он. А у него самого не то чтобы был стимул им сопротивляться. Оттого он и хотел поскорее увидеться с любимым эльфом, чтобы оставить все тревожные мысли позади и привести себя в порядок за время разлуки. Не получилось. Тэхён еще больше начал сомневаться в себе. Покидая родной дом, чтобы отправиться, как ему самому казалось, в последний путь, он крепко обнял матушку на прощание, пожелал братьям удачи и поскакал на своей лошади, долийской многокровке — лучший подарок из тех, которые сделал ему Чонгук, — к озеру Каленхад. Слез больше не было. Выплакал уже все, пока лежал в одиночестве в своей комнате. И его отпустило.

ххх

Как и любой эльф из восстановленных Долов, Чонгук несет за собой лоск и роскошь, и даже башня, находящаяся на границе Ферелдена, где обитают самые практичные и скупые люди в мире, не становится исключением. Это была идея Чона — устроить перед Истязаниями самый настоящий бал, какие проводились в Орлее и на какие не всем в своей жизни удавалось попасть. Далеко не всем. Члены комиссии приняли предложение с радостью, маги-выпускники — тем более, кто ж не прочь потанцевать на балу да после по старой памяти сыграть в «порочную добродетель». Почему порочную — лучше не спрашивать. Поэтому в руках Чонгука был полный карт-бланш, отчего он светился чуть ярче, чем разрывы в Завесе во времена Инквизиции. Любой дурак в Круге был в курсе его отношений с Тэхёном, оттого все и посмеивались, наблюдая за влюбленными и понимая, что вся идея с балом делалась только ради одаренного мага-стихийника. Впрочем, никто явно не мешал паре, но Ким Тэхён и Чон Чонгук были излюбленной темой для разговоров сплетников, которые делали ставки на то, как скоро те поженятся и по каким обычаям: все же Чонгук был эльфом, а семья Тэхёна — приверженцами Андрасте и Создателя. Сам Чон все эти разговоры о себе пропускал мимо ушей, будучи полностью поглощенным подготовкой к балу, а до Тэхёна они просто-напросто не доходили: маг был погружен в себя. Они находятся с Чонгуком в одной башне. Никакого расстояния, максимум — несколько лестничных пролетов от комнат студентов до комнат комиссии. И эльф даже ни разу не пришел его навестить. За все это время. Тэхён уже даже не ждет официального приглашения на этот злополучный бал, потому что и вовсе не собирается на него идти. Хватит с него. У него не самый приятный период в жизни, проблемы с принятием себя и своей новой внешности, Истязание дышит в спину, а его эльфийский возлюбленный занят устраиванием свистоплясок в то время, как должен быть рядом с ним. Ким настолько сильно устает от всего этого, что даже не пытается заботиться о собственном контроле, становясь все более раздражительным и пуская молнии в любого, кто, по его мнению, переходит ему дорогу. Доходит даже до того, что в порыве злости он попадает в одного из членов комиссии, за что получает знатный выговор. И только тогда, когда пострадавший мужчина вбегает в комнату, крича о том, чтобы Чонгук хоть что-то сделал со своим любимчиком, иначе того просто не допустят к Истязаниям, Чон понимает, насколько сильно облажался и потерял Тэхёна из виду. Он-то все это время думал, что давал Киму время на самопознание, не хотел отвлекать своим присутствием, но тот в очередной раз повел себя как самый настоящий ребенок, желающий привлечь к себе внимание. Возможно, Чон был не прав, думая так о своем хомячке, но было уже поздно. — И что ты тут устроил? — первое, что говорит ему Чонгук спустя два года разлуки. Тэхён долго смотрит на него в немом шоке, сидя на постели в собственной комнате. По стечению обстоятельств (чтобы он не сорвался на одном из своих соседей) ему выделили отдельную, посадили в добровольную изоляцию, что сейчас сыграло на руку разозленному Чонгуку и медленно закипающему магу бури. Сам же Чон с жадностью осматривает повзрослевшие черты лица: на хомячка теперь Тэхён вряд ли похож, но для Чонгука остается таким навсегда. Получил забавную кличку за свой внешний вид и неуемное желание что-то погрызть, будь то морковка, стащенная у матушки с кухни, или орешки, которые изредка привозил ему эльф из рынков Халамширала. Теперь же Тэхён по праву может называть себя настоящим магом бури, чем невольно вызывает у Чонгука чувство гордости. Которое тут же разбивается о суровую реальность. Тэхён олицетворяет собой шторм, поэтому быстро завестись и устроить грозу с дождем, громом, бушующими волнами и ветром было для него плевым делом. И даже успокаивающая аура Чона мало на него действует в силу того, что они оба отвыкли от энергетики друг друга. — Привет, как дела, хомячок, мы тут с тобой несколько лет не виделись, я скучал, — язвительно произносит Тэхён, повернувшись лицом к все еще стоящему на пороге Чонгуку. Тот не решается его перейти, это порог не в комнату — в сердце. — Что я тут устроил? Ты сейчас серьезно?! — злостно шипит Тэхён. — Да пошел ты вместе со своими благими намерениями, Кругом, Истязанием и балом. — Прекрати вести себя как ребенок, я тебе не матушка, чтобы так со мной разговаривать, — заводится в ответ Чонгук, все же пытаясь взять себя в руки. Он старался, делал все так, чтобы дни перед Истязанием были для Тэхёна незабываемыми, и что получил в ответ… действительно незабываемые. — Да? А кто ты мне теперь? — горько проговаривает Тэхён, давясь всхлипом. — Больше никто, ду, ты мне больше никто, — он кидает страшный взгляд на пораженного словами эльфа. Тот застывает, и никто из них не знает, что делать дальше. Что с ними будет дальше. — Не говори так, хомячок… — сдавленно просит Чонгук, отказываясь верить собственным ушам. — Какой я тебе хомячок?! — снова заводится Тэхён, ненароком начиная испускать мелкие разряды молний по всей комнате, которые эльф тут же подавляет, выставив барьер. — Посмотри на меня! Что ты видишь? Я самый настоящий маг бури! — в порыве эмоций восклицает Тэхён, слетевшей молнией разбивая стекла на окнах башни. — А ты знаешь, сколько таких, как я, проходят Истязание?! Ну конечно ты знаешь… — на надрыве. Мало. Настолько, что почти никогда. — Я вижу лишь запутавшегося в себе мальчика, Тэ, которого я в свое время упустил, — почти шепотом произносит эльф, выпуская умиротворяющую ауру, способную успокоить даже Тэхёна. Возможно, это нечестно со стороны Чонгука — воздействовать на Кима магией, но выбора у него особо и нет: иначе Тэхён мог навредить не только окружающим, но и самому себе. — Мне очень жаль, хомячок, что меня не было рядом в те моменты, когда ты нуждался в моей помощи, — выждав время под тихие всхлипы, продолжает эльф. — И тебе очень идут темные волосы. Услышав это, Тэхён вмиг заливается слезами, начиная горько плакать, уткнувшись лицом в постель. Он неосознанно убирает все разряды, скрывая их в глубине себя, пока Чонгук осторожно подходит ближе, боясь спугнуть. Тэхён не сопротивляется: вообще никак не реагирует, позволяя эльфу делать то, что захочет. Но стоит Чону поднести к нему руку — просто, чтобы погладить, показать свое присутствие — столп искр вылетает из предплечья Кима, током опаляя кончики пальцев. У Чонгука сердце сжимается из-за бессилия, а у Тэхёна больше не находится слов. Ему казалось, что он прекрасно контролирует свою особенность: последний рецидив случился еще в начале обучения, когда преподаватель по неосторожности прикоснулся к нему. А теперь Чонгук, из некогда человека, которому Тэхён не мог причинить боли, даже если бы захотел, становится тем единственным, кто готов эту боль принимать и делить на двоих. Не выдержав, Чонгук подавляет в себе сопротивление и страх перед неизбежными вспышками тока и падает на колени перед Тэхёном, лицом утыкаясь тому в живот и ладонями обхватывая мягкую талию. Чонгук терпит. Плачет и терпит, пока яркие молнии появляются то тут, то там, стоит ему прикоснуться к этому месту на теле Тэхёна, и освещают всю комнату. Сам Тэхён плачет вместе с ним, зарываясь пальцами в его волосы и умоляя отпустить и не причинять себе еще больше страданий. Он любит, как же сильно он любит Чонгука. Просто в какой-то момент что-то пошло не так, но он любит настолько, что ненавидит самого себя за то, что он такой, за то, что его магия не призвана излечивать, за то, что Чонгук любит его в ответ даже таким сломанным и искалеченным. — Пожалуйста, отойди от меня, ду, — хрипит Тэхён, продолжая отталкивать от себя эльфа. — Я прошу тебя, отойди, я не могу смотреть на это, — сжавшимся в отчаянии голосом. — Никуда я от тебя не уйду, даже не проси, — стоит на своем Чон, терпя постоянную боль в конечностях, но при этом сильнее притягивая Кима к себе. — Как ты не понимаешь, я же парализую тебя так, если не убью, — сдавленно мычит Тэхён, давясь новыми всхлипами. Веснушчатое лицо искажается горем. — Ты ничего со мной не сделаешь, хомячок, — мягко произносит Чонгук. — Это все лишь в твоей голове, Тэ, возьми себя в руки. Со мной ничего не случится, слышишь? — он замолкает, чтобы увидеть реакцию Тэхёна: прислушивается ли тот или нет. — Ты можешь это контролировать, давай же. Тэхён ничего не отвечает, лишь глубоко вздыхает, пытаясь полностью расслабить свое тело, чтобы после — резко напрячься, не давая молниям выхода, будто какой-то барьер из кожи и костей препятствует им устроить бурю снаружи. Пусть лучше внутри Тэхёна, пусть лучше он сам перебарывает бесконечные разряды тока, нежели позволит кому-то ощутить их на себе. Исходящие от Чонгука энергетические волны поддерживают его, выставленные барьеры отводят большую часть вспышек, все-таки эльф был профессионалом в своем деле, но Тэхён понимает, что в жизни ни один духовник не сможет оказать на него такого же влияния, как Чонгук. Именно он был тем, в ком Тэхён всегда мог найти свою опору и поддержку. Так что изменилось сейчас? Совершенно ничего. Тэхён слабо выдыхает, и все прекращается. Чонгук устало улыбается, обнимая его сильнее, и покрывает каждую веснушку на лице мага рассыпчатыми поцелуями. Тэхён плачет еще сильнее, выпуская все скопившиеся эмоции наружу, всхлипывая и утирая выступающие с новой силой слезы. Он хочет встретить следующее утро вместе со своим эльфом и больше ни о чем не думать. Наконец буря затихает.

ххх

И хоть весь бал затевался ради Тэхёна, они с Чонгуком так и не идут на него, предпочтя провести весь день вместе в одной постели. После сильной эмоциональной встряски Киму требуется время, чтобы восполнить силы, особенно перед Истязанием, поэтому он спит почти весь день, изредка просыпаясь ради того, чтобы перекусить и послать солнечную улыбку Чону. Все возвращается на круги своя. Сам Чонгук даже не пробует заснуть, боясь, что, провались он в Тень, Тэхён снова куда-то исчезнет. Он не может насладиться временем, проведенным рядом с магом. Эльф целует его в темную макушку, примечая мягкость волос, крепче прижимает к себе спящего парня и все думает о предстоящем Истязании. Он ни на секунду не сомневается в своем мальчике, но демоны могли сломить даже самого стойкого. Было ли у Тэхёна такое желание, ради которого он поступился бы своими принципами и пошел на уловку демона? Чонгук этого не знал, да не мог знать и сам Тэхён, ведь мерзкие твари, живущие за Завесой, могли пробраться прямо в душу, находя ее самые-самые затаенные уголочки, о которых не догадывался даже сам их обладатель. Чонгук уверен в Тэхёне, но ожидаемо опасается. Что творилось в голове самого Кима — он узнал только вчерашним вечером, ни на секунду не переставая себя корить. Он должен был все предусмотреть, но ожидаемо пустил на самотек — и чуть не потерял Тэхёна. В день Истязания они практически не виделись. Преподаватели отводят студентов в отдельные комнаты, давая последние напутствия и советы, а члены комиссии занимаются подготовкой залов и оборудования для прохождения Истязания. Их задачей было привлечь к башне как можно больше демонов за Завесой, задабривая их разговорами о живых созданиях. Если воля ученика была достаточно сильной, чтобы отразить нападение демона, то испытание считалось пройденным, и он становился полноправным магом Круга, доказавшим, что он может использовать магию и управлять ей. Сам ритуал был довольно простым. С помощью порции лириума разум мага посылался за другую сторону Завесы — в так называемую Тень, где и обитали духи и все те существа, которым не нашлось места в живом мире. Ученик в этот момент не понимал, где находился, ему все казалось взаправду. Тень была довольно странным и специфичным пространством, все цвета в ней искажались и замыливались, но при этом она являлась отражением настоящего мира. Нельзя было сказать, что Тень — нереальная, вовсе нет, в ней хранились все воспоминания о великих войнах, все отголоски разговоров за закрытыми дверями, оставлены самые сильные эмоции. В общем-то, вся история. Только вот не каждый маг (а ведь только они могли иметь с Тенью реальную связь) мог этим воспользоваться — не хватало ни сил, ни умений, ни знаний. Многие просто боялись неизученной силы Тени. Любая магия черпалась человеком из нее, оттого и демоны, падкие на весь живой мир, превращали магов в свою закуску. В целом, вся жизнь магов состояла в постоянном противостоянии к искушениям, которые могли предлагать демоны даже во снах. Пройденный обряд Истязания уверял о том, что и в будущем маг также будет давать отпор любого рода духу. Но случись непоправимое — и демон мог захватить тело мага, превращая его в одержимого. Тогда не могло спасти уже ничего. Поэтому Истязание так и называлось — оно отделяло искусных магов от тех, кто слишком слаб и непостоянен, чтобы распоряжаться своим даром. Как минимум двое из десяти учеников были не в состоянии его пройти. Судьба их была плачевна. Многие из студентов просто-напросто боялись идти на такой риск и делали свой выбор — становились усмиренными. Ритуал усмирения подразумевал под собой полный разрыв с Тенью, вследствие чего маг терял не только свою силу, но и способность чувствовать. В голове был сплошной штиль, сердце в груди переставало екать и реагировать хоть на что-то. Такие люди больше не знали дружбы, не знали любви и уж тем более не понимали, что такое горе, печаль, утрата. Они помнили, что это чувство — хорошее, а это — плохое, но ощутить его вновь были не в состоянии. Усмиренный больше не мог творить заклинаний, и, хотя его свободная воля сохранялась, он ей больше не пользовался. Без эмоций у него не было ничего, что направляло бы его, кроме чужого вмешательства. Не сказать, что это было плохо или что они становились изгоями в обществе. Усмиренные обычно оставались ведомыми: прислуживали в Кругах и нередко выполняли монотонную и рутинную работу, которую обычный маг бы просто не осилил. Не отвлекаясь ни на что, они делали весомый вклад в науку, в частности, в изучение лириума, который был опасен для всех, кроме них и гномов. Они занимались торговлей и зачаровыванием, будучи самыми честными и неподкупными людьми во всем Тедасе. Стать усмиренным — было добровольным решением. После реформирования Кругов по новому образцу никто не мог провести этот ритуал насильно, хотя раньше этим кичились многие, даже Церковь, когда маги начинали выходить из-под ее контроля. Тэхён не собирается становиться ни одержимым, ни усмиренным. Да и Чонгук бы ему не позволил, он был слишком уверен в своем мальчике. Ким проходит Истязание одним из последних, пока из комнаты для подготовки поочередно выводили его товарищей. Он не досчитался уже троих из одиннадцати человек, и это вводит его в какой-то немое оцепенение. Он не общался с ними раньше, они лишь условно друг друга знали, как маги, которые мозолили друг другу глаза на протяжении нескольких лет, но Тэхён уж точно не желал им такой участи. Усмирили? Не спасли? Кто знал… За пять минут до того, как Ким собирается войти в зал Истязаний, ведь настал его черед, к нему неожиданно подлетает Чонгук, крепко прижимая к себе и утыкаясь подбородком в темные волосы, вдыхая их лавандовый запах. Сумел вырваться из комиссии хотя бы на пять минут, лишь бы увидеть Тэхёна. — Волнуешься? — тихо спрашивает эльф прямо на ухо. И все равно, что за ними сейчас наблюдают все остальные ученики. — Конечно нет, за кого ты меня принимаешь, — отшучивается Тэхён, слыша в ответ еле различимый смешок и нежное поглаживание по спине. — Я очень тебя люблю, — мычит куда-то в плечо. — Подождешь меня немного? — Подожду, хомячок, — выдыхает Чонгук, отпуская мага и подталкивая его в спину к выходу. Пора было начинать. — Я буду рядом с тобой. Думай обо мне, когда встретишь демона. Порой мысли о близких спасали даже самых заблудившихся.

ххх

Истязание проходит блестяще: Тэхён справляется за считанные минуты, тут же вырвавшись из ловких лап демона. Тот даже не успел произнести свое предложение, как Ким шарахнул в него молнией и откатился назад, чтобы его не задел исходящий из когтей умирающего существа яд. Даже если это была Тень, а он осознавал, что это была Тень, и помнил, для чего он здесь находился, уходить с повреждениями с поля боя ему не хотелось. Мало ли, как это отразилось бы на его физическом теле. Впрочем, с ним все было в порядке. Только открыв глаза после затяжного сна, он видит над собой склонившееся лицо Чонгука и слабо улыбается ему, как бы говоря, что он со всем справился. Эльф кривит улыбкой в ответ и целует в лоб, подавая руку для того, чтобы Ким поднялся. Чонгук громко объявляет на весь зал, что Ким Тэхён успешно прошел Истязание и теперь по праву может считаться магом Круга. Тэхён заливисто и счастливо смеется, тут же бросаясь в объятия Чона. Тот подхватывает его на руки, держа за талию и кружа над землей. Сейчас это был их момент: разлука, ссоры и недопонимания — все это осталось где-то там далеко, ведь Кима признали. Теперь он может наравне с Чонгуком заниматься тем, что ему нравится, не оглядываясь на постоянный контроль и запреты. У них с эльфом вся жизнь впереди, наполненная магией и путешествиями по всему Тедасу. Тэхён, кроме родного Ферелдена и Долов, которые уже успел позабыть, ничего не видал. Чонгук же объездил полмира и с радостью был готов показать его Тэхёну. Грациозный Орлей, опасная Антива, непокорный Тевинтер, нашумевшая Вольная Марка, находящийся под влиянием кунари Ривейн — все это ждет одну маленькую тучку. С Чонгуком Тэхён готов пойти хоть на край света. А пока они направляются в сторону комнаты Кима, которая так любезно была оставлена под его владения, даже несмотря на то, что маг больше не бил никого током. Так было безопаснее. Да, так было безопаснее. Ким мигом забегает внутрь, захлопывая замок на двери и потянув за собой эльфа. Тут же припечатывает его жарким поцелуем к стене. Податливые руки Чонгука ложатся на талию мага и притягивают того ближе к себе, медленно заползая под надетую сверху накидку. Пора бы от нее уже избавиться. Чон отстегивает несколько пуговиц, позволяя одеянию упасть куда-то на пол, и проделывает то же самое со своей одеждой, начиная небольшими шагами подталкивать мага в сторону кровати. Чонгук чему-то улыбалается, а у Тэхёна буквально расплывается сознание. Все кажется таким нереальным. Нахлынувшее чувство эйфории сбивает абсолютно все мысли, из-за чего Тэхён впервые за долгое время решает потерять контроль и позволить телу творить то, что хочется больше всего. А хочется многого — будто бы Чонгук против этого. В их паре всегда вел он, но, смотря на отдающие лиловым блеском глаза, он был готов передать бразды правления только-только ощутившему свою силу и величие Тэхёну. Ему полезно отпустить себя. Поменяв друг друга местами, Ким резко толкает эльфа, из-за чего тот валится в уже разворошенную постель, и садится на его бедра, сразу же наклоняясь к лицу и начиная покрывать его хаотичными поцелуями — в лоб, скулы, нос, подбородок — куда только может дотянуться. Чонгук тихо посмеивается из-за мимолетной скорой ласки, и этот урчащий смех мурашками отдается по коже Тэхёна. — Хомячок… — на выдохе зовет его эльф, обхватывая щеки ладонями и внимательно всматриваясь в распахнутые перед перед ним глаза. Тэхён лишь послушно хлопает ресницами, позволяя себя рассматривать. — А у тебя веснушки пропали. — Все потом, — резко обрывает его маг, впечатываясь горячим поцелуем в губы. Веснушки пропали… да разве они сейчас важны? Тэхён ведет, берет все под свой контроль, облизывая губы Чонгука и стараясь раздвинуть их еще сильнее, чтобы углубить поцелуй. Ближе, ближе, еще ближе к эльфу, он так скучал, так тосковал. Два года в их долгой жизни все же что-то да значат. Ему кажется, будто он никогда не сможет насытиться Чоном полностью. Восполнить потраченное время, закрыть бреши в их отношениях, как инквизитор — разрывы в небе. Чонгук и не сопротивляется совсем, с радостью поддаваясь на все действия и ласки Кима, за которым не пришлось так долго гоняться. Отрываясь от желанных губ, Тэхён утирает ниточку слюны, протянувшуюся между ними, и мимолетно оглядывает эльфа, лежащего под ним. Внезапно возникшая в голове идея отражается на покрасневшем лице Тэхёна, но Чонгук будто бы точно знает о его мыслях, расслабленно улыбаясь и откидываясь на подушки. Бери. Делай, что хочешь. Ким лишь смущенно улыбается, не решившись вслух озвучить то, что собирается сделать. Отчего-то он точно уверен в том, что эльфу это понравится. Просто не могло не. Настраивая себя и прислушиваясь к разрядам молний, проходящих по телу, Тэхён расслабленно выдыхает, мажет губами по щеке Чонгука и принимается легкими поцелуями спускаться все ниже и ниже по разгоряченному телу. Будто перед ним лежит не его маг-духовник, а какой-то огневик. Укусив мочку уха и вызвав сдавленное шипение, Тэхён оставляет несколько укусов на подставленных шее и ключицах, усыпляя внимание эльфа, и после переходит на живот. Мелкие искры осыпаются на кожу Чонгука, стоит Тэхёну к ним прикоснуться. — Что ты… что ты делаешь? — громко вскрикнув, спрашивает эльф, почувствовав очередной разряд тока. Легкий, совершенно безболезненный, но заставляющий тело извиваться еще сильнее. — Пробую на тебе свои силы, — жарко выдыхает Тэхён, пуская мурашки по коже. Чонгук стонет. — Ты же так хотел узнать о моей учебе, — еще один еле ощутимый удар в область сердца. Возможно ли, что оно екнуло без вмешательства Кима? — О моих достижениях, — маг спускается на пупок, посылая тяжелые разряды вдоль всего тела, из-за чего Чон буквально подскакивает на постели. — Смотри, чему я научился ради тебя, — заводит, ведя пылающими губами все ниже и ниже… Пока не слышит заливистый смех. Голос Чонгука искажается, становясь скрипучим, будто кто-то ведет мелом по доске. И тогда до Тэхёна доходит. Он не прошел Истязание. Создатель раздери, это не было реальностью. Он все еще находился в Тени. Демон под видом Чонгука хохочет еще сильнее, наблюдая за недоуменным выражением лица сидящего на нем мага. Тэхён резко спрыгивает с него, скатываясь на кровати и выпуская новый столп молний. Ему приходится на секунду прикрыть глаза, чтобы не видеть того, что он действительно целится в Чонгука. Конечно, это был не он. Тэхён такой дурак, раз повелся на это. Из всех возможных демонов ему достался именно демон похоти. Теперь перед ним сидит не его эльф, а женщина, отливающая фиолетовой кожей в цвет свечения молний, исходящих от Кима. Практически полностью обнаженная и с коварной улыбкой. Проигран первый бой, но не война, маг так просто ей не сдастся. А был готов. — Ну что ты, хомячок, — игриво произносит она. — Стесняешься теперь своих желаний? — вальяжно перекидывает ногу на ногу, располагаясь на постели. Только сейчас Тэхён подмечает еле различимые грязно-зеленые отблески, характерные для Тени. Какой же он невнимательный. — А хочешь такого Чонгука себе навсегда? — Тэхён внимательно ее слушает, ненарочно поддаваясь ненавязчивому ровному тону. — Такого покладистого, умелого… он позволял тебе творить с собой все, что угодно… идеальный, правда? — маг сглатывает, еле заметно кивнув. Голос окутывает все его сознание, и он поддается, потому что сопротивляться такому просто невозможно. — Отдайся мне, и я смогу сделать таким Чонгука для тебя, — демон выдвигает предложение, пройдясь языком по губам, напоминающим губы Чонгука. Тэхён сидит, ничего не соображая, но пытается обдумать то, что ему сказали. Реально ли это было его потайным желанием? Выходит, он настолько пал. Нет, быть того не может. Это все просто Истязание, а ему попался всего-навсего демон похоти. Он не должен поддаваться на его уговоры, тем более, что… — Зачем мне ты, когда у меня уже есть такой Чонгук, — с такой же игривой интонацией все же отвечает Тэхён, беря себя в руки. — И сейчас он ждет меня за Завесой, ожидая, когда я разберусь с тобой. Хочешь поговорить об этом? — Невоспитанный грубиян-мальчишка, — оскорбленно восклицает женщина, резко поднимаясь с постели. Тэхён хочет последовать за ней, чтобы окончательно разобраться, но внезапно осознает, что совершенно перестает чувствовать свое тело в Тени. Он не понимает, хорошо это или нет, и начинает паниковать. — Лежи уже, хомячок. Встретимся когда-нибудь еще раз, — напоследок произносит демон и покидает разрушающуюся комнату. Тэхён еле слышно вздыхает, полностью расслабляясь. И отключается.

ххх

Чонгук места себе не находит, наблюдая за спокойно лежавшим телом Тэхёна в середине зала для Истязаний. Где было его сознание — можно только догадываться. Эльф бродит вперед и назад по помещению, нервно заламывая руки и закусывая губы в попытке привести себя в чувства. То и дело поглядывает на часы, понимая, что продержись Тэхён еще чуть дольше в Тени, и спасать его будет уже слишком поздно. Устав следить за постоянным мельтешением, мадам Вивьен тихо подзывает Чонгука к себе и дает добро на то, чтобы тот приблизился к нерадивому ученику. Сможет ли Чон в случае чего молниеносно отреагировать на появившегося одержимого в теле своего возлюбленного — остается большим вопросом, но она решает рискнуть. Благодарно кивнув, Чонгук тут же кидается к Тэхёна, подхватывая его ослабевшее тело на руки и укладывая голову на свои колени. Он с небывалой прежде нежностью перебирает волосы, пропуская через пальцы темные пряди, и тщательно следит за дыханием и сердцебиением мага, подмечая любое изменение. В какой-то момент эльфу начинает казаться, что сердце Тэхёна буквально выпрыгнет из груди, настолько быстро оно бьется. Следом за ним учащаются вдохи и выдохи, вгоняя Чона в острый приступ паники. Испарина выступает на лбу, и Тэхён протяжно стонет. Чонгук начинает молиться всем Богам, каких только знал, лишь бы с его мальчиком было все в порядке. А после Тэхён открывает глаза, не совсем понимая, где находится. Мгновенное чувство дежавю прошибает сознание: Чонгук также обеспокоенно склонился над ним, как и было в Тени. Ким еще раз стонет, только уже от недовольства, думая о том, сколько еще таких кругов ему предстоит пройти, прежде чем Истязание закончится. — Я думал, ты уже ушла, — со злостью шипит он, резко поднимаясь с колен эльфа и отсаживаясь от него как можно дальше. — Кто ушел, Тэ? — взволнованно спрашивает Чонгук. Экзамен еще не был завершен. Он бы и не закончился до тех пор, пока Тэхён после долгого путешествия за Завесу не пришел бы в себя окончательно. — С тобой все в порядке? — Да, — сдавленно проговаривает маг, наконец-то понимая. — Да, все хорошо, ду, — продолжает Тэхён, медленно начиная вспоминать все то, что происходило в Тени. Андрасте и ее Создатель, он же теперь Чонгуку до конца жизни не сможет посмотреть в глаза. — Я слегка… сбит с толку тем, что подготовил мне демон — демон похоти, да, — но все прошло хорошо. Насколько хорошо вообще может пройти. — Молодец, хомячок, — Кима передергивает при таком обращении, но он не подает вида. — Сейчас тебе предстоит поговорить с комиссией, чтобы мы точно были уверены в том, что ты со всем справился, и на тебе это никак не отразилось, — эльф подает ему руку, поднимая с пола и отряхивая его одежду от пыли. В любой другой момент Тэхён бы умилился с этого жеста заботы, но сейчас он до безумия смущен. Заведя Кима в кабинет мадам Вивьен, Чонгук приветственно ей улыбается, весь светясь изнутри от радости и долгожданного спокойствия, а после, мимолетно приобняв Тэхёна рукой за талию, выходит за двери: должность не позволяет ему остаться послушать разговор. Все-таки у любого мага должно быть право на конфиденциальность, и если Тэхён захочет, то сам расскажет ему обо всем, что произошло за Завесой. — Выглядишь так, будто встретился с демоном похоти, — смеется мадам Вивьен, вмиг подмечая растерянный взгляд стоящего напротив нее мага. Тот нервно сглатывает, выдавая себя. — Андрасте и ее Создатель, он тебе и попался? — Ким неуверенно кивает, от стыда потеряв голос. Он просто боится что-то произнести. — Ну что ты так расстраиваешься, цветик, ничего же страшного не произошло, — произносит женщина, легко протягивая руку к креслу напротив для того, чтобы маг туда сел. Того и гляди, скатится в обморок. — Если тебе интересно, то в первый раз мне тоже попалась похоть… хочешь узнать, как я ее поборола? — Хочу, — сдавленно произносит Тэхён, пряча взгляд. Мадам Вивьен лишь усмехается. Такой юный, как Чон с ним только связался. Хотя понятно, как. — Я просто проделала в нашем мире все то, что делала в Тени, цветик, — игриво выдыхает она, наслаждаясь реакцией Тэхёна, внимательно слушавшего ее и не отводящего глаз. — Ты же понимаешь, о чем я? Вернув потерянную на время уверенность, Тэхён слабо кивает головой в согласии. Его взгляд потихоньку становится мутным, а Чонгук — все более желанным. В спешке попрощавшись с мадам Вивьен, которая наконец-таки объявила его полноправным магом, сверкнув провожающим взглядом, ох уж эта молодость, Ким спешит к ожидающему его за дверьми Чонгуку. Схватив того за руку, он на бегу тянет ничего не понимающего эльфа за собой сквозь лестничные пролеты, находя нужную комнату. Как хорошо, что она все-таки осталась принадлежать ему. Залетев внутрь и прижав расслабленное тело к стене, Тэхён принимается хаотично покрывать поцелуями лицо Чонгука, пока его не останавливают, мягко отстранив от себя и потрепав по щеке в попытке привести в чувства. — Расскажешь мне, как прошло Истязание? — спрашивает Чонгук, наблюдая за расфокусированным взглядом мага. Что-то в нем эльфу нравилось и не нравилось одновременно. Веснушки резко выделяются на разгоряченном лице. — Не думаю, что когда-нибудь смогу тебе рассказать об этом, ду, — отвечает Ким, слабо клюнув его в нос. — Но показать… думаю, да.