Спасая свое отражение

      — Моракс, нет, — голос юноши в зелёном берете был твёрдым. Анемо архонт выглядел совсем юным мальчишкой, даже несовершеннолетним, никто и подумать не мог, что ему несколько тысяч лет. Но брови его были нахмурены, образуя аккуратную складочку между ними, а глаза выражали непоколебимую стойкость.       — Он помог спасти наши земли, — глубокий мягкий баритон подхватил чуть усилившийся ветер, он же колыхал длинные волосы мужчины, сейчас собранные в хвост. — А сейчас наша помощь нужна ему.       — Я помню, что он сделал, — чуть раздражённо хмыкнул бард, отвернувшись от давнего друга. В голове беспокойно металась мысли, и сосредоточиться хоть на одной представлялось непосильной задачей. Долгие минуты молчания прервались усталым медленным выдохом. — Я лишь боюсь… что все повторится. Я боюсь потерять тех, кого оберегаю. Некоторых близких мне людей я спасти не смог.       — В этом нет твоей вины, — осторожно шагнув ближе, бывший гео архонт замолчал на пару секунд, обдумывая дальнейшие слова. — Но именно поэтому я пришел к тебе. Я видел его, и однажды уже сталкивался с подобным. Только сейчас все может стать гораздо хуже. Его сила не находится под контролем, и это пожирает его изнутри.       Изумрудные глаза с голубыми вкрапинками долгим тяжёлым взглядом уставились на спокойного как скала мужчину. Венти решил для себя все уже тогда, когда услышал от Джинн новость о еще одной смерти. Девушка была сама не своя, ходила призраком по городу, сея своим состоянием волнения среди жителей, а когда она пришла к символу свободы Мондштадта, то ветер донёс до барда тихий измученный плач. Тогда то он и узнал, что вслед за капитаном кавалерии за грань жизни переступил и Дилюк Рангвиндр, переписав всё своё имущество на Эльзера. Тот, к слову, впервые в жизни плакал, когда открыл конверт, оставленный хозяином, и прочитал предсмертную записку и заявление, что теперь «Рассвет» принадлежит ему. Тяжёлые мысли не давали покоя, а горечь новых утрат раскаленным железом резала по живому, оставляя уродливые шрамы. Уже тогда он понимал, что не должен допустить новых жертв, только боялся. Боялся не справиться, боялся проиграть. Боялся потерять все. И злость к путешественнику растворилась еще в зародыше, потому что он страдал не меньше, скорбел по убитым так же, как и остальные. Он нес груз вины только на своих плечах, съедая себя изнутри, что было на руку тому, что сидело в нем, пачкая злом светлую душу.       — Я… да, я помогу, — наконец выдал он, собравшись с силами, и Моракс, до этого терпеливо ждавший, легко улыбнулся. Взгляд янтарных глаз потеплел, в них читалась благодарность, и он легко кивнул и развернулся, не говоря больше ни слова. Но голос друга заставил его остановиться и чуть повернуть голову, чтобы боковым зрением увидеть мнущегося мальчишку в милых шортиках:       — Моракс… давай выпьем, когда все закончится? Как раньше, помнишь?       — Как такое можно забыть, — по-доброму усмехнулся бог контрактов, прикрывая глаза. — Разве мог я забыть вкус города свободы и то, как ты ведёшь себя, когда напиваешься.       Венти лишь очаровательно улыбнулся, будто бы вовсе и не про него шла речь. И только сомнения на глубине глаз выдавали его волнение.

***

      — Борись… борись, твою мать… — сквозь зубы прошипел сам себе светловолосый. Он сидел на коленях на пыльной земле и упирался в нее же лбом и локтями. Челка стала более серой от пыли, чуть пожелтевшая но все еще мягкая трава невесомо касалась лица, кулаки были крепко сжаты, и если бы не плотная кожа перчаток, на ладонях давно бы кровоточили маленькие ранки от ногтей. Его грудь вздымалась от тяжелого дыхания, горло щекотало злое рычание, раздражение закипало внутри. — Ты можешь это контролировать… можешь…       Внутренний голос насмешливо шептал о том, что все его попытки бесполезны, но юноша упрямо продолжал сдерживать чужеродную сущность, темную, словно сама бездна.       «Тебе не справиться, просто сдайся» — прозвучало это почти ласково, и Итэр даже на секунду подумал прислушаться, отпустить себя, но тут же взял себя в руки. Измученный хриплый рев резанул и без того напряженное горло, глаза под зажмуренными веками жгло.       Очередной приступ не заставил себя ждать, скрутил сознание путешественника буквально на следующее же утро после визита к Чжун Ли. Челюсти уже сводило от того, как крепко он сжимал зубы, раздраженно порыкивая. Казалось, будто воздух вокруг стал густым, дышать было почти невозможно, ведь легкие заполняла вязкая мгла, заставляя в глазах темнеть.       Парень упорно держался, дрожал от злости на самого себя, но понимал, что долго не протянет, что скоро его разумом и телом завладеет живущий внутри жестокий, бездушный убийца, жаждущих лишь одного — ощущения горячей крови на своих руках.       — Сяо… прошу, приди, помоги мне, — сквозь зубы простонал светловолосый, в очередной раз укоряя себя за слабость.        Не прошло и нескольких секунд, как воздух колыхнулся, даже будто разбавился, перестал быть таким тяжёлым. Адепт осматривался по сторонам, ища опасность, его поза была напряжённой, а рукоять изумрудного оружия чуть не скрипела под хваткой пальцев. Как только взгляд упал на путешественника, что находился всего в паре метров, лицо из настороженного приняло обеспокоенный вид. В это же мгновение Итэра откровенно затрясло. По щекам текли горячие слезы, хриплые порыкивания звучали так замучено, что брюнет тут же уселся рядом и положил свою руку на чужое плечо, как это обычно делал сам Итэр, когда хотел его поддержать. Кожа горела огнём, и даже сквозь перчатки чувствовался ее неистовый жар. В голове брюнета сейчас образовалась мешанина из мыслей и идей, каждая норовила заглушить другую, и образовавшийся неприятный гул в голове стал раздражать. Поэтому он сделал то, что посчитал правильным, он осторожно притянул к себе сопротивляющегося юношу и заключил в крепкие объятия. Итэр дергался, словно раненый зверь, он то и дело намеревался выпутаться из кольца сильных рук, укусить, но все делал так, будто боялся всерьёз навредить Якше, сдерживался из последних сил. Разъяренное мычание, фырчание, хрипы и вскрики лишь подтолкнули Сяо к крайним мерам. Жестко зафиксировав его голову хваткой в волосах и вызвав тем самым сдавленный всхлип, брюнет опалил светлое ухо путешественника горячим дыханием и в приказном порядке, но все же с ноткой нежности и заботы прошептал «Спи».       Какой бы могущественной ни была сила, отравляющая сознание блондина, она не смогла противостоять силам адепта. Действия длинноволосого стали вялыми, руки обессиленно упали вдоль тела, а тяжёлая голова коснулась чужого плеча. Охотник на демонов почти физически ощутил как она гудит от напряжения. Спустя пару минут юноша принял более удобное положение, оперевшись спиной на небольшой холм чуть поодаль, он все еще не выпускал вздрагивающее тело из своих объятий. Он гладил кончиками пальцев его щеки, очерчивал контур аккуратного носа, на котором виднелись едва заметные веснушки, прочесывал ладонью растрепавшуюся вконец косу, отчего волосы золотым водопадом струились по спине мальчишки. Дыхание его выровнялось не сразу, но когда это все же произошло, адепт позволил себе немного расслабиться, прикрыл глаза и наклонил голову, касаясь лба путешественника своей щекой. Ветер приятно остужал тело и мысли, но это привело лишь к осуждению своих действий. Брюнет поклялся никогда больше не использовать принуждение на ком-либо, и даже убеждения, что это было сделано на пользу другому человеку, не могло заглушить волну ненависти к собственному поведению. Лишь светлое лицо Итэра, который во сне немного хмурился, заставляло поверить в то, что это было единственным верным решением. Осторожно убрав с закрытых глаз длинную челку, брюнет долго рассматривал путешественника. Его чуть вздернутый носик, светлые веснушки и длинные пушистые ресницы заставили легко улыбнуться. Сяо вспомнил, с каким теплом блондин смотрел на него, расплавленное золото его глаз уже тогда поселилось в его мыслях, а ямочка на правой щеке, появляющаяся во время улыбки, и вовсе лишала способности подбирать нужные слова. Но принять эти чувства адепт не мог, слишком чужеродными они казались, слишком пугающими. А когда сердце пропускало удар, как только слуха касался звонкий смех, похожий на мелодию умелого музыканта, он сильнее сжимал кулаки, стараясь отрезвить собственное сознание. Но жар в груди не утихал, наоборот с каждой встречей становился все сильнее. От непонимания ситуации охотник злился на себя самого.        Но сейчас была совсем другая ситуация. И действовать нужно совершенно иначе, а потому адепт лишь раз позволил себе поддаться мимолетному желанию, ведь такой возможности может и не представиться больше никогда. Он прикрыл глаза и осторожно коснулся тёплыми, сухими, но невероятно мягкими губами веснушчатого кончика носа, затем тёмного синяка под левым глазом, нежной щеки и наконец уголка губ. Путешественник не проснулся, только крепче прижался к спасительному теплу чужого тела, а Сяо почти счастливый (но в этом он ни себе ни кому-либо другому никогда не признается) откинул голову и медленно выдохнул, борясь с желанием улыбнуться.