Спасая свое отражение

      — Люмин! Прошу, Люмин, идем со мной, — юноша тянул руку к сестре, но та лишь нежно улыбалась. Это никак не вязалось с ее ледяным взглядом, от которого по коже пробегали мурашки ужаса. Итэр пытался сделать шаг навстречу к девушке, сократить небольшое расстояние между ними, но ноги будто приклеились к земле. — Люмин… услышь меня, умоляю. Я так долго искал тебя… Теперь мы можем вернуться домой…       — Домой? — впервые подала голос девушка, чьи волосы были украшены белоснежными цветами. — Глупый Итэр, — она мягко засмеялась, но взгляд не потерял своей колючей холодности. — Я уже прошла этот путь, тебе же он только предстоит. Мы обязательно встретимся снова, ведь времени у нас всегда было достаточно.       Она развернулась к парню спиной и растворилась в синевато-сизом тумане, не обращая внимания на громкие крики брата и не видя его горячих слез обиды, непонимания и боли. Итэр кричал, срывая горло, звал исчезающую девушку, но не мог сдвинуться с места. Его тело облепили со всех сторон ледяные руки, они больно впивались в кожу пальцами, расцарапывали плечи и живот, неприятным холодом пробирались под одежду, закрывали глаза и уши, оставляя юношу в полной темноте, и лишь голоса в голове противно нашептывали гадости. Какие-то были насмешливыми, какие-то обвиняющими, какие-то обиженными. Кто-то из них кричал, кто-то шептал так вкрадчиво, что по спине пробегали мурашки. Они давили на самое больное, и вскоре путешественник не выдержал и закричал особенно громко, так отчаянно и болезненно. Его сердце заходилось бешенным стуком, словно бы намеревалось пробить грудную клетку.       В это же мгновение он проснулся, резко поднимаясь и широко открывая глаза. Но тело после кошмара было таким слабым, руки дрожали то ли от холода, то ли от пережитого страха, голова мягко приземлилась обратно на что-то мягкое. В глазах было темно, а мысли хаотичным роем создавали неприятный гул. Лишь нежное поглаживание волос принесло успокоение, длинные пальцы мягко перебирали пшеничные пряди. Спустя пару минут дыхание и сердцебиение юноши нормализовалось, а темные пятна в глазах больше не мешали видеть мир. Он лежал на чьих-то бёдрах, облаченных мягкими шароварами, заправленными чуть ниже колена в высокие сапоги с нефритовыми вставками. Сознание понемногу возвращалось, и вместе с ним к щекам прилип яркий румянец смущения. Осознав, на чьих коленях он лежал, Итэр весь как-то сжался, желая вовсе исчезнуть, лишь бы не испытывать стыда и неловкости. Рука в волосах тоже дрогнула, когда ее обладатель заметил окончательное пробуждение путешественника. Подобная поза была не очень удобной, вытянутые ноги, на которых еще минуту назад спал длинноволосый, затекли и почти онемели, поясница ныла, а шея неприятно болела. Но ради Итэра брюнет терпел.       — Хорошо спалось? — небрежно хмыкнул адепт, глядя на светлую макушку. Путешественник не спешил поворачиваться, а Сяо этому был только рад. Не хотел, чтобы парень видел его чуть порозовевшие щеки. И грубый тон его голоса тоже был связан со смущением.       — Д-да… спасибо, — юноша звучал чуть хрипло из-за сна, горло немного болело. Кажется, он сильно напрягал его, пока боролся с тёмной сущностью.       Подул лёгкий ветерок, коснулся бледных веснушек на мягких щеках Итэра, и вместе с этим прохладным прикосновением он обнаружил еще не высохшие дорожки слез. Он что… плакал во сне? Тряхнув головой, чтобы выгнать ненужные мысли, блондин вытер влагу с лица и наконец повернулся, взглянув в янтарные глаза охотника на демонов, который уже сел в позу лотоса и скрестил руки на груди. Его брови были нахмурены, словно он был чем-то недоволен, и юноша поспешил вновь отвести виноватый взгляд и закусить губу.       — Прости… я снова оторвал тебя от дел, — он смутно помнил, что происходило во время приступа, но то, как он в отчаянии позвал единственного, кто мог ему помочь, запомнил отчетливо. И казалось, что именно это являлось причиной недовольного выражения лица. Но Сяо лишь вздохнул, устремляя взгляд куда-то далеко за горизонт.       — Ты в этом не виноват, — наконец произнес он уже спокойнее. И хоть лоб его все еще был хмуро опущен, взгляд его немного потеплел. — Я ведь обещал, что помогу, так почему ты извиняешься? Перестань это.       Итэр легко улыбнулся, разглядывая Якшу. Аккуратные брови были привычно сведены друг к другу, янтарные глаза выражали лишь задумчивость и немного усталость, изумрудные пряди у лица мягко покачивались от каждого дуновения ветра, но когда взгляд блондина наткнулся на еле заметный белый шрам, по диагонали пересекающий щеку от глаза до самого подбородка, он сильно прикусил губу, сжимая ткань собственных штанов пальцами. Он помнил, как своей же рукой направлял оружие на адепта, как острое лезвие его собственного меча вспороло наверняка бархатную кожу, ведь в тот момент только вид крови, стремительно вытекающей из глубокой раны, смог помочь путешественнику прийти в себя. Воспоминания неприятно резанули, отчего он лишь сильнее кусал губу и мял в руках ткань широких штанин. В ушах звенело, перед глазами мелькали темные круги. Только когда по щекам начали несильно шлёпать чужие ладони, до него стал доноситься словно сквозь вату голос Сяо. Во рту был какой-то металлический привкус, взгляд медленно фокусировался на встревоженном лице напротив. Еще медленней пришло осознание, что рот его полон его собственной крови, которая стекала по подбородку и под язык из прокушенной губы, окрашивала зубы красным, но все внимание было сосредоточенно на шраме, пересекающему чужую щеку. Итэр снял перчатку с правой руки и осторожно коснулся дрожащими пальцами зажившей глубокой раны. Совсем невесомо провел по всей ее длине, а после перевел взгляд на расплавленное золото глаз адепта, что выражали крайнюю степень беспокойства.       — Прости, — хрипло прошептал путешественник, не смея оторвать свой взор от чужих зрачков, немного похожих на кошачьи, что заметно сузились. — Прости меня, Сяо. За все неудобства и… за это, — подушечки пальцев вновь нежно коснулись щеки брюнета.       Их лица были рядом настолько, что кровоточащей губы путешественника достигало чужое чуть учащённое дыхание, а взгляд цеплял самые незначительные детали на красивом лице защитника Якша. Но он отстранился, напоследок мазнув неосторожным легким, словно крылья бабочки, прикосновением по мягким губам копейщика.       — Ты, наверное, голоден. Я сейчас что-нибудь приготовлю, потерпи немного, — говорить было трудно, ранка неприятно ныла, но родниковая вода, которой умылся юноша, немного ее успокоила, а так же смыла пыль и просто освежила мысли и состояние.       А Сяо сидел и трогал свое лицо, которое словно горело в тех местах, где его касался путешественник. Было так волнительно, но с другой стороны это лишь сильнее пугало. Он старался выровнять дыхание которое сбилось от слишком близкого контакта, а сердце, начавшее заходиться бешенным стуком еще когда он старался привести в чувства Итэра, ушедшего слишком глубоко в свои мысли, не хотело успокаиваться до сих пор. Он переживал за юношу с каждым мгновением все сильнее, хоть и не мог понять почему так происходило. Почему каждый раз, когда он вглядывался в солнечные глаза, словно светящиеся изнутри, его сердце пропускало удар, а затем глухо ударялось о ребра. Почему звонкий заливистый смех заставлял улыбаться, находя отклик в оскверненной душе охотника на демонов. Итэр был таким светлым, таким чистым и непорочным, что иногда складывалось впечатление, что он не реален вовсе, что только коснись его, и он растает как видение. И исключительно для того чтобы доказать себе, что все это неправда, Сяо поднялся с земли, подошел к юноше со спины и крепко его обнял, зарываясь носом в шелковистые пряди на затылке. Блондин напряженно застыл, не смея повернуть голову. Он даже дышать почти перестал, чтобы ненароком не спугнуть адепта. Хоть такое поведение и было немного пугающим и странным, но от сильных рук, обхвативших талию длинноволосого, исходило приятное тепло. Ощущения были более чем приятные, а чувство защищённости лишь усиливало желание продлить этот сладкий миг полного спокойствия.       — Сяо, — мягко позвал юноша, коснувшись замка из пальцев на своем животе, но в ответ услышал лишь заинтересованное «М?», опалившее нежную кожу головы горячим дыханием. Это вызвало мурашки по спине и легкий румянец, а уголки губ сами собой приподнялись в улыбке. — Что ты делаешь?       — Ничего, — фыркнули позади, но руки на талии сжались чуть сильнее, прижав юношу крепче к груди брюнета.       Итэр не стал ничего предпринимать, только осторожно проводил пальцами по краям татуировки на правой руке адепта, а тот склонил голову ниже, теперь посылая волны горячего дыхания по нежной коже шеи путешественника. Кончик чужого носа щекотал, когда проходился по линии роста волос, а тихое фырчание иногда становилось громче. В один момент длинноволосый уловил новый, ранее неизвестный звук, и лишь через пару мгновений понял, что это было. Он мог поклясться, что услышал самое настоящее довольное мурчание!       Этот странный, но невероятно приятный миг нежности оборвался так же резко, как и начался. Охотник на демонов отстранился и отошел чуть назад, устремляя взгляд на алеющий краешек неба. Он не мог избавиться от остаточного ощущения тепла чужих прикосновений, а чуткое обоняние не желало различать никаких запахов, кроме слабого, сладковатого аромата чужой кожи. С его губ сорвался тихий недовольный стон, а ладони привычным жестом скрестились на груди. Чуть расширенные зрачки бегали по всему, до чего мог дотянуться пронзительный взгляд адепта, но только не на путешественника, который тоже выглядел задумавшимся. Его руки все еще мелко подрагивали, но грибы и кусочки птичьего мяса уверенно нанизывались на деревянные шпажки. Огонь мягко касался сырых продуктов совсем кончиками оранжевых язычков, иногда падающие на горящие ветки капли мясной влаги вызывали возмущенное шипение пламени. Итэру нравилось это блюдо, оно легко готовилось и было очень сытным и вкусным. Идеально подходило для краткосрочных привалов в длительных приключениях. И именно сейчас очень некстати вспомнилось время, когда он впервые попробовал такие шашлычки из рук синеволосого друга. Вкус был чуть сладковатый, отдавал фруктами, и это вызвало диссонанс в головах блондина и Паймон, ведь обычно мясо на вкус соленое, а тут… Кэйа потом долго еще смеялся, слушая рассуждения малышки о том, как такое возможно, но на прямой вопрос лишь загадочно улыбался. Сердце болезненно сжалось от зазвучавшего в голове приятного чуть хрипловатого смеха капитана кавалерии.       Из-за слез, вновь увлажнивших глаза, все впереди расплылось. Тяжелые соленые капли упали на бледные веснушки, предварительно склеив нижние ресницы, и прочертили неровную дорожку вниз по щекам. Шмыгнув носом, юноша размазал влагу по лицу и потер глаза, их неприятно жгло, и вкупе с болью душевной, захватившей его мысли, было невыносимо. Плечи мальчишки подрагивали, а пальцы, не скрываемые больше кожей перчаток царапали кожу чуть выше локтей. Казалось, что неприятные физические ощущения смогут вернуть его в норму, но кровь уже скапливалась под ногтями, а на коже появились болезненные царапины, неровные словно алые молнии, расчертившие молочное небо, и даже это не помогло остудить голову.       — Итэр, прекрати, — словно гром раздалось совсем рядом с ухом длинноволосого, отчего он вздрогнул и уставился испуганными красными от слез глазами на адепта, что нежно, осторожно и даже как-то трепетно отцеплял испачканные в крови пальцы от истерзанных локтей. — Перестань наносить себе увечья, прошу.       — Я… я не… — путешественник нахмурился и отвел взгляд, все еще мелко подрагивая. Даже мимолетные поглаживания его ладоней чужими руками не могли отвлечь от мрачных мыслей. Тяжело вздохнув, парень сжал руки адепта так сильно, как только мог, ища отклика на немую просьбу о помощи. — Я снова видел, как он умирает… Он хотел помочь мне… хотел… спасти. А я убил его, — глаза цвета солнца вновь обратились к брюнету, который не переставал нежно касаться чужих ладоней.       — Давай поедим, ладно? Ты истощен, потерял много крови. А потом ляжем спать, потому что тебе нужно хорошо отдохнуть. Давай, успокаивайся. Ты не один. Я буду рядом.       Голос адепта был размеренным и глубоким, казался таким чарующим, словно одеяло укрывало его плечи, защищая от холода. И юноша действительно начал приходить в состояние спокойствия, взгляд его прояснился, дыхание выровнялось, лишь пальцы до сих пор подрагивали. Ели они в молчании, Сяо изредка кидал быстрые взгляды на светловолосого, а Итэр всматривался в языки пламени, облизывающие почерневшие поленья. После еды потянуло в сон, все тело будто налилось тяжестью, и пошевелиться казалось невозможной задачей. Веки все сильнее закрывали все еще красные после молчаливой истерики глаза, слабость постепенно завладевала измученным организмом, отчего мышцы начали ныть гораздо ощутимей чем раньше. Защитник Якша взглянул на засыпающего юношу и мягко уложил его голову на свое плечо, а после зарылся пальцами в шелк пшеничных волос, осторожно прочесывая кожу головы. Перчатки он давно уже снял, и сейчас вновь мог чувствовать мягкость и густоту золотых прядей. Массаж головы сильнее расслабил мальчишку, и потому уже через пару минут он крепко спал, вцепившись в запястье брюнета. Сяо мягко поглаживал большим пальцем свободной руки ладонь путешественника, чтобы даже сквозь сон унять его тревогу, показать, что он рядом.       В его собственной душе творился хаос, нежность и мягкость боролись с привычным уже безразличием. Лед, в который были закованы все теплые и яркие чувства, таял, обжигал сердце, заходящееся в бешенном темпе. Он был растерян, потому что обилие стольких ощущений разом было давно позабыто, и сейчас причиняло почти физическую боль. Уверенность в том, что все это давно умерло в нем, треснула подобно крепкому панцирю. Глубоко вздохнув, охотник на демонов перевел взгляд на закрытые веки Итэра, легко подул на его нос, отчего тот забавно сморщился. Брюнет улыбнулся, а после еще одного глубокого вдоха решился на неожиданный для самого себя поступок, внутри все потеплело от одной только мысли об этом. Его пальцы нежно обхватили чужой подбородок, повернули голову на себя, и спустя несколько секунд напряженных размышлений о разумности его поступка, адепт подался вперед и нежно смял обветренные сухие губы своими в легком боязливом поцелуе. О том, зачем и почему он так сделал, он определенно подумает позже, сейчас ему хотелось наслаждаться этими давно забытыми ощущениями, пока была такая возможность.