— I wish there was another way out for you… [Я хотел бы другого выхода для тебя…] — напеваю сладким полушепотом. Голос бархатный, как беззвёздная летняя ночь, тёплая и тихая. Слишком тихая и спокойная для меня, как и тон, которым я произношу пророческие слова.
Иду по безлюдной улице, ступая только по прерывающейся белой линии, делящей асфальт пополам. Шагаю по ней, как юный канатоходец по верёвке, натянутой над бездонной пропастью, низ которой застилает густой туман, наверняка прячущий остро наточенные скалы. Как в самом худшем кошмаре. Иногда перевожу взгляд на чёрные кроссовки. Золотые шнурки поблёскивают от яркого света высоких фонарей. Чёрные классические штаны, чёрный верх — всё цвета моей испорченной загнившей сущности. Мне нравится это худи. Его капюшон отчасти прячет моё измученное лицо, которое с одной стороны прикрывает жёлтая чёлка, пряча один обезумевший, полностью ослепший глаз.
Но главное, в широком кармане я могу прятать большой кухонный нож. И прийти к твоему дому незаподозренным в своих намерениях. Я иду
уничтожить тебя. Стереть с лица земли. Захватить разум и сердце. Покалечить. Выместить всю боль, что ты причинил мне. Ты сломал мне жизнь, разве будет несправедливо, если я заберу твою? А,
Сосенка? Ты не принял мои чувства, неужели я не имею право лишить тебя возможности вообще что-либо чувствовать? Конечно, имею, Деревце. И не начинай песню о совести, морали и человечности. У меня ни одно не предусмотрено в интерфейсе. Я же не человек. Но я люблю тебя до безумия, до исступления, до сих пор, не смотря на твой жёсткий отказ, разбивший меня на множество осколков! Разве это не прекрасно, что именно я зарежу тебя, Сосенка?
Как же это началось?
А ведь все начиналось радужно. Как гривы единорогов и флаг ЛГБТ.
Наступал новый учебный год. Я философствовал, какое сильное влияние оказывают на нашу жизнь институты социализации, что мы проходим. Меняя место работы или учёбы, чудится, что всё у нас сказочным образом поменяется, и обязательно в лучшую сторону. Чудеса. Я тоже надеялся. Новый класс, новая возможность зажить по-человечески.
Я полностью вымыл и вычистил комнату своей старенькой однушки, готовясь перелистнуть страницу биографии с испорченной чернилами на ту, где я напишу всё идеальным каллиграфическим почерком. Да, я проживаю и существую один. (Не могу утверждать, что живу в полном смысле этого слова.) Съехал от
них непозволительно рано — всего пару лет назад. Не смирился с ролью бесправной зверушки, будто не имеющей разума и чувств. Меня за человека не считали. Однако обещали обеспечивать материально до тех пор, пока я учусь. Хотя заявления от истеричного человека с невысоким уровнем умственного развития не внушают доверия. Тем не менее, раз в две недели на карте появляется определённая сумма. Иногда
она звонит и выносит мне мозг криками и ругательствами. Так я всеми фибрами души возненавидел мат и девушек и парней с низкой социальной ответственностью.
Однако существую я относительно неплохо, лучше чем мог бы, так что грех мне жаловаться. С
ними больше не пересекаюсь и ни за что не называю как родственников — не хочу напоминать себе, что родился от таких вот свиней. Но зачем о грустном? Умею быть экономным и могу позволить себе даже маленькие радости. Материальные и духовные, но сильно ограниченные моими социальными навыками.
С уже бывшими друзьями я больше никогда не увижусь. Я чётко понимал, что перейдя в другую школу, где мы больше не будем пересекаться на занятиях, нашему общению придёт конец. Такая вот сила дружбы. То, что показывают в мультиках, — фуфло. Нет, я не плачу после просмотра пони. Пока что. Просто по-человечески обидно. Наверное, буду иногда скучать по нашей безумной компании фриков. Хах, нас за километр обходили, когда мы проводили незабываемое время вместе. Было весело, хотя то, что мы с Криптосом вдвоём сделали предложение Пиронике, не больше, чем фарс! И куда Зантхар уволок тот забор, я тоже не знаю!
В подобном душевном состоянии и настрое я вступал в новый эпизод своей жизни, искренне веря, что эта серия закончиться хэппи-эндом.
Как же ты наивен, Сайфер. Всё оказалось банальнее, чем я предполагал: от эйфории от новой элитной школы, где есть и пластиковые окна, и туалетная бумага, и закрывающаяся кабинка, я отошёл за пару дней и те стали ещё скучнее, чем в прошлом. Зная принципы нормального здорового общения между людьми только по книгам, я поспешил хоть с кем-нибудь подружиться, чтобы опять не остаться один. Увы, похоже, даже в структуре Порнохаба я разбираюсь лучше, чем в людях. Те двое, с кем я держался рядом были скучнее каких-нибудь плоских фигур с плоскими мечтами! Особенно Тембри. Сколько можно сидеть в телефоне?
Неужели я настолько скучный и неинтересный? Удивительно, но у неё был парень!
В то время как у меня, более разговорчивого и эмоционального, не было… Как помню, его звали Робби и он был неформалом и горе-музыкантом. Эти данные погоду не делали на моей метеостанции, над которой снова сгущались свинцово-чёрные тучи, готовившиеся оросить меня ледяным дождём из грустных статусов об одиночестве и отсутствии обнимашек. Мне становилось всё хуже. Я становился всё хуже. И чувствовал себя всё более раздражённым из-за такого просчёта и опечаленным от того, что так и не нашлось человека, перед которым можно распахнуть не плащ, а душу. До того момента, как увидел тебя…
Это произошло совершенно случайно. Хаотично сложившиеся обстоятельства. Мимолётный взгляд. Нечаянно подслушанные слова. Проходя по коридору, я услышал, как ты рассказываешь какому-то пухлому пацану о древнеегипетских богах. Я приостановился, будучи очень удивлённым. Кто-то ещё в этом разбирается? Неужели это интересно не только мне? Я смогу подобное с кем-то… обсудить? Стараясь остаться незамеченным, я искоса посмотрел на тебя. Милый низкий мальчик в голубой кепочке с ёлочкой. Сосенка… Как бы тебя не звали, это прозвище подойдёт тебе больше всего. В тот момент я твёрдо решил, что хочу быть только с тобой. Меня не интересовали другие люди, возможно, более подходящие мне в окружение. Я хотел
тебя. Мне нужен был
только ты.
Только ты.
Передо мной стояла задача среднего уровня сложности. Познакомиться с тобой и стать единственным твоим другом. К глубочайшему, но не моему сожалению, я с зарождения вселенной был эгоистичен и властолюбив и не брезговал использовать грязные ходы. Несколько простых манипуляций и щепотка удачи — видимо, у того пухляка слабо не только здоровье, но и желание общаться с тобой. А я не такой, Сосенка. — и теперь в школе ты общаешься только со мной.
Только со мной. Да, у тебя есть сестра-близнец(благо, та обучается в другом заведении) и, как я понимаю, нормальные родители, даже приятели с внеурочных занятий. Мне предстоит работать в этом направлении… Несправедливо, что, если мы каким-то ужасным образом перестанем общаться, у тебя будет к кому идти, а у меня нет. Я ведь совсем один. Я останусь в одиночестве сходить с ума и разрывать зубами вены на запястьях, в то время как ты, сидя под тёплым пледом на удобном диване, будешь мило беседовать с каким-нибудь человеком. А коли мы будем единственными друг у друга… ты меня не покинешь, не бросишь, как бросили все остальные. Не сделаешь мне больно, помутняя мой здравый
кого я обманываю? рассудок. Конечно, ты не знал, какие тёмные мысли роятся осиным ульем в моей белобрысой голове. Может, поэтому и держался рядом со мной.
К моему искреннему изумлению, мы по-настоящему подружились. Мне даже показалось, что я реально интересен тебе.
Ты сам-то в это веришь, Билл? Оказалось, тебя зовут Диппер. Диппер Пайнс. (Хах, с прозвищем я попал в яблочко, Сосновое Деревце.) Мне понравился момент нашего знакомства. Гордо представившись Биллом Сайфером, я протянул тебе руку, как при заключении контракта с демоном. Нет, не подумай, что продал мне свою душу — хотя я бы приобрёл её в комплекте с твоим хрупким телом — я всего лишь люблю телесный контакт. Очень люблю прикосновения, даже случайные, даже без тени пошлого намёка. Всего-навсего желаю ощущать чужое тепло, осознавая что сейчас я не один. Ты не отверг моё предложение. Мы пожали руки. Я был счастлив.
Я был счастлив рядом с тобой. Мне понравилось всё в тебе, несмотря на то, что если бы мы год назад случайно пересеклись на улице, я бы осудил неряшливого незнакомца. Шоколадные кудри были очень мягкими, хотелось регулярно гладить твои локоны. Но ты смущался и, мило фыркнув, уворачивался и поправлял кепку, пряча под ней как можно больше волос. Я влюбился в твои глаза. Светло-карие, как наваристый ароматный кофе из лучших зёрен, такой красивый цвет. Смотря в твои очи, я чувствовал себя дома. Впервые в жизни я ощутил домашний уют. Мне стало спокойно на душе. Я наслаждался минутами, проведёнными с тобой, моя милая Сосенка. Видимо, я удачлив или неведомо для себя обладаю чёрной магией, но в школе мы ходили почти на все уроки вместе. Оказалось, курсы мы выбрали приблизительно одинаковые. А раньше я вовсе не замечал твоего присутствия, вот так вот интересно получилось.
Ты хотел стать врачом. Хоть твои альтруистические намерения мне были совсем чужды, я был рад за тебя, что ты нашёл своё призвание. Я же присмотрелся к своей будущей профессии от балды. Хотел стать генным инженером и сделать из мухи слона. Создать армию генномодифицированных монстров и захватить мир! Хах, я относился к своему будущему совсем не серьёзно. Может, потому что нутром чувствовал, что мой корабль совсем скоро пойдёт ко дну? Что я, будучи бравым капитаном Биллом Сайфером, не устою перед очарованьем прекрасной русалки — тебя, Сосновое Деревце, — и потеряю рассудок, губя и экипаж в виде моих субличностей? (Отмечу, что все странные шумы в моей голове прекращались, когда ты был рядом со мной.)
Я хотел
и безумно желаю сейчас проводить много времени с тобой. При каждой подвернувшейся возможности я садился поближе к тебе. Нам удавалось даже болтать и обмениваться записками во время уроков. Я часто шутил, от чего приходилось сильно напрягаться, чтобы не засмеяться на всю аудиторию. А штырило меня с самых обыкновенных вещей. Что я смог найти такого забавного в хвойных? Почему «сосновые» такое смешное слово? А «песец»? Белый, пушистый такой. Наверное, ты не до конца понимал причину моего смеха. Я тебе мешал? А то ты смеялся намного реже меня. Скорее всего, да — ты крайне ответственно подходил к учёбе и не желал бы отвлекаться на меня. Извини, мне становилось скучно и с фокусировкой внимания появлялись проблемы. Я спрашивал тебя, приятно ли тебе находиться рядом со мной. Ты давал положительный ответ. Но это меня не успокаивало. Я чувствовал, что что-то не так; что что-то не то происходит между нами.
Все перемены мы проводили вместе, только обедали отдельно: ты предпочитал столовую, в которой мне было слишком душно. Мы много разговаривали. Но обсуждали только то, что интересно тебе. Я всегда был оторван от сверстников, почти всегда не разбираясь даже в самых модных течениях, зачастую противных мне. Большинство из того, что ты рассказывал, мне было совершенно не знакомо. Однако я говорил, как сплетник, «где-то слышал», «что-то видел» и пытался участвовать в диалоге, используя техники «импровизация» и «любопытный нуб». Мы подискутировали на тему комиксов, фильмов и мультфильмов, а ты вроде даже не заметил, что знаю я их только по мемам из интернета. Иногда находились вопросы, в которых мы разбирались приблизительно одинаково. Со стороны можно было бы сказать, что мы получаем удовольствие от подобной болтовни. Нет. Конечно, было очень приятно разговаривать с человеком, особенно с тобой, Сосенка моя. Но всё это было не то.
Я не мог позволить говорить своему сердцу, оно оставалось заперто в старой птичьей клетке, не в силах петь в неволе. Душе или сгустку энергии, заменяющему её, тоже был зашит рот чёрными отсыревшими нитками. Поговорить по душам — сколько лет моё самое заветное желание?! На протяжении всей жизни мой мозг варился в собственном соку, по сути рассуждая вместо собеседника с самим собой. Единственными, с кем я мог что-либо обсудить, были какие-то разные я, каждый раз имеющие слегка иную точку зрения. Их природу я никак не мог понять. Однако я не смел часто обращать внимание на своё эмоциональное состояние, оставлявшее желать лучшего. Не хотел отпугнуть тебя своей эгоцентричностью, а мне ведь так нужно было выговориться! При том, ты мне не верил. Не верил, что с моей головой не всё в порядке. Я говорил тебе честно, моя шляпа — свидетель! Почему ты считал, что это неправда? Почему ты был уверен, что мои болезни — плод моих игр и фантазий?! Лучше бы это было действительно так...
Я мечтал всего-навсего выговориться. Сесть на крыше какой-нибудь невысокой заброшки тёплым ясным вечером и рассказать тебе всё, что пережил. Все отвратительные годы моего детства и ранней юности, которые я мечтаю стереть из памяти, когда вырасту. Всё, через что я прошёл; как успокаивал плачущего себя, будучи совсем маленьким ребёнком, представляя, как меня ласково утешают, зная, что никто этого на самом деле не сделает. Я мог бы поделиться даже неким житейским опытом! Приходилось обучаться жизни методом тыка, ибо ни наставника, ни инструкции «Как жить правильно и не наломать дров» и «Куда деть уже наломанные дрова» у меня не было. Я также поделился бы умозаключениями, к которым я пришёл. Например, когда-то давно я начал считать, что все философы грустные. Ведь зачем счастливому человеку раздумывать о жизни? Если та тебя полностью удовлетворяет, смысл разбираться в ней и искать новые грани? Я же был очень многогранным. Потому что был несчастным. Да кого я обманываю, и сейчас такой. Если бы я рассказал тебе всю свою историю, стало бы мне легче? С большой вероятностью, ответ sic utique. Но моему счастью не суждено было случиться…
А ведь я готов был открыться тебе, сильно рискуя, обнажая свою подлинную сущность. Понадеялся бы на твою честность, что ты не расскажешь другим о моём истинном обличии. Не суди людей по себе, Билли. Ты глуп в своей наивности.
Оставь надежду.
Я пытался выведать у тебя, солнышко, какая Берлинская стена встала между нами и не позволяет стать ближе. Ты спросил меня, не обижусь ли я на правду. Я без доли сомнения согласился услышать эту тайну, полагая, что она будет не настолько неприятной, как атмосфера, сложившаяся между нами. Ты сказал, что я слишком наигранный. …Что? …Что, прости? Ты считал, что моё поведение слишком жеманное, а эмоции фальшивы и театральны. Но я такой и есть! Ну, то есть всё, что я говорил и делал, шло от моего естества, а не было искусственно. Тот я, которого ты видел, и есть настоящий я!
Да, я странный, слегка старомодный. Да, я всегда открывал перед тобой дверь, пропуская тебя вперёд, будто ты моя леди. Конечно, я так не считаю и ухаживаниями эти действия не назовёшь. Просто я проявлял к тебе внимание, Сосновое Деревце. Неужели тебе это не нравилось? (А то ты всегда впадал в ступор и смотрел на меня, будто я тебе предложение делаю.) Как и то, что я норовил встать поближе к тебе, когда мы шли вместе, взять за руку. Твоя кожа приятна на ощупь, а ладонь тёплая и нежная; моя, уверен, тоже — почему бы нам таким образом не держаться за руки? Если мои кольца царапали тебя, ты мог просто сказать, и я бы встал с другой стороны, где их нет.
Не буду отрицать, что да, я часто вёл себя не совсем как друг.
Ты всерьёз думаешь, что он считал тебя другом, Билли? Каждый раз рвался, как Адольф в художку, проводить тебя до дома. Всего лишь хотел провести ещё немного времени с тобой. Вот видишь, мои странные действия можно логично истолковать… Да, я предлагал все школьные поездки проводить вместе и регулярно приглашал на прогулки или в торговые центры. Однако разве я хоть раз уточнял, что это свидания? Нет! Ладно,
иногда часто я перегибал палку. Но те пошлые шутки казались и сейчас кажутся мне смешными! Хотя они были про секс… между нами. Но это были только намёки! Прямо я ни разу не предлагал, между прочим, готов с важным видом подметить.
А что мы всё обо мне да обо мне? Ты, Сосенка, тоже не оставался в стороне. Ты страсть как любил читать мне лекции о пользе здорового питания. Ругал меня за одни чипсы и полуфабрикаты в меню… Ты заботился обо мне. Тебя волновало моё состояние? Жаль, что я наслаждаюсь этим только сейчас, когда воспоминания греют меня изнутри, словно они единственное, что заставляет сердце не останавливаться. Вот бы ты сейчас пристыдил меня, что я так легко одеваюсь в прохладную погоду, пока иду зарезать тебя.
Всё-таки мои манеры общения не сопоставимы с твоими. Похоже, тебе и вправду было тяжело быть со мной, Деревце…
Мне не в чем тебя винить. Я невыносим.
В течение месяца наши отношения не изменялись. Но менялся я. Умея подмечать детали, различать эмоции и делать выводы, я сконструировал образ из массовой культуры, который больше всего тебе бы понравился. Не зря наслушался твоих комментариев по поводу разных сеттингов. Тебе импонировал жёлтый и золотой, хоть на себя ты его не примерял. Хорошо, я стану синонимом этого цвета. За несколько дней классические костюмы(единственное в чём я ходил) остальных оттенков покинули сцену моего гардероба и были убраны в дальний шкаф. В секонд-хенде я отрыл ярко-жёлтый удлинённый пиджак, напоминающий сюртук позапрошлого столетия, разве что из тонкой ткани, красиво развивающейся по ветру при быстрой ходьбе. Я по-настоящему полюбил его, у него были удобные бездонные карманы, в которые бы поместились целые галактики. Многообразию галстуков тоже пришёл конец. Только чёрный или золотой. Плюс ко всему белый — за редким исключением это все цвета, которые можно на мне обнаружить. Теперь я тебе нравлюсь? Вроде бы ты оценил мои обновки. Мне они приятны, так что буду ходить «без штанов, но в шляпе». Хах, по началу эта заколочка в форме цилиндра должна была убрать с лица надоедливую чёлку, но что-то пошло не так. В итоге волосы до сих пор прикрывают один глаз, а шляпа находится на макушке чисто для красоты. Также, очень важный момент, я нашел применение своему медальону. Я носил его достаточно долго. Поначалу купил его, дабы усыпить суеверные чувства. Треугольник с глазом. Теперь это мой символ. Теперь он — часть моей подписи. Чуть позже я приобрёл линзы. Всегда скептично относился к натуральному цвету своих глаз, а нынче появился весомый аргумент его исправить. Теперь ярко-золотые радужки с демонически-вертикальным зрачком взирали на тебя, Сосенка. Замазывание тональником серо-синих мешков под глазами вышло из-под контроля, так что веки стали обрамлять подкрашенные тушью ресницы. Теперь-то ты не против моих комплиментов и пошлых шуток?
Я изменился. Стал совсем другим человеком.
Человеком ли? Я перестал узнавать себя в зеркале. Начал сомневаться: я ли это вообще? Похож ли я на предыдущую версию себя? Так ли бы я выглядел, если бы не стал треугольником? Это — тоже часть взросления? Крашенные за год до этого в канареечный цвет волосы приобрели иное значение, а я до сих пор не воспринимаю себя, как блондина. Мне кажется, что это не я, что это кто-то другой отражается на гладкой зеркальной поверхности. Кто-то иной смотрит на меня с той стороны.
Он заставляет меня напрягаться. Не могу утверждать, что в зеркале вижу Билла Сайфера, того Билла Сайфера, который я. А кто он есть? Как он выглядит на самом деле?
Кто же настоящий я? Может, всё было ништяк? Не знаю. Я не знаю ответов на эти вопросы. Не смотрю в зеркало слишком долго. Вдруг
он мне улыбнётся? Стоп, а кто это
он?
Время шло. Мы постепенно отдалялись друг от друга. Ну, мне так кажется. Да-да, когда кажется, креститься нужно. Но ни крест, ни святая вода, ни сам Бог тут не поможет. Отношения между нами становились холоднее. Всего лишь на один-два градуса, но даже такое незначительное изменение может породить катастрофу, взять то же глобальное потепление. (Тебе бы, Сосна, было бы жарко не только от нахождения великого меня рядом, ведь я
такой горячий ношу с собой обогреватель.
Ужасная шутка. И как ты меня терпел?) И вот, она всё-таки произошла. Внезапно. Негаданно. Такую беду никто не ожидал. Это день Страшного Суда надо мной?! Я так надеялся, что чума XXI века меня не настигнет! Не ожидал начала такого кошмара! Да это какой-то безумноапокалипсис! Да это настоящий ужас! Истинный конец света!
Ты перестал со мной разговаривать…
