***
— Мам! — Фрэнк влетел в дом Айеро. — Мааам! Линда, мать молодого человека, из глаз которого ещё чуть-чуть и польются слезы, взволнованно выглянула из кухни. — Фрэнки, что стряслось? Она оглядела вошедших. Рэй Торо растерянно стоял у входа с сумкой в руках, нервно теребил её ручки. Майки Уэй прижимал к себе свёрток из пледа и говорил ему: — Джи, держись… Фрэнк, он не шевелится… Фрэнк подбежал к Майки и взял свёрток из его рук. Потом подошёл к маме. — Помоги, пожалуйста, — и шмыгнул носом. Линда взяла у сына свёрток, из складок пледа выглянуло покрасневшее грустное личико. — Фрэнки? — мать удивлённо посмотрела на сына. — Не сейчас, — Фрэнк помотал головой. Женщина отнесла малыша на стол. Развернула плед. — Кто тут у нас? — улыбнулась она. — Ня, — произнёс житель свёртка из пледа, а потом уголки губ опустились вниз, глазки закрылись. — Ня, конечно же ня, — повторила Линда. Она пощупала малыша. — У кого-то режутся зубки? Скоро будешь кусаться. На вашего Джерарда похож. — Да… — пролепетал её сын, стоящий в дверях. — Это… наш. — Ваш с Джерардом? — усмехнулась Линда. — Как интересно. Фрэнк, не волнуйся. Это обычное дело для младенцев — повышенная температура при прорезывании зубов. Фрэнки, возьми в аптечке градусник, принеси. Фрэнк бросился к шкафу в гостиной. От волнения перепутал тумбочки. Схватил градусник и побежал обратно. — Есть у вас прорезыватель с собой? — Есть, — откликнулся Рэй и полез в объёмную сумку, в которую сбросил почти всё, что касалось маленького Джерарда. — Положи в холодильник. Только не в морозилку. Хорошо. Рэй, ты, как самый стойкий, потому что эти два слабака грызут ногти так, будто зубы режутся у них, съезди в аптеку и купи гель для десён. Рэй кивнул и выбежал из дома. Маленький Джи закашлялся. Майки шумно и резко вдохнул. — Слюнькой подавился, бывает, — произнесла Линда. — Давай-ка переоденем тебя. Ребята, есть с собой что полегче? Надо, чтобы ему было прохладнее. А как зовут-то бедняжку? — Джи, — ответил Фрэнк. — Папа назвал тебя в честь себя? — Линда посмотрела в личико малыша. — А где вообще Джерард и мама ребёнка? — Они… по делам… а нам доверили… вот, — тихо сказал Фрэнк, посмотрев в сторону. — Доверили грудного ребёнка? Вам? — удивилась Линда. — Ох, ребята. Ладно, — она взяла из рук Майки боди. — Давай-ка снимем с тебя этот… Джи сжал кулачки, сморщился и заплакал, как только Линда начала расстёгивать комбинезон. Фрэнк бросился к нему. — Позволь мне, — он выхватил из маминой руки одёжку. — Эй, приятель, — Фрэнк наклонился над малышом. Джи перестал плакать. — Мама, — проговорил он и икнул. — Всё хорошо, котик, — произнёс Фрэнк и погладил пальцем пухлую щёчку. Джи слабенько улыбнулся. — Майки, подай мне новый памперс. Линда, сложив руки на груди, с улыбкой наблюдала со стороны, как её сын, сам ещё ребёнок, сперва вымыв руки, аккуратно меняет подгузник малышу, а потом наряжает в чистый боди, натягивает носочки. — Ну вот, — сказал Фрэнк. — Тебе стало полегче? Он подул на горячий лобик, салфеткой вытер появившиеся слюньки. — Надо потерпеть, — Майки погладил ручки, животик брата. — У тебя будут хорошие зубки, ровные. — Обойдёмся пока без лекарств, — сказала Линда. — Возьми-ка его на ручки, сядь. Дадим ему водички. Фрэнк, наверное, ты сможешь справиться? Рэй, выглядевший так, будто бы это был марафон — около пяти метров от дороги до порога дома, влетел в двери с упаковкой стоматологического геля для младенцев в руках.***
На этот раз Фрэнк действительно не спал. Он сидел на стуле в своей комнате и смотрел, как Майки обнимает братика-малыша на его кровати. Подумав, Фрэнк подошёл и убрал руку Майки с ребёнка: Джи должно быть прохладно. Потом он открыл форточку для притока свежего ночного воздуха. Минут через десять закроет. Ой, забыли зайчика в доме Уэев. Фрэнк подошёл к шкафу, открыл дверцу и вытащил плюшевого медведя. Он с ним не играл, медведь выполнял декоративную функцию, сидя на письменном столе. Фрэнк положил игрушку рядом с малышом. Джи нащупал и сжал плюшевую лапку.***
Через пару дней они вернулись обратно. — Я просто дурак, — сказал Майки, накрывая голенького малыша лёгким одеялком, положив на свою кровать. Ребята хотели переодеть его, но оставили сумку на полу гостиной. И поняли это только тогда, когда раздели ребёнка. — Ну забыл сумку, бывает, — произнёс Рэй. — Я не про это. Вот Джи сейчас такой маленький и беззащитный, он требует заботы, потому что ничего не умеет, не может. У него маленькие ручки, он не умеет ходить, не может сказать, когда ему плохо. А чем отличается взрослый Джи? — Умеет ходить? — предположил Рэй. — Нет. Он тоже не говорит ничего, когда ему плохо. Всё его недовольство, желание быть лучшим и идеальным — это тоже переживание. И показываясь перед нами таким упорным в музыке, он испытывает тревогу. Что у него ничего не получится. А мы… и я особенно, вместо того, чтобы подбодрить брата, сказать, что у нас всё отлично, что он молодец, обиделся, обвинил в своей усталости, пожелал, чтобы мы провалили прослушивание, попросил Кристин, чтобы он изменился. Ему наверняка было больно это слышать. Я должен любить его, как и малыша, заботиться о нём, поддерживать. Он же не такой внутри, он добрый. Просто одержим делом, в котором не получает одобрения от самых близких. Будь мы… я терпимее, и он бы был веселее. Но, видя безразличие, ему приходится… — Майки… — раздалось со стороны кровати. Рэй, Фрэнк и Майки резко обернулись. Джерард, взрослый, с круглыми глазами обнажённый сидел на кровати и пытался прикрыться детским одеяльцем. — Джи, ты вернулся, — сказал Майки. Он широко улыбнулся и бросился на брата с объятиями. — Я когда-нибудь говорил, что люблю тебя?***
— Я отключился? Ударился головой? — спросил Джерард у Фрэнка, когда тот принёс ему чашку чая. — Майки так быстро что-то говорил, переключаясь с одного на другое, и я почти ничего не понял. Только то, что мы едем в тур, и у него появилась девушка. — У тебя был сильный жар, — произнёс Фрэнк, присаживаясь рядом. — Поэтому ты ничего не помнишь. — Какие-то образы я помню, яркие пятна… магазин? — И в какой бы магазин мы тебя потащили с температурой? — И правда, — Джерард улыбнулся. — А ты… вы с Рэем всё это время были здесь? — Да, помогали Майки. Мы же друзья. Джерард кивнул и отхлебнул чая. Фрэнк присмотрелся пристальнее. Разрез глаз, улыбка, аккуратный носик… То же личико, только старше. — Фрэнк, — начал Джерард и замолчал. — Фрэнк… Так и не начал. Но потом всё-таки продолжил: — Фрэнк, ты сказал, что мы друзья, и я надеюсь, что ты будешь играть в My Chemical Romance, что мы тебя не разочаруем, как группа и как люди, правда, хочу быть тебе другом… и… можно, я тебя обниму? Маленькому Джи на это не нужно было разрешение. Фрэнк кивнул. Джерард отставил кружку с чаем и, сперва несмело, а потом крепче, обнял Фрэнка. — Забавно, — произнёс Джерард через некоторое время. — Уютно, и… ты так знакомо пахнешь. Даже отпускать тебя не хочется. Ой, прости. Сказал, что в голову пришло. Наверное, это всё жар. Нехотя Джерард отстранился. Он порозовел. — Наверное, жар, — подтвердил Фрэнк. Он похлопал Джерарда по плечу. Уэй перехватил его руку и пожал. — Какая мягкая, нежная, — сказал он. — Ой, Фрэнк, я опять что-то не то говорю… — Это от крема. Я подумал, ладони грубоватые и надо… в общем, я пользуюсь детским кремом, и ты не должен никому об этом говорить. «И это же тебе скажут Рэй и Майки». Джерард улыбнулся и так знакомо застенчиво отвёл взгляд. — Знаешь, Фрэнк, когда мы познакомились и почему-то особенно сейчас, у меня ощущение, что я знаю тебя давно-давно. С тобой приятно… — Джерард вздохнул. — Я пытаюсь сказать и говорю всё, что угодно, кроме главного. Джерард закрыл лицо руками. — Эй, кот… Джерард, — Фрэнк погладил его по плечу. — Отдохни, у тебя была… сложная неделя. Будет много возможностей сказать всё, что захочешь. Поспи, ладно? Я ещё зайду к тебе.***
Фрэнк спустился в гостиную. В этот же момент Рэй вошёл в дом. — Я кое-что сделал, — сказал он. Потом вытащил из сумки рамку для фото. — Нашёл журналиста, который делал снимок. Не знаю, как для вас, а для меня прошедшая неделя, пусть и была странной, той, в которую не веришь, но одновременно и забавной. Я буду об этом помнить. Рэй поставил рамку с общей фотографией с пляжа на столик. — Конечно, когда мы станем знаменитой влиятельной группой, — продолжил Рэй, — кто-нибудь обязательно в архивах найдёт это фото и будет гадать, что это за ребёнок у Фрэнка Айеро на ручках. Фрэнк взял в руки снимок и пригляделся. Маленький Джи с любопытством и открытым ртом смотрел прямо в объектив. Фрэнк прижимал малыша к себе. Наверное, Фрэнк будет скучать. Он вспомнил, каким растерянным Джерард очнулся сегодня. Потерять неделю из жизни — попробуй не растеряться. И за ним хотелось поухаживать не меньше, чем за малышом. Конечно, возможно, это всё отголоски прошедшего, не успевшая затормозить от резкой перемены событий нужда оказывать внимание, но надо принести ему ещё подушку. И плед. И на всякий случай температуру померить. — Я собираюсь за пиццей, — вдруг вскочил Майки. — И за сладостями. И ещё что-нибудь ему подарю, какую-нибудь глупость, значок прикольный. Обещаю вам, что брата больше не подведу, буду заботиться о Джерарде.