Can you feel my heart?

Бинты на лице Леви намокали всё сильнее. Они уже почти сползли, и это жутко раздражало капитана. По-хорошему их бы стоило поменять. Неужто он правда позволит прикоснуться к своему лицу кому-то кроме Ханджи? Но Аккерман уже решил двигаться дальше, как бы тяжело это не было. Ведь он должен уважать и ценить жертву своего командора, а не распускать сопли, словно влюблённый мальчишка. С этой мыслью в голове Леви попытался найти в себе силы хотя бы сесть, а после предпринять какие-нибудь действия. Капитан слегка повернул голову и его взгляд пал на закрытую дверь. Аккерман вдруг понял, что больше никто в этой жизни не зайдёт к нему без стука, вторгнувшись в его личное пространство самым наглым образом. И никто больше не врежется лбом в его дверь, не заметив засова. Леви усмехнулся, вспомнив их спор о том, что всё-таки прочнее - деревянная дверь или череп Ханджи. Этого они уже не узнают. Капитан попробовал воспроизвести в памяти, какой торопливой, но в то же время лёгкой и невесомой была её походка. Леви так часто слышал этот суетливый топот у себя за спиной, что научился отличать его от остальных. Даже сейчас Аккерману казалось, что за дверью раздавались её шаги. Видимо он окончательно сошёл с ума. Однако, приподняв голову и прислушавшись, Леви понял, что за дверью действительно раздавались шаги. Они были удивительно лёгкими, почти невесомыми, совсем как у неё… Аккерман постарался отогнать это чувство, но он не мог не заметить, что этот шаг удивительным образом напоминал походку Ханджи. Но это невозможно. Он ведь почти смирился, что Зое... Нет, если капитан ещё раз подумает об этом, его сердце точно остановится. Но если он на мгновение рискнёт предположить, что Ханджи каким-то образом сумела выжить, а это окажется не так, то он просто сойдёт с ума. У большинства женщин лёгкая походка. В этом нет ничего необычного. Должно быть просто кто-то из врачей решил проверить, жив ли капитан. Мужчина повернулся спиной к двери в надежде отогнать это наваждение. Но, пару секунд спустя, услышал скрип. — Тч. Неужто у кого-то из вас, сопляки, в самом деле хватило смелости войти ко мне без стука? — раздражённо бросил Аккерман. — Я удивлён. На такое безумие был способен только один человек, — при мысли об этом человеке голос капитана надломился, а бинты окончательно размокли. — Ты прав! Я единственная, кто на такое способен. — чувство, которое испытал Леви, услышав этот голос, было несравнимо со взрывом тысячи громовых копий во всём теле одновременно. Этот голос принадлежал ей. Нет, это невозможно. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но Аккерман мог поклясться, что кожей почувствовал присутствие этой женщины. Если он всё же не сошёл с ума окончательно, Ханджи действительно открыла дверь и сейчас стояла у него за спиной. Но, вдруг он обернётся, а женщина вновь окажется простым видением, которое в итоге исчезнет? Нет, этого он точно не выдержит. Ну и плевать! Леви устал сдерживаться и бегать от своих чувств. Он делал это всю свою проклятую жизнь, и в итоге остался ни с чем. И, если ему суждено сойти с ума от горячки, вызванной болью в сердце, Аккерман готов на это, лишь бы она побыла рядом ещё одно мгновенье. И Леви позволил себе обернуться. Он не представлял, что человеческое сердце может биться с такой скоростью, когда всё же увидел Ханджи, стоящую в дверном проёме. — Ханджи... — Аккерман не узнал свой осипший, дрожащий, жалобный голос, но его это не волновало. Всё, что его заботило это любимая женщина, стоявшая перед ним. — Привет, Леви! — Зое произнесла это так радостно и непринуждённо, будто они и не прощались навсегда, будто он не провожал её на смерть. Вся левая рука командора была покрыта слоем бинтов, на лбу и щеках виднелись пластыри с целебной мазью, но несмотря на свой потрёпанный вид, женщина улыбалась. И что важнее всего - она осталась жива. Пока капитан пытался понять, как такое возможно, Ханджи сделала несколько шагов по направлению к его кровати, но вдруг начала падать. Пребывавший в полном оцепенении Леви несмотря на полное истощение попытался за считанные секунды придумать, как он сможет её поймать с такой ногой. Конечно Аккерман сам буквально разваливался на куски, но он не мог позволить этой женщине пострадать. Леви не придумал ничего лучше, чем просто вытянуть руки, и каким-то чудом сумел подхватить Ханджи. — Ты совсем с ума сошла, очкастая?! Ты же на ногах не стоишь, чёрт подери! — выругался капитан, взглянув женщине в лицо. Зое упала прямо ему на руки, и на этот раз Аккерман смог её удержать. Ослабшее тело женщины показалось ему пугающе лёгким, но её кожа была тёплой, а сердце билось с такой силой, что Леви мог его слышать. И мужчине показалось, что он снова задышал полной грудью от осознания того, что Ханджи жива. — Почему-то я не сомневалась, что именно так ты меня и встретишь, — рассмеялась Зое, посмотрев на него в ответ. Их глаза встретились, и женщина улыбнулась, разглядев над собой знакомое лицо, которое больше не надеялась увидеть. — Как...Как ты тут оказалась? — надрывным тоном спросил капитан, задыхаясь от переизбытка эмоций. Он не понимал, какое именно чувство сейчас испытывал. Их было слишком много. Осторожно, стараясь не задеть её обожжённой руки, Леви уложил женщину на дальнюю сторону кровати, а сам сел рядом, продолжая смотреть на Ханджи неотрывным, немигающим взглядом. — Не знаю, — слабо ответила Зое. — Я думала, что уже мертва, а потом вдруг очнулась. Мне сказали, что вы победили, а потом я узнала, что ты здесь. Заперся ото всех, как всегда. Видимо, почувствовала, что тебя снова надо спасать. — произнесла Ханджи и улыбнулась, не отрывая взора от мужчины. У Леви снова затряслись руки. Чувство страха, что всё это не было одной большой, счастливой галлюцинацией всё ещё не покидало капитана. Но, вглядевшись в улыбающееся лицо любимой женщины, Аккерман всё же позволил чувству радости вторгнуться в своё сердце так же, как в своё время позволил Ханджи войти в его жизнь. Он не понимал, кого и как благодарить за то, что Зое снова оказалась рядом с ним, но точно знал, что никогда не был так счастлив. Ханджи тем временем уже начала волноваться за капитана. За все годы знакомства Зое впервые застала его в столь подавленном состоянии, настолько напуганного и потерянного, что ей самой стало страшно. В измятой рубашке, непричёсанный, вспотевший, до жути бледный, почти что белый, с мокрыми бинтами на лице Леви сильнее походил на покойника, чем она. Поглядев на Аккермана, женщина сделала вывод, что пришла как раз вовремя. Она не могла не прийти даже при том, что едва держалась на ногах и периодически теряла связь с реальностью из-за жуткой боли во всём теле. Когда Ханджи очнулась в госпитале едва живая, первым, о ком она подумала, как и всегда, был Леви. После пережитого ада всё, чего женщина хотела, — это снова увидеть его, очутиться в его руках, почувствовать его сердце под своей ладонью. Ведь только оказавшись рядом с любимым мужчиной, Зое могла убедиться, что она действительно осталась жива, а весь этот ужас наконец закончился. И сейчас женщине хотелось улыбаться, смеяться и плакать одновременно, ведь они наконец были вместе счастливы и свободны. — Не смей...меня больше так пугать, — срывающимся тоном проговорил Аккерман, посмотрев на неё в упор. Ему всё ещё было трудно дышать. Но глядя на Ханджи, Леви постепенно начал успокаиваться. Не решаясь прикасаться к обожжённому лицу, он дотронулся до прядки каштановых волос, которая разметалась по подушке, и осторожно убрал её, чтобы чёлка не лезла женщине в лицо. — Так больше и не придётся. Всё ведь закончилось, — наигранно бодрым тоном произнесла Зое, попытавшись развеселить капитана, но вместо этого почувствовала, как по щеке потекла слеза. — Теперь можно просто жить...Жить для себя, — эти заветные слова были такими долгожданными, а главное правдивыми, что Ханджи просто не смогла сдержать слёз. Она сама не знала, что стало их причиной: усталость после кошмара длиною в жизнь, облегчение от того, что он наконец закончился или же встреча с Леви, на которую она уже не рассчитывала. — Даже не знаю, с чего начать. — всхлипнула Зое. Эмоций было слишком много, и в кои-то веки женщина могла их не сдерживать и плакать совершенно открыто и искренне. Аккерман бережно стёр слёзы с её лица тыльной стороной ладони, на которой у него не доставало двух пальцев. Ханджи в ответ слегка потёрлась щекой о его руку, и в этот момент сердце Леви забилось сильнее, ведь, почувствовав такое знакомое тепло её кожи, он убедился, что любовь всей его жизни действительно рядом с ним. Аккерман нащупал её руку, лежавшую на простыне и осторожно накрыл своей ладонью. — Может начнём хотя бы с этого? — медленно произнёс мужчина, поглядев на их сплетённые пальцы. Ханджи в ответ лишь улыбнулась, ощутив тепло его кожи, а после слегка сжала руку Леви в ответ. При виде её счастливого лица, Аккерман ощутил, как бинт на его лице окончательно размок и начал отваливаться, а потом увидел, как капля воды вдруг упала на кончик носа Ханджи. — Твои бинты. Они намокли, — произнесла командор. — Впервые вижу, как ты плачешь. — Зое с трудом подняла свободную руку и дрожащим пальцем смахнула слезу с лица мужчины. — Я не помню, когда плакал в последний раз. Даже забыл, каково это, — признался Леви, зажмурив болевший глаз. — Поэтому можешь считать, что ты вернула мне слёзы. — Почему ты никого не попросил их поменять? — спросила Ханджи, удивившись, что капитан вот так лежал с мокрыми бинтами на лице, изменив своим чистоплюйским привычкам. Леви в целом не был похож на себя: его всегда гладко причёсанные волосы взъерошились и взмокли от пота, чего уж говорить про его покрасневший от слёз глаз и трясущиеся пальцы. Неужто он воспринял её "смерть" настолько болезненно, что сам стал походить на покойника? Зое вспомнила, как страшно, тяжело и больно было ей, когда капитан свалился ей на руки в предсмертном состоянии. Нет. Аккерману пришлось ещё хуже, ведь он в самом деле на несколько дней похоронил любовь всей своей жизни. Ханджи тоже долгое время была уверена, что погибла и больше никогда не увидит любимого человека. И это ощущалось в тысячу раз больнее, чем ожоги и шрамы на её лице, чем обожжённая рука, на которой не осталось живого места. Но сейчас, когда они оказались рядом, Зое предположила, что им удастся излечить друг друга от всей боли, как они делали это всегда. — Кому бы я ещё позволил к себе прикасаться кроме тебя? — произнёс Аккерман, не отрывая от неё взгляда. — Ха-х, что бы ты без меня делал? — усмехнулась Зое, как всегда пытаясь обратить всё в шутку. — Без тебя я бы умер. — на одном дыхании произнёс мужчина, радуясь тому, что это дыхание к нему вернулось вместе с ней. — Думаю, их уже можно снять, — командор привстала и осторожно стянула почти отпавшие бинты с его лица. Шрам от лба до подбородка покрывал всю правую сторону лица капитана. — А что потом? — спросил Аккерман, про себя отметив, что без мокрой ткани на лице жить куда приятнее. — Хм, ну, придётся повозиться с бумажками, прежде чем отдать разведкорпус Армину. Это займёт время... — задумчиво проговорила Ханджи, устремив взгляд в потолок. Она конечно была рада, что выжила, но волокита с документами всегда казалось Зое страшнее смерти. — Тч, я же не об этом. Я о нас с тобой. — Леви не хотел говорить о разведкорпусе. Впервые в жизни его это нисколько не интересовало. Аккерман мог думать лишь о них двоих. — А что с нами? — непонимающе спросила женщина. — Ты так ничего мне не ответила. — бросил капитан. — Но ты же слышал, как я сказала это тогда в лесу. — Зое удивилась тому, что этот чистюля, только что плакавший из-за её ухода, спустя пару минут уже бурчал на неё, как ни в чём не бывало. Но в то же время Ханджи почувствовала облегчение, ведь они снова вернулись к их привычному общению, и она сама начала потихоньку приходить в себя. — Это больше напоминало полусонный бред. — хмыкнул капитан. — Ты просто не хочешь признать, что я сказала это первая! — ехидно заметила женщина и скорчила язвительную гримасу. — Тч. Ты неисправима, очкастая, — произнёс Леви и сам не заметил, как улыбнулся, глядя на неё. — Ну, что ты так смотришь? — спросил мужчина, заметив крайне удивленный взгляд Зое. — Леви...Ты улыбаешься, — довольным тоном констатировала женщина. — Ты понимаешь, что это значит? — Судя по твоему довольному лицу, для меня ничего хорошего, — заметил капитан. — Я выиграла спор! Теперь ты выполнишь любое моё желание! Я должна была выжить ради этого момента! — радость Зое была такой искренней, что Леви не сдержал смеха, увидев её настолько счастливой, словно в старые времена. — Ты конечно жутко зазнаешься, если я скажу тебе это, но можешь считать, что ты вернула мне ещё и смех, — проговорил Аккерман, продолжая улыбаться. — Разве я могла поступить иначе? Я же люблю тебя, — по слогам выговорила Ханджи, не отрывая взгляда от мужчины. Ей так давно хотелось сказать ему эти заветные слова. — Я люблю тебя и больше никогда не уйду, — Зое расправила спутавшуюся от пота чёлку на лбу Леви, чтобы взлохматившиеся волосы не закрывали его лица. — Но ты всё равно должен выполнить проспоренное желание! — женщина снова засмеялась. — Тч, ты же не потребуешь поймать тебе титана? — капитан изогнул бровь в недоумении. — Нет, это было бы слишком просто, — усмехнулась Ханджи. Её лицо приняло задумчивое выражение. — Я хочу... Я хочу, чтобы мы всегда были вместе и больше никогда не расставались. В этом новом, свободном мире я хочу, чтобы мы наконец посвятили наши сердца друг другу. Как тебе такая идея? Выполнишь это моё желание, Леви? — взгляд женщины вдруг стал удивительно серьёзным и одновременно искренним. После всех пережитых ужасов Ханджи вдруг поняла, что хочет лишь одного — быть рядом с человеком, которого она любила, с которым она прошла через ад и с которым ей хотелось быть всю оставшуюся жизнь. — Ты единственная, кто может чувствовать моё сердце. И я посвящу его только тебе, — произнёс Леви, и, наклонившись, осторожно накрыл её губы своими. Он давно мечтал притронуться к ней вот так, мечтал стать с ней единым целым. Удивительно, как для ненавидевшего физические контакты Аккермана прикосновения к этой женщине стали самым большим счастьем на свете. Ханджи ответила на поцелуй. Она не имела большого опыта в таких вещах, но поцелуй Леви был тёплым, мягким и приятным. И Зое ощутила себя в безопасности, ощутила себя свободной, но при этом счастливой. Ведь впервые в жизни им не нужно было куда-то бежать, кого-то спасать, что-то планировать и раскрывать. Они могли никого и ничего не бояться. Не осталось страхов и проблем. Были лишь они двое, доживающие вместе эту жизнь, которая сулила спокойствие, свободу и даже такое ранее немыслимое, когда-то невообразимо далёкое счастье. Леви оторвался от её губ, подумав, что они оба не в самом лучшем состоянии здоровья. К тому же первый поцелуй не должен быть длинным и навязчивым. В конце концов им уже некуда спешить. Аккерман ещё успеет поцеловать её множество раз. Сможет касаться её часами. Ведь Ханджи больше не убежит ловить титанов и не уйдёт погибать во имя долга. Теперь они стали обычными людьми без груза ответственности за жизни всего человечества. И Леви больше не придётся делать выбор. Он уже выбрал её и был уверен, что этот выбор будет правильным, ведь рядом с Ханджи он будет свободен и счастлив. Ведь эта женщина никогда не перестанет его удивлять, а его сердце будет сильнее биться рядом с ней, ведь она всегда будет его чувствовать так, как никто другой. — Когда сплавлю разведку на Армина, мы с тобой поедем на море. Там тебе станет лучше, — проговорила Зое, нарушив тишину. Её взгляд пал на перевязанную в области колена ногу капитана. Ханджи слышала, что произошло с Леви в последней битве. Она конечно была в ужасе, узнав об этом, но в душе командора зародилась уверенность, что они преодолеют даже это, ведь они будут вместе. — Ты правда думаешь, солёная водичка срастит мои кости обратно? — язвительно бросил капитан. Он был так счастлив, что почти забыл об этом, и явно не хотел вспоминать. Но игнорировать проблему такой степени не представлялось возможным. И Аккерману вдруг стало противно. После всего через что они вдвоём прошли, на них свалилась очередная проблема. Кроме того, Леви совсем не хотел взваливать эту проблему на Ханджи. У Зое впереди целая жизнь, и мужчине стало мерзко от осознания того, что он стал для неё обузой, когда обязан быть опорой и защитой. Эта женщина заслуживала мир полный свободы, радости и счастья, и Аккерману было тошно при представлении о том, что без того уставшая, едва не погибшая Ханджи будет вынуждена с ним возиться. А именно это она и станет делать, если он не оттолкнёт её сейчас. Но он знал, что не сможет. Слишком сильно привязался и слишком сильно полюбил. Несколько минут назад Леви был готов умереть при мысли о том, что Ханджи больше никогда не будет рядом с ним. А сейчас так глупо пытался отгородиться от неё. Но в то же время Аккерман не хотел обременять женщину на такую участь, и Леви не знал, как правильно поступить. — Маловероятно, но я найду способ тебя вылечить. — серьёзно произнесла Зое, прервав его размышления. — А если такого способа попросту нет? Ты думала об этом? — злостно бросил капитан, устремив взгляд в стену. — Думала. — проговорила командор, слегка подняв голову. — И что? — К чему ты клонишь? — женщина поднялась с подушек и села рядом, желая посмотреть Аккерману в лицо, которое он старательно отводил. — Если всё безнадёжно, и я останусь таким навсегда? Что ты будешь делать тогда? — капитан наконец озвучил вслух мысль, которая так долго его мучала и чего греха таить пугала. Смириться с тем, что в свои сорок лет он стал практически беспомощным для человека, пол жизни летавшего по воздуху, было нелегко. И по правде говоря, Леви не знал, как скоро он привыкнет к этому. Глубоко вздохнув, Аккерман всё же посмотрел на Ханджи после нескольких секунд молчания. Во взгляде женщины он не увидел ни жалости, ни страха, ни растерянности. В её лице читалась лишь надежда на их совместное будущее, которое без сомнения станет счастливым, даже несмотря на его инвалидность. — Я буду любить тебя. С целой ногой, с одной ногой, без ног, слепого, хромого буду любить. И никогда не брошу. — по слогам выговорила Ханджи, положив руку на его щеку. Командор не знала, откуда в голове Аккермана зародилась мысль о том, что её хоть сколько-нибудь пугает его состояние, но поняла, что должна убедить мужчину в том, что её это совершенно не волнует. Конечно, Леви будет нелегко смириться с тем, что он больше не сможет передвигаться самостоятельно, особенно учитывая его гордость и извечное нежелание принимать помощь. Но Зое хотела помочь ему справиться с этим, хотела быть с ним, несмотря ни на что. — Ханджи, я не стою этого, — процедил капитан сквозь сжатые до боли зубы. — Я даже защитить тебя не смог. Ты ушла на смерть, и я ничего не сделал, чтобы тебя остановить. Я до сих пор не верю, что ты здесь. Даже сейчас мне кажется, что я вдруг очнусь, а тебя рядом не будет, и тогда я просто начинаю сходить с ума. — при мысли об этом у Леви снова заболело в груди. Он начал задыхаться, но вдруг почувствовал, как Ханджи обвела рукой его шею и после прижала к себе. — Я здесь. Здесь. Ты чувствуешь? — прошептала Зое на ухо мужчине, сжимая его в своих объятиях. — Да. — Леви поднял дрожащие руки и обнял Ханджи в ответ. Он положил одну ладонь на спину женщины, а второй осторожно провёл по её волосам. — И я буду рядом всегда. Я от тебя никуда не денусь, даже не надейся, — усмехнулась командир. — И мы всё преодолеем вместе, — проговорила Ханджи. Она положила голову на плечо Аккермана и слегка потёрлась о него щекой. Объятия Леви были такими тёплыми и успокаивающими, что уставшую от всего Зое потянуло в сон. — К тому же, ты сам согласился выполнить моё желание, и теперь уже не отвертишься от меня! И кстати должна тебе сообщить — во мне столько обезболивающего, что я сейчас засну прямо на тебе, и возражения не принимаются. — тихо засмеялась женщина. — Кто тебе сказал, что я собирался возражать? — усмехнулся в ответ Аккерман. — Лучше скажи, ты снова будешь плакать во сне, чтобы я был готов? — Не буду, если ты ляжешь со мной и обнимешь меня. — сонным тоном проговорила Ханджи, тыкаясь носом в его шею. — Оказывается всё так просто. Всего лишь никогда не отпускать тебя. — Леви усмехнулся и, не убирая плеча из-под головы Зое, осторожно опустился на подушки вместе с женщиной, продолжая её обнимать. Ханджи переместила голову на грудь капитана и прикрыла глаз. Аккерман обнял её за талию рукой, на которой она лежала, а после нащупал ладонь женщины и переплёл её пальцы со своими. Лежа на его груди, Ханджи могла чувствовать сердцебиение Аккермана, а Леви мог слышать её дыхание и чувствовать пульс, положив ладонь на запястье женщины. Они оба могли чувствовать, что живы, и это означало, что в новом будущем они посвятят свои сердца друг другу.