Одного человека достаточно

      Се Лянь шёл по улице и чувствовал себя неимоверно грязным. Не в прямом смысле, но... Чёрт, он погубил своё государство, родителей и едва не обрушил поветрие ликов на мирных граждан, что живут теперь на обломках его дома! Кто он, если не преступник и грязь?       Лицо принца было скрыто бинтами. Они же обёрнуты вокруг проклятой канги на шее, а какая-то тряпка прятала новую метку на ноге. Канга, запечатывающая удачу? "Ха", "ха" и ещё раз "ха"! Его удача закончилась ещё при первом вознесении.       Никто не смог бы сейчас узнать в нём Бога Войны в короне из цветов, хотя всюду стоят его позорные статуи. И всё равно бывшему принцу казалось, что каждый прохожий смотрит на него с осуждением и отвращением.       Как "забавно", что один встреченный принцем в соседнем городе человек оказался из тех, кто вонзил меч ему в сердце и спину. Се Лянь вовсе не ждал извинений или благодарности. Но не ждал и того, что человек позовёт прочих участников того адского действа, не ждал оскорблений и побоев... Не ждал, что его назовут Духом Поветрия и прикажут держаться подальше от людей.       Это было страшно, мерзко и невероятно больно. Кажется, это было даже больнее воспоминаний о самой ночи на алтаре, размытых болью и скорбью.       Пусть. Пусть ненавидят. Уж теперь-то они в своём праве, на самом деле. Он ступил на путь мести и стал причиной смерти последнего, кто его не ненавидел. Дважды. Смерть родителей, похоже, ничему его не научила. Бывшему божеству было всё равно, куда идти. Он просто ответил тем людям:       — Если это принесёт вам покой, я действительно уйду.       И он ушёл. Ушёл на земли без городов. Здесь не было людей, а если и были, то не знали его лица. Однако, наследному принцу всё равно казалось, будто у него по всему лицу, словно поветрие, рассыпаны надписи: «Проклятый», «Убийца», «Падший», «Погибель».       Он не просился ни к кому на ночлег, не пытался выступать. Он бы давно потерял силы от голода, но маленькая Жое ловила хозяину птиц, которых тот в апатии сжигал при попытке приготовить на факеле в ночной деревушке.       Изредка он встречал нечисть и призраков, но не гнал тех от себя. Они отчего-то не трогали его и составляли компанию на пару часов. Жое беззвучного тряслась, подражая шипящим змеям, но принц лишь с блёклой улыбкой гладил белую малышку. Ленточка действительно была очень хорошими спутником. Тихим, болезненно родным и почти милым. Один раз Се Лянь поймал какого-то шумного демона и отдал его Жое со словами: «Ешь, сестрёнка, тебе нужно расти».       Принц не заметил сколько времени прошло с тех пор, как он ушёл. Он наивно полагал, что сможет состариться и умереть в этом лесу, лишённый магических сил. В какой-то пасмурный день в это захолустье прибыл бродячий заклинатель средних лет. Он убил только крупного гуля из местного озера, игнорируя мелких и вполне безвредных тёмных созданий. Се Ляня тот человек, кажется, принял за призрака, поскольку пожелал ему упокоения. В другой раз заклинательница назвала его безвинно убиенным монахом. А после и несколько здешних детей бегали глянуть на призрака белого даочжана. Так и случилось, что живой человек и бывший небожитель стал призраком в глазах и людей, и, кажется, демонов.       Время оставленного бога тянулось медленно и печально. Однако, перенесёмся теперь ко второму герою нашей истории, юному мертвецу Умину.       Мальчик видел, как Наследного принца Сянлэ убивали, наблюдал через прорези в улыбающейся маске за тем, как его божество оступилось, как мстило, как связалось с поветрием ликов. Видел, как тот вознёсся и, сожалея о вознесении, напал на Цзюнь У, чтобы пасть. На грани повторной смерти он видел, как на его смысле жизни и смерти появился очередной браслет канги, видел, как Се Лянь падал. Умин бездумно, почти инстинктивно бросился его спасать, не будучи даже вполне целым после атаки духов, но прежде, чем он коснулся белых одежд, испачканных кровью, его настигла небесная кара. Какова же была его неудача, если шансы на вознесение у живого человека равны десятитысячной доли процента, а у мертвеца и того в сотни тысяч раз меньше!? Почему же он вознёсся сейчас!? Ещё никто из небожителей не слышал, чтобы кто-то так проклинал небесную кару, как этот новичок.       Потом он просто упал посреди площади и заплакал. Его бесполезное сердце, что, кажется, вновь забилось, нестерпимо болело. Он остался в этом мире чтобы защищать, но проклятые Небеса не только причинили боль его божеству, но и не позволили Умину ему помочь, да хотя бы смягчить падение его Солнца. Зачем ему это вознесение? За что, мать его?       К истерящему новичку аккуратно подошёл бог медицины в сопровождении двух богов войны.       — Молодой господин... Что-то случилось? Вы ведь вознеслись, разве это не повод для радости? – обратился к Умину человек в сине-зелёных одеждах.       — Да чтоб вы понимали, — с горькой усмешкой поднял лишённое маски лицо с разными глазами демон в чёрном. — Я уже умер, но остался на земле, дабы защитить дорогого человека. Однако, будучи призрачным огнём, мог лишь смотреть на его муки! Я обрёл тело, но и теперь не смог его спасти! Я не смог остановить его падение из-за вашего бессмысленного вознесения!       Лекарь замер. Судьба человека перед ним была воистину причудливой.       — Как тебя зовут? Учти, что имя, которое ты первым здесь назовёшь, будет записано навсегда, так что не ляпни чего, — уже с сочувствием продолжил вводную речь обладатель зелёного ханьфу.       — У меня... Моё имя – Хуа Чэн, — ответил демон.       — Вот и хорошо. Я отведу тебя к первому богу литературы, чтобы он сказал, кем ты будешь. Если тот твой человек всё ещё жив, то ты сможешь сделать его своим помощником и укрыть от бед. Меня, кстати, Мо Е зовут. Я взял это имя уже после вознесения, — сообщил новый знакомый Хуа Чэна, помогая новичку подняться.       Когда Мо Е сказал о том, что он сможет защитить своё божество, глаза Хуа Чэна озарила надежда.       Он едва не начал поторапливать божество медицины, когда они, наконец, направились вперёд по главной улице Небесной Столицы. Новому богу было плевать на роскошь и красоту вокруг, он желал лишь поскорее убедиться, что Его Высочество в порядке, оказаться рядом с ним.       Однако, во дворце бога литературы его ждало ужасное испытание: два часа ожидания и неизвестности... Даже Мо Е не выдержал и ушёл, сообщив, что живёт в восточной части столицы, а дворец его покрыт лозой ямса.       Наконец, Умину вручили какой-то артефакт. С недоумением повертев в руках мутный шарик, Хуа Чэн, по подсказке кого-то из младших богов литературы, направил в артефакт немного ци, которой оказалось неожиданно много. Над небесной столицей громыхнул гром, полил дождь, закружились смерчи, которые с трудом могли остановить боги четырёх ветров. Загорелось несколько дворцов, а камень в руках Хуа Чэна засветился ярким, но совершенно неопределимым по оттенку светом.       — Неужели... — начал было верховный бог литературы.       Однако тут во дворец ворвался сам Небесный Император. Он жестом приказал говорящему замолчать и сам сказал:       — Опусти, пожалуйста, артефакт. Дело в том, что вы, молодой человек, являетесь универсальным божеством, то есть, вы имеете способности всех возможных богов. Однако, едва ли вы сможете победить божество в его стихии. Проще говоря, вы идеальный заместитель и единый бог для маленьких поселений. А пока вы молоды и малоизвестны, вам следует выполнять поручения сильных богов, чтобы заработать репутацию среди смертных.       Хуа Чэн безразлично кивнул и спросил:       — Я так понимаю помощники мне не полагаются?       — Верно, — кивнул Владыка. — однако любое божество верхних или нижних небес, может добровольно помогать вам.       — В таком случае, — снова кивнув, продолжил задавать вопросы Хуа Чэн. — Есть ли для меня задания прямо сейчас?       — Да, у богов медицины есть множество несложных заданий по сбору трав и доставке лекарств, которые тебе сейчас будут вполне по силам, — ответил Цзюнь У. — Второй бог литературы Сян Фа, можно поговорить с вами с глазу на глаз?       — Да. Конечно, — отвечает бог литературы, внезапно понимая, что ничем хорошим этот разговор для него не закончится. И под «ничем хорошим» смело можно было предположить его, Сян Фа, смерть.       Так началась божественная жизнь безымянного мертвеца из павшего королевства Сянлэ. Хуа Чэн из кожи вон лез. Выполнял всё, о чём узнавал. На Небесах у него был лишь маленький красно-белый домик, ничтожный среди золотых дворцов. Однако он был всего лишь местом хранения вещей. Универсальное божество почти не спало, изредка останавливаясь на людских подворьях после выполнения очередного поручения.       Постепенно сила Хуа Чэна росла, и немногословное божество стали именовать богом помощи. Как-то незаметно и тихо появилось три десятка, потом сорок и пятьдесят маленьких храмиков, построенных для юного божества.       Но каждое утро, приходя за поручениями, от спрашивал не о храмах и не о последователях. Его интересовали способы найти человека или затерявшегося в мире смертных небожителя.