Одного человека достаточно

      С трудом вернувшись в реальность, Хуа Чэн мгновенно нашёл глазами Се Ляня. Он не понимал: почему Его Высочество показал своему недавнему знакомому именно это воспоминание. Узнать в Алом Бедствии того мальчику не смогло бы ни одно божество, но... Тогда зачем?       — Что, всё ещё не противно на меня смотреть? — с злой самоиронией поинтересовался принц, растягивая губы в усмешке.       — Почему мне должно быть неприятно смотреть на гэгэ? — непонимающе спросил бог.       — Потому что нет ничего отвратительнее тех сказанных мною слов. В юности я был слишком самонадеян и слишком много смысла вкладывал в пустые слова, — с презрением к прежнему себе пояснил Хуан Се.       — Ты не прав. Не думаю, что тот мальчик сожалел о том, что последовал твоему совету... — и тут Хуа Чэн понял, что сказал лишнее.       Но Се Лянь, кажется, ничего не заметил. На его руке неспешно расцвёл ещё один цветок. Его лепестки были словно подёрнуты дымкой. Принц посмотрел на него со странной смесью напускного безразличия, застарелой боли и презрения.       — Смотреть там не на что: я не желаю помнить рассказчика, но поводов не верить ему у меня нет, — пояснил принц в ответ на вопросительный взгляд Хуа Чэна. — Он не лгал, хоть и искажал правду, в угоду своим желаниям       Спешно, будто боялся передумать, он впихнул цветок в руки Хуа Чэну.       В тот же момент всё тело бога пробрало морозом. Это чувство не должно возникать у мертвых... Если только это не страх. Перед ним стоял он сам в улыбающейся маске и поднимал вверх проклятый меч. В тот же миг сотни озлобленных духов ринулись на безымянного демона.       — Нет! Вернитесь! Вас призвал я, я и должен стать вашей целью! — осипшим голосом вскричал принц, за спиной у бестелесного Хуа Чэна.       «Напрасно, Ваше Высочество, я не сожалею», – подумали обе версии одной души.       Неожиданно мир во взгляде Хуа Чэна поплыл. Очнулся он уже в белом тумане. Тело не ощущалось, но он явно не парил в небесах, так как вокруг удушающей пахло болью и отчаяньем. Совсем близко послышался неприятный, злой и чуть истеричный смех.       — Знаешь, а ведь этот маленький демон долго преследовал тебя. Едва ли ты помнишь, он был тем маленьким огоньком в фонарике, что ты купил на фестивале~ Он так забавно старался защитить тебя от меня! А как он орал пока тебя убивали те люди в храме! — излишне наигранно и немного искажённо насмехался смутно знакомый голос.       Если бы не речи этого существа, Хуа Чэн бы и не вспомнил кому принадлежит этот петляющий, то спокойный, то высокий и истеричный голос.       — Заткнись, — коротко приказал усталый голос Се Ляня.       Но Белый демон не послушался.       — А потом он обрёл своё первое посмертное воплощение и последовал за тобой, когда ты тронулся умом и почти стал мной. Помнишь, как покорен был тот забавный воин в улыбающийся маске? И он умер по твоей вине. Дважды. Знаешь, это ведь был твой последний последователь, — едва ли не нараспев протянул Безликий Бай.       Воспоминание резко оборвалось, и Хуа Чэн вернулся в реальность. Его Высочество вновь показал ему их прошлое.       — Эти два воспоминания – причина целого ряда моих поступков, — лишь приблизительно угадав вопрос Хуа Чэна, сказал принц.       — И что же это за поступки? — со смутной тревогой спросил Хуа Чэн, тихо надеясь, что принц никого не убил.       — О! Сейчас покажу! Не сам поступок, но то, что позволит тебе его угадать, — обрадованно сообщил Се Лянь. — Кукла пойдёт с нами.       Принц принялся за создание нового серебряного цветка. А вполне обычный на первый взгляд одуванчик у входа в монастырь тем временем обернулся человеком. Он был высок, чуть лохматые тёмные волосы скрывали лицо, а глаза жёлтыми пятнами сияли в темноте.       Цветок, выглядящий пострашнее иного мертвеца медленно подошёл к двери и резко, без стука распахнул. Хуа Чэн вскочил на ноги и потянулся к невидимой сабле, а Се Лянь, не оборачиваясь, хихикнул.       Цветочек взглянул на бога в алом и поклонился. Из поклона поднялся уже не демон, а точная копия Се Ляня.       — Гэгэ? – Хуа Чэн в изумлении обернулся на принца.       — Любая «кукла» в истинном обличии является моей копией и имеет мой разум, хоть последний, зачастую повреждён или лишён большинства воспоминаний. Иначе мне пришлось бы учить их ходить и говорить. Поэтому я порой называю себя прототипом, — пояснил Се Лянь. — Что до причины по которой он здесь – дело в их ладонях, а точнее в судьбе.       Цветочек подал создателю руку, и подтянул Се Ляня на себя.       — Вот видишь, Се Лянь, в этом мире ты можешь опереться лишь на самого себя, — сказала кукла.       Се Лянь на это только посмеялся. Возможно он окончательно тронулся умом, раз говорит с самим собой, но это было слишком забавно. Тем более сейчас у него был зритель.       — И что с того, если эта опора реальна? — отмахнулся принц.       — А если меня нет? Если я плод твоего воображения? Тем более, ты сам назвался моим создателем, — мягко, чуть насмешливо спросил одуванчик, потянув Се Ляня на себя.       — Иллюзии совершенны в своей изменчивости. Разве ты мог о таком забыть? — заглянув безэмоциональными глазами прямо в улыбающееся лицо цветочка спросил принц.       — Разумеется, я лучший! — неожиданно радостно, но тем не менее не громко воскликнул цветочек, заставив создателя отшатнуться, чтобы не получить по лицу взлетевшей рукой цветка. — Я ведь никогда не был и никогда не буду человеком.       И оба Се Ляня рассмеялись: настоящий – почти беззвучно, цветок звонко и радостно.       — Прости, Сань Лан: я не могу сдержать свой ненормальный разум, когда у моего мини-театра есть зрители, — виновато сказал принц.       Цветок уже смолк и просто стоял рядом, приподняв один уголок губ. Его взгляд был неподвижен и весь он был словно застывшая марионетка. Если приглядеться, можно было заметить, что его дыхание не сбивается не на миг, а рука, застывшая в принимающем жесте, не колеблется даже в такт дыханию.       — Жуткая кукла, — произнёс знакомый голос за спиной Хуа Чэна.       Чин Э почти собственной персоной, но зато в своём уме обошёл своего господина и бесцеремонно развеял куклу. Так действительно будет нагляднее...       — Пойдёшь с нами вместо неё? — Задал риторический вопрос Се Лянь. — Ты ведь первая кукла с той судьбой, хоть и бракованная.       — Конечно, ведь это одна из основных причин моей безусловной преданности моему божеству, — сияя улыбкой ответил очередной цветок.       — Как ты узнал о происходящем здесь? — с недовольством поинтересовался Хуа Чэн.       — Увидел вас и свою руку в мыслях создателя, — как что-то совершенно неважное и само собой разумеющееся сообщил поразительную информацию цветок.       — Что прости? — в изумлении спросил бог в алом.       — Я всё ещё часть души и сознания создателя. Мне известна каждая его мысль. В теории это двусторонняя связь, но А-Се её игнорирует, — пояснил Чин Э, демонстративно зевнув.       — Достаточно. Нам пора, — постарался оборвать разговор Се Лянь, почувствовавший себя патологическим лжецом.       — Тебя это вообще не напрягает!? — воскликнул Хуа Чэн, повернувшись к принцу.       — А должно? Меня напрягает только то, что я периодически говорю с самим собой, — пожал плечами Се Лянь. — Философствовать на тему Идентичных я могу долго. Однако, хоть моя жизнь и бесконечна, но завтра мне лучше появиться на Небесах .       — Ладно, но я не забуду спросить об этом позже, — предупредил Хуа Чэн.       Се Лянь серьёзно кивнул и протянул себе и своему богу новый мак. Он тоже был странным: серебряные искры не переливались и не двигались, словно неподвижный иней.       «Чин Э» без вопросов аккуратно коснулся лепестка, не вызвав на серебряной поверхности даже мимолётного колебания. Хуа Чэн последовал его примеру, попутно размышляя о том, откуда Чин Э знал что следует делать.       Троица оказалась в застывшем во времени воспоминании. Волосы двоих людей, являющихся частью воспоминания относил в сторону ветер, но ветра не чувствовалось и волосы были неподвижны. Юноша в белой улыбающейся маске жестом указывал молодому человеку в белом на расчищенный путь.       Даже не обернувшись на Се Ляня в маске Бая, принц и цветок подошли к фигуре в чёрном. Совершенно синхронно они остановились в полуметре от вытянутой руки и повернулись к Божеству в алом.       Сейчас, в воспоминании принца, он точно знал, просто знал, что лицо под маской скорби и радости не выражает абсолютно ничего. Принц из прошлого словно спал. Всё вокруг он воспринимал как сон.       — Сань Лан? —Позвал Се Лянь. — Признаю, видок у меня из прошлого ещё тот, но сейчас я скорее Второй, нежели Первый. Ни к чему смотреть на такого меня.       — Гэгэ не расскажет мне почему выглядит как Безликий? — почти без вопроса уточнил Хуа Чэн.       — Алое Небо, вам следует смириться с тем, что мой создатель не менее поехавший чем я, — протянул «Чин Э», его тоже явно нервировало нахождение в прошлом. Оно будто будило намерено усыплённую память.       — Достаточно, поговорим об этом позже. Сань Лан, подойди сюда, то что я хотел тебе показать – судьба, — мягко остановил не слетевший с губ ответ Хуа Чэна.       Когда алое божество подошло, Се Лянь и Чин Э открыли свои левые ладони, прежде скрытые рукавами. Каждая черта один в один повторяла узор судьбы на руке юноши в улыбающейся маске.       Хуа Чэн попросту потерял дар речи. Внезапно он вспомнил, как советник государства Сянлэ назвал его судьбу ужасной и отвратительной...       Увидев искренний ужас на лице своего божества, Се Лянь поспешил хоть что-то сказать.       — Хоть переписывать судьбу и неправильно, но я ни секунды не сожалел об этом поступке. Я действительно больше не Его Высочество наследный принц Сянлэ. У меня другое имя и другая судьба.       Хуа Чэну казалось, что он спит и ему снится кошмар.